Дж.К.Роулинг. Икабог — перевод Старого Ронина

[Старый ронин]

Предыстория: Роулинг публикует новую детскую сказку

Ну, руки чешутся...
(Проверять на опечатки - лень )

Глава 1

Показать

Глава 1
Глава 1
Король Фред Бесстрашный

Была когда-то крошечная страна под названием Корнукопия, что значит "Всего вдоволь", которой издавна правил древний род белокурых королей. В то время, о котором я пишу, там правил король, которого звали Фред Бесстрашный. Бесстрашным он объявил себя сам, утром, перед коронацией, отчасти потому, что "Фред Бесстрашный" - это красиво, но ещё и потому, что как-то он исхитрился поймать и убить осу - один, совершенно один. Ну, если не считать пятёрки слуг и мальчишки, что ему сапоги чистил.
Когда король Фред Бесстрашный воссел на трон, поднялась огромная волна общей радости. У него были прекрасные золотистые волосы, чудесные усищи, и он так великолепно выглядел в своих узких штанах, бархатной куртке и гофрированной рубашке, какие в те времена носили богачи. Говорили, что Фред щедрый, что он улыбается и кивает всякому, кого увидит, и он был ужасно красив на тех портретах, что разослали по всему королевству - повесить в зданиях, где собираются городские советы. Жители Корнукопии были счастливы от того, что у них появился такой король, и многие думали, что на своём месте он будет даже получше отца, Ричарда Наиправильнейшего, чьи зубы (хотя об этом в его время предпочитали не говорить) были кривоваты.
Король Фред не рассказывал, с каким облегчением он узнал, что править Корнукопией очень просто. По правде, казалось, что страна сама собой управляет. Мало у кого не было полно еды, купцы меряли золото вёдрами, а если какая проблемка и возникала, за неё брались Фредовы советники. Всё, что оставалось Фреду - это лучезарно улыбаться подданным, когда он выезжал в своей карете, да по пять раз на неделе отправляться на охоту с двумя своими лучшими друзьями, лордом Спиттлвортом и лордом Флапуном.
У Спиттлворта и Флапуна были собственные большие имения, но они рассудили, что гораздо дешевле и много-много приятнее жить с королём в его дворце, есть его пищу, охотиться на его оленей, и присматривать, чтобы король не увлекся чересчур какой-нибудь красивой придворной дамой. Им совсем не хотелось увидеть Фреда женатым, ведь королева могла положить конец их весёлой жизни. Какое-то время казалось, что Фреду нравится леди Эсланда, такая же темноволосая и прекрасная, как сам Фред светловолос и красив, но Спиттлворт убедил Фреда, что она слишком серьёзная и начитанная, чтобы народу понравилась такая королева. Фред не знал, что у лорда Спиттлворта зуб на леди Эсланду. Однажды он просил её выйти за него замуж, но она дала ему от ворот поворот.
Лорд Спиттлворт был очень тощий, умный и хитрый. Его друг Флапун был румяный, и такой толстый, что требовалось шесть человек, чтобы взгромоздить его на его коренастого бурого коня. И пусть Флапун был не такой умный, как Спиттлворт, но всё же был много проницательнее, чем король.
Оба лорда были мастерами в лести, и притворялись, что их поражает искусство Фреда во всём - от верховой езды до игры в бирюльки. Если у Спиттлворта был особый талант - так это добиваться, чтобы король делал то, что нужно Спиттлворту, а если у Флапуна был дар - так это в умении убедить короля, что два его лучших друга так преданы королю, что других таких - в целом свете не сыщешь.
Фред полагал, что Спиттлворд и Флапун - славные весёлые парни. По их советам он устраивал балы-маскарады, изысканные пикники и роскошные пиры, ведь Корнукопия славилась яствами далеко за своими рубежами. Каждый город славился своими особыми блюдами, и каждое было лучшим в мире.

Столица Корнукопии, Чоуксвилль, лежала на юге страны, и её окружали большие сады, поля, на которых колыхалась золотистая пшеница, и луга, где на изумрудно-зелёной траве паслись чисто-белые молочные коровы. Отсюда сливки, мука и фрукты поступали от фермеров в Чоуксвилль, самым искусным пекарям.
Попробуйте вообразить самый вкусный торт или пирожное, какое вам доводилось попробовать. Так вот, позвольте мне сказать вам, что предлагать их в Чоуксвилле было бы просто стыдно. Если взрослый мужчина откусывал кусочек Чоуксвилльского печенья, и его глаза не наполнялись слезами наслаждения, печенье считали неудачным, и больше никогда такое не делали. В окнах Чоуксвилльских пекарен лежали горы вкусняшек, таких, как Девичьи Мечты, Колыбельки Фей, и - славнейшие из всех - Небесные Пожелания. Они были так исключительно, так невыносимо вкусны, что кто их ел, тот плакал от радости. Король Порфирио, из соседней Плуритании, даже написал королю Фреду письмо, предлагая ему в жёны любую из своих дочерей в обмен на то, чтобы ему присылали Небесные Пожелания, пока он жив, но Спиттлворт посоветовал Фреду рассмеяться Плуританскому послу в лицо.
- Государь, его дочки далеко не столь симпатичны, чтобы менять их на Небесные Пожелания!
К северу от Чоуксвилля были ещё зелёные луга, и чистые серебристые реки, где паслись угольно-чёрные коровы и счастливые розовые свиньи. Они, в свою очередь, поступали в города-близнецы, Курдсбург и Баронстаун, разделёные горбатым каменным мостом через Флюму, главную реку Корнукопии, по которой ярко раскрашенные барки развозили товары от одного конца королевства до другого.
Курдсбург славился своими сырами: огромными белыми, похожими на жёрнов, крепкими оранжевыми, круглыми, как пушечное ядро, похожими на бочонок рассыпчатыми, с голубыми прожилками, и маленькими сливочными сырками для малышей, мягкими, как бархат.
Баронстоун был известен своей ветчиной, копчёной и обжаренной в меду, своим беконом, своими бифштексами, что тают во рту, своими сосисками с пряностями, и своими пирогами с олениной.
Аппетитно пахнущие дымки, поднимающиеся из труб краснокирпичного Баронстауна, смешивались с пахучим воздухом, что струями вытекал из дверей Курдсбургских сыроварен, и на сорок миль вокруг было невозможно вдохнуть вкусного воздуха, чтобы слюнки не потекли.
Несколько часов пути на север от Курдсбурга и Баронстауна, и вы приходите на виноградники, где виноградины большие, как яйцо, и каждая - спелая, сладкая и сочная. Ступайте дальше, и на исходе дня вы достигнете гранитного города Жеробоума, славного своими винами. Говорят, в Жеробоуме такой воздух, что просто гуляй по его улицам - и опьянеешь. Лучше вина продавались за тысячи и тысячи золотых монет, и Жеробоумские виноторговцы были среди богатейших людей королевства.

Но чуть к северу от Жеробоума всё странным образом переменялось. Словно волшебное богатство Корнукопийской земли растратилось, взращивая отличные травы, отличные фрукты, и лучшую в мире пшеницу. К северном краю королевства начиналось то, что звалось Болотистыми Пустошами, и всё, что росло здесь - это безвкусные жёсткие грибы и жалкая трава, пригодная лишь для пропитания немногочисленных тощих овец.
У обитателей Пустошей, овцеводов, внешность совсем не та, что у ухоженных, сытых, хорошо одетых горожан Жеробоума, Баронстауна, Курдсбурга или Чоуксвилля. Они тощие и оборванные. За их неухоженных овец никогда не дают хорошей цены, ни в Корнукопии, ни за рубежами, и редко-редко какой из Пустошников вообще мог узнать, каковы на вкус Корнукорпийские вино, сыр, телятина, выпечка. Самое ходовое блюдо на Пустошах - жирный бульон, сваренный из овцы, слишком старой, чтобы попытаться её продать.
Вся прочая Корнукопия считала Пустошников странным племенем - угрюмым, грязным, невоспитанным. Их грубые голоса корнукопийцы передразнивали, делая похожими на блеяние старой охрипшей овцы. Сочиняли шутки про их нравы и их необразованность. И вообще вся прочая Корнукопия полагала, что если из Пустошей и вышло что-то, что можно и запомнить, так это легенда об Икабоге.

Глава 2

Показать

Глава 2
Глава 2
Икабог

Легенду об Икабоге из поколения в поколение рассказывали Пустошники, и, передаваясь из уст в уста, она дошла до самого Чоуксвилля. К нашему времени её знали все. Естественно, как то бывает со всеми легендами, она чуть-чуть, да менялась, в зависимости от того, кто её пересказывал. Как бы то ни было, все рассказчики согласно утверждали, что чудовище обитает на самом северном краю страны, где, как большая заплатка, лежали мрачные болота, с частыми туманами, столь опасные, что лучше туда не заглядывать. Говорили, что чудовище ест детей и овец. Порой оно уволакивало даже взрослых, мужчин и женщин, если те ночью слишком близко подходили к болотам.
Повадки и облик Икабога все описывали по-разному. Кто делал его похожим на змею, кто - на дракона или на волка. Одни рассказывали, как он ревёт, другие - как он шипит, а иные - что он крадётся беззвучно, как те туманы, что без всякого предупреждения спускаются на болота.
Рассказывали про невероятные способности Икабога. Он умел подражать человеческому голосу, чтобы заманивать путников в свои лапы. Если кто пытался его убить, то он волшебным образом исцелялся, а то и расщеплялся на двух Икабогов. Он умел летать, дышать огнём, плевать ядом - способности Икабога были так велики, как воображение рассказчиков.
- Запомни: пока я работаю, тебе нельзя выходить из сада, - по всему королевству поучали родители детей, - а не то поймает тебя Икабог, и съест, всего целиком! - И по всей стране мальчики и девочки играли в войну с Икабогом, пытались напугать друг друга историями про Икабога, а если выдумки получались очень убедительными, видели страшные сны про Икабога.

Берт Бимиш был как раз таким маленьким мальчиком. Когда однажды вечером на ужин заглянула вся семья Птицехвостов, мистер Птицехвост развлекал собравшихся свежайшими - как он уверял - новостями про Икабога. В ту же ночь пятилетний Берт проснулся, всхлипывая от страха: ему снилось, как его медленно затягивает болото, а из тумана на него смотрят огромные белые глазища чудовища.
- Ну, ну, - шептала его мама; она со свечкой вошла на цыпочках в комнату, обняла Берта, и качала его взад и вперёд. - Нет никакого Икабога, Берти. Это просто глупая сказка.
- Н-но мистер Птицехвост говорил, что овцы п-пропали, - запинаясь, проговорил сидящий у матери на коленях Берт.
- Такое случается, - сказала миссис Бимиш, - но это не чудовище их забирает. Просто овцы - они глупые. Уйдут далеко, и потеряются в болоте.
- Н-но мистер Птицехвост сказал, что и л-люди пропадают!
- Только такие, у кого хватает глупости шляться ночью по болоту, - сказала миссис Бимиш. - Успокойся, Берти, никакого чудовища нет.
- Но мистер Птицехвост говорил, л-люди слышали г-голоса за окном, а утром у них ц-цыплята пропали!
У миссис Бимиш не получилось сдержать смех.
- Берти, они слышали голоса обыкновенных воришек. На Пустошах всё время друг у друга что-нибудь стащат. И проще обвинить Икабога, чем признать, что твои соседи что-то у тебя своровали.
- Своровали? - ахнул Берт, и строго взглянул на мать. - Воровать, это же очень плохо, правда, мамочка?
- Конечно, это очень плохо, - сказала миссис Бимиш, поднимая Берта, бережно укладывая его в тёплую постель и укутывая одеялом. - Но, по счастью, мы живём далеко от этих Пустошников-беззаконников.
Она взяла свечку и на цыпочках направилась к двери спальни.
- Спать, спать, - прошептала она с порога. Обычно она добавляла: - Не давай Икабогу тебя кусать, - как по всей Корнукопии говорили родители ребятишкам, укладывая их в кровать, но вместо этого она сказала: - Глазки крепко закрывать.
Берт уснул, и больше ему чудовища не снились.

А было так, что мистер Птицехвост и миссис Бимиш были лучшими друзьями. В школе они учились в одном классе, и знали друг друга всю жизнь. Когда мистер Птицехвост услышал, что из-за него Берту снились кошмары, он почувствовал себя виноватым. А как он был лучшим столяром во всём Чоуксвилле, то решил вырезать для малыша деревянного Икабога. Он сделал ему широкий улыбающийся рот, полный зубов, и большие когтистые лапы, и Икабог тут же стал любимой игрушкой Берта.
Если бы Берту, или его родителям, или Птицехвостам из соседнего дома, да хоть кому угодно во всём королевстве Корнукопии сказали, что скоро Корнукопию ждёт целый потоп жутких бед, и всё из-за мифа об Икобоге, они бы рассмеялись. Они жили в счастливейшем королевстве в мире. Чем мог им навредить Икабог?

[Старый ронин]

Продолжение банкета

Глава 3

Показать

Глава 3
Смерть швеи

Бимиши и Птицехвосты жили в месте, называемом Город-в-Городе. Это была часть Чоуксвилля, где жили все те, кто работал на короля Фреда. Садовники, повара, портные, пажи, швеи, каменщики, конюхи, плотники, слуги и горничные - все они селились в аккуратных маленьких домиках недалеко от дворца.
Город-в-Городе отделяла от прочего Чоуксвилля высокая белая стена. Её ворота были открыты весь день, так что можно было навещать друзей и родных в Чоуксвилле, и ходить на рынок. На ночь крепкие ворота запирались, и каждый обитатель Города-в-Городе спал, как король, под охраной Королевской Стражи.
Майор Бимиш, отец Берта, был начальником этой Стражи. Красивый, жизнерадостный, он верхом на серой, как сталь, лошади сопровождал короля Фреда, лорда Спиттлворта и лорда Флапуна, когда те отправлялись на охоту, что обыкновенно случалось по пять раз на неделе. Королю нравился майор Бимиш, и мать Берта тоже ему нравилась, потому что она была личным королевским шеф-пекарем, высокая честь в этом городе, где пекари славились по всему миру. Из-за обычая Берты уносить домой затейливые пирожки, те, которые не получались совершенно безупречными, Берт был пухленьким малышом, отчего - как мне ни больно это признать - другие ребята порой дразнили его Пончиком, и доводили до слёз.
Лучшей подругой Берта была Дейзи Птицехвост. Ребята родились с разницей в несколько дней, и вели себя скорее как брат и сестра, а не просто приятели. Дейзи была защитницей Берта. Она была худенькая, но быстрая, и всегда готовая подраться с любым, кто обзовёт Берта Пончиком.
Отец Дейзи, Дэн Птицехвост, был королевским столяром, чинил и заменял колёса и оси королевских карет. И он был умелым резчиком по дереву, и иногда делал что-нибудь из мебели для дворца.
Мать Дейзи, Дора Птицехвост, была Главной швеёй - ещё одна почётная работа, потому что король Фред любил наряжаться, и держал целую команду портных, усердно изготовлявших ему по костюму в месяц.
И вот эта великая любовь короля к щегольству и привела к мерзкому событию, которое в книгах по истории Корнукопии потом назовут началом тех бед, что охватили счастливое маленькое королевство. Но тогда, когда оно произошло, о нём знали только несколько человек внутри Города-в-Городе, хотя для них оно было ужасной трагедией.

Дело было так:
Король Плуритании собрался нанести официальный визит Фреду (по-прежнему, возможно, надеясь обменять одну из своих дочерей на пожизненные поставки Небесных Пожеланий), и Фред решил, что к такому случаю ему нужен новый, с иголочки, костюм: тёмного пурпура, шитый серебром, с аметистовыми пуговицами и серым мехом на манжетах.
Затем, король Фред что-то слышал о том, что его Главной швее нездоровится, но не придал этому значения. Он не верил, что кто-то ещё, кроме матери Дейзи, умеет должным образом пришивать серебряную тесьму, и повелел, чтобы никому другому этой работы не доверили. В результате мать Дейзи трудилась три ночи подряд, спеша закончить пурпурный костюм вовремя, к прибытию короля Плуритании, и на заре четвёртого дня её помощница нашла её лежащей на полу, мёртвой, с последней аметистовой пуговицей в руке.
Главный королевский Советник принёс эту весть, когда король Фред завтракал. Херрингбоун, Главный Советник, был мудрым стариком, с серебристой бородой почти по колени. Объявив о смерти Главной швеи, он сказал:
- Но я уверен, что кто-то из других мастериц сможет прикрепить последнюю пуговицу для Вашего Величества.
Во взгляде Херрингбоуна было что-то такое, что королю Фреду не понравилось. У него от этого взгляда желудок свело.
Тем же утром, чуть позже, когда камердинеры помогали ему устроиться в новом пурпурном костюме, Фред обсуждал случай с лордами Спиттлвортом и Флапуном, стараясь убедить самого себя, что он не так уж виноват.
- Я хочу сказать, я не знал, что она так серьёзно больна, - пыхтел Фред, пока камердинеры втискивали его в атласные штаны, обтягивающие, как собственная кожа, - а то бы, естественно, я кому-то другому поручил костюм шить.
- Ваше Величество так добры, - сказал Спиттлворт, изучая свою тощую персону в зеркале над камином. - Отродясь не бывало государя сердечнее.
- Если женщина чувствовала, что заболела, почему она молчала? - проворчал Флапун из мягкого кресла у окна. - Если она не могла работать, ей полагалось об этом сказать. Хорошенько подумать - это неуважение к королю. Или к вашему костюму.
- Флапун прав, - сказал Спиттлворт, отворачиваясь от зеркала. - Никто не обращается со своими слугами лучше, чем вы, государь.
- А я хорошо с ними обращаюсь, верно? - встревоженно спросил король Фред, втягивая живот (камердинеры застёгивали аметистовые пуговицы). - И в конце концов, парни, мне же надо было проследить, чтобы этот чёртов сегодняшний день был лучшим? Знаете ведь, какой король Плуритании щёголь!
- Настоящий позор для всей нации, если вы будете одеты хоть чуточку хуже Плуританского короля, - сказал Спиттлворт.
- Бросьте думать об этом несчастном случае, государь, - сказал Флапун. - Непочтительная швея - не повод, чтобы испортить солнечный денёк.
Но, что бы ни советовали лорды, король Фред не мог до конца успокоиться. Может быть, это было только в его воображении, но леди Эсланда была в тот день особенно серьёзной. Слуги улыбались не так широко, служанки не так глубоко приседали в церемониальном поклоне. Вечером, когда двор пировал с королём Плуритании, Фредовы мысли всё возвращались к швее, мёртвой, на полу, с последней аметистовой пуговицей в руке.
В тот вечер, когда король уже собирался ложиться в постель, Херрингбоун постучался в двери спальни. Отвесив глубокий поклон, Главный Советник спросил, намерен ли король послать цветы на похороны миссис Птицехвост.
- А - о, конечно! - сказал озадаченный Фред. - Да, послать большой венок, понимаете, сказать, как мне жаль, и всё такое. Вы же можете всё это организовать, Херрингбоун?
- Конечно, государь, - сказал Главный Советник. - И - могу я спросить? - вы не планируете посетить семейство швеи? Они, как вы знаете, живут в двух шагах от ворот дворца.
- Посетить их? - задумчиво сказал король - О, нет, Херрингбоун, вряд ли мне это понравится - я хотел сказать, я уверен, что они этого не ждут.
Несколько мгновений Херрингбоун и король смотрели друг на друга, потом Главный Советник поклонился, и покинул комнату.
Ну, а как король Фред привык слышать от каждого, какой он потрясающий парень, то ему совсем не понравилось, с каким хмурым видом уходил Главный Советник. Он начал не столько стыдиться, сколько злиться.
- Ну, жалко, конечно, - объяснял он своему отражению в зеркале, расчёсывая усы, перед тем, как лечь в постель, - но, в конце концов, я король, а она швея. Умри я, я бы не ожидал, что она…
Но тут он сообразил, что если бы он помирал, то ожидал бы, что вся Корнукопия забросит свои дела, оденется в чёрное, и целую неделю будет рыдать, как по его отцу, Ричарду Наиправильнейшему.
- Ладно, - нетерпеливо сказал он своему отражению, - жизнь всё равно продолжается.
Он надел свой шёлковый ночной колпак, забрался на кровать под балдахином, задул свечу, и заснул.

Глава 4

Показать

Глава 4
Затихший дом

Миссис Птицехвост похоронили на кладбище в Городе-в-Городе, где лежали уже многие поколения королевских слуг. Дейзи с отцом, взявшись за руки, долго стояли перед могилой. Берт всё оглядывался на Дейзи, когда угрюмый отец и заплаканная мать медленно уводили его прочь. Берту хотелось что-то сказать своей лучшей подружке, но случившееся было слишком небывалым и ужасным, чтобы о нём говорить. Берту было не представить, что бы он чувствовал, если бы его мать навсегда скрылась в холодной твёрдой земле.
Когда все друзья ушли, мистер Птицехвост сдвинул с могильного камня присланный королём пурпурный венок, и положил на его место букетик подснежников, которые утром собрала Дейзи. Потом отец и дочь Птицехвосты медленно побрели к дому, который, они знали, уже никогда не станет прежним.

Неделю спустя король, окружённый Королевской Стражей, выехал из дворца на охоту. Как всегда, по его пути все стремглав выбегали из домов в палисадники, кланяться, приседать в реверансах, выкрикивать приветствия. Кивая и помахивая рукой в ответ, король заметил, что перед одним домом в садике никого не было. И что окна и дверь в этом доме завешены чёрным.
- Кто здесь живёт? - спросил король у майора Бимиша.
- Это… это дом Птицехвостов, Ваше Величество, - ответил Бимиш.
- Птицехвосты, Птицехвосты, - сказал король, сдвинув брови. - Вроде, я это имя где-то слышал.
- Э… Да, государь, - сказал майор Бимиш. - Мистер Птицехвост - столяр Вашего Величества, а миссис Птицехвост - она Главная - она была Главной швеёй Вашего Величества.
- Ах, да, - торопливо сказал король Фред. - Я… я помню.
И, пришпорив своего молочно-белого скакуна, он лёгким галопом промчался мимо завешенных чёрным окон Птицехвостова домика, стараясь не думать ни о чём, кроме предстоящей сегодняшней охоты.
Но каждый раз с этих пор, как король выезжал из дворца, он не мог не взглянуть на пустой сад и завешенную чёрным дверь Птицехвостова жилища, и каждый раз, как он видел этот домик, ему воображалась швея, сжимающая в руке аметистовую пуговицу. Наконец он уже не мог этого вынести, и призвал Главного Советника.
- Херрингбоун, - сказал он, не глядя старику в глаза, - там, на углу, на дороге в парк, стоит дом. Симпатичный такой домик. С большим садом.
- Птицехвостов дом, Ваше Величество?
- А, это они там живут? - спросил король Фред беззаботным тоном. - Ну, мне представляется, что дом великоват для маленькой семьи. Вроде, я слышал, их там живёт всего двое, я не ошибся?
- Совершенно верно, Ваше Величество. Всего двое, после того, как мать…
- Мне не кажется честным, Херрингбоун, - громко сказал король Фред, - что такой красивый, просторный дом отдан всего двоим, когда есть семьи по пять, по шесть человек, которые - я уверен - будут счастливы получить немножко больше места.
- Вы считаете, что Птицехвостов лучше переселить, Ваше Величество?
- Да, я так полагаю, - сказал король Фред, притворяясь, что с интересом рассматривает носок своей атласной туфли.
- Хорошо, Ваше Величество, - сказал Главный Советник с поклоном, - я попрошу их обменяться с Роучами, которые, я уверен, будут рады получить жильё побольше, и я поселю Птицехвостов в доме Роучей.
- А этот дом, он где? - встревоженно спросил король, потому что последнее, что он хотел бы видеть, так это чёрные занавески ещё ближе к воротам дворца.
- На самом краю Города-в-Городе, - сказал Главный Советник. - Рядом с кладбищем, перед…
- Выглядит подходящим, - перебил король, вскакивая со стула. - Можно без подробностей. Просто уладьте это дело, Херрингбоун, вы же славный парень.
И так Дейзи и её отцу предписали обменяться домами с семьёй капитана Роуча, бывшего, как и отец Берта, Королевским Стражником. И когда король Фред в очередной раз выехал из дворца, с дверей исчезли чёрные занавеси, и дети Роучей - четверо мальчишек-крепышей, тех самых, что впервые назвали Берта Бимиша Пончиком - выбежали в сад перед домом, и прыгали и скакали, и радостно кричали, и размахивали флагами Корнукопии. Король Фред улыбался мальчикам и махал им рукой. И через несколько недель король Фред окончательно забыл про Птицехвостов, и был опять счастлив.

Глава 5

Показать

Глава 5
Дейзи Птицехвост

Прошло несколько месяцев после того, как всех потрясла смерть миссис Птицехвост, и королевские слуги разделились на две группы. Первые шептались, что в том, как миссис Птицехвост умерла, нужно винить короля. Вторые предпочли верить, что тут какая-то ошибка, что когда король отдавал приказ, чтобы миссис Птицехвост закончила его костюм, то откуда ему было знать, как она больна.
Миссис Бимиш, главная повариха по выпечке, была среди вторых. Король всегда был очень любезен с миссис Бимиш, порой даже приглашал её в столовую, поблагодарить за особенно удачные Отрады Герцога или Фолдероловы Фантазии, и она была уверена, что он добрый, великодушный и чуткий.
- Попомни мои слова, кто-то забыл передать сообщение королю, - твердила она мужу, майору Бимишу. - Он бы никогда не заставил работать больного слугу. Я уверена, он просто в ужасе от того, что случилось.
- Да, - сказал майор Бимиш, - уверен, так оно и есть.
Подобно своей жене, майор Бимиш хотел думать хорошее о короле, ведь и он, и его отец, и его дед преданно служили в Королевской Страже. И пускай майор Бимиш видел, каким беззаботным выглядел король Фред после смерти миссис Птицехвост, как он ездил, как прежде, на охоту, и пускай он знал, что Птицехвостов выселили из их старого дома, отправили жить рядом с кладбищем, он старался верить, что король сожалеет о том, что случилось с его швеёй, и не прилагал руки к переселению её мужа и дочери.

Новое жильё Птицехвостов было мрачным местом. Высокие тисы по краю кладбища не пропускали солнечный свет, но из окошка в спальне Дейзи, сквозь просвет между тёмными ветвями, была хорошо видна могила матери. И раз теперь Берт жил не по соседству, Дейзи реже его видела, хотя Берт приходил к ней в гости так часто, как только мог. Новый сад был маленький, но ребята так изменяли свои игры, чтобы для них хватало места.
Что мистер Птицехвост думал о своём новом доме, да и о короле, никто не знал. Он никогда не обсуждал это со знакомыми из дворцовых слуг, но говорил только о своей работе, чтобы добыть денег - растить дочку, и воспитывал Дейзи так хорошо, как только мог без помощи матери.
Дейзи, которой нравилось помогать отцу в его столярной мастерской, всегда была счастлива нарядиться в рабочую одёжку. Она была из тех, кто не боится запачкаться, и она не очень интересовалась нарядами. Однако после похорон она каждый день меняла платье, отправляясь положить на могилу матери новый букет. Миссис Птицехвост, когда была жива, старалась, чтобы её дочка выглядела - как она говорила - "как маленькая леди", и она сшила множество красивых нарядов, часто из обрезков ткани, что король Фред милостиво разрешал ей забрать себе, после того, как она заканчивала для него очередной роскошный костюм.
И так прошла неделя, потом месяц, потом и год, и платьица, сшитые матерью, все стали малы для Дейзи, но она продолжала бережно хранить их в шкафу. Все вокруг, похоже, забыли, что приключилось с Дейзи, или просто привыкли к тому, что у неё нет матери. Дейзи притворялась, что она тоже к этому привыкла. Она помогала отцу в его мастерской, учила уроки, и играла со своим лучшим другом, Бертом, но они никогда не говорили об её матери, и никогда не говорили о короле. Каждый вечер Дейзи не сводила глаз с белого могильного камня, сияющего в лунном свете, пока не засыпала.

Глава 6

Показать

Глава 6
Драка в дворцовом парке

За дворцом был парк, где прогуливались павлины, играли фонтаны, и стояли на страже статуи былых королей и королев. Детям тех, кто служил во дворце, разрешалось играть здесь после школы - но только не дергать павлинов за хвосты, прыгать в фонтаны и залезать на статуи. Иногда леди Эсланда, которая любила детей, приходила и плела с ними гирлянды из маргариток; а самый восторг был, когда король Фред выходил на балкон, и махал им рукой, и тогда все дети радостно вопили, кланялись, приседали в реверансе - как их учили родители.
Единственное время, когда дети замолкали, прерывали игру в классики, прекращали воображать, что воюют с Икабогом, это когда через парк проходили лорды Спиттлворт и Флапун. Эти два лорда совсем не любили детей. По их мнению, маленькие негодники поднимали слишком много шума ранним вечером, то есть в то самое время, когда Спиттлворт и Флапун любили вздремнуть между охотой и ужином.
Однажды, вскорости после того, как Берту и Дейзи исполнилось по семь лет, когда все, как всегда, играли среди павлинов и фонтанов, дочка новой Главной швеи, одетая в чудесное платье из парчи, розовой, как розовая роза, сказала:
- Ой, я так жду, что король нам сегодня помашет!
- Ну, а я - нет, - сказала Дейзи, которая не могла сдержаться, и не сообразила, как громко она говорит.
Все дети ахнули и уставились на неё, раскрыв рты. Дейзи, увидевшей, как все на неё смотрят, стало сразу и жарко, и холодно.
- Зря ты это сказала, - прошептал Берт. А так как он стоял рядом с Дейзи, все другие ребята и на него уставились.
- А мне всё равно, - сказала Дейзи. Щёки у неё розовели. Раз она начала, она может и продолжить, до конца. - Не грузи он так мою маму работой, она бы жила до сих пор.
Дейзи казалось, что она уже давным-давно хотела это всё громко сказать.
Ещё один "ах!" среди детей, а дочка горничной просто завизжала от страха.
- Он лучший король, какой когда-либо был в Корнукопии, - сказал Берт, который слышал это множество раз от матери.
- Ну уж нет, - громко сказала Дейзи. - Он эгоист, надутый и злой!
- Дейзи, - прошептал перепуганный Берт. - Не говори… не говори глупости!
Вот от этого слова, "глупости", всё и произошло. "Глупости" - когда дочка новой Главной швеи ухмыляется и, прикрываясь ладошкой, что-то шепчет друзьям, показывая на одёжку Дейзи? "Глупости" - когда отец по вечерам утирает слёзы, думая, что Дейзи не видит? "Глупости" - когда, чтобы поговорить с мамой, нужно идти к белому могильному камню?
Дейзи размахнулась пошире, и ладонью как даст Берту промо по лицу.
Тут старший из братьев Роучей, которого звали Родерик, и который жил в бывшей спальне Дейзи, заорал: - Пончик, такое даром не спускают! - и вслед за ним все мальчики завопили: - Драка! Драка! Драка!
Перепуганный Берт нерешительно толкнул Дейзи в плечо, и Дейзи показалось, что единственное, что нужно сделать, это броситься на Берта, и всё перемешалось в пыли и сталкивающих локтях, пока внезапно ребятишек не растащил Бертов отец, майор Бимиш, что выбежал из дворца на шум, и увидел, что происходит.
- Отвратительной поведение, - пробормотал лорд Спиттлворт, проходивший мимо майора и двух всхлипывающих, вырывающихся детей.
Но когда он отвернулся, на его лице была широкая улыбка. Он был тем, кто знал, как любое происшествие обернуть к своей выгоде, и он думал, что нашел способ, как запретить детям - если не всем, то хоть некоторым - появляться в дворцовом парке.

[Actani]

Спасибо за перевод! Я переименую эту тему и закреплю её как важную во всех разделах, а то в этот раздел мало кто заглядывает. Если что, можете подправить название.

[Старый ронин]

Спасибо!

[Старый ронин]

Поехали дальше:

Глава 7

Показать

Глава 7
Наговор лорда Спиттлворта

Этим вечером оба лорда, как обычно, ужинали вместе с королем Фредом. После роскошной трапезы - Баронстаунской оленины, сопровождаемой лучшим Жеробоумским вином, а в продолжение - отборным Курдсбургским сыром и, немножко, лёгкими, как пёрышко, Колыбельками Фей выпечки миссис Бимиш, лорд Спиттлворт решил, что пришло время. Он прочистил горло, и начал:
- Надеюсь, Ваше Величество, вас не обеспокоила та отвратительная драка, что сегодня к вечеру устроили дети в дворцовом парке?
- Драка? - повторил король Фред; он обсуждал с портным особенности нового плаща, и поэтому ничего не слышал. - Какая драка?
- О боже… я думал, Ваше Величество знает, - сказал лорд Спиттлворт, прикидываясь удивлённым. - Вроде, майор Бимиш должен был вам рассказать.
Но король Фред больше удивился, чем возмутился.
- Ну, я полагаю, Спиттлворт, что детские ссоры - дело обычное.
Спиттлворт и Флапун переглянулись за спиной короля, и Спиттлворт сделал вторую попытку.
- У вас, Ваше Величество, в душе всегда одна доброта.
- Конечно, иные короли, - пробормотал Флапун, стряхивая крошки с жилета, - если услышат, как ребёнок так неуважительно говорит о короне…
- Что? - воскликнул Фред, и улыбка на его лице завяла. - Ребёнок говорил о мне… неуважительно? - Фред не мог в это поверить. Он привык, что дети верещат от восторга, когда он кивает им с балкона.
- Приходится поверить, Ваше Величество, - сказал Спиттлворт, внимательно рассматривая свои ногти, - но, как я заметил… это майор Бимиш разнимал детей… он знает все подробности.
Свечки потрескивали в серебряных подсвечниках.
- Дети… они всякое говорят, для забавы, - сказал король Фред. - Не сомневаюсь, у ребёнка на уме не было ничего плохого.
- По мне, так это явная измена, - буркнул Флапун.
- Но, - быстро сказал Спиттлворт, - это майор Бимиш, который знает все подробности. А Флапун и я - мы могли и ослышаться.
Фред потягивал вино. Тут в комнату вошёл лакей, чтобы забрать тарелки из-под сладкого.
- Кенкерби, - сказал король Фред, потому что так звали лакея, - приведите сюда майора Бимиша.
В отличие от короля и его двух лордов, у майора Бимиша не было по семи перемен блюд каждый вечер. Он уж давно закончил свой ужин, и собирался лечь спать, когда ему пришёл приказ прибыть к королю. Майор поспешно сменил пижаму на мундир, и поспешил во дворец, где к тому времени король Фред, лорд Спиттлворт и лорд Флапун перешли в Жёлтую Гостиную, и, усевшись в атласных креслах, попивали Жеробоумское вино, а Флапун ещё и доедал вторую тарелку Колыбелек Фей.
- А, Бимиш, - сказал король майору, вошедшему с глубоким поклоном, - я слышал, сегодня вечером в парке были маленькие беспорядки.
У майора сердце упало. Он-то надеялся, что новости о драке Берта и Дейзи не дойдут до королевских ушей.
- Ну, Ваше Величество, это были просто пустяки, - сказал майор.
- Давай, давай, Бимиш, - сказал Флапун. - Тебе следует гордиться, что ты выучил сына не терпеть изменников.
- Я… какая там измена? - сказал майор Бимиш. - Господин, они же всего лишь дети.
- Как я понял, Бимиш, твой сын меня защищал? - сказал король Фред.
Майор Бимиш попал в очень неудачное положение. Ему не хотелось повторять королю то, что сказала Дейзи. Как бы ни был он предан королю, он отлично понимал, почему маленькая девочка, оставшаяся без матери, думала о короле то, что думала, и последнее, что ему хотелось, это навлечь на неё беду. С другой стороны, он отлично знал, что есть два десятка свидетелей, которые могут со всей точностью передать королю, что именно сказала Дейзи. И он не сомневался, что если солжёт, то лорд Спиттлворт и лорд Флапун обязательно объяснят королю, что он, майор Бимиш, тоже лишён преданности и думает об измене.
- Я … да, Ваше Величество, это правда, что мой сын Берт вас защищал, - сказал майор Бимиш. - Но, несомненно, нужно быть снисходительными к маленькой девочке, которая сказала… которая нехорошо отозвалась о вас, Ваше Величество. Ей довелось пережить великую беду, Ваше Величество, а ведь даже вполне взрослые в несчастии могут сказать иной раз что-то неразумное.
- Какие такие беды пережила эта девочка? спросил король Фред, которому было не вообразить убедительную причину, чтобы кто-то о нём грубо выразился.
- Она… её зовут Дейзи Птицехвост, Ваше Величество, - сказал майор Бимиш, глядя поверх головы короля Фреда на портрет его отца, короля Ричарда Наиправильнейшего. - Её мать была швеёй, которая…
- Да, да, я помню, - громко прервал майора Бимиша король Фред. - Хорошо, покончим с этим, Бимиш. Можете идти.
Чувствуя облегчение, майор Бимиш опять глубоко поклонился, и уже дошёл до двери, когда услышал голос короля:
- Бимиш, а что девчонка сказала-то?
Майор Бимиш замер, взявшись за дверную ручку. Ничего не оставалось, как сказать правду.
- Она сказала, что Ваше Величество эгоист, надутый и злой.
И майор вышел, не решившись посмотреть на короля.

Глава 8

Показать

Глава 8
День Прошений

Эгоист, надутый и злой. Эгоист, надутый и злой.
Слова эхом гуляли в голове короля, когда он натягивал свой шёлковый ночной колпак. Это же неправда, неправда? Фреду потребовалось много времени, чтобы заснуть, а утром, когда он проснулся, он чувствовал себя ещё хуже.
Он решил, что хочет сделать что-нибудь доброе, и первое, что что ему подумалось, это наградить Бимишева сына, что защищал его от этой мерзкой маленькой девчонки. Поэтому он взял маленький медальон, что обычно висел на шее его любимой охотничьей собаки, попросил горничную продеть в него ленточку, и вызвал Бимишей во дворец. Берт, которого мать вытащила из класса и поспешно нарядила в синий бархатный костюм, в присутствии короля не мог слова выговорить от смущения, которым Фред наслаждался и несколько минут говорил мальчику ласковые слова, а майор и миссис Бимиш чуть ни лопались от гордости за своего сына. Наконец Берт вернулся в школу, с маленькой золотой медалькой на шее, а вечером, на игровой площадке, на него смотрел снизу вверх Родерик Роуч, тот, что обычно над ним издевался. А Дейзи вообще ничего не сказала, и когда Берт поймал её взгляд, ему стало жарко и неловко, и он спрятал медаль под рубашку, чтобы видно не было.
А король так и не стал по-настоящему счастливым. Его не покидало чувство неловкости, словно несварение желудка, и ночью ему опять оказалось трудно заснуть.

Когда он проснулся на следующее утро, он вспомнил, что сегодня День Прошений.
День Прошений - это особенный день, раз в году, когда жителям Корнукопии дозволялось говорить с королём. Естественно, таких людей тщательно проверяли Фредовы советники, прежде чем допустить их до короля. Король никогда не имел дела со сложными проблемами. Он видел людей, которых избавляли от бед пригоршня золотых монет или несколько ласковых слов: фермер, у которого сломался плуг, старая леди, у которой умерла кошка… Фред заранее предвкушал День Прошений. Это был повод нарядиться в самый роскошный костюм, и ещё он обнаружил, как это волнует: видеть, как много он значит для простого народа Корнукопии.
После завтрака камердинеры Фреда ждали его с новым облачением, которое он заказал ещё в прошлом месяце: белые атласные штаны и куртка им под пару, с пуговицами из золота и жемчужин; плащ, отделанный горностаевым мехом, и с алой подкладкой; белые атласные туфли с пряжками из золота с жемчужинами. Его ждал слуга с золотыми щипцами, готовый завить ему усы, и паж, с драгоценными перстнями на бархатной подушке, стоял наготове, ожидая, какие Фред выберет.
- Уберите всё прочь, не хочу я этого, - раздраженно сказал Фред, махнув рукой в сторону наряда, который камердинеры развернули, ожидая одобрения. Камердинеров как холодом пробрало. Они не понимали, верно ли они расслышали. Король Фред живо интересовался созданием костюма, и сам потребовал добавить алую подкладку и затейливые пряжки. - Я сказал: уберите! - рявкнул он, когда никто не пошевельнулся. - Принесите что-нибудь простое! Принесите то, что я надевал на отцовские похороны!
- Вы… Выше Величество, с вами всё в порядке? - спросил слуга, пока ошеломлённые камердинеры с поклоном спешили прочь, унося белый костюм, и возвращались ещё быстрее, с чёрным.
- Конечно, в порядке! - огрызнулся Фред. - Но я мужчина, а не расфуфыренный павлин-дармоед.
Он натянул чёрный костюм, самый простой из всех, что у него были; конечно, тоже красивый, с серебром на воротнике и манжетах, и с пуговицами из агатов и бриллиантов. Затем, к полному изумлению слуг, он позволил подвить себе только самые кончики усов, после чего отослал и слугу, и пажа с кучей перстней на подушке.
- Ну, - подумал Фред, изучая себя в зеркале, - как можно называть меня надутым? Хотя чёрный цвет определённо не очень-то мне идёт.
Так непривычно быстро Фред облачился, что лорд Спиттлворт, который велел одному из Фредовых слуг выковыривать ему серу из ушей, и лорд Флапун, поглощавший тарелку Отрады Герцога, что по его приказу принесли из кухни, были захвачены врасплох и опрометью вылетели из спален, натягивая куртки, и прыгали, на ходу надевая сапоги.
- Поторапливайтесь, лежебоки! - кричал король лордам, догонявшим его в коридоре. - Там люди ждут моей помощи!
И разве будет король-эгоист спешить на встречу с простым народом, что ждёт от него благодеяний? - подумал Фред - Нет, не будет!
Фредовы советники были потрясены, увидев короля, явившегося вовремя, и просто - для Фреда - одетого. А вот Херрингбоун, кланяясь, одобрительно улыбнулся.
- Ваше Величество пришли так рано, - сказал он. - Люди будут очень довольны. Они с самой зари очередь занимали.
- Запускай их, Херрингбоун, - сказал король, усаживаясь на троне, и жестом предлагая Спиттлворту и Флапуну занять места по бокам.
Двери отворили, и - один за другим - стали входить просители.
У Фредовых подданных часто язык застревал в горле, когда они оказывались лицом к лицу с живым, настоящим королём. Некоторые начинали хихикать, или забывали, зачем пришли, а один или двое даже упали в обморок. Фред был сегодня особенно милостив, и каждое прошение завершалось тем, что король вручал парочку золотых монет, или благословлял младенца, или дозволял старушке поцеловать свою руку.
Но сегодня, пока он улыбался, и раздавал золото и обещания, слова Дейзи продолжали отдаваться эхом у него в голове. Эгоист, надутый и злой. Ему хотелось сделать что-то особенное, чтобы подтвердить, что он замечательный человек - показать, что он для других себя не пожалеет. Все короли Корнукопии в День Прошений раздавали золото и пустяковые благодеяния: Фреду хотелось совершить что-то великолепное, чтобы прозвенело на века, и чтобы он попал в исторические книжки не за то, что помог фермеру купить новую шляпу.
Два лорда, справа и слева от Фреда, утомились. Лучше бы их оставили поваляться в спальнях до обеда, а не заставили сидеть тут, слушая, как крестьяне толкуют о своих мелких заботах. Но вот через несколько часов последний проситель с благодарностью покинул Тронный Зал, и Флапун, у которого уже почти час в животе бурчало, со вздохом облегчения поднялся со стула.
- Пора пообедать! - прогудел Флапун, но как раз, когда стражники собрались запереть двери, послышался шум, и двери вновь распахнулись.

Глава 9

Показать

Рассказ пастуха овец

- Ваше Величество, - сказал Херрингбоун, поспешая к королю Фреду, как раз поднимавшемуся с трона, - там пастух с Пустошей, с прошением к вам, государь. Он припоздал - мне прогнать его прочь, раз Ваше Величество желает обедать?
- Пустошник! - Спиттлворт поднёс к своему носу надушенный платок. - Только представьте, государь!
- Чертовская наглость, опаздывать к королю, - сказал Флапун.
- Нет, - сказал Фред после короткого колебания, - Нет. Если бедный парень проделал такой далёкий путь, мы примем его. Херрингбоун, введи его.
Главному Советнику было в радость ещё раз увидеть нового, доброго и участливого короля, и он поспешил к двустворчатым дверям, сказать гвардейцам, чтобы пропустили пастуха. Король снова устроился на троне, а Спиттлворт и Флапун с мрачным видом уселись на своих стульях.
Старик, что неловко шёл по длинному красному ковру, был весь истрёпанный непогодами, грязноватый, с клочковатой бородой, и в изношенной, заплатанной одежде. Приближаясь к королю, он с испуганным видом стащил шапку, а когда дошёл до места, где полагалось кланяться или приседать, упал вместо этого на колени.
- Ваше Величество! - просипел он.
- Бя-аше Бя-я-яличество, - тихонько передразнил его Спиттлворт, словно старик говорил по-овечьи.
Щеки Флапуна затряслись в беззвучном смехе.
- Ваше Величество, - продолжил пастух, - я странствовал пять долгих дней, узреть тебя. Это был тяжёлый путь. Я ехал на возах с сеном, когда мог, и брёл, когда не мог, и мои башмаки в дырах…
- Не тяни, давай дальше, - пробормотал Спиттлворт, по-прежнему уткнув свой длинный нос в платок.
-… но пока я шёл, я всё время думал о старой Заплатке, государь, и как ты мне поможешь, если я только доберусь до дворца…
- Что это за "старая Заплатка", добрый человек? - спросил король, глядя на латаные-перелатаные штаны пастуха.
- А это старый пёс, что есть у меня… то есть, надо бы сказать, был у меня, - отозвался пастух, и в глазах у него были слёзы.
- А, - сказал король Фред, и потянулся к кошелю на поясе. - Тогда, добрый пастух, возьми вот эти золотые, и купи себе нового…
- Неа, государь, спасибо, но тута не в золоте дело, - сказал пастух. - Найтить щенка и я могу запросто, хотя никогда он не будет ровней старому Заплатке. - Пастух вытер нос рукавом. Спиттлворта передёрнуло.
- Ну, зачем ты тогда пришёл ко мне? - спросил король Фред, так ласково, как только смог.
- Сказать тебе, государь, какой Заплатке конец пришёл.
- А, - сказал король Фред, не сводя глаз с золотых часов над камином. - Ну, мы были бы рады выслушать рассказ, но нам и обедать хочется…
- Так что это Икабог его съел, государь, - сказал пастух.
Ошеломлённое молчание, а потом Спиттлворт и Флапун расхохотались.
Слёзы так переполнили глаза пастуха, что закапали, как блёстки, на красный ковёр.
- Ага, надо мной вот так смеялись от Жеробоума до Чоуксвилля, государь, когда я им говорил, зачем иду к тебе. Смеялись до одури, вот так, и твердили, что у меня голова набекрень. Но я его видел, страшилище, в оба своих глаза, и бедный Заплатка тоже, пока он его не слопал.
Королю Фреду очень хотелось смеяться, вместе с обоими лордами. Он хотел есть, и он хотел избавиться от старого овцевода, но в это же время жуткий голосок шептал у него в голове: эгоист, надутый, злой.
- Так что же ты не рассказываешь, как оно случилось? - спросил король Фред пастуха, и Спиттлворт с Флапуном тотчас перестали хохотать.
- Ну, государь, - пастух снова вытер нос рукавом, - вечерело, и туманище был, и мы с Заплаткой идём домой, у болота по краю. Заплатка увидел пустокрыса…
- Увидел что? - спросил король Фред.
- Пустокрыса, государь. Навроде крыс, только лысые, в болотах живут. Пироги с ними неплохие, если про хвосты не думать.
Флапуна, казалось, сейчас стошнит.
- Так Заплатка увидел пустокрыса, - продолжил пастух, - и как погонится. Я ору Заплатке, ору, да он слишком занятой, не ворочается. А потом, государь, как завизжит. Я ору: "Заплатка! Заплатка! Что с тобой, дружок?" Но Заплатка не возвернулась, государь. А потом я его вижу, скрозь туман, - пастух понизил голос. - Здоровенный, вот какой, глаза как фонари, пасть широкая, ну как вот этот трон, и зубищи блестят. Забыл я про Заплатку, государь, и бежать, и бежал и бежал до дома без роздыха. А на другой день я отправился, государь, в дорогу, тебя увидеть. Икабог сожрал моего пса, государь, и я хочу, чтобы он был наказан!
Король несколько мгновений смотрел на пастуха. Потом, очень медленно, встал во весь рост.
- Пастух, - сказал король, - мы отправляемся на север, вот в этот самый день, чтобы разобраться с Икабогом раз и навсегда. Если найдётся хоть какой-то его след, ты можешь быть спокоен - мы выследим его в его логове, и накажем за наглое похищение твоего пса. Теперь же возьми вот эти золотые монеты, найми телегу, и поезжай домой, лёжа на соломе!
- Мои лорды, - король повернулся к остолбенелым Спиттлворту и Флапуну, - убедительно прошу переодеться в то, в чём вы верхом ездите, и проследовать за мной к конюшням. Нас ждёт новая охота!

[Старый ронин]

Продолжим?

Глава 10

Показать

Глава 10
Король Фред едет на подвиг

Король Фред вышел из Тронного Зала чрезвычайно довольный собой. Больше никто никогда не скажет, что он эгоист, надутый и злой! Ради вонючего простодушного старого пастуха и его ничего не стоящей старой дворняжки он, король Фред Бесстрашный, идёт на охоту на Икабога! Конечно, никакого Икабога нет, но как это здорово и благородно - лично отправиться на край страны, чтобы это подтвердить!
Напрочь позабыв про обед, король взбежал по лестнице в свою спальню, громко призывая слугу, чтобы тот помог ему снять мрачный чёрный костюм, и помог облачиться в наряд для битвы, тот, что у него ещё не было повода носить. Алый кафтан с пуговицами из золота, широкий пурпурный кушак, множество медалей, которые Фреду было можно носить, раз он король; и когда Фред посмотрелся в зеркало, и увидел, как идёт ему боевой наряд, то удивился, отчего он каждый день его не носил. А когда слуга осторожно надевал на золотистые кудри шлем с плюмажем, то король вообразил свой портрет: он в шлеме, верхом на молочно-белом боевом коне, пронзает пикой змееподобное чудовище. Воистину король Фред Бесстрашный! Ему даже немножко захотелось, чтобы Икабог в самом деле существовал.
А тем временем Главный Советник оповестил Город-в-Городе, что король отправляется в поездку по стране, и что каждый должен быть готов ликовать при виде короля. Херрингбоун ни словом не упомянул Икабога, он старался по возможности, чтобы король не выглядел дурачком.
По несчастью, лакей по имени Кенкерби подслушал, как два советника вполголоса обсуждали, что такое на короля нашло. Кенкерби немедленно поделился услышанным с горничными, те принесли новость на кухню, где поставщик сосисок из Баронстауна сплетничал с поваром. Короче, не успел королевский отряд приготовиться выезжать, как весь Город-в-Городе уже знал, что король отправляется на север, охотиться на Икабога, и новость начала просачиваться и в остальной Чоуксвилль.
- Это что, шутка? - спрашивали друг у друга жители столицы, собиравшиеся на тротуарах, чтобы приветствовать короля. - Как это понимать?
Одни пожимали плечами и смеялись, и говорили, что король просто забавляется. Другие покачивали головами и бормотали, что всё не так просто, как кажется. Ни один король не поедет вот так, при оружии, на север страны без весомой причины. Что, спрашивали друг у друга озабоченные люди, король знает такого, чего мы не знаем?
Леди Эсланда присоединилась к прочим придворным дамам, наблюдавшим с балкона, как собираются солдаты.
Я вам сейчас открою секрет, который больше никто не знает. Леди Эсланда ни за что не вышла бы замуж за короля, даже если бы он её просил. Понимаете, она была тайно влюблена в человека, которого звали капитан Гудфеллоу, того, что как раз сейчас, внизу в парке, болтал и смеялся со своим добрым другом, майором Бимишем. Леди Эсланда, которая была очень застенчивая, никак не могла заставить себя заговорить с капитаном Гудфеллоу, которому и в голову не приходило, что в него влюблена красивейшая женщина при дворе. Отец и мать капитана, ныне покойные, были сыроварами из Курдсбурга. И хотя Гудфеллоу был и умён, и храбр, в те дни ни единый сын сыровара не мог мечтать жениться на высокородной леди.
Тем временем всех детей дворцовых слуг пораньше отпустили из школы, смотреть, как отправляется военный отряд. Миссис Бимиш опрометью кинулась за Бертом, так что ему досталось удачное место, откуда смотреть, как мимо проедет его отец.
Когда наконец дворцовые ворота открылись, и отряд конников выехал, Берт и миссис Бимиш радостно кричали, насколько хватало духа. Давным-давно никто не видел военных нарядов. Какое впечатление, какая красота! Солнце играло на золоте пуговиц, серебре мечей, на блестящих трубах музыкантов, а наверху, на дворцовом балконе, платки провожающих отряд придворных дам трепетали, как голуби.
Во главе строя ехал король Фред, на молочно-белом скакуне, одной рукой он сжимал алые поводья, а другой махал толпе. Сразу за ним, с усталым видом, ехал на стройной жёлтой лошади Спиттлворт, а следом, на буром слоноподобном коне, Флапун, свирепый от того, что не пообедал.
За королём и двумя лордами ехала на рысях Королевская Стража, все - на серых в яблоках конях, кроме майора Бимиша, что ехал на сером как сталь жеребце. У миссис Бимиш сердце забилось от того, как красиво выглядит её муж.
- Удачи тебе, папочка! - заорал Берт, и майор Бимиш (хотя ему и не полагалось) помахал сыну рукой.
Отряд на рысях спустился вниз по холму, улыбаясь приветствующим его толпам в Городе-в-Городе, и доехал до ворот во внешний Чоуксвилль. Здесь, скрытый толпящимся народом, был домик Птицехвостов. Мистер Птицехвост и Дейзи вышли в садик, откуда им были видны только плюмажи на шлемах проезжавшей мимо Королевской Стражи.
Дейзи не очень заинтересовали солдаты. Она и Берт по-прежнему не разговаривали. По правде, на утреннем перерыве между уроками Берт водился с Родериком Роучем, что часто высмеивал Дейзи, ходившую в рабочих штанах вместо платья, так что ликующие крики и конский топот совсем её не обрадовали.
- На самом деле ведь никакого Икабога нету, так ведь, папа? - спросила она.
- Нет, Дейзи, - вздохнул мистер Птицехвост, и пошёл назад, в мастерскую, - нет никакого Икабога, но если король хочет в него верить, пускай верит. Там, на Пустошах, он много вреда не наделает.
Что показывает, как даже разумные люди могут не заметить надвигающуюся жуткую опасность.

Глава 11

Показать

Глава 11
Путешествие на север

Пока король Фред отъезжал всё дальше от Чоуксвилля, его настроение становилось всё лучше и лучше. Весть о внезапном решении короля сыскать Икабога дошла до фермеров, что трудились на холмистых зелёных полях, и они, со всей роднёй, сбегались приветствовать короля, и двух лордов, и Королевскую Стражу.
Король, пропустивший обед, решил остановиться в Курдсбурге, для позднего ужина.
- Мы станем здесь лагерем, парни, мы же солдаты! - крикнул он своему отряду, въезжая в город, - а завтра с зарёй продолжим путь!


Конечно, чтобы король ночевал, как солдат, в лагере, о том и речи не было. Дабы освободить место для короля, вышвырнули на улицу постояльцев лучшей в Курдсбурге гостиницы, так что Фред спал этой ночью на бронзовой кровати, на пуховой перине, после того, как от души наелся плавленого сыра с пряностями и шоколадом. А вот лордам Спиттлворту и Флапуну, наоборот, пришлось провести ночь в маленькой комнате над конюшней. Обоим нездоровилось после целого дня верховой езды. Вы, наверное, удивитесь, как же это так, если они охотились по пять раз на неделе, но правда в том, что они обычно старались улизнуть через полчасика охоты, устроиться под деревом, и пить вино, закусывая бутербродами, пока не настанет время возвращаться во дворец. Ни один из них не проводил долгие часы в седле, так что Спиттлворт даже натёр себе волдыри на тощем заду.
На следующее утро, спозаранку, майор Бимиш доложил королю, что горожане Баронстауна очень удручены решением короля ночевать в Курдсбурге, а не в их великолепном городе. Не желая терять народной любви, король Фред предписал своему отряду проехать огромным кругом по окрестным лугам, где всю дорогу его приветствовали фермеры, и на закате завершить свой путь в Баронстауне. Аппетитный запах поджаренных сосисок приветствовал королевский отряд, и довольная толпа народа, с факелами, проводила Фреда в лучший дом в городе. Здесь ему подали жареную говядину и окорок, копчёный с мёдом, и он спал в резной дубовой кровати на пуховой перине, пока Спиттлворт и Флапун делили на двоих крошечную комнату на чердаке, где обычно спали две горничные. У Спиттлворта ужасно болел зад, и его бесило, что заставили ехать верхом сорок миль по кругу, и всё ради того, чтобы порадовать колбасников. Флапун, переевший сыра в Курдсбурге, а в Баронстауне умявший три бифштекса, среди ночи проснулся со стоном от боли в животе.
На следующий день король и его люди продолжили путь, теперь прямо на север, и скоро были среди виноградников, из которых выбегали сборщики спелых гроздьев - размахивать флагами Корнукопии и смотреть, как ликующий король отвечает им взмахом руки. Спиттлворт, хоть и привязал себе под зад подушку, просто плакал от боли, а икоту и стоны Флапуна не заглушали даже стук копыт и позвякивание удил.
По прибытии вечером в Жеробоум всех приветствовали игрой на трубах, и всем городом пели национальный гимн. Фред угостился игристым вином с трюфелями, перед тем как улечься на шёлковую постель под балдахином, на перину из лебяжьего пуха. Но Спиттлворту и Флапуну комнату над гостиничной кухней пришлось разделить с парой солдат. Пьяные жители Жеробоума толпились на улицах, празднуя посещение их города королём. Спиттлворт почти всю ночь просидел в тазу со льдом, а Флапуна, который выпил слишком много красного вина, такое же время тошнило в другой таз, в углу.
На заре король со своим отрядом двинулся к Пустошам, после потрясающего прощания с горожанами Жеробаума, которые напутствовали короля таким громом вылетающих из бутылок пробок, что конь Спиттлворта встал на дыбы и сбросил всадника на дорогу. Когда со Спиттлворта стряхнули пыль и вернули подушку ему под зад, и когда Фред отсмеялся, продолжили путь.
Скоро Жеробаум остался позади, и слышны стали только птичьи песни. Впервые за всё путешествие по сторонам дороги лежало безлюдье. Понемногу пышные зелёные луга уступали место чахлой сухой траве, искривлённым деревьям и валунам.
- Необычайные места, верно? - радостно крикнул король, обернувшись к Спиттлворту и Флапуну. - Я чертовски рад увидеть наконец эти Пустоши. А вы разве нет?
Оба лорда согласились, но стоило Фреду отвернуться и снова смотреть вперёд, как они изобразили грубые жесты, и прошептали ему в спину ещё более грубые слова.
Наконец королевский отряд наткнулся на кучку людей, и как же Пустошники удивились! Они попадали на колени, как тот пастух в Тронном Зале, позабыли кричать приветствия и бить в ладоши, но смотрели, разинув рот, словно никогда не видали никого похожего на короля и Королевскую Стражу. Да они и в самом деле не видали - когда король Фред после своей коронации посещал главные города Корнукопии, никому и в голову не приходило, что стоит заглянуть и в отдалённые Пустоши.
- Простые люди, да, но, разве это не трогательно? - весело крикнул король, когда оборванные ребятишки уставились, разинув рот, на великолепных лошадей. Дети в жизни не видели таких ухоженных и откормленных животных.
- И где нам предлагается заночевать? - негромко спросил Флапун у Спиттлворта, оглядывая полуразрушенные каменные хижины. - Трактиров тут нету!
- Ну, самое малое, одно утешает, - прошептал в ответ Спиттлворт. - Ему придётся устроиться по-лагерному, как всем нам, и поглядим, как ему это понравится.
Отряд ехал весь день до вечера, и наконец, когда солнце уже садилось, стали видны болота, где, как считалось, обитает Икабог: широкая тёмная полоса, из которой тут и там торчали странной формы скалы.
- Ваше Величество! - крикнул майор Бимиш. - Я полагаю, нам сейчас надо стать лагерем, и исследовать болота с утра! Как Ваше Величество знает, болота бывают коварными! Тут туманы приходят неожиданно. К болотам лучше приближаться при свете дня!
- Ерунда! - сказал Фред; он подскакивал в седле, словно нетерпеливый школьник. - Мы не можем остановиться, когда уже видим их, Бимиш!
Король отдал приказ, и отряд двинулся вперёд, пока наконец, когда луна уже взошла и то пряталась за чернильными облаками, то выглядывала, не достиг края болот. Такого жуткого места они ещё не видели, такое оно было дикое, и пустое, и безлюдное. Камыши шептались под холодным ветерком, но всё остальное было мёртвым и безмолвным.
- Можете видеть, государь, - сказал через некоторое время лорд Спиттлворт, - земля здесь топкая. И овец, и людей может засосать, если они забредут слишком далеко. Затем, нетвёрдые рассудком могут в темноте принять эти скалы и валуны за чудовищ. Даже шорох камышей можно счесть чьим-то шипением.
- Да, похоже, очень похоже, - сказал король Фред, но продолжал обшаривать глазами тёмные болота, словно ждал, что из-за скалы выскочит Икабог.
- Должны мы тут стать лагерем, государь? - спросил лорд Флапун; он сберёг несколько холодных пирогов из Баронстауна, и очень хотел поужинать.
- В темноте мы даже воображаемое чудовище не найдём, - отметил лорд Спиттлворт.
- Согласен, согласен, - с неохотой ответил король Фред. - Давайте… господи, какой туман собрался!
И действительно, пока они стояли и глядели на болота, плотный белый туман накатился на них так быстро и беззвучно, что никто его и не заметил.

[Японец]

Огромное спасибо за перевод!!

[XXX XXX]

Спасибо)

[Старый ронин]

И далее:

Глава 12

Показать

Глава 12
Потерянный меч короля

Несколько мгновений, и словно каждому в королевском отряде завязали глаза плотной белой повязкой. Мгла была такая густая, что собственных рук, поднятых к лицу, было не разглядеть. Туман пах болотной гнилью, солоноватой водой и тиной. Мягкая почва, казалось, колыхалась под ногами множества людей, неразумно поворачивавшихся туда и сюда. Пытаясь разглядеть друг друга, люди теряли чувство направления. Каждого словно уносило слепящее белое море, и майор Бимиш был одним из немногих, кто не потерял голову.
- Осторожно! - закричал он. - Почва ненадёжна. Стойте, где стоите, не пытайтесь двигаться!
Но король Фред, внезапно почувствовав страх, его не послушался. Он тут же пошёл, как ему казалось, в сторону майора Бимиша, но через несколько шагов сообразил, что погружается в ледяную топь.
- На помощь! - закричал он, когда холодная вода потекла в его начищенные сапоги. - На помощь! Бимиш, ты где? Я тону!
Сразу поднялись испуганные крики, зазвякало снаряжение. Стражи заметались во все стороны, пытаясь найти короля, сталкивались, падали, поскользнувшись, но голос барахтающегося короля перекрывал весь этот шум.
- Я потерял сапоги! Почему мне никто не поможет? Где вы все?
Лорды Спиттлворт и Флапун были единственными, кто послушался совета Бимиша и оставался там, где на них накатился туман. Спиттлворт вцепился в широкие Флапуновы штаны, а Флапун крепко ухватился за Спиттлвортов плащ для верховой езды. Ни один из них не сделал самой малюсенькой попытки помочь Фреду, но только ждал, дрожа, когда наведут порядок.
- В конце концов, если болвана трясина заглотит, мы сможем домой отправиться, - шептал Свиттлворт Флапуну.
Смятение ширилось. Некоторые из Королевских Стражей в своих попытках найти короля увязли в трясине. Воздух наполнился хлюпаньем, лязгом, криками. Майор Бимиш орал, тщетно пытаясь навести хоть какой-то порядок, а голос короля, казалось, удалялся в непроглядную ночь, слабел, словно король неразумно бросил своих людей.
А потом, из самого сердца темноты, донёсся страшный, панический вопль:
- БИМИШ, НА ПОМОШЬ, Я ВИЖУ ЧУДОВИЩЕ!
- Иду, Ваше Величество! - крикнул майор Бимиш. - Не замолкайте, государь, я вас найду!
- НА ПОМОЩЬ! НА ПОМОЩЬ, БИМИШ! - орал король Фред.
- Что там случилось с идиотом? - спросил Флапун, но прежде чем Спиттлворт смог ответить, мгла вокруг лордов рассеялась так же быстро, как появилась, так что они оказались в маленьком чистом пространстве, и могли видеть друг друга, но их по-прежнему окружала высокая стена густого белого тумана. Голоса короля, Бимиша и солдат слышались всё слабее и слабее.
- Пока не двигайся, - предупредил Флапуна Спиттлворт. - Когда туман рассеется ещё немножко, мы сможем отыскать лошадей и отступить в безопасное…
В это самое мгновение осклизлая чёрная фигура выскочила из тумана прямо перед двумя лордами. Флапун испустил пронзительный вопль, а Спиттлворт хлестанул пришельца плетью, и промахнулся только потому, что тот, всхлипывая, упал на землю. Только тут Спиттлворт сообразил, что тяжко дышащее, что-то бормочущее, осклизлое чудовище - это на самом деле король Фред Бесстрашный.
- Благодарение небесам, мы нашли вас, Ваше Величество, мы искали повсюду! - крикнул Спиттлворт.
- Ик… Ик… Ик… - скулил король.
- У него икота, - сказал Флапун. - Надо его пугануть.
- Ик… Ик… Икабог! - простонал Фред. - Я в-в-видел его! Огромное чудище - чуть меня не схватил!
- Простите, Ваше Величество? - спросил Спиттлворт.
- Ч-ч-чудовище настоящее! - выпалил Фред. - Мне повезло, что я ж-живой! К лошадям! Надо бежать, и быстро!
Король Фред попытался подняться, карабкаясь по Спиттлвортовой ноге, но Спиттлворт быстренько отступил, чтобы не измазаться в скользкой грязи, а сам легонько опёрся о макушку Фреда, самое чистое место на короле.
- Э… ладно, ладно, Ваше Величество. Вы пережили самые угнетающие переживания, упав в болото. А мы ещё когда говорили, что валуны в таком густом тумане в самом деле могут показаться чудовищами…
- Заткнись, Спиттлворт, я знаю, что я видел! - заорал король, с трудом сам поднимаясь на ноги. - Высотой в две лошади, и с глазами, как огромные фонари! Я выхватил меч, но руки были в этой грязи, и меч выскользнул из пальцев, и всё, что мне оставалось, это вытащить ноги из увязших сапог, и уползти прочь!
Тут как раз четвёртый человек добрался до маленького просвета в тумане: капитан Роуч, отец Родерика, заместитель майора Бимиша - рослый, дородный, с угольно-чёрными усами. Какой был капитан Роуч на самом деле, мы скоро узнаем. А сейчас всё, что вам нужно знать, это что король был очень рад его видеть, потому что он был в Королевской Страже самый здоровенный.
- Роуч, ты Икабога не видел? - прошептал Фред.
- Нет, Ваше Величество, - ответил Роуч с почтительным поклоном. - Всё, что я видел, так это туман и грязь. Я рад видеть Ваше Величество невредимым, это главное. Ваши джентльмены пусть остаются здесь, а я пойду собирать людей.
Роуч шагнул было, но король Фред взвизгнул: - Нет, Роуч, ты останешься со мной, вдруг чудовище сюда направится! Ты ж не оставил винтовку, верно? Прекрасно… а то я, понимаешь, потерял свой меч и свои сапоги. Мой самый красивый меч, с самоцветами на рукоятке!
Пусть рядом с капитаном Роучем он чувствовал себя под защитой, но всё равно дрожащий король продрог и перепугался так, как с ним никогда на его памяти не бывало. И у него было мерзкое ощущение, что никто не верит, что он по-настоящему видел Икабога, ощущение, только усилившееся, когда он заметил, как Спиттлворт закатил глаза, переглянувшись с Флапуном.
Королевскую гордость как ужалило.
- Спиттлворт, Флапун, - сказал он, - я хочу вернуть мои меч и сапоги! Они где-то тут, - добавил он, махнув рукой в сторону окружавшего их кольцом тумана.
- А не будет… не будет лучше подождать, пока туман рассеется, Ваше Величество? - нервно спросил Спиттлворт.
- Мне нужен мой меч! - рявкнул король Фред. - Он ещё от моего деда, и он очень ценный! Ступайте и найдите его, вы оба. Я буду ждать здесь, с капитаном Роучем. И с пустыми руками не возвращайтесь.

Глава 13

Показать

Глава 13
Несчастный случай

Двум лордам не из чего было выбирать, а только оставить короля и капитана Роуча в их маленьком просвете в тумане, и отправиться на болото. Спиттлворт шёл первым, нащупывая ногой участки земли потвёрже. Флапун шёл сразу за ним, не отпуская край Спиттлвортова плаща и при каждом шаге глубоко увязая, такой он был тяжёлый. Туман словно лип к коже, и делал лордов совершенно слепыми. Как ни старался Спиттлворт, но сапоги обоих лордов скоро по самый край наполнились вонючей водой.
- Безмозглый дурак! - побормотал Спиттлворт, когда лорды отхлюпали подальше. - Клоун болтливый! Это всё его вина, придурок с мышиными мозгами!
- Ему урок будет, если этот меч с концами пропал, - сказал Флапун, провалившись в болото чуть не по грудь.
- Лучше надеяться, что не пропал, а то мы тут на всю ночь, - сказал Спиттлворт. - Чтоб ему, этому туману!
Они пробирались вперёд. Туман то рассеивался, то через несколько шагов снова смыкался. Из ниоткуда вдруг появлялись валуны, наподобие призрачных слонов, и болотная трава шуршала, словно шипели змеи. И пускай Спиттлворт и Флапун доподлинно знали, что никаких Икабогов не бывает, их нутро не выказывало такой уверенности.
- Отцепись ты от меня, - огрызнулся Спиттлворт на Флапуна, который ухватился сзади за его плащ, отчего воротник, нажимая на горло, наводил на мысль о чудовищных лапах или челюстях за спиной.
Флапун отцепился, но как и он сам заразился неразумным страхом, то вытащил мушкетон из чехла, и держал его наготове.
- Что это? - шепнул он Спиттлворту, когда из темноты впереди послышался странный звук.
Лорды замерли, как примёрзли, чтобы лучше слышать.
Из тумана доносилось низкое урчание, и словно царапанье. У обоих лордов в головах явилось жуткое видение чудовища, насыщающегося трупом Королевского Стража.
- Кто там? - позвал Спиттлворт срывающимся на визг голосом.
Где-то вдалеке майор Бимиш закричал в ответ:
- Это вы, лорд Спиттлворт?
- Да, - заорал Спиттлворт. - Мы тут что-то странное слышим, Бимиш! Ты не слышишь?
Двум лордам показалось, что странное урчание и скрежет стали громче.
А потом туман рассеялся, как раздвинулся. Чёрный чудовищный силуэт с белыми горящими глазами явился прямо перед лордами, и испустил долгий вой.
С оглушительным трескучим громом, который, казалось, встряхнул болото, Флапун выпалил из своего мушкетона. Изумлённые крики их сотоварищей раздались по всей скрытой от глаз местности, а потом, словно испугавшись Флапунова мушкетона, туман разошёлся перед двумя лордами, как занавес, давая им увидеть, что лежит перед ними.
Луна как раз выскользнула из-за облака, и они увидели огромный гранитный валун среди плотных колючих кустов. В этих кустах запуталась перепуганная тощая собака, она скулила и скребла лапами, пытаясь освободиться, и её глаза блестели отражённым светом луны.
Недалеко от огромного валуна, лицом в болотную воду, лежал майор Бимиш.
- Что происходит? - кричали в тумане. - Кто стрелял?
Ни Спиттлворт, ни Флапун не ответили. Спиттлворт подобрался, так быстро, как только смог, к майору Бимишу. Беглого осмотра было достаточно: майор был мёртвый как камень, в темноте Флапун прострелил ему сердце.
- Боже, Боже мой, что делать-то будем? - заныл Флапун, появившись рядом со Спиттлвортом.
- Молчи! - шепнул ему Спиттлворт.
Он думал, усерднее и быстрее, чем думал за всю свою жизнь коварного подлизы. Он медленно переводил взгляд от Флапуна и его ружья к попавшей в ловушку пастуховой собаке, к королевским сапогам и драгоценному мечу, который он только что заметил, наполовину зарытому в болоте, в паре шагов от огромного валуна.
Спиттлворт пробрался через болотную траву, подобрал королевский меч, и срубил им ветки, в которых запуталась собака. Потом дал бедному животному крепкого пинка, прогнав его скулить в тумане.
- Слушай внимательно, - тихонько сказал он, вернувшись к Флапуну, но прежде чем он мог изложить ему свой план, из тумана появилась ещё одна могучая фигура: капитан Роуч.
- Король меня послал, - сказал он, тяжело дыша. - Он перепуган. Что слу…
Тут Роуч увидел майора Бимиша, лежащего на земле мёртвым.
Спиттлворт мигом сообразил, что Роуча необходимо посвятить в план, и что он, по правде, будет очень полезен.
- Ничего не говори, Роуч, - сказал Спиттлворт, - пока я не объясню, что произошло.
- Икабог убил нашего храброго майора Бимиша. Ввиду этой трагической смерти нам будет нужен новый майор, и им, без сомнения, быть тебе, Роуч, ты же его заместитель. Я буду просить для тебя большое жалование, ведь ты явил такую отвагу - слушай внимательно, Роуч - такую отвагу в погоне за ужасным Икабогом, когда он бежал в туман. Понимаешь, Икабог уже пожирал тело бедного майора, когда лорд Флапун и я наткнулись на него. Испугавшись мушкетона, который лорд Флапун благоразумно разрядил в воздух, чудовище уронило тело Бимиша и бежало. Ты храбро бросился в погоню, пытаясь вернуть королевский меч, наполовину вонзившийся в толстую шкуру чудовища - но ты не смог его вернуть, Роуч. Так жаль бедного короля. Я верю, что бесценный меч принадлежал его деду, но отныне он навеки затерялся в логове Икабога.
Говоря это, Спиттлворт втиснул меч в Роучевы ручищи. Свеженазначенный майор посмотрел на рукоятку в самоцветах, и жестокая и коварная улыбка, под стать Спиттлвортовой, расплылась по его лицу.
- Да, ужасно жаль, что я не смог вернуть меч, мой лорд, - сказал он, засовывая меч с глаз долой себе под кафтан. - Ну, давайте завернём тело бедного майора, а то для других это будет ужасно - увидеть следы клыков чудовища.
- Вы очень тактичны, майор Роуч, - сказал лорд Спиттлворт, и они двое быстро сняли плащи, и завернули в них тело, пока Флапун стоял на страже, сердечно радуясь, что никому не следует знать, как он нечаянно убил Бимиша.
- Не можешь ты мне напомнить, как Икабог выглядел, лорд Спиттлворт? - спросил Роуч, когда тело майора Бимиша было надёжно укутано. - Ведь мы трое вместе его видели, и, конечно, должны были получить одинаковое впечатление.
- Совершенно верно, - сказал лорд Спиттлворт. - Ну, согласно королю, тварь была высотой, как две лошади, с глазами, как фонари.
- По правде, - показал пальцем Флапун, - он здорово похож на этот большой валун, с собачьими глазами, горящими у его основания.
- Высотой с две лошади, с глазами, как фонари, - повторил Роуч. - Очень хорошо, мои лорды. Если вы поможете мне взвалить Бимиша на плечо, я отнесу его к королю, и мы сможем объяснить, как майор встретил свою смерть.

[Старый ронин]

Ещё немножко.
Или мне кажется, или сюжет оригинально поворачивает? (Я вперёд не заглядываю, а то переводить будет нудно .)

Глава 14

Показать

Глава 14
План лорда Спиттлворта

Когда туман, наконец, рассеялся, стал виден отряд, совсем не похожий на тот, что час назад подошёл к кромке болота.
Даже не из-за потрясения от внезапной смерти майора Бимиша некоторых из Королевских Стражей смутило объяснение того, что произошло. Вот - два лорда, король, и спешно назначенный майор Роуч, все готовы присягнуть, что столкнулись лицом к лицу с чудищем, которое все, кроме совсем уж глупых, издавна считали детской сказочкой. Правда ли, что туго обмотанное плащами тело Бимиша несёт отметины зубов и когтей Икабога?
- Ты назвал меня лжецом? - прорычал майор Роуч в лицо молоденького солдата.
- Ты назвал лжецом короля? - пролаял лорд Флапун.
Солдат не дерзнул усомниться в слове короля, и помотал головой. Капитан Гудфеллоу, который был близким другом майора Бимиша, не сказал ничего. Правда, взгляд у него был такой злой и подозрительный, что Роуч приказал ему идти ставить палатки на самом сухом месте, какое только отыщется - и поторапливаться, потому что опасный туман может вернуться.
И хоть королю постелили соломенный матрас, и собрали солдатские одеяла, чтобы было удобнее, у короля Фреда ещё не бывало такой неприятной ночи. Он устал, перепачкался, промок, и - самое главное - напуган.
- Что, если Икабог ищет нас, Спиттлворт? - шептал король в темноте. - Если он нас по запаху выслеживает? Он уже отведал бедного Бимиша. Что, если он придёт за остальным телом?
Спиттлворт попытался успокоить короля.
- Не бойтесь, Ваше Величество, Роуч приказал капитану Гудфеллоу поставить стражу вокруг вашей палатки. Если кого и съедят, то уж не вас.
Было слишком темно, чтобы король мог увидеть, как ухмыляется Спиттлворт. Не успокоить короля, наоборот, раздуть его страхи - вот чего хотел Спиттлворт. Его план строился на том, чтобы король не просто верил, что есть такой Икабог, а боялся, что Икабог может покинуть болота и за ним погнаться.
На следующее утро королевский отряд двинулся в обратный путь, к Жеробоуму. Спиттлворт послал вперёд гонца, сказать мэру Жеробоума, что на болотах случилось нечто ужасное, и король не желает ни приветственных труб, ни пробок. Поэтому королевский отряд вступил в молчаливый город. Горожан, что прижались носами к оконным стёклам или выглядывали из дверей, потряс вид короля, такого грязного и жалкого, но ещё больше были они потрясены видом завёрнутого в плащи тела, привязанного к седлу серого, как сталь, коня майора Бимиша.
Когда доехали до гостиницы, Спиттлворт отвёл хозяина в сторону.
- Нам требуется холодное, безопасное место, вроде погреба, где можно будет положить тело на ночь, и чтобы ключ был только у меня.
- Что произошло, мой лорд? - спросил хозяин гостиницы, когда Роуч понёс Бимиша по каменным ступеням в погреб.
- Я расскажу тебе правду, добрый человек, раз ты так хорошо о нас заботился, но чтобы дальше она не пошла, - сказал Спиттлворт негромко и серьёзно. - Икабог существует, и в своей свирепости убил одного из наших людей. Я уверен, ты понимаешь, почему об этом нельзя широко оповещать. Тут же поднимется паника. Король возвращается во дворец, так быстро, как может, где он и его советники - ну, и я, конечно - тут же начнём работать над тем, как обеспечить безопасность страны.
- Икабог? Настоящий? - хозяин гостиницы был изумлён и испуган.
- Настоящий, и свирепый, и злопамятный, - сказал Спиттлворт. - Но, как я сказал, чтобы об этом - ни слова. От того, что все растревожатся, пользы не будет.

По правде, именно всеобщей тревоги Спиттлворт и хотел, потому что она была необходима для следующего шага по его плану. В точности как он ожидал, едва хозяин гостиницы дождался, чтобы постояльцы легли спать, как поспешил рассказать всё своей жене, та побежала с рассказом к соседям, и к тому времени, как королевский отряд на следующее утро пошёл с сторону Курдсбурга, позади них в городе паника уже зрела, бродила, как вино.
Спиттлворт отправил послание в Курцбург, предупреждающее город сыроделов тоже не поднимать шум из-за короля, и когда королевский отряд вступил в город, тот был тёмный и безмолвный. В окнах виднелись испуганные лица. Так уж вышло, что купец из Жеробоума, на очень быстрой лошади, уже час назад принёс в Курцбург слухи про Икабога.
И опять Спиттлворт потребовал погреб для тела майора Бимиша, и опять рассказал по секрету хозяину гостиницы, что Икабог убил одного из людей короля. Убедившись, что тело Бимиша надёжно заперто, Спиттлворт поднялся в спальню.
Он как раз втирал масло в волдыри на заду, когда ему передали, что король срочно его вызывает. Ухмыляясь, Спиттлворт натянул штаны, подмигнул Флапуну, наслаждавшемуся бутербродом с сыром и огурчиками, взял свечу и проследовал по коридору в комнату короля Фреда.
Король, в шёлковом ночном колпаке, лежал в постели, свернувшись в комок. Как только Спиттлворт закрыл за собой дверь, Фред сказал:
- Спиттлворт, я всё время слышу, как шепчутся об Икабоге. Мальчишки в конюшне, и даже горничная, что только что прошла мимо двери в мою спальню. С чего это? Как они могли узнать, что произошло?
- Увы, Ваше Величество, - вздохнул Спиттлворт, - я хотел скрывать правду от вас, пока мы не вернёмся благополучно во дворец, но мне следовало знать, что Ваше Величество слишком проницательны, чтобы можно было вас одурачить. С того времени, как мы ушли с болот, государь, Икабог стал, как Ваше Величество и опасались, много агрессивнее.
- О, нет! - тихонько ахнул король.
- Боюсь, это правда, государь. Но, если разобраться, именно нападение на него и сделало его более опасным.
- Но кто на него напал? - спросил Фред.
- Да вы же, Ваше Величество, - сказал Спиттлворт. - Роуч рассказывает, что когда чудовище убегало, ваш меч торчал в его шее - простите, Ваше Величество, вы что-то сказали?
На самом деле король просто хмыкнул, но через мгновение или два кивнул головой. Он собрался было поправить Спиттлворта - он был уверен, что сам-то по-другому рассказывал - но его жуткое приключение в тумане в версии Спиттлворта выглядело много лучше: что он не отступил, и сразился с Икабогом, а не просто уронил меч и бежал.
- Но это же ужасно, Спиттлворт, - прошептал король. - Что с нами со всеми будет, если чудовище стало более свирепым?
- Не надо бояться, Ваше Величество, - сказал Спиттлворт, подойдя к кровати короля; свечка освещала снизу его длинный нос и жестокую улыбку. - Я намерен сделать защиту вас и королевства от Икабога делом своей жизни.
- С-спасибо, Спиттлворт. Вы настоящий друг, - сказал глубоко тронутый король, пошевелился, высунул руку из-под пухового одеяла, и крепко пожал руку хитроумного лорда.

[Японец]

Спиттлворт - гад! Бимиша жалко(((

[Старый ронин]

И ещё:

Глава 15

Показать

Глава 15
Король возвращается

К тому времени, когда король на следующее утро двинулся к Чоуксвиллю, слухи о том, что Икабог убил человека, не только перешли через мост в Баронстаун, но даже просочились в столицу - любезность компании сыроваров, отправившихся в путь до зари.
Однако Чоуксвилль был не только самым удалённым от северных пустошей городом, но люди в нём и знали побольше, и образованы были получше, чем в прочих городах Корнукопии. Так что, когда до города докатилась волна паники, она встретила встречную волну недоверия.
По столичным пивным и рынкам звенели ожесточённые споры. Одни смеялись над нелепой верой в существование Икабога, а другие возражали, что те, кто никогда не бывал на Пустошах, не имеют права считать себя знатоками.
В своём путешествии на юг слухи об Икабоге заиграли самыми разными красками. Одни говорили, что Икабог убил троих, другие - что он просто кому-то нос расквасил.
Но в Городе-в-Городе разговоры были приправлены щепоткой волнения. Жёны, дети и друзья Королевских Стражей тревожились за солдат, но уверяли друг друга, что если бы кто-то из них был убит, то родных оповестил бы посланец. Именно так миссис Бимиш успокаивала Берта, когда тот отыскал её в дворцовых кухнях, напуганный слухами, ходившими среди школьников.
- Король сообщил бы нам, если бы что-то случилось с папочкой, - сказала она Берту. - А пока возьми-ка вот эту маленькую вкусняшку.
Миссис Бимиш готовила к возвращению короля Небесные Пожелания, и одно, которое не получилось совершенно симметричным, и дала сейчас Берту. Берт ахнул (он только на свой день рождения получал Небесные Пожелания), и впился зубами в маленькое пирожное. Тут же его глаза наполнились счастливыми слезами, райское наслаждение облаком разошлось от его нёба и смыло все заботы. Берт нетерпеливо мечтал, как его отец вернётся домой, в своём красивом мундире, и как вокруг него, Берта, завтра соберётся вся школа - ведь он-то будет в точности знать, что стряслось с людьми короля на дальних Пустошах.
Сумерки спускались на Чоуксвилль, когда наконец завидели королевский отряд. На этот раз Спиттлворт не посылал гонца, сказать людям, чтобы сидели по домам. Он хотел, чтобы король почувствовал всю силу Чоуксвилльских страха и паники, когда люди увидят, как Его Величество возвращается во дворец с мёртвым телом одного из Королевских Стражей.
Люди в Чоуксвилле видели осунувшиеся, виноватые лица возвращающихся, и смотрели в молчании, как отряд приближается. Потом они разглядели закутанное тело, поперёк седла серой как сталь лошади, и судорожное "ах!" побежало по толпе, как пламя. Королевский отряд двигался по узким мощёным булыжниками улицам Чоуксвилля, и мужчины снимали шапки, и женщины приседали, сами не понимая толком - это из уважения к королю, или к мёртвому телу.
Дейзи Птицехвост одной из первых поняла, кого не стало. Выглядывая из-за ног взрослых, она опознала лошадь майора Бимиша. Тут же забыв, что они с Бертом не разговаривают с той драки на прошлой неделе, Дейзи вырвала свою руку из отцовой и побежала, продираясь сквозь толпу, так, что её тёмные косички развевались. Ей надо было добраться до Берта раньше, чем тот увидит тело на лошади. Ей надо его предупредить. Но люди толпились так плотно, что как Дейзи ни старалась, но не могла обогнать лошадей.
Берт и миссис Бимиш, стоявшие перед своим домом в тени дворцовой стены, поняли, что случилось что-то нехорошее, недаром толпа ахает. Хотя миссис Бимиш и встревожилась, она по-прежнему была уверена, что сейчас увидит своего красавца мужа, ведь король прислал бы сказать, случись с ним беда.
Так что когда процессия выезжала из-за угла, глаза миссис Бимиш перебегали от лица к лицу, готовые увидеть лицо майора. А когда она поняла, что больше лиц не осталось, с её собственного лица медленно сошла краска. Потом её взгляд упал на тело, привязанное на сером как сталь коне майора Бимиша, и миссис Бимиш, не выпуская руки Берта, упала в глубоком обмороке.

Глава 16

Показать

Глава 16
Берт прощается

Спиттлворт заметил смятение у дворцовой стены и вгляделся, чтобы понять, что там творится. Когда он углядел женщину на земле, и услышал крики потрясения и жалости, он внезапно осознал, что, сплетая свой план, оставил конец, в котором ещё может запутаться: вдова! Проезжая мимо маленькой кучки людей, обмахивавших платками лицо миссис Бимиш, Спиттлворт уже понимал, что долгожданную ванну придётся отложить, и его хитроумный мозг вновь бешено заработал.
Едва королевский отряд благополучно въехал за ограду дворца, и слуги поспешили помочь Фреду слезть с коня, Спиттлворт оттащил майора Роуча в сторонку.
- Вдова, Бимишева вдова! - сказал он негромко. - Почему ты не известил её о его смерти?
- В голову не пришло, мой лорд, - честно ответил Роуч. Всю дорогу домой его слишком занимали размышления о драгоценном мече: как лучше всего его продать, и не лучше ли будет разломать его на куски, чтобы никто не опознал.
- Да провались ты, Роуч, мне одному, что ли, обо всём думать? - рыкнул Спиттлворт. - Ступай, вытащи Бимишево тело из этих замызганных тряпок, накрой его флагом Корнукопии, и положи в Голубой Гостиной. Поставь караул у дверей, а потом приведи миссис Бимиш ко мне, в Тронный Зал.
- И ещё: отдай приказ, чтобы солдаты не расходились по домам и не болтали с роднёй, пока я с ними не поговорю. Важнее важного, чтобы все мы повторяли одну и ту же историю! А теперь поспеши, болван, поспеши - Бимишева вдова может всё испортить!
Спиттлворт протолкался через толпу солдат и конюхов туда, где Флапуна снимали с его коня.
- Удержи короля подальше от Тронного Зала и Голубой Гостиной, - прошептал Спиттлворт Флапуну на ухо. - Убеди его без страха лечь спать!
Флапун кивнул, и Спиттлворт поспешил прочь по тускло освещённым дворцовым коридорам, на ходу срывая пыльную походную одежду, и громко рыча на слуг, чтобы доставили чистый наряд.
Оказавшись в Тронном Зале, Спиттлворт натянул чистую куртку, и велел горничной зажечь одну-единственную лампу, и принести стакан вина. И стал ждать. Наконец в дверь постучали.
- Войдите! - проорал Спиттлворт, и вошёл майор Роуч, сопровождая бледную миссис Бимиш и маленького Берта.
- Моя дорогая миссис Бимиш… моя дражайшая миссис Бимиш, - сказал Спиттлворт, устремляясь навстречу ей и беря её за свободную руку. - Король просил меня сказать, как глубоко он вам сочувствует. Я добавляю своё соболезнование. Такая трагедия… такая ужасная трагедия.
- П-почему никто не сообщил? - всхлипнула миссис Бимиш. - П-почему нам пришлось всё узнать, увидев его бедное… его бедное тело?
Она пошатнулась, и Роуч поспешно подставил маленький золотой стул. Вошла горничная, по имени Хетти, с вином для Спиттлворта, и пока она его наливала, Спиттлворт сказал:
- Дорогая леди, но мы послали известие. Отправили гонца – так ведь, Роуч?
- Так точно, отправили, - сказал Роуч, - паренька по имени…
Но тут Роуч запнулся. С воображением у него было плоховато.
- Нобби, - подхватил Спиттлворт, называя первое пришедшее в голову имя. – Юного Нобби… Пряжку, - добавил он, потому что мерцающий огонёк лампы как раз осветил Роучеву золотую пряжку. – Да, юный Нобби Пряжка, сам вызвался, и умчался галопом. Куда он пропал? Роуч, мы должны немедленно послать поисковый отряд, нам нужно знать, найдётся ли хоть какой-то след Нобби Пряжки.
- Мигом отправлю, мой лорд, - сказал Роуч с глубоким поклоном, и вышел.
- Как… как умер мой муж? – прошептала миссис Бимиш.
- Мадам, - начал Спиттлворт, тщательно подбирая слова; он знал, что рассказываемая им сейчас история будет официальной версией, которой ему придётся отныне придерживаться, - как вы могли слышать, мы отправились на Болотистые Пустоши, так как нас известили о том, что Икабог уволок собаку. Мне тяжело это говорить, но вскорости после нашего прибытия на Пустоши чудовище напало на нас, на весь наш отряд.
- На первого оно бросилось на короля, тот встретил его без страха, вонзил меч чудовищу в шею. Но для толстокожего Икабога это было, словно оса ужалила. Разъярённый, он искал другую жертву, и хотя майор Бимиш сражался, как истинный герой – мне тяжко это говорить, но он отдал свою жизнь за короля.
- Тут лорда Флапуна осенила идея выпалить из мушкетона, Икабог испугался и бежал. Мы вынесли бедного Бимиша из болота, и стали искать добровольца, чтобы отнёс весть о его смерти родным. Славный юный Нобби Пряжка сказал, что сделает это, и вскочил на своего коня, и пока мы не вернулись в Чоуксвилль, я не сомневался, что он прибыл сюда и известил вас об этой ужасной трагедии.
- Могу я… могу я увидеть мужа? – всхлипнула миссис Бимиш.
- Конечно, конечно, - сказал Спиттлворт. – Он в Голубой Гостиной.
Он проводил миссис Бимиш и Берта, не отпускавшего руку матери, к дверям гостиной. Тут он помедлил.
- Сожалею, - сказал он, - но мы не можем убрать флаг, его укрывающий. Вам будет слишком тяжело видеть его раны… понимаете, следы от клыков и когтей…
Миссис Бимиш опять пошатнулась, и Берт вцепился в мать, чтобы она не упала. Тут к ним подошёл лорд Флапун, держа поднос с пирогами.
- Король в постели, - невнятно сказал он Спиттлворту. – О, здравствуйте, - добавил он, глядя на миссис Бимиш, которая была среди тех немногих слуг, чьи имена он знал, ведь она готовила пирожные. – Мне жаль майора, - сказал Флапун, осыпав миссис Бимиш и Берта крошками от пирога, - всегда мне нравился.
Он пошёл прочь, а Спиттлворт отворил двери и проводил миссис Бимиш и Берта в гостиную. Здесь лежало тело майора Бимиша, с головой покрытое флагом Корнукопии.
- Могу я хоть поцеловать его, в последний раз? – спросила миссис Бимиш сквозь слёзы.
- Боюсь, это совершенно невозможно, - сказал Спиттлворт, - у него половины лица нет.
- Мама, рука, - сказал Берт, впервые заговоривший. – Я думаю, что поцеловать руку будет правильно.
И прежде, чем Спиттлворт мог остановить мальчика, Берт полез под флаг и освободил отцову руку, на которой не было ни отметины.
Миссис Бимиш опустилась на колени, и целовала и целовала руку, пока та не заблестела от её слёз, словно была сделана из фарфора. Потом Берт помог матери встать, и они покинули Голубую Гостиную, не сказав больше ни слова.

Глава 17

Показать

Глава 17
Капитан Гудфеллоу принимает бой

Проследив, как уходят Бимиши, Спиттлворт поспешил в Зал Стажи, где нашёл Роуча, надзиравшего за солдатами. Стены зала были увешаны мечами, и портрет короля Фреда, казалось, следил за всем, что здесь происходит.
- Они волнуются, мой лорд, - тихо сказал Роуч, - хотят домой, к семьям, и спать.
- И они туда отправятся, после короткого разговора, - сказал Спиттлворт, оборачиваясь к усталым от дороги солдатам.
- У кого есть вопросы по поводу случившегося там, в Пустошах? - спросил он.
Солдаты переглянулись. Кое-кто украдкой поглядывал на Роуча, который стоял, прислонившись к стене, и полировал винтовку. Потом капитан Гудфеллоу, и с ним ещё двое солдат, подняли руку.
- Почему тело Бимиша закутали, прежде чем мы могли на него посмотреть? - спросил капитан Гудфеллоу.
- Я хочу знать, куда от того выстрела, что мы слышали, пуля пошла, - сказал солдат.
- Как вышло, что только четверо видели то чудовище, раз оно такое огромное? - спросил второй, под общие кивки и одобрительное бормотание.
- Хорошие вопросы, - без запинки ответил Спиттлворт. - Позвольте мне объяснить.
И он повторил ту историю, что рассказал миссис Бимиш.
Но те солдаты, что задали вопросы, остались неудовлетворёнными.
- По мне, это как-то несерьёзно - огромное чудище, а никто из наших его не видел, - сказал второй солдат.
- Если Бимиша наполовину съели, отчего так мало крови? - спросил первый.
- И, ради всего святого, кто он такой, этот Нобби Пряжка? - сказал капитан Гудфеллоу.
- Откуда ты знаешь про Нобби Пряжку? - выпалил Спиттлворт, не подумав.
- По пути сюда из конюшни, я наткнулся на одну из горничных, Хетти, - сказал Гудфеллоу. - Она носила вам вино, мой лорд. По её словам, вы тогда рассказывали бедной жене Бимиша о Королевском Страже по имени Нобби Пряжка. По вашим словам, Нобби Пряжку отправили гонцом к жене Бимиша, сообщить ей, что он убит.
- Но я не припомню Нобби Пряжку. Я никогда не встречал никого, кого звали Нобби Пряжка. И я спрашиваю вас, мой лорд, как может такое быть? Как может человек ехать с нами, и становиться лагерем с нами, и прямо перед нами получать приказания от Вашей Светлости, и чтобы никому из нас он на глаза не попался?
Первой мыслью Спиттлворта было, что нужно что-то сделать с этой горничной, любительницей уши навострить. Как удачно - Гудфеллоу назвал её имя. Потом он сказал угрожающим голосом:
- Кто дал вам право говорить за всех, капитан Гудфеллоу? Может быть, у кого-то из всех этих людей память получше вашей. Может быть, они хорошо помнят бедного Нобби Пряжку. Славного юного Нобби, в память которого король на этой неделе добавит каждому по доброму кошелю золота к жалованию. Гордый, храбрый Нобби, чьё самопожертвование - я боюсь, чудовище сожрало его, как Бимиша - повысит жалование всем его товарищам по оружию. Благородный Нобби Пряжка, чьи ближайшие друзья наверняка попадут в список ожидающих повышения в звании.
Речь Спиттлворта вновь вызвала тишину, и это была холодная, тяжёлая тишина. Вся Королевская Стража осознала, какой им предстоит выбор. Все взвешивали в уме и то огромное влияние, которое - все знали - Спиттлворт имеет на короля, и то, как майор Роуч с угрожающим видом поглаживает ствол своей винтовки, и вспоминали внезапную смерть своего прежнего начальника, майора Бимиша. И они обдумывали обещание большего жалования и быстрого повышения, если они согласятся поверить и в Икабога, и в рядового Нобби Пряжку.
Гудфеллоу встал, так резко, что его стул опрокинулся.
- Не было никакого Нобби Пряжки, и будь я проклят, если есть этот Икабог, и я не буду участвовать в лжи!
Те двое, что задавали вопросы, тоже встали, но все прочие Стражи остались сидеть, молчаливые, внимательные.
- Очень хорошо, - сказал Спиттлворт. - Вы трое арестованы по обвинению в гнусной измене. И я уверен, ваши товарищи вспомнят, как вы бежали при появлении Икабога. Вы забыли, что ваш долг - защищать короля, и думали только о спасении ваших трусливых шкур! Наказание - смертная казнь, расстрел!
Он велел восьмерым, выбранным им, солдатам увести арестованных, и хотя трое честных солдат стойко сопротивлялись, их задавили числом, и через малое время выволокли из Зала Стражи.
- Очень хорошо, - сказал Спиттлворт оставшимся. - Всё очень хорошо. Всем будет увеличено жалование, и я запомню ваши имена, когда пойдёт речь о повышении по службе. А теперь не забудьте в точности поведать родне, что происходило на Пустошах. Может нехорошо получиться с вашими жёнами, вашими родителями и вашими детьми, если прослышат, что они сомневаются в существовании Икабога, да и Нобби Пряжки.
- А теперь ступайте домой.

[Старый ронин]

Сказочка, однако...

Глава 18

Показать

Глава 18
Конец Советника

Не успели солдаты встать на ноги, чтобы идти по домам, как в зал ворвался встревоженный лорд Флапун.
- Что ещё? - простонал Спиттлворт, которому очень хотелось в ванну и в постель.
- Там - Главный - Советник! - пропыхтел Флапун.
И точно, появился Херрингбоун, Главный Советник, в халате, с яростью на лице.
- Я требую объяснений, мой лорд! - закричал он. - Что это за истории я слышу? Икабог, существующий? Майор Бимиш, мёртвый? И мимо меня только что проволокли троих солдат короля, приговорённых к смерти! Конечно, я указал, чтобы их отправили в подземелье, ждать правильного суда!
- Я всё могу объяснить, Главный Советник, - сказал Спиттлворт с поклоном, и в третий раз за вечер повторил рассказ об Икабоге, напавшем на короля и убившем Бимиша, и о загадочном исчезновении Нобби Пряжки, который, Спиттлворд боится, тоже стал добычей чудовища.
Херрингбоун, которого всегда удручало то влияние, которое Спиттлворт и Флапун имели на короля, ждал окончания Спиттлвортовой мешанины вранья с видом старой хитрой лисы, что устроилась у кроличьей норы в ожидании обеда.
- Захватывающая история, - сказал он, когда Спиттлворт закончил. - Но я своим словом освобождаю вас от дальнейшей ответственности за происходящее. Отныне за дело возьмутся советники. Для таких чрезвычайных положений, как это, в Корнукопии есть законы и уставы.
- Во-первых, те трое, в подземелье, должны предстать перед правильным судом, дабы мы могли услышать их версию происшедшего. Во-вторых, должны быть просмотрены списки королевских солдат, дабы найти родных этого Нобби Пряжки, и известить их о его смерти. В-третьих, тело майора Бимиша должно быть обследовано королевскими врачами, дабы мы смогли побольше узнать о чудовище, его убившем.
Спиттлворт открыл рот очень широко, но оттуда ничего не вылетело. Он видел, как его грандиозный план рушится прямо ему на голову, видел себя в ловушке, попавшимся из-за собственного хитроумия.
Тут майор Роуч, что стоял за спиной Главного Советника, медленно положил свою винтовку, и снял со стены меч. Взгляд, подобный яркому отблеску на тёмной воде, пробежал между Роучем и Спиттлвортом, который сказал:
- Я думаю, Херрингбоун, что ты созрел для отставки.
Блеснула сталь, и кончик Роучева меча выступил из живота Главного Советника. Солдаты ахнули, но Главный Советник не издал ни звука. Он просто опустился на колени - и упал, мёртвый.
Спиттлворт посмотрел на солдат, согласившихся поверить в Икабога. Ему нравилось увидеть страх на каждом лице. Он чувствовал собственную власть.
- Все ли слышали, как Главный Советник предложил меня на своё место, прежде чем подал в отставку? - спросил он вкрадчиво.
Все солдаты кивнули головами. Они просто стояли и наблюдали убийство, и чувствовали, что увязли слишком глубоко, чтобы протестовать. Всё, чего они сейчас желали, это покинуть зал живыми, и защитить свои семьи.
- Значит, всё в порядке, - сказал Спиттлворт. - Король верит, что Икабог существует, и я стою заодно с королём. Я теперь новый Главный Советник, и я буду разрабатывать план по защите королевства. Все, кто верен королю, увидят, что их жизнь идёт, как прежде. А тот, кто встанет против короля, понесёт кару трусов и предателей: тюрьма - или смерть.
- А теперь мне нужно, чтобы кто-то из вас, джентльмены, помог майору Роучу в погребении тела нашего дорогого Главного Советника - надёжном, и в таком месте, где его не найдут. Все остальные могут идти по домам и предупредить родных об опасности, угрожающей нашей горячо любимой Корнукопии.

Глава 19

Показать

Глава 19
Леди Эсланда

Спиттлворт шагал к подземелью. Херрингбоуна не стало, и ничто уже не могло ему помешать убить троих честных солдат. Он собирался их застрелить собственноручно. Потом будет довольно времени сочинить историю - скажем, положить их тела в сводчатом подвале, где хранились драгоценности короны, и изобразить, что они пытались их украсть.
Однако, едва Спиттлворт притронулся к двери в подземелье, из темноты за его спиной послышался тихий голос.
- Добрый вечер, лорд Спиттлворт.
Он обернулся и увидел леди Эсланду - чёрные, как воронье перо, волосы, серьёзный вид - спускающуюся по тёмной винтовой лестнице.
- Так поздно, леди, а вы не спите, - сказал Спиттлворт с поклоном.
- Да, - сказала леди Эсланда; её сердце билось быстро-бысто. - Я… я не могла уснуть. Я решила, мне стоит прогуляться.
Она соврала. По правде, Эсланда крепко спала в своей постели, когда её разбудил отчаянный стук в двери спальни. Открыв дверь, она обнаружила за ней Хетти, ту горничную, что носила Спиттлворту вино и слышала ложь про Нобби Пряжку.
Хетти было так любопытно узнать, что ещё Спиттлворт устроит после истории про Нобби Пряжку, что она прокралась за ним до Зала Стражи, и, прижав ухо к двери, слышала всё, что творилось внутри. Она убежала и спряталась, когда уволакивали троих честных солдат, а потом помчалась вверх по лестнице, разбудить леди Эсланду. Она хотела помочь тем, кого собирались расстрелять. Горничная не подозревала, что Эсланда тайно влюблена в капитана Гудфеллоу. Просто леди Эсланда нравилась ей больше всех прочих придворных дам, и Хетти знала, что она добрая и умная.
Леди Эсланда торопливо втиснула немножко золотых монет в руки Хетти и посоветовала ей в эту же ночь покинуть дворец, опасаясь, что Хетти отныне может грозить смертельная опасность. Потом леди Эсланда торопливо оделась дрожащими руками, взяла лампу, и поспешила вниз по винтовой лестнице, что позади её спальни. Но, не дойдя до нижних ступенек, она услышала голоса. Задув лампу, Эсланда подслушала, как Херрингбоум отдаёт приказ отправить капитана Гудфеллоу и его друзей в подземелье, вместо расстрела. После этого она пряталась на ступенях, потому что ей представлялось, что опасность ещё не развеялась - и вот, кто бы сомневался, лорд Спиттлворт, с пистолетом, направляется к подземелью.
- Вроде, где-то здесь Главный Советник? - спросила леди Эсланда. - Мне показалось, я недавно слышала его голос.
- Херрингбоун подал в отставку, - сказал Спиттлворт. - Смотрите, моя госпожа: перед вами стоит новый Главный Советник.
- О, поздравляю! - сказала Эсланда, притворяясь довольной, а на самом деле в ужасе. - Так это вы будете надзирать за судом над теми тремя солдатами в подземелье?
- Вы очень хорошо информированы, леди Эсланда, - сказал Спиттлворт, внимательно её разглядывая. - Откуда вы узнали, что там, в подземелье, трое солдат?
- Так случилось, что я услышала, как Херрингбоум их упомянул, - сказала леди Эсланда. - Кажется, они все - уважаемые люди. Он говорил, как это важно, чтобы их судили честно. Я знаю, король Фред с этим согласится, он очень заботится о том, чтобы о нём хорошо думали в народе - и это правильно, потому что чтобы королю повиновались, надо, чтобы его любили.
Леди Эсланда хорошо постаралась притвориться, что её заботит только, как думают о короле, и я полагаю, что девять человек из десяти ей бы поверили. К несчастью, Спиттлворт услышал дрожь в её голосе, и заподозрил, что она любит кого-то из этих троих, раз поздно ночью сбежала по лестнице, в надежде спасти их жизни.
- Интересно мне, - сказал он, вглядываясь ей в лицо, - о ком это из них вы так заботитесь?
Леди Эсланда не покраснела бы, если бы знала, как это сделать, но, к несчастью, она этого не знала.
- Не думаю, что это Огден, - стал рассуждать Спиттлворт, - уж больно он простоватый, да и, в любом случае, у него уже есть жена. Может это быть Вагстафф? Он потешный парень, вот только весь в прыщах. Нет, - вкрадчиво сказал лорд Спиттлворт, - я полагаю, что красавец капитан Гудфеллоу и есть тот, из-за кого вы покраснели, леди Эланда. Но неужели вы готовы склониться так низко? Знаете, его родители были сыроварами.
- Для меня всё равно, сыровар кто-то, или король, пока он поступает по чести, - сказала Эсланда. - И для короля будет бесчестьем, если этих солдат расстреляют без суда, и так я ему и скажу, когда он проснётся.
Леди Эсланда повернулась, дрожа, и пошла наверх по винтовой лестнице. Она не знала, достаточно ли она сказала для того, чтобы спасти солдатские жизни, так что ночь её была бессонной.
Спиттлворт стоял в холодном проходе, пока его ноги не замерзли так, что он их едва чувствовал. Он пытался рассудить, что делать.
С одной стороны, он по-настоящему хотел избавиться от этих солдат, что слишком много знали. С другой стороны, он опасался, что леди Эсланда была права: люди будут клянуть короля, если их расстреляют без суда. Тогда Фред может разгневаться на Спиттлворта, и даже может отобрать у него должность Главного Советника. Если такое случится, все мечты о власти и богатстве, которыми Спиттлворт наслаждался весь обратный путь от Пустошей, рассыплются прахом.
Так что Спиттлворт отвернулся от двери в подземелье, и направился к своей кровати. Он был глубоко оскорблён мыслью, что леди Эсланда, на которой он как-то надеялся жениться, предпочла сына сыроваров. Задувая свечу, Спиттлворт решил, что когда-нибудь она за это заплатит.

Глава 20

Показать

Глава 20
Медали для Бимиша и Пряжки

Когда король Фред проснулся на следующее утро и узнал, что его Главный Советник подал в отставку в этот критический момент в истории страны, он был взбешен. Ему было огромным облегчением услышать, что должность досталась лорду Спиттлворту, потому что король знал: Спиттлворт понимает, какая смертельная опасность грозит королевству.
Хотя, когда он вернулся во дворец, с его высокими стенами и уставленными пушками башнями, с его решётками и его рвом, Фред чувствовал себя безопаснее, он не мог выкинуть из головы потрясение от путешествия. Он заперся в личных покоях, и все его кушанья ему приносили туда на золотых подносах. Вместо выездов на охоту он мерял шагами толстые ковры, вновь и вновь переживая своё ужасное приключение на севере, и принимая только двух своих лучших друзей, которые заботливо не давали затухнуть его страхам.
На третий день после возвращения с Пустошей, Спиттлворт вошёл в личные покои короля, и с мрачным видом сообщил, что солдаты, посланные назад, на болота, чтобы разузнать, что сталось с рядовым Нобби Пряжкой, не нашли ничего, кроме его окровавленных сапог, одной лошадиной подковы, и нескольких хорошо обглоданных костей.
Король побледнел, и сел на атласную кушетку.
- Ох, как ужасно, как ужасно… Рядовой Пряжка… Напомни мне, это который?
- Молодой человек, в веснушках, единственный сын вдовы, - сказал Спиттлворт. - Недавно рекрутированный в Королевские Стражи, и такой многообещающий мальчик. Настоящая трагедия. А хуже всего то, что, с Бимишем и Пряжкой, Икабог приобрёл вкус к человеческому мясу - в точности так, как Ваше Величество предсказали. Это по-настоящему изумительно, если позволите мне сказать, как Ваше Величество сразу ухватили самую суть опасности.
-Н-но что надо делать, Спиттлворт? Если чудовище жадно до новой человечины…
- Доверьте это дело мне, Ваше Величество, - успокоил его Спиттлворт. - Я Главный Советник, и я день и ночь тружусь ради безопасности королевства.
- Я так рад, что Херринбоун назначил вас, Спиттлворт, своим преемником, - сказал Фред. - Что бы я без вас делал?
- Тихо, тихо, Ваше Величество, это честь - служить столь милостивому королю.
- А сейчас нам следует обсудить завтрашние похороны. Мы намерены похоронить то, что осталось от Пряжки, рядом с майором Бимишем. Это должно быть государственным событием, вы же понимаете, побольше торжественности, церемоний, и я полагаю, будет прекрасным штрихом, если вы вручите Медаль За Выдающуюся Храбрость В Бою С Ужасным Икабогом родным покойных.
- Ой, а есть такая медаль? - спросил Фред.
- Конечно, есть, государь, и я вспомнил - вы же свою ещё не получили.
Из внутреннего кармана Спиттлворт вытянул восхитительнейшую из всех золотых медалей, размером без малого с блюдце. На медали было вычеканено чудовище с горящими глазами из рубина, с которым сражался мускулистый красавец в короне. И висела эта штука на ленте из алого бархата.
- Моя? - широко раскрыл глаза король.
- Чья же ещё, государь! - сказал Спиттлворт. - Или Ваше Величество не вонзал свой меч в шею проклятого чудовища? Мы все помним, как это было, государь!
Король Фред вертел в пальцах тяжёлую золотую медаль. И хотя он молчал, но в нём шла безмолвная борьба.
Фредова честность пищала, тонким, чистым голоском: Всё было не так. Ты сам знаешь. Ты увидел в тумане Икабога, ты уронил свой меч, и ты убежал прочь. Ты никогда не разил его. Ты никогда так близко к нему не был!
Но Фредово малодушие ревело много громче: Ты же уже согласился со Спиттлвортом, как оно было! Каким дураком ты будешь выглядеть, если признаешься, что удрал!
И громче всего говорило Фредово тщеславие: В конце концов, ведь это я возглавил охоту на Икабога! Именно я первым его увидел! Я заслужил эту медаль, и она прекрасно подойдёт к чёрному траурному костюму.
И Фред сказал:
- Да, Спиттлворт, всё так и было, как вы сказали. Хотя, конечно, не хочется хвастаться.
- Скромность Вашего Величества войдёт в легенды, - сказал Спиттлворт, низко кланяясь, чтобы спрятать ухмылку.
Следующий день был объявлен Национальным днём траура в честь жертв Икабога. Толпы людей вытянулись вдоль улиц, глазеть, как гробы майора Бимиша и рядового Пряжки провезут на повозках с упряжками коней под чёрными плюмажами.
Король Фред ехал за гробами на угольно-чёрном коне, с Медалью За Выдающуюся Храбрость В Бою С Ужасным Икабогом, болтающейся у него на груди и отражающей солнечный свет так, что у людей в толпе глазам было больно. За королём шли миссис Бимиш и Берт, тоже в чёрном, а за ними шла завывающая старая женщина в имбирно-рыжем парике, которую им представили как миссис Пряжку, мать Нобби.
- О, мой Нобби, - причитала она всю дорогу. - О, пропади он, этот ужасный Икабог, что убил моего бедного Нобби!
Гробы опустили в могилы, и королевские трубачи сыграли национальный гимн. Гроб Пряжки был особенно тяжёл, потому что полон кирпичей. Странного вида миссис Пряжка снова и снова причитала и проклинала Икабога, пока десятеро мужчин, потея, опускали гроб её сына в землю. Миссис Бимиш и Берт тихо всхлипывали.
Потом король Фред предложил скорбящим родственникам выйти вперёд, чтобы получить медали за покойных. Спиттлворт не собирался тратить на Бимиша и воображаемого Пряжку столько же денег, сколько он потратил на короля, и их медали были из серебра, а не из золота. Тем не менее, церемония получилась впечатляющая, особенно из-за миссис Пряжки, которую так переполнили чувства, что она упала на землю и поцеловала королевские сапоги.
Миссис Бимиш и Берт побрели после похорон домой, и толпа почтительно расступалась, давая им пройти. Только однажды миссис Бимиш задержалась, и это было тогда, когда её старый друг, мистер Птицехвост, вышел из толпы сказать ей, как он опечален. Они обнялись. Дейзи хотелось сказать что-нибудь Берту, но на них глазела целая толпа, и она не могла даже поймать его взгляд, потому что он хмуро смотрел себе под ноги. И не успела она что-то придумать, как её отец отпустил миссис Бимиш, и Дейзи смотрела, как её лучший друг с матерью уходят, и скрываются из глаз.
Вернувшись домой, миссис Бимиш бросилась ничком на кровать, и плакала, и плакала. Берт пытался утешить её, но у него не получалось, и тогда он унёс отцову медаль к себе в спальню, и пристроил её на каминной полке.
И только отойдя, посмотреть, как получилось, он сообразил, что поместил отцову медаль рядом с деревянным Икабогом, которого так давно вырезал для него мистер Птицехвост. До этого мгновения Берт не связывал игрушечного Икабога с тем, как умер его отец.
Тогда он снял деревяшку с полки, положил на пол, взял кочергу, и разбил игрушечного Икабога в щепки. Потом он собрал остатки расколотой игрушки, и бросил их в огонь. И глядя, как языки огня поднимаются всё выше и выше, он поклялся, что однажды, когда он достаточно вырастет, он выследит Икабога, и отомстит чудовищу, которое убило его отца.

Как вам пока? По мне, так очень интересно.

[Старый ронин]

Глава очередная, 21-я, или кое-что о создании военно-промышленного комплекса

Глава 21

Показать

Глава 21
Профессор Фродишем

На следующее утро после похорон Спиттлворт опять постучался в двери королевских покоев, и вошёл, держа охапку свитков, которые он и вывалил на стол перед королём.
- Спиттлворт, - сказал король, по-прежнему с Медалью За Выдающуюся Храбрость В Бою С Ужасным Икабогом, теперь на алом костюме, чтобы медаль лучше смотрелась, - эти пирожные не так хороши, как всегда.
- О, приношу свои извинения, Ваше Величество, - сказал Спиттлворт. - Я думал, будет правильно дать вдове Бимиш несколько дней отпуска. Это работа младшего шеф-повара по выпечке.
- Ну, жевать-то их можно, - сказал Фред, бросая половинку Фолдероловой Фантазии обратно на тарелку. - А что там во всех этих свитках?
- Здесь, государь, предложения по улучшению защиты королевства от Икабога, - сказал Спиттлворт.
- Прекрасно, прекрасно, - сказал король Фред, отодвигая пирожные и чайник в сторону, чтобы освободить место, а Спиттлворт пододвинул стул.
- Самая первая вещь, которую нужно сделать, Ваше Величество, это выяснить как можно больше о самом Икабоге, чтобы лучше знать, чем его поразить.
-Ну, да, но как, Спиттлворт? Это чудовище - загадка! Долгие годы все думали, что он - выдумка!
- Вот здесь, уж простите, Ваше Величество ошибается, - сказал Спиттлворт. - Занимаясь неустанными поисками, я сумел выйти на величайшего во всей Корнукопии знатока Икабода. Лорд Флапун ждёт с ним в холле. С позволения Вашего Величества…
- Давай его сюда, давай, ну же! - возбуждённо приказал Фред.
И Спиттлворт покинул комнату, и вскоре вернулся с лордом Флапуном и маленьким старичком со снежно-белыми волосами и очками такими толстыми, что его глаза за ними сжимались вообще в ничто.
- Это, государь, профессор Фродишем, - сказал Флапун, а похожий на крота маленький человечек низко поклонился королю. - Чего он не знает об Икабоге, того и знать не стоит!
- Как это вышло, профессор Фродишем, что я о вас никогда раньше не слыхал? - спросил король, который подумал, что знай он, что Икабог настоящий настолько, что обзавелся собственным знатоком, об бы никогда не отправился сам, в первых рядах, его разыскивать.
- Я веду уединённую жизнь, Ваше Величество, - сказал профессор Фродишем с ещё одним поклоном. - Так мало людей верит в Икабога, что у меня сложился обычай держать свои знания при себе.
Король Фред был удовлетворён таким ответом, к облегчению Спиттлворта, потому что профессор Фродишем был не более настоящим, чем рядовой Нобби Пряжка, или, вернее, старая вдова Пряжка, что завывала на похоронах Нобби. Правда состояла в том, что под париками и очками профессор Фродишем и вдова Пряжка были одним и тем же человеком, дворецким лорда Спиттлворта, которого звали Отто Скрамбл, и который приглядывал за имением лорда Спиттлворта, пока тот жил во дворце. Как и его хозяин, Скрамбл за золото был готов на всё, и согласился превратиться и во вдову, и в профессора за сотню дукатов.
- Ну, что вы можете рассказать нам об Икабоге, профессор Фродишем? - спросил король.
- Так, посмотрим, - сказал мнимый профессор, которому Спиттлворт объяснил, что он должен говорить. - Он высотой в пару лошадей…
- Если не выше, - прервал его Фред, которому с самого его возвращения с Пустошей ночные кошмары показывали гигантского Икабога.
- Если, как говорит Ваше Величество, не выше, - согласился Фродишем. - По моим оценкам, среднего размера Икабог будет высотой в две лошади, тогда как крупная особь может достигать размера - так, посмотрим…
- Двух слонов, - предположил король.
- Двух слонов, - согласился Фродишем. - И с глазами как лампы…
- Или шары яркого огня, - предположил король.
- Тот самый образ, который я был готов привести, государь! - сказал Фродишем
- А правда, что чудовище может говорить по-человечески? - спросил Фред, в ночных кошмарах которого чудовище шептало "Король… Мне нужен король… Где ты, маленький король?", когда кралось по тёмным улицам к дворцу.
- Да, может, - сказал Фродишем с очередным глубоким поклоном. - Мы полагаем, что Икабог выучивается языку, когда ловит людей. Перед тем, как растерзать и съесть свои жертвы, он, полагаем мы, принуждает их давать ему уроки.
- Святые мученики, какая свирепость! - прошептал побледневший Фред.
- Далее, - сказал Фродишем, - у Икабога долгая и мстительная память. Если его жертва его одурачит - как одурачили его вы, государь, избегнув его смертельной хватки - иногда он под покровом темноты выбирается из болота, чтобы потребовать свою жертву, пока она, или он, спит.
Белее, чем глазурь на полусъеденной Фолдероловой Фантазии, Фред спросил сдавленным голосом:
-Что же делать? Я обречен?
- Ерунда, Ваше Величество, - ободрил его Спиттлворт. - Я разработал целый набор мер по вашей защите.
С этими словами Спиттлворт вытащил один из принесённых им свитков, и развернул его. Почти весь стол заняло цветное изображение чудовища, похожего на дракона. Оно было огромное и отвратительное, с толстыми чёрными лапами, белыми горящими глазами, с хвостом, оканчивающимся ядовитым шипом, клыкастой пастью, достаточной ширины, чтобы проглотить человека, и длинными, острыми как бритва, когтями.
- Вот те несколько задач, которые нужно разрешить, защищаясь от Икабога, - сказал профессор Фродишем, вооружившись короткой палочкой и показывая по очереди на клыки, когти и ядовитый хвост. - Но труднейшая проблема в том, что умерщвление Икабога приводит к выходу из его туши двух новых Икабогов.
- Вы серьёзно? - чуть слышно спросил Фред.
- О, да, Ваше Величество, - сказал Фродишем. - Я всю жизнь изучаю чудовище, и могу уверить вас, что мои открытия совершенно точны.
- Ваше Величество может припомнить, что многие старинные рассказы об Икабоге отмечают этот диковинный факт, - вмешался Спиттлворт, которому было очень нужно, чтобы король поверил именно в это свойство Икабога, поскольку на этом была построена изрядная часть его плана.
- Но это… так неправдоподобно! - сказал Фред еле слышно.
- Неправдоподобно, когда про это услышишь, не так ли, государь? - сказал Спиттлворт, опять с поклоном. - Да, правда, это одна из тех необыкновенных, неправдоподобных вещей, которые только умнейшие люди могут постичь, когда обычный люд - глупый люд, государь - хихикает и смеётся, услышав.
Фред посмотрел по очереди на Спиттлворта, Флапуна и профессора Фродишема; все трое, похоже, ждали, что он подтвердит свой ум, и, конечно, ему не хотелось показаться глупым… И он сказал: - Ну… если так утверждает профессор, то мне этого достаточно… но если чудовище превращается в двух чудовищ каждый раз, как умирает, то как мы будем его убивать?
- Ну, первая часть моего плана - что мы не будем, - сказал Спиттлворт.
- Не будем? - растерянно спросил Фред.
Спиттлворт развернул второй свиток, с картой Корнукопии. На самом северном её краю был нарисован огромный Икабог. По всей границе обширных болот была расставлена сотня фигурок с мечами. Фред всмотрелся, нет ли среди них фигурки в короне, и с облегчением убедился, что таковой нет.
- Как вы можете видеть, Ваше Величество, наше первое предложение - создать специальную Бригаду по Отражению Икабога. Люди обходят дозором границу Пустошей, и мы уверены - Икабог не сможет выбраться из своих болот. Мы прикинули расходы на такую бригаду, включая мундиры, оружие, лошадей, жалование, тренировки, питание, жилье, выплаты заболевшим, доплату за опасность, подарки к дню рождения и медали: на круг десять тысяч золотых дукатов.
- Десять тысяч дукатов? - повторил король Фред. - Это куча золота. Но если они пойдут на мою защиту - я хотел сказать, если они пойдут на защиту Корнукопии…
- То десять тысяч дукатов в месяц - это совсем не дорого, - закончил Спиттлворт.
- Десять тысяч в месяц! - вскрикнул Фред.
- Да, государь, - сказал Спиттлворт, - Если мы действительно хотим защитить королевство, то расходы потребуются внушительные. Конечно, если Ваше Величество полагает, что можно обойтись меньшими силами…
- Нет, нет, я не говорил, что…
- Естественно, мы не ожидаем, что Ваше Величество в одиночку понесёт бремя расходов, - продолжил Спиттлворт.
- Не ожидаете? - спросил обнадёженный Фред.
- О нет, государь, это было бы в высшей степени нечестно. В конце концов, Бригада по Отражению Икабога принесёт пользу всей стране. Я предлагаю ввести Икабогов Налог. Мы попросим каждое домохозяйство в Корнукопии платить один золотой дукат в месяц. Конечно, это обозначает набор и обучение множества дополнительных сборщиков податей, но, если мы повысим налог до двух дукатов, мы и это оплатим.
- Восхитительно, Спиттлворт! - сказал король Фред. - Ну у тебя и голова! Ведь два дуката в месяц - такие расходы никто даже и не заметит!

[Старый ронин]

Глава 22

Показать

Глава 22
Дом-без-флагов

Вот так ежемесячный налог в два золотых дуката, на защиту страны от Икабога, был вменён каждому домохозяйству в Корнукопии. Скоро вид сборщиков налога стал привычным на Корнукопийских улицах. На чёрных мундирах сборщиков, на спине, были нарисованы большие белые, похожие на фонари, глаза. Предполагалось, что они должны напоминать всем и каждому, на что именно собирается налог, но по пивным шептались, что это глаза лорда Спиттлворта высматривают, кто ещё не уплатил.
Когда было собрано достаточно золота, Спиттлворт решил воздвигнуть статую в память об Икабоговых жертвах, в напоминание людям о свирепости чудовища. Сперва Спиттлворт думал о статуе майора Бимиша, но его шпионы в пивных Чоуксвилля доносили, что по-настоящему народное воображение захватила история рядового Пряжки. Храбрый юный Пряжка, сам вызвавшийся ускакать на коне в ночь, с вестью о гибели майора Бимиша, и всё для того, чтобы попасть в челюсти Икабогу - в общем мнении его героическая, благородная персона заслуживала красивой статуи. С другой стороны, Майор Бимиш, неразумно бродивший во мраке и тумане по болоту, казался просто жертвой несчастного случая. По правде, Чоуксвилльские выпивохи откровенно порицали Бимиша, как человека, из-за которого Нобби Пряжке пришлось рисковать жизнью.
Радуясь случаю подыграть общественному мнению, Спиттлворт устроил изготовление статуи Нобби Пряжки, и установку её на одной из самых больших площадей Чоуксвилля. Сидящий на величественном скакуне, с летящим за плечами бронзовым плащом, с решимостью на мальчишеском лице, Пряжка отныне вечно мчался в Город-в-Городе. Стало модным каждое воскресенье класть к подножию статуи цветы. А одна простоватая молодая женщина, что приносила цветы каждый день, уверяла, что была Нобби Пряжке подружкой.
Также Спиттлворт рассудил потратить сколько-то золота на то, чтобы как-то отвлечь короля. Фред по-прежнему был слишком напуган, чтобы выезжать на охоту - вдруг Икабог как-то выберется на юг, и набросится на него в лесу. Уставшие развлекать Фреда, Спиттлворт и Флапун придумали план.
- Необходим ваш портрет, государь, где вы сражаетесь с Икабогом! Нация его требует!
- В самом деле? - спросил король, крутя свои пуговицы, сегодня - изумрудные. Фред вспомнил, как в то утро, когда впервые надел наряд для битвы, он честолюбиво воображал, что его изобразят сражающим Икабога. Идея Спиттлворта ему очень понравилась, и следующие две недели ему выбирали и подгоняли новый мундир, потому что старый был слишком испачкан в болоте, и делали новый меч в самоцветах. Потом Спиттлворт нанял лучшего в Корнукопии художника, рисующего портреты, Малика Мотли, и Фред позировал неделю за неделей, ведь портрет предполагался огромный, во всю стену Тронного Зала. Позади Мотли сидело пятьдесят художников поплоше, все - копировали его работу, чтобы можно было отправить маленькую версию картины в каждый город, городок и деревню в Корнукопии.
Пока его рисовали, король развлекал Мотли и других художников, рассказывая им о своей знаменитой схватке с чудовищем, и чем больше он её пересказывал, тем больше начинал сам убеждаться в её правдивости. Счастливый Фред всем этим увлёкся, и Спиттлворт с Флапуном могли свободно управлять страной и делить оставшееся после всех этих трат золото, что каждый месяц глухой ночью привозили в сундуках в их имения.

Но, спросите вы, как же остальные одиннадцать советников, что трудились под началом Херрингбоуна? Их не удивляло, что Главный Советник подал в отставку среди ночи, и больше его никто не видел? Они не задавали вопросы, когда, проснувшись, обнаружили Спиттлворта на месте Херрингбоуна? И - самое главное: они-то верили в Икабога?
Да, это прекрасные вопросы, и я сейчас на них отвечу.
Они, безусловно, толковали между собой, что Спиттлворта не полагалось бы так вознести без положенного голосования. Один или два советника даже собирались пожаловаться королю. Но они решили этого не делать, и по одной простой причине: они побоялись.
Видите ли, по всей Корнукопии, в каждом городе и каждой деревне, огласили указ, написанный Спиттлвортом и подписанный королем. Согласно этому указу, обсуждать королевские решения - это измена, предполагать, что Икабога не существует - измена, сомневаться в необходимости Икабогова Налога - измена, и не платить два дуката в месяц - тоже измена. И ещё в указе говорилось о вознаграждении в десять дукатов - если вы сообщите о ком-то, кто говорит, что Икабога не бывает.
Советники боялись, что их обвинят в измене. Они не хотели, чтобы их заперли в подземелье. Потому что гораздо приятнее жить в прекрасных домах, которые полагались назначенным в советники, и носить особенные одежды советников, которые всем показывали, что в кондитерских магазинах вы можете всё покупать без очереди.
И они одобрили все расходы на Бригаду по Отражению Икабога, одетую в зелёные мундиры, которые, как сказал Спиттлворт, лучше скроют солдат в болотных камышах. Скоро солдаты Бригады, идущие строем по улицам, стали привычным зрелищем во всех главных городах Корнукопии.
Кто-то удивлялся, почему это Бригада разъезжает по улицам и машет руками народу, вместо того чтобы оставаться на севере, там, где, как считается, живёт чудовище. Но своё удивление они держали при себе. Тем временем, большинство их собратьев-горожан соревновались друг с другом, кто крепче верит в Икабога. Они выставляли в окнах точные копии картины, на которой король Фред сражался с Икабогом, и вешали на дверях деревянные доски, на которых было вырезано: Я ГОРЖУСЬ, ЧТО Я ПЛАЧУ ИКАБОГОВ НАЛОГ, или ИКАБОГУ - НЕТ, КОРОЛЮ - ДА! Иные родители даже учили своих мальчиков кланяться, а девочек - делать книксен, завидя сборщика налогов.
Дом Бимишей был весь так увешан анти-Икабоговыми лозунгами, что было непонятно, как сам-то дом выглядит. Берт вернулся в школу, но, к разочарованию Дейзи, он все перемены проводил с Родериком Роучем, болтая с ним о том, как придёт время - и они вступят в Бригаду по Отражению Икабога и убьют чудовище. Дейзи никогда не чувствовала себя такой одинокой, и гадала - неужто она совсем Берту не нужна?
Дом, где жила Дейзи, был единственным во всём Городе-в-Городе, на котором не было ни флагов, ни надписей, приветствовавших Икабогов Налог. И, когда мимо проезжала Бригада по Отражению Икабога, отец удерживал Дейзи в доме, а не предлагал ей выбежать в сад и кричать приветствия, как делали соседские ребята.
Лорд Спиттлворт отметил отсутствие флагов и надписей на домике у кладбища, но убрал знание этого на самое дно своей коварной головы, где держал сведения, которые когда-нибудь могут оказаться полезными.

[Black dog 10]

Спасибо за перевод)

[Krystal]

Потрясающе. А если обсуждать, то где, тут же?
Пока что ассоциации:
- главная троица напоминает компанию из Королевства Кривых Зеркал - Нушрок, Абаж и король Топсед. Правда, у короля Фреда характер получше, но в марионетку он превращается довольно быстро по ходу дела.
Потрясный манипулятор, который разжигает панику среди народа, ссылаясь на события с королем, и панику у короля - ссылаясь на то, что курсирует среди народа. Заодно играет на множестве слабостей и плохих черт у всех окружающих, таких как слабость к страшным слухам, тщеславие и корысть.
- слухи об Икабоге с севера - как в "Игре престолов" - чем дальше на юг, тем меньше верят в Белых Ходоков. То есть до поры до времени. Правда, Роулинг пока что не дает определенного ответа, существует Икабог или нет на самом деле. Очень интересно, как дальше повернется сюжет. Пока что Икабог выглядит скорее как символ, но нет четкой ясности, что именно видел на болотах король. (кстати, еще и отголосок "Собаки Баскервилей" - старая легенда, которую кто-то приспособил к своим целям).
- как много можно провернуть, если есть "пугало для народа". "...предполагать, что Икабога не существует - измена, сомневаться в необходимости Икабогова Налога - измена, и не платить два дуката в месяц - тоже измена." Что-то напоминает еще и коронавирусную пандемию, вернее, все, что с этим связано.
Хотя вообще трудно представить, для чего этим королевским советникам еще золото, если у них и так уже есть буквально все, что только в этой стране можно купить за деньги.
- сцена на болотах мощная, хотя сама завязка истории выглядит, по-моему, местами надуманно. (король, настолько раскаивающийся за смерть швеи и готовый отправиться на черт знает какие болота, потому что его уязвило слово ребенка? И еще хлеще - лучший друг короля, настолько опасающийся расплаты за типичнейший несчастный случай? Вроде в реале не сажали в тюрьму за несчастные случаи на охоте? А тут не просто охота, тут такое, что любой бы стрелять начал даже по собственной тени).
P.S.

Spoiler

Показать

"...но если чудовище превращается в двух чудовищ каждый раз, как умирает, то как мы будем его убивать?
- Ну, первая часть моего плана - что мы не будем, - сказал Спиттлворт."

Правда высококлассный ход.

[Старый ронин]

Продолжение

Глава 23

Показать

Глава 23
Суд

Я не сомневаюсь, что вы не забыли про трёх храбрых солдат, запертых в подземелье, тех, кто отказался поверить и в Икабога, и в Нобби Пряжку.
Ну, Спиттлворт тоже о них не забыл. С той самой ночи, как он их запер, он пытался придумать, как от них избавиться, но чтобы его в этом не винили. Последней его идеей было - накормить их отравой в похлёбке, и притвориться, что они умерли от естественных причин. Он как раз пытался решить, какая отрава больше подойдёт, когда кто-то из родни этих солдат появились у ворот дворца, требуя разговора с королём. Что ещё хуже, с ними была леди Эсланда, и у Спиттлворта возникло подленькое подозрение, что она всё это и устроила.
Вместо того, чтобы провести их к королю, Спиттлворт устроил групповую экскурсию в свой новый прекрасный кабинет Главного Советника, где вежливо предложил им стулья.
- Мы хотим знать, когда наши парни предстанут перед судом, - сказал брат рядового Огдена, фермер-свиновод из-под Баронстауна.

- Они уже который месяц сидят у вас под замком, - сказала мать рядового Вагстаффа, служанка в Жеробоумской таверне.
- И всем нам хотелось бы знать, в чём они обвиняются, - сказала леди Эсланда.
- Они обвиняются в измене, - сказал Спиттлворт, поднося к носу надушенный носовой платок и поглядывая на фермера. Тот был совершенно чистым, но Спиттлворту хотелось заставить его думать, что от него пахнет, и мне приходится признать, что это ему удалось.
- В измене? - повторила ошеломлённая миссис Вагстафф. - Как это? Да вы бы по всей стране не нашли, кто предан королю больше, чем эти трое!
Хитрые глаза Спиттлворта перебегали от опечаленных родственников, очевидно, крепко любивших своих братьев и сыновей, к леди Эсланде, с таким встревоженным лицом, и изумительная идея сверкнула у него в мозгу, словно молния ударила. Он не знал, как это он раньше об этом не подумал! Ему совсем не нужно травить солдат! Что ему нужно, так это запятнать их доброе имя.
- Ваши люди предстанут перед судом завтра, - сказал он, вставая. - Судить их будут на самой большой площади в Чоуксвилле, потому что я желаю, чтобы как можно больше людей услышали, что они расскажут. Доброго вам дня, дамы и господа.
И поклонившись с усмешкой, Спиттлворт покинул изумлённых родственников и пошёл прямо в подземелье.
Трое солдат здорово исхудали с того времени, как он их последний раз видел, а поскольку они не могли бриться и чиститься, вид у них был жалкий. В углу спал пьяный стражник.
- Доброе утро, джентльмены, - коротко сказал Спиттлворт. - Хорошие новости! Завтра вы предстанете перед судом.
- И в чём же нас обвиняют? - подозрительно спросил капитан Гудфеллоу.
- Мы об этом уже толковали, Гудфеллоу, - сказал Спиттлворт. - Ты увидел чудовище на болоте, и бежал, вместо того чтобы стать на защиту твоего короля. Потом ты клялся, что чудовища не существует, чтобы скрыть собственную трусость. Это измена.
- Это гнусная ложь, - мрачно сказал Гудфеллоу. - Делай со мной что хочешь, Спиттлворт, но я буду говорить правду.
Двое других солдат, Огден и Вагстафф, кивком подтвердили согласие с капитаном.
- Вам может быть всё равно, что будет с вами, - сказал Спиттлворт, - но как насчёт ваших семей? Это будет ужасно, не правда ли, Вагстафф, если твоя мамаша-служанка поскользнётся, спускаясь в погреб, и раскроит себе голову? Или, Огден, если твой брат-свиновод нечаянно проткнёт себя собственным серпом, и его собственные свиньи его съедят? Или, - прошептал Спиттлворт, приближаясь вплотную к решётке и глядя Гудфеллоу в глаза, - если с леди Эсландой произойдет несчастный случай на верховой прогулке, и она сломает свою изящную шею?
Понимаете, Спиттлворт был уверен, что леди Эсланда и капитан Гудфеллоу были любовниками. Ему никогда не приходило в голову, что женщина может стараться защитить мужчину, с которым ни разу словом не обмолвилась.
Капитан Гудфеллоу удивился, с чего это вдруг лорд Спиттлворт угрожает ему смертью леди Эсланды. Верно, что он считал её прекраснейшей из всех женщин королевства, но он всегда держал свои мысли в тайне, потому что сыновья сыроваров не женятся на придворных дамах.
- Какое отношение ко мне имеет леди Эсланда? - спросил он.
- Не претворяйся, Гудфеллоу, - отрезал Главный Советник. - Я видел, как она краснела, когда упоминали твоё имя. Ты считаешь меня дураком? Она делала всё, что могла, чтобы тебя защитить, и я должен признать, это из-за неё ты всё ещё жив. Так что леди Эсланда будет той, что заплатит, если ты завтра скажешь любую правду, кроме моей. Она спасла твою жизнь, Гудфеллоу: ты её жизнью пожертвуешь?
Гудфеллоу от потрясения онемел. Известие, что леди Эсланда его любит, было таким чудесным, что затмило Спиттлвортовы угрозы. Потом капитан сообразил, что, ради спасения жизни Эсланды, он завтра должен публично признаться в измене, что - можно не сомневаться - убьёт её любовь к нему наповал.
По тому, как краска ушла с лиц троих солдат, Спиттлворт мог видеть, что его угрозы сработали.
- Взбодритесь, джентльмены, - сказал он. - Ручаюсь, что с вашими любимыми не произойдет ничего ужасного… конечно, если вы завтра скажете правду…

И вот по всей столице были развешаны объявления, оповещающие о суде, и на следующий день неисчислимая толпа втиснулась на самую большую площадь Чоуксвилля. Одного за другим троих храбрых солдат ставили на деревянный помост, чтобы их друзьям и родным было видно, и один за другим они сознавались, что встретили на болоте Икабога, и бежали, как трусы, вместо того чтобы защищать короля.
Толпа так громко освистывала солдат, что было почти не слышно, что говорит судья (лорд Спиттлворт). Однако, всё то время, пока Спиттлворт читал приговор - пожизненное заключение в дворцовом подземелье - капитан Гудфеллоу смотрел прямо в глаза леди Эсланде, что сидела на высоком сиденье вместе с другими придворными дамами. Порой двое могут взглядом больше сказать друг другу, чем другие за целую жизнь скажут словами. Я не могу пересказать вам всего, что леди Эсланда и капитан Гудфеллоу поведали друг другу своими глазами, но она знала теперь, что капитан разделяет её чувство, и он узнал, что пусть он пойдёт в тюрьму до конца своей жизни, но леди Эсланда знает, что он невиновен.
Трёх узников увели с помоста в цепях; люди швыряли в них капустными кочерыжками, а потом разошлись, громко обсуждая виденное. Многие чувствовали, что Спиттлворту хотелось приговорить предателей к смерти, и Спиттлворт хмыкнул про себя, возвращаясь во дворец, что всегда полезно, по возможности, выглядеть рассудительным человеком.
Мистер Птицехвост наблюдал суд из задних рядов толпы. Он не освистывал солдат, и не взял с собой Дейзи, но оставил её в мастерской, заниматься резьбой. Он брёл домой, погружённый в раздумья, когда увидел плачущую мать Вагстаффа. За ней увязалась шайка юнцов; они свистели и бросали в неё овощами.
- Будете за ней идти - будете иметь дело со мной! - заорал мистер Птицехвост на шайку. Юнцы, оценив телосложение столяра, слиняли прочь.

Глава 24

Показать

Глава 24
Бандалор

Дейзи должно было исполниться восемь лет, и она решила пригласить Берта Бимиша на чай.
Словно толстая ледяная стена выросла между ними после смерти отца Берта. Берт всё время был с Родериком Роучем, который очень гордился тем, что его друг - сын жертвы Икабога, но наступающий день рождения Дейзи, на три дня раньше Бертова, мог дать возможность узнать, можно ли восстановить их дружбу. Поэтому она попросила отца написать миссис Бимиш, пригласить её с сыном на чай. К радости Дейзи, пришёл ответ с согласием, и пусть Берт по-прежнему не разговаривал с ней в школе, она не оставляла надежду, что её день рождения всё поправит.
Хотя мистеру Птицехвосту хорошо платили за столярную работу для короля, но и он почувствовал укус Икабогова Налога. Поэтому он и Дейзи покупали меньше сластей, чем прежде, и мистер Птицехвост перестал покупать вино. Однако в честь дня рождения Дейзи мистер Птицехвост достал свою последнюю бутылку Жеробоумского вина, а Дейзи собрала все свои сбережения и купила два дорогих Небесных Пожелания, себе и Берту, потому что знала, как он их любит.
Деньрожденный чай начался неудачно. Началось с того, что мистер Птицехвост провозгласил тост в память майора Бимиша, и миссис Бимиш расплакалась. Потом все принялись за еду, но никто, похоже, не мог придумать, о чём поговорить, пока Берт не вспомнил, что купил для Дейзи подарок.
Берт увидел бандалор - их ещё называют йо-йо - в окне магазина игрушек, и купил его за все свои карманные деньги. Дейзи никогда ещё такого не видела, и Берт учил её, как с ним играть, и у Дейзи скоро стало получаться лучше, чем у Берта, и миссис Бимиш с мистером Птицехвостом выпили игристого Жеробоумского вина, и разговор понемножку потёк.
Дело было в том, что Берту очень-очень не хватало Дейзи, но он не знал, как с ней помириться, под вечным взглядом Родерика Роуча. А тут скоро стало казаться, что той драки в дворцовом парке никогда не было, и Дейзи с Бертом фыркали от смеха над привычкой учителя выковыривать козявки из носа, когда он думает, что никто из ребят его не видит. Болезненные темы - умершие родители, драки, начинающиеся сами собой, и король Фред Бесстрашный - все они были забыты.
Дети были мудрее, чем взрослые. Мистер Птицехвост уже долгое время не пробовал вина, и, в отличие от своей дочери, он не остановился подумать, что обсуждать чудовище, которое, как предполагается, убило майора Бимиша - не лучшая идея. Дейзи только тогда поняла, что творит её отец, когда его голос перекрыл детский смех.
- Всё, что я говорю, Берта, - мистер Птицехвост почти кричал, - это где доказательства? Я бы хотел видеть доказательства, вот и всё!
- Ты, значит, не считаешь доказательством, что был убит мой муж? - сказала миссис Бимиш, и её доброе лицо вдруг стало грозным. - И бедный юный Нобби Пряжка?
- Юный Нобби Пряжка? - повторил мистер Птицехвост. - Юный Нобби Пряжка? Раз ты помянула его, я бы хотел доказательства этого юного Нобби Пряжки! Кем он был? Где он жил? Куда делась его старая вдовая мать, что носила имбирный парик? Ты когда-нибудь встречала семью Пряжек в Городе-в-Городе? И если ты будешь настаивать, - мистер Птицехвост высоко поднял стакан, - если ты будешь настаивать, Берта, я у тебя вот что спрошу: почему гроб Нобби Пряжки был таким тяжёлым, если всё, что от него осталось - это пара сапог и кость от ноги?
Дейзи состроила свирепую гримасу, попробовать заставить отца замолчать, но он её не заметил. Сделав очередной большой глоток вина, он сказал: - Не сходится, Берта! Не сходится! Кто-то сказал - это просто идея, имей в виду - но кто-то сказал, что бедный Бимиш не просто упал с лошади и сломал себе шею, и лорд Спиттлворт увидел возможность свалить его смерть на Икабога, и вытрясти из всех нас кучу золота!
Миссис Бимиш медленно поднялась со стула. Она не была высокой женщиной, но в своём гневе она казалась грозно нависшей над мистером Птицехвостом.
- Мой муж, - прошептала она голосом столь холодным, что у Дейзи мурашки пошли по коже, - был лучшим наездником во всей Корнукопии. Мой муж упал бы с коня не раньше, чем ты своим топором себе ногу оттяпал, Дэн Птицехвост. Ничто меньше жуткого чудовища не могло бы убить моего мужа, а тебе хорошо бы за языком следить, потому что говорить, будто Икабога не существует, это - внезапно - измена!
- Измена! - издевательски протянул мистер Птицехвост. - Оставь, Берта, ты же не собираешься стоять вот тут и говорить мне, что веришь в эту чушь об измене? Смотри: несколько месяцев назад неверие в Икабога делало тебя разумным человеком, а не изменником!
- Это было до того, как мы узнали, что Икабог существует! - завизжала миссис Бимиш. - Берт, мы идём домой!
- Нет - нет - пожалуйста не уходите! - закричала Дейзи. Она схватила маленькую коробку, которую прятала под своим стулом, и побежала в сад следом за Бимишами.
- Берт, пожалуйста! Смотри - я достала для нас Небесные Пожелания, я все свои карманные деньги на них потратила!
Дейзи не могла знать, что Берт, когда увидел сейчас Небесные Пожелания, мгновенно вспомнил день, когда узнал о смерти отца. Самый последний раз, когда он ел Небесное Пожелание, он ел его в королевских кухнях, и мать обещала ему, что, если бы с майором Бимишем что-то случилось, они бы об этом услышали.
Но всё равно Берт не собирался швырять подарок Дейзи на землю. Он хотел только оттолкнуть его. К несчастью, Дейзи выпустила коробку, и дорогие пирожные упали на клумбу и выпачкались в земле.
Дейзи разрыдалась.
- Ты думаешь только о пирожных! - заорал Берт, и открыл калитку, и увёл свою мать.

[XXX XXX]

Оооой как быстро, только с предыдущими главами разобралась

[Krystal]

А мне хочется уже продолжение. Спасибо, Старый ронин.

[Krystal]

Стоило отметить высокий класс манипуляторства, и этот класс перешел в простой шантаж.

[Старый ронин]

А мне хочется уже продолжение. Спасибо, Старый ронин.

Мне тоже .
Я ведь читаю по мере того, как перевожу.

Глава 25

Показать

Глава 25
Проблема для лорда Спиттлворта

К несчастью для лорда Спиттлворта, мистер Птицехвост был не единственным, кто начал вслух сомневаться насчёт Икабога.
Корнукопия понемногу беднела. У богачей не было проблем с уплатой Икабогова Налога. Они отдавали сборщикам два дуката в месяц, потом повышали цены на свою выпечку, сыры, ветчину и вино, чтобы вернуть, что заплатили. Но тем, кто беднее, было всё труднее наскрести два дуката в месяц, особенно когда на рынках всё дорожало. На дальних Пустошах у ребятишек уже были впалые щёки.
До Спиттлворта, у которого в каждом городе и деревне были шпионы, стали доходить сообщения, что люди хотят знать, на что уходит их золото, и даже требуют подтверждения, что чудовище по-прежнему представляет опасность.

Надо отметить, что, как люди говорили, в каждом городе Корнукопии у жителей свой характер: Жеробоумцев считали выдумщиками и скандалистами, в Курдсбурге все миролюбивые и вежливые, а горожане Чоуксвилля - гордые и даже заносчивые. Но люди из Баронстауна слыли учтивыми в речах и честными в делах, и именно здесь впервые по-серьёзному проявилось неверие в Икабога.
Мясник по имени Табби Тендерлойн созвал собрание в зале городского совета. Табби осторожно не признался, что не верит в Икабога, но призвал собравшихся, каждого, подписать прошение к королю, просить доказательства, что Икабогов Налог по-прежнему необходим. Как только собрание закончилось, Спиттлвортов шпион, который на собрании, конечно же, был, вскочил на коня и помчался в столицу, и в полночь был во дворце.
Разбуженный лакеем, Спиттлворт срочно послал за лордом Флапуном и майором Роучем; поднятые с постели, они собрались у Спиттворта в спальне, чтобы выслушать, что скажет шпион. Шпион рассказал о мятежном собрании, и развернул план, на котором заботливо обвёл кружками дома самых говорливых, включая дом Табби Тендерлойна.
- Отменная работа, - прорычал Роуч. - Мы их всех арестуем за измену и сгноим в тюрьме. Всё очень просто!
- Всё совсем не просто, - перебил его Спиттлворт. - Там их собралось две сотни, и мы не можем посадить две сотни человек! Во-первых, у нас столько места нет, а во-вторых, каждый скажет: это доказывает, что мы не можем предъявить живого Икабога!
- Тогда мы их перестреляем, - сказал Флапун, - и завернём, ну, как мы сделали с Бимишем, и найдём их на болоте, и люди будут думать, что они попались Икабогу.
- Что, Икабог уже ружьём обзавёлся? - огрызнулся Спиттлворт. - И парой сотен плащей, завернуть свои жертвы?
- Ну, если вы намерены высмеивать наши планы, мой лорд, - сказал Роуч, - почему бы вам самим не выступить с чем-то умным?
Но именно этого Спиттлворт и не мог. Как он ни раскидывал своими хитроумными мозгами, он никак не мог придумать, чем так запугать жителей Корнукопии, чтобы, как прежде платили налоги и не жаловались. Что ему было нужно, так это доказательство, что Икабог в самом деле существует, да где ж взять такое?
Спиттлвлорт шагал туда-сюда перед камином, после того как прочие вернулись в постели, когда в двери спальни вновь постучали.
- Что там ещё? - рявкнул Спиттлворт.
Лакей, Кенкерби, проскользнул в комнату.
- Чего тебе надо? Только быстрей, я занят! - сказал Спиттлворт.
- Если это будет приятно Вашей Светлости, - начал Кенкерби, - случилось так, что я проходил недавно мимо вашей комнаты, и у меня не вышло не услышать о том преступном сборище в Баронстауне, ну, о котором вы с лордом Флапуном и майором Роучем толковали.
- Ах, не вышло? - сказал Спиттлворт угрожающим тоном.
- Я подумал, я должен довесть вам, мой лорд: у меня сведение, что есть тут один, в Городе-в-Городе, который думает, как эти изменники в Баронстауне, - сказал Кенкерби. - Доказания ему надо, совсем как тем мясникам. Как я услышал, решил, что это вроде измена.
- Ну, это конечно измена! - сказал Спиттлворт. - Кто смеет говорить такое, здесь, в тени дворца? Кто из королевских слуг смеет сомневаться в королевском слове?
- Ну… как бы это…, - сказал Кенкерби, шаркая ногами, - кто-то скажет, что это ценные сведения, кто-то…
- Ты скажешь мне, кто это, - прорычал Спиттлворт, ухватив лакея за воротник куртки, - а уж я сам решу, стоит ли за это заплатить! Имя - назови его имя!
- Это Д-Д-Дэн Птицехвост! - сказал лакей.
- Птицехвост… Птицехвост… Припоминаю, - сказал Спиттлворт, отпуская лакея, который пошатнулся и наткнулся на стол. - Там было что-то со швеёй…?
- Его жена, господин. Она умерла, - сказал Кенкерби, выпрямляясь.
- Да, - медленно проговорил Спиттлворт. - Он живёт в том доме у кладбища, где никогда не поднимают флаг, и даже портрета короля в окне нет. Как ты узнал, что он выражал свои предательские взгляды?
- Случилось так, что я услышал, как миссис Бимиш говорила горничной с буфетной, чё он сказал.
- Тебе случается услышать много всякого, разве не так, Кенкерби? - подытожил Спиттлворт, роясь в кармане. - Очень хорошо. Вот твои десять дукатов.
- Огромное вам спасибо, мой лорд, - сказал лакей с глубоким поклоном.
- Постой, - сказал Спиттлворт, когда Кенкерби собрался уходить. - Какая у него работа, у этого Птицехвоста?
Что Спиллтворт хотел на самом деле узнать, так это заметит ли король, если мистер Птицехвост исчезнет.
- У Птицехвоста, мой лорд? Так что он столяр, - сказал Кенкерби, и вышел из комнаты, кланяясь.
- Столяр, - громко повторил Спиттлворт, - столяр…
И, как раз когда за Кенкерби закрывалась дверь, Спиттлворта ударила очередная мысль-молния, и он был так поражён собственным хитроумием, что должен был ухватиться за спинку дивана - ему казалось, что он может упасть.

Глава 26

Показать

Глава 26
Работа для мистера Птицехвоста

На следующее утро, когда Дейзи ушла в школу, а мистер Птицехвост был занят в своей мастерской, майор Роуч постучал в дверь домика столяра. Мистер Птицехвост знал Роуча, как того, что сейчас живёт в его старом доме, и кто заменил майора Бимиша, как начальник Королевской Стражи. Столяр пригласил Роуча в дом, но тот отклонил приглашение.
- Для тебя есть срочная работа во дворце, Птицехвост, - сказал он. - Сломалась ось у королевской кареты, а она ему завтра нужна.
- Так быстро? - спросил мистер Птицехвост. - Я её в прошлом месяце чинил.
- Её одна из упряжных лошадей лягнула, - сказал майор. - Так ты идёшь?
- Конечно, - сказал мистер Птицехвост, которому вряд ли было возможно отказаться от работы для короля. Так что он запер мастерскую и пошёл с Роучем по залитым солнцем улицам Города-в-Городе, болтая о том, о сём, пока они не пришли в то отделение королевских конюшен, где стояли кареты. У ворот слонялось с полдюжины солдат, и все они подтянулись, когда увидели мистера Птицехвоста и майора Роуча. У одного солдата в руках был пустой мешок для муки, ещё у одного - длинная верёвка.
- Доброе утро, - сказал мистер Птицехвост.
Он пошёл было мимо солдат, но, прежде чем он понял, что происходит, один солдат набросил ему на голову мешок, а двое других выкрутили ему руки за спину, и связали в запястьях. Мистер Птицехвост был сильным человеком - он сопротивлялся и боролся, но Роуч прошептал ему на ухо:
- Хоть вякнешь - и твоя дочка за это заплатит.
Мистер Птицехвост прикусил язык. Он позволил солдатам повести его во дворец, хотя не мог видеть, куда именно его ведут. Впрочем, он скоро догадался, потому что его провели вниз по двум крутым лестницам, а потом повели по третьей, из осклизлого камня. Когда на него повеяло холодом, он заподозрил, что он в подземелье, и он понял, что это именно так, когда услышал, как поворачивают железный ключ, и как лязгают решётки.

Солдаты бросили мистера Птицехвоста на холодный каменный пол. Кто-то стащил с него мешок.
Было почти совершенно темно, и сперва мистер Птицехвост не мог разглядеть ничего, кроме пары начищенных сапог. Он взглянул наверх. Над ним стоял улыбающийся лорд Спиттлворт.
- Доброе утро, Птицехвост, - сказал Спиттлворт. - У меня для тебя есть работёнка. Сделаешь её хорошо - и окажешься дома со своей дочкой так быстро, что сам не заметишь. Откажешься - или сделаешь так-сяк - и никогда больше её не увидишь. Мы поняли друг друга?
Шестеро солдат и майор Роуч стояли в ряд вдоль стены, все - с мечами в руках.
- Да, мой лорд, - тихо сказал мистер Птицехвост, - я понял.
- Прекрасно, - сказал Спиттлворт. Шагнув в сторону, он показал на огромный кусок древесины, отпиленный от упавшего дерева, размером с пони. Рядом был маленький столик с набором столярных инструментов.
- Я желаю, Птицехвост, чтобы ты вырезал огромную лапу, чудовищную лапу с острыми как бритва когтями. Я желаю, чтобы сверху у этой лапы была длинная ручка, такая, чтобы всадник мог с лошади втискивать её в мягкую землю, оставляя отпечатки. Задача ясна, столяр?
Мистер Птицехвост и лорд Спиттлворт посмотрели друг другу в глаза. Конечно, мистер Птицехвост отлично понимал, для чего это всё. Ему сказали сделать фальшивое доказательство существования Икабога. Что ужасало мистера Птицехвоста, так это то, что он не мог вообразить, зачем Спиттлворту его отпускать, после того, как ему сделают фальшивую чудовищную лапу - ведь Птицехвост может рассказать, как было дело.
- Ты поклянёшься, мой лорд, - негромко сказал мистер Птицехвост, - ты поклянёшься, что если я это сделаю, с моей дочерью ничего не случится? И что мне будет позволено вернуться домой, к ней?
- Конечно, Птицехвост, - беззаботно сказал Спиттлворт, уже направляясь к выходу из камеры. - Чем быстрее ты справишься, тем быстрее увидишь дочь.
- Да ещё: каждый вечер мы будем забирать эти инструменты, и каждое утро их будут тебе приносить, ведь мы же не можем позволить узникам иметь средства, чтобы прокопать себе выход? Удачи, Птицехвост, и работай усердно! Я жду свою лапу!
Тут Роуч разрезал верёвки, стягивавшие запястья мистера Птицехвоста, и вогнал факел в скобу на стене. Потом Спиттлворт, Роуч и солдаты покинули камеру. Железная дверь закрылась с лязгом, ключ повернулся в замке, и мистер Птицехвост остался наедине с огромным куском древесины, своими стамесками и своими резцами.

[Старый ронин]

Глава 27

Показать

Глава 27
Похищенная

Когда Дейзи в тот день возвращалась из школы, играя на ходу со своим бандалором, она, как обычно, пошла в мастерскую, рассказать отцу, как прошёл день. К её удивлению, мастерская оказалась на замке. Рассудив, что мистер Птицехвост рано закончил работу и вернулся в дом, она, с книжками под мышкой, вошла в переднюю дверь.
И прямо в дверях Дейзи замерла, как неживая, озираясь в ошеломлении. Вся мебель пропала, как и картинки на стенах, коврики на полу, лампы, и даже печка.
Она открыла рот, позвать отца, но в этот же самый миг у неё на голове оказался мешок, а рот зажала чья-то рука. Учебники и бандалор со стуком попадали на пол. Отчаянно барахтающуюся Дейзи подняли на воздух, вынесли из дома, и засунули в задок повозки.
- Только пикнешь, - сказал грубый голос ей в ухо, - убьём твоего отца.
Дейзи, набравшая полную грудь воздуха, чтобы завизжать, вместо этого тихонько его выдохнула. Она почувствовала, как повозка накренилась, и услышала позвякивание удил и цокот копыт. По тому, куда свернула повозка, Дейзи поняла, что она направляется из Города-в-Городе, и по крикам торговцев и шуму от других лошадей, сообразила, что они двигаются во внешний Чоуксвилль. Пусть она была напугана так, как ещё в её жизни не бывало, но Дейзи заставила себя отмечать каждый поворот, каждый звук, и каждый запах, чтобы хоть как-то сообразить, куда её забирают.

Некоторое время спустя лошадиные копыта топали уже не по мостовой, а по плотной земле, и сахарно-сладкий воздух Чоуксвилля сменился запахом зелени и глины.
Тот, кто похитил Дейзи, был здоровенным, грубым бойцом Бригады по Отражению Икабода, и звали его - рядовой Продд. Спиттлворт велел Продду "избавиться от Птицехвостовой девчонки", и Продд понял это так, что ему нужно её убить. (И Продд был совершенно прав, думая так. Спиттлворт выбрал Продда для убийства Дейзи потому, что Продд любил пускать в ход свои кулаки, и ему, похоже, было плевать, кого он калечит.)
Однако, пока он ехал через сельский край, через кустарники и лес, где он мог бы без труда задушить Дейзи и закопать её тело, до рядового Продда стало доходить, что ему не собраться на этакое. Дело в том, что у него была маленькая племянница, примерно одних лет с Дейзи, и он очень её любил. По правде, каждый раз, как он представлял себя душащим Дейзи, его умственному взору являлась его милая Рози, молящая о пощаде. Так что, вместо того чтобы свернуть с грязной дорог в лес, Продд гнал повозку вперёд, раскидывая мозгами, что же ему сделать с Дейзи.
Дейзи, изнутри мешка для муки, учуяла колбасный дух Баронстауна, мешающийся с сырным запахом Курдсбурга, и гадала, в которой из двух городов её везут. Отец несколько раз брал её с собой, покупать сыр и мясо в этих знаменитых городах. Она была уверена, что если ей удастся как-то улизнуть от возницы, когда он будет вытаскивать её из повозки, то она за пару дней сможет добраться до Чоуксвилля. Её лихорадочные мысли всё время возвращались к отцу, к тому, где он может быть, и почему из их дома вынесли всю мебель, но она заставляла себя сосредоточиться на том, куда катит повозка, чтобы быть уверенной, что сможет найти дорогу домой.
Однако, как она ни вслушивалась, но стука лошадиных копыт по каменному мосту через Фламу, тому, что связывал Баронстаун и Курдсбург, так и не было, потому что, вместо того, чтобы въехать в любой из этих городов, рядовой Продд их обогнул. Его только что осенила блестящая идея, что сделать с Дейзи. И, объехав стороной город колбасников, он поехал на север. Понемногу из воздуха пропали запахи мяса и сыра, и начала спускаться ночь.
Рядовой Продд вспомнил одну старуху, что жила на окраине Жеробоума - а это был его родной город. Старуха была известна, как Мамаша Ворчунья. Она принимала сирот, и ей платили по дукату в месяц за каждого ребёнка, жившего у неё. Ни одному мальчику или девочке не удалось удрать из дома Мамаши Ворчуньи, и вот поэтому Продд решил отвезти туда Дейзи. Последнее, чего ему хотелось, это чтобы Дейзи сумела вернуться в Чоуксвилль, потому что Спиттлворт наверняка бы взъярился, не сделай Продд того, что ему было велено.
Хоть Дейзи была перепугана, продрогла, и в повозке было ей очень неудобно, тряска её убаюкала, но внезапно она снова проснулась. Она почувствовала странный запах в воздухе, запах, не очень ей понравившийся, и немного погодя она опознала в нём винный дух, который знала по тем редким случаям, когда мистер Птицехвост выпивал. Они должны были приближаться к Жеробоуму, городу, где Дейзи никогда не бывала. Через маленькие дырки в мешке она видела, что уже смеркается. Повозка опять затряслась по мостовой, а потом остановилась.
Дейзи тут же заизвивалась, пытаясь скатиться из повозки на землю, но прежде, чем она ударилась о мостовую, рядовой Продд схватил её. Потом он отнёс её, барахтающуюся, к двери Мамаши Ворчуньи, по которой и ударил тяжёлым кулаком.
- Хорошо, хорошо, сейчас иду, - послышался высокий, надтреснутый голос откуда-то из дома.
Потом был звук отодвигаемых засовов и снимаемых цепочек, и в дверях появилась Мамаша Ворчунья, тяжело опирающаяся на трость с серебряным набалдашником - хотя, конечно, Дейзи из мешка не могла её видеть.
- Новый ребёнок для вас, Мамаша, - сказал Продд, внося извивающийся мешок в прихожую, пропахшую варёной капустой и дешёвым вином.
Вы, наверное, подумали, что Мамаша Ворчунья встревожилась, видя, как в её дом вносят ребёнка в мешке, но, правду сказать, похищенные дети тех, кого объявили изменниками, уже находили путь в её дом. Её не заботила история ребёнка; всё, что её заботило, это дукат в месяц от властей, за то, что она его содержит. Чем больше детей она втиснет в свою развалюху, тем больше вина она сможет себе позволить, а именно это и было для неё единственно важно. Поэтому она протянула руку и прокаркала: - Вступительный взнос пять дукатов, - что она всегда запрашивала, если ей казалось, что кто-то действительно хочет избавиться от ребёнка.
Хмурый Продд вручил ей пять дукатов, и ушёл, не сказав ни слова. Мамаша Ворчунья захлопнула за ним дверь.
Забираясь на свою повозку, Продд слышал грохот дверных цепей Мамаши Ворчуньи и скрежет её засовов. Пусть это стоило ему половины месячного жалования, Продд был рад, что избавился от проблемы с Дейзи Птицехвост, и он ехал в столицу так быстро, как только мог.

[Krystal]

Какое странное решение со стороны Спиттлворта. Избавляться от заложника, когда дело еще не сделано?
Интересно, чем все закончится. Явится настоящий Икабог и откусит головы заговорщикам? А может быть, эту старательно "материализуемую" легенду кто-то использует против них самих же? Возникает отдаленная аллюзия на "Таинственный лес": если есть одни, кто "воплощает" древнюю легенду в своих целях, может найтись и другой. И в конце концов, в детской сказке парочка детей должны как-то сыграть свою роль?

[Старый ронин]

Главы 28 и 29

Spoiler

Показать

Глава 28
Мамаша Ворчунья

Удостоверившись, что входная дверь надёжно заперта, Мамаша Ворчунья стянула мешок со своей новой подопечной.
Моргая от неожиданного света, Дейзи увидела, что она - в тесной грязноватой прихожей, лицом к лицу с очень противного вида старухой, во всём чёрном, и с большой коричневой волосатой бородавкой на кончике носа.
- Джон! - прокаркала старуха, не спуская глаз с Дейзи, и мальчишка, много старше и выше Дейзи, с туповатым хмурым лицом, вошёл в прихожую, щёлкая костяшками пальцев. - Ступай наверх, скажи Джейнам, чтобы в их комнату положили ещё один матрас.
- Пошли которого из мелкоты, - буркнул Джон. - Я щё не завтракамши.
Мамаша Ворчунья тут же замахнулась своей увесистой тростью с серебряной ручкой, целясь мальчишке в голову. Дейзи готовилась услышать жуткий хряск серебра по кости, но мальчишка увернулся, с лёгкостью, намекавшей на большую практику, мрачно сказал: - Лады, лады, - и ушёл наверх по шаткой лестнице.
- Тебя как звать? - спросила Мамаша Ворчунья, поворачиваясь к Дейзи.
- Дейзи, - сказала Дейзи.
- Нет, не так, - сказала Мамаша Ворчунья. - Тебя звать Джейн.
Дейзи вскорости предстояло узнать, что Мамаша Ворчунья проделывала это с каждым ребёнком, попадавшим в её дом. Каждую девочку переименовывали в Джейн, а каждого мальчика называли Джоном. По тому, как ребёнок воспринимал новое имя, Мамаше Ворчунье сразу становилось понятно, насколько трудно будет сломить его дух.
Конечно, самые маленькие их тех детей, что попадали к Мамаше Ворчунье, просто соглашались, что их зовут Джон или Джейн, и быстро забывали, что их раньше звали иначе. Бездомные дети и потерявшиеся дети могли посчитать, что стать Джоном или Джейн - плата за крышу над головой, и тоже легко соглашались со сменой имени.
Но нередко Мамаше Ворчунье попадался ребёнок, который не принимал новое имя без боя, и Дейзи ещё рта не открыла, а Мамаша Ворчунья знала, что девчонка будет как раз из таких. В новенькой было что-то отвратительно гордое, и пускай тощая, но - стоя в своей рабочей одёжке, сжав кулаки - выглядела она сильной.
- Меня зовут, - сказала Дейзи, - Дейзи Птицехвост. Меня назвали именем любимого цветка моей мамы.
- Твоя мать умерла, - сказала Мамаша Ворчунья, которая всегда говорила своим подопечным, что их родители мертвы. Всегда лучше, чтобы маленькие негодники думали, что им не к кому отсюда бежать.
- Это правда, - сказала Дейзи, и её сердце забилось быстро-быстро. - Моя мама умерла.
- И твой отец тоже, - сказала Мамаша Ворчунья.
Страшная старуха словно закачалась перед глазами Дейзи. Дейзи ничего не ела с прошлого полдника, и провела ужасную ночь в Проддовой повозке. Но, всё равно, она сказала холодным, ясным голосом: - Мой отец жив. Я Дейзи Птицехвост, и мой отец живёт в Чоуксвилле.
Ей нужно было верить, что её отец жив. Она не могла позволить себе в этом сомневаться, потому что если её отец умер, то во всём мире погаснет свет, и навсегда.
- Нет, это не так, - сказала Мамаша Ворчунья, поднимая трость. - Твой отец мёртв, как дверной гвоздь, и тебя зовут Джейн.
- Меня зовут… - начала Джейн, но тут - Уух! - трость Мамаши Ворчуньи опустилась со свистом, метя ей в голову. Дейзи увернулась, как на её глазах сделал мальчишка, но трость вернулась, на это раз больно ударив Дейзи по уху и отбросив её в сторону.
- Попробуем ещё раз, - сказала Мамаша Ворчунья. - Повторяй за мной: "Мой отец умер, и меня зовут Джейн".
- Не буду, - крикнула Дейзи, и, прежде чем над ней взметнулась трость, она стрелой проскочила под рукой Мамаши Ворчуньи и побежала вглубь дома, в надежде, что задняя дверь не заперта. В кухне она увидела двоих бледных, запуганного вида, детей, мальчика и девочку, разливавших в миски что-то грязное и зелёное, и дверь, на которой цепочек и замков было не меньше, чем на передней двери. Дейзи побежала обратно в прихожую, увернулась от Мамаши Ворчуньи и её трости, и помчалась по лестнице наверх, где дети, тощие и бледные, одни подметали, а другие убирали постели из истрёпанных простыней. Мамаша Ворчунья уже взбиралась по лестнице.
- Повтори, - каркала Мамаша Ворчунья. - Повтори: "Мой отец умер, и меня зовут Джейн."
- Мой отец жив, и меня зовут Дейзи! - крикнула Дейзи; она увидела люк в потолке, и подумала, что он ведёт на чердак. Выхватив метлу из рук испуганной девочки, она толкнула люк. Тот открылся, и упала веревочная лестница, по которой Дейзи тут же вскарабкалась, втянула её за собой и закрыла люк, так что Мамаше Ворчунье с её тростью было до неё не добраться. Ей было слышно, как внизу старуха хихикает, и приказывает мальчику сторожить люк, чтобы Дейзи было никак не выбраться.
Позднее Дейзи узнает, что дети давали друг другу добавочные имена, чтобы знать, о каких именно Джонах и Джейн идёт речь. Большой мальчишка, что сейчас стоял на страже чердачного люка, был тем же самым, кого Дейзи видела внизу. Прочие ребята прозвали его Джоном-Убивцем, за то, как он издевался над теми, кто его младше. Джон-Убивец был кем-то вроде доверенного подручного у Мамаши Ворчуньи, и сейчас он, стоя внизу, рассказывал Дейзи, сколько ребятишек умерло на чердаке с голоду, и что она найдёт их скелеты, если хорошенько поищет.
Чердак у Мамаши Ворчуньи был такой низкий, что Дейзи пришлось скорчиться. И ещё он был очень грязный, но в крыше была маленькая дырочка, в которую падал солнечный свет. Дейзи подползла к ней, и выглянула одним глазом. Ей были видны крыши Жеробоума. В отличие от Чоуксвилля, где дома были, в большинстве, белыми как сахар, это был город из тёмно-серого камня. По улице внизу брели два человека, горланя любимую в народе пьяную песню:

"Ты одну бутылку выпьешь - скажешь: - Икабога нет,
Как вторую приголубишь, так его увидишь след.
А как третью опрокинешь, глядь - а он к тебе ползёт.
Так давайте пить скорее, прежде чем он нас сожрёт!"

Дейзи просидела целый час, прижавшись глазом к дырке в крыше, пока Мамаша Ворчунья не пришла, и не заколотила по люку тростью.
- Как тебя зовут?
- Дейзи Птицехвост, - проорала Дейзи.
И так через каждый час - один вопрос и один ответ.
Но прошли часы, и у Дейзи начала кружиться голова от голода. Когда она отвечала Мамаше Ворчунье, с каждым разом её крик "Дейзи Птицехвост" становился слабее. Ей очень хотелось пить, и ей пришлось в голову, что если она будет продолжать отказываться признать, что её зовут Джейн, то на чердаке и вправду будет скелет, чтобы Джону-Убивцу было чем пугать других детей.
Поэтому, когда Мамаша Ворчунья в очередной раз постучала тростью в чердачный люк и спросила у Дейзи, как её зовут, она ответила: - Джейн.
- А твой отец жив? - спросила Мамаша Ворчунья.
Дейзи скрестила пальцы и сказала:
- Нет.
- Очень хорошо, - сказала Мамаша Ворчунья, зацепила люк, и открыла его, так что веревочная лестница упала. - Джейн, можешь слезть.
Когда Дейзи стала перед Мамашей Ворчунье, та дала ей оплеуху: - Не будешь больше мерзкой лживой негодницей? Ступай, выпей свою похлёбку, вымой миску, и ступай в постель.
Дейзи залпом проглотила маленькую миску капустной похлёбки, которая была мерзее всего, что ей доводилось есть, вымыла миску в нечистой лохани, которую Мамаша Ворчунья отвела под мытьё посуды, и поднялась наверх. На полу спальни для девочек был свободный матрас, и она пробралась к нему под взглядами других девочек, и забралась под истрёпанное одело, не раздеваясь, потому что в комнате было очень холодно.
Тут Дейзи увидела, что на неё смотрят добрые голубые глаза исхудавшей девочки одних с ней лет.
- Ты продержалась много дольше других, - прошептала девочка. Она говорила с акцентом, какого Дейзи раньше никогда не слышала. Потом Дейзи узнает, что девочка была из Пустошников.
- Как тебя зовут? - прошептала Дейзи. - Зовут по-настоящему?
Девочка внимательно посмотрела на Дейзи огромными, голубыми как незабудки, глазами.
- Нам не положено говорить.
- Я обещаю, что никому не скажу, - прошептала Дейзи.
Девочка пристально смотрела на неё. И как раз, когда Дейзи решила, что она не ответит, девочка шепнула:
- Марта.
- Приятно познакомиться, Марта, - прошептала Дейзи. - Меня зовут Дейзи Птицехвост, и мой папа живой.

Spoiler

Показать

Глава 29
Тревоги Миссис Бимиш

Тем временем в Чоуксвилле Спиттлворт постарался запустить сплетню, что семья Птицехвостов собралась среди ночи, и отбыла в соседнюю страну Плуританию. Учитель Дейзи рассказал об этом её одноклассникам, а лакей Кенкерби оповестил дворцовых слуг.
Вернувший в тот день из школы домой, Берт лежал на кровати, уставясь в потолок. Он вспоминал те давние дни, когда он был пухлым маленьким мальчиком, которого другие дети дразнили Пончиком, и как Дейзи всегда за него заступалась. Он вспоминал ту, бывшую давным-давно, драку в дворцовом парке, и какое было у Дейзи лицо, когда на её дне рождения он нечаянно сбросил на землю её Небесные Пожелания.
Потом Берт обдумывал, как он проводил свободное время. Конечно, Берту чем-то нравилось водить дружбу с Родериком Роучем, потому что Родерик любил его шпынять, и Берт радовался, что он это перестал. Но, если быть честным с самим собой, Берта никогда по-настоящему не веселило то, что делал Родерик: например, стрелять в уличных собак из рогатки, или подкладывать девочкам в школьные сумки живых лягушек. По правде, чем больше он вспоминал, как весело было с Дейзи, тем больше он думал, как болело его лицо от фальшивых улыбок к концу дня с Родериком, и тем больше Берт жалел, что никогда не пытался восстановить дружбу с Дейзи. Но теперь было слишком поздно. Дейзи ушла навсегда: ушла в Плуританию.
Пока Берт лежал на кровати, миссис Бимиш одиноко сидела на кухне. Она чувствовала себя так же плохо, как её сын.
С самого разговора с горничной из буфета, когда миссис Бимиш рассказала, как мистер Птицехвост говорил, будто Икабога не существует, миссис Бимиш жалела, что заговорила об этом. Её так разозлило предположение, будто её муж мог упасть с лошади, что она сообразила, что доносит об измене, только когда слова уже слетели у неё с языка, и их было не воротить. Ей ведь совсем не хотелось навлечь беду на такого старого друга, и она умоляла буфетную горничную забыть, что она только что сказала, и Мабель согласилась.
Успокоенная, миссис Бимиш повернулась, вынуть из печи большой противень с Девичьими Мечтами, и тут заметила Кенкерби, притаившегося в углу. Всем, кто работал во дворце, лакей Кенкерби был известен, как шпион и сплетник. За ним знали привычку бесшумно появляться в комнатах и незаметно подсматривать в замочные скважины. Миссис Бимиш не решилась тогда спросить у Кенкерби, как долго он тут торчал, но сейчас, когда она одна сидела у своего собственного кухонного стола, жуткие опасения сжимали её сердце. Не дошла ли новость об измене мистера Птицехвоста от Кенкерби до лорда Спиттлворта? Не было ли так, что мистер Птицехвост отбыл не в Плуританию, а в тюрьму?
Чем дольше она об этом думала, тем больше ей становилось страшно, и наконец миссис Бимиш крикнула Берту, что пойдёт погуляет вечерком, и поспешила из дома.
На улицах ещё играли дети, и миссис Бимиш приходилось пробираться между ними, пока она не дошла до маленького домика, что стоял между воротами Города-в-Городе и кладбищем. В окнах было темно, и мастерская была заперта, но когда миссис Бимиш легонько толкнула входную дверь, та открылась.
Вся обстановка отсутствовала, вплоть до картин на стенах. Миссис Бимиш издала долгий, медленный вздох облегчения. Если они упекли мистера Птицехвоста в тюрьму, вряд ли бы они отправили туда всю его мебель. В самом деле всё выглядело так, словно он собрался вместе с Дейзи в Плуританию. Миссис Бимиш стало чуть полегче на душе, когда она шла обратно по Городу-в-Городе.
Впереди на дороге маленькие девочки прыгали через скакалку, распевая стишки, которые повторяли на всех детских площадках королевства.

"Икабог, Икабог, прыг да скок, прыг да скок,
Икабог, Икабог - схватит он тебя за бок,
Если прыгать ты устанешь,
Пот стереть платочек вынешь,
Как солдат попался Би…"

Одна из девчушек, вертевшая скакалку для подружки, заметила миссис Бимиш, ойкнула, и выронила свой конец скакалки. Другие девочки обернулись, и, увидя Главную повариху, все до одной покраснели. Одна в испуге захихикала, другая расплакалась.
- Да всё в порядке, девочки, - сказала миссис Бимиш, пытаясь улыбаться. - Ничего страшного.
Дети молчали, пока миссис Бимиш, уже миновав их, внезапно не обернулась и не посмотрела на ту девочку, что уронила свой конец скакалки.
- Откуда, - спросила миссис Бимиш, - у тебя такое платье?
Покрасневшая девчушка посмотрела вниз, на платье, потом наверх, на миссис Бимиш.
- Мне его папа принёс, - сказала девчушка. - Когда он вчера с работы пришёл. А моему брату принёс бандалор.
Миссис Бимиш несколько мгновений смотрела на платье, потом медленно повернулась и побрела домой. Она твердила себе, что наверняка ошибается, но она точно помнила, как видела Дейзи Птицехвост в прелестном платьице, точно таком, как вот это - жёлтом, как солнечный свет, с маргаритками, вышитыми по воротнику и манжетам, видела давным-давно, когда мать Дейзи была жива, и сама шила ей одежду.