Глава 7. О трудностях начинания.
Она внимательно вгляделась в своё отражение в зеркале: красивая. Ей так все говорят, только разве есть в этом толк, ведь это говорит не он. И как может быть красивым это узкое лицо с тонким курносым носом, сплошь покрытое веснушками? Наверное, шутят. Она ещё раз собрала ярко-рыжие волосы в высокий хвост и оценивающе покрутилась у зеркала. Недовольно надув губы, нащупала рукой на столике заколку и со щелчком приколола к волосам.
Я своей смешною рожей, сам себя и веселю…
Может заплести в косу или же подстричься покороче? А если вообще прийти сегодня лысой, может тогда он обратит на неё внимание? Девочка устало закрыла глаза. Каждое утро одно и тоже, словно у неё вообще есть шанс. Размечталась, как же! Даже подруги над ней смеются: что, видите ли, нашла в нём? Что нашла… Здесь и искать не надо. Разве и так не видно, какой он замечательный? Чёрные волосы, настолько чёрные, что кажется – дотронешься до них и непременно замараешься чёрной краской, пусть и лохматые, но разве это не мило? – красивые карие глаза, широкая добрая улыбка, высокий, изящный стан и элегантные руки. Руки аристократа. Руки ловца. Она всегда с замиранием сердца наблюдала его полёт – быстрый, стремительный, так ястреб преследует добычу. Алая вспышка в воздухе, и снич в его руках, радостный крик с трибун, всеобщие овации, его счастливое лицо… Её рот сам по себе растягивается в ответную улыбку, пусть даже его радость не принадлежит ей. На земле он также быстр, как и в воздухе. Всегда в центре внимания, шутит, подтрунивает. Пусть некоторые говорят, что он задира, любит подраться и покрасоваться, разве это преступление? Просто он знает цену молодости.
Она изучила каждое его движение и жест. Когда он злится, то всегда сжимает ладони в кулаки, хотя, не смотря на это, редко не применяет их в действии ( он предпочитает магию), слегка хмуря брови и постукивая пальцами по столу, делает уроки в гостиной, а отдыхает он только в своём любимом кресле у камина, вальяжно растянувшись на подушке. Когда волнуется или просто задумывается, то покусывает нижнюю губу, от этого она всегда выглядит немного опухшей и покрасневшей. А ещё он лохматит волосы… Он любит пироги с картошкой и не признаёт кофе, любит читать магловскую классику, но не понимает поэзию, его забавляют шотландцы в юбках и их игра на волынках, ему нравится разводить кактусы… ещё ему нравятся рыженькие, а именно Лили Эванс. Каждый раз, видя, как он провожает её восторженным взглядом, хочется плакать и кричать: “ Но я ведь тоже рыженькая! Взгляни на меня! “
Девочка грустно посмотрела в зеркало. Что не так? Ему не нравятся конопатые? У Эванс лицо без этих весенних пятнышек… А вот Артур Уизли говорит, что веснушки придают ей пикантность. Артур тоже мил, но… нет. Ему не хватает задора и этой обаятельной бесшабашности, поэтому с ним так спокойно, даже через чур спокойно, всё так предсказуемо… не то что с ним. Она вспомнила его вчерашнюю проделку за столом на банкете и улыбнулась. Ведь она смотрела на него весь вечер, почему он не может понять её чувств? Девочка разгладила складки на мантии и поправила галстук. И тот новенький слизеринец тоже смотрел на него. Странно. Они так похожи, словно братья, но, видимо, не знакомы. Бывает же такое!
Дверь в комнату отворилась, и звонкий девчачий голос прокричал:
- Молли, сколько можно вертеться у зеркала?! Опять на урок опоздали!
Девушка схватила сумку и поспешно выбежала из комнаты, сильно захлопнув дверь.
* * *
Вот и настало утро. Хотя в Слизеренских подземельях оно и не особо ощущалось.“ Мой первый день в Хогвардсе, как странно звучит, “- лениво подумал Гарри, вяло застёгивая пуговицы на рубашке. Он жутко не выспался, и теперь его сонные глаза то и дело останавливались на ровно застеленной кровати, такой близкой и одновременно такой далёкой. Гарри не спал всю ночь, потому что думал, и не зря: он принял очень смелое решение не вешать носа и добиться поставленной цели. Чем чёрт не шутит!
- Что, не выспался? – спросил Нил Мэйсон, один из гарриных соседей по комнате.
Нил и Гарри, похоже, оказались самыми сонями – все слизеренцы, словно пташки по утру, ретировались из комнаты при первых лучах рассвета, и они проснулись в полном одиночестве. “ Так заведено, - объяснил ему Нил, когда Гари удивлённо разглядывал пустые койки, - встаём самыми первыми, самыми первыми и засыпаем. После девяти в подземельях не встретишь ни одного студента “. Нил оказался исключением. Он вообще был странным. И не смотря на это, Гарри как-то сразу проникся к нему доверием. Нил очень отличался от того прототипа недоверчивого и подозрительного во всём слизеренца, который мысленно составил себе Гарри сразу после знакомства с ними. Это был парень среднего роста с большими тёмно-серыми глазами, которые выражали смесь добродушной насмешливости и мягкой строгости. Нилу было чуждо жеманство и чинопочитание. В общение он был прост и, в отличие от других, был полностью лишён высокомерия. Он единственный, кто проявил хоть какие-то эмоции к появлению Гарри в Слизерене. Искренних эмоций, именно искренних. Нил отнёсся к Гарри, как к новому другу, остальные же видели в нём лишь новичка, француза с высоким титулом. Только одно слизеренское качество пробивалось сквозь его добродушный характер – как все слизеренцы, Нил любил насмехаться. Но делал это так весело и так мягко, с такой обаятельной улыбкой тонких, чётко очерченных губ, что просто было не возможно на него обидеться.
Гарри вздрогнул и ответил:
- Плохо переношу смену места.
Нил весело усмехнулся:
- Кровать что мать родная. Кажется, что такого особенного – куча тряпок, а привыкаешь, чёрт побери! Вот я, приезжаю на лето домой, смотрю на свою кровать, аж сон пропадает! Ощущение, словно изменяю своей возлюбленной, ревнивой, к тому же.
- Да ты прямо как принцесса на горошине! Потребности-то какие! – рассмеялся Гарри, принимаясь завязывать галстук.
- Скорей принц, а не… А ты откуда знаешь?
- Читал магловские сказки, – сказал Гарри. Он не чувствовал себя обманщиком, ведь Гарри действительно читал магловские сказки. – А ты откуда?
- Да я ведь полукровка! – сказал Нил, при этом в его голосе совсем не ощущались нотки отвращения, к которым привык Гарри, четыре года воюя с маглоненавистником Малфоем. – Моя мать – истинная магла. Боится меня, как огня. Говорит: “ Нил, милый, ты совсем перестал помогать по дому. Вымой хотя бы посуду “. А ты знаешь, как это муторно? Хотя, нет… ты вряд ли знаешь. А я ей говорю: “ Трах тибедох-тибедох! “ Так она аж пятнами покрывается от страха, смотрит на посуду, будто ждёт, что та сама начнёт мыться! Вот потеха!
Гарри ухмыльнулся: поступи он с Друслями, как Нил со своей мамашей, так от него бы живого места не осталось.
- А какие сегодня уроки? – решил сменить он тему.
- А Северус не сказал? – нахмурился Нил.
Гарри мотнул головой.
- Странно…
Нил подошёл к своему столику у кровати, непременно бросив на неё нежный взгляд, и томно вздохнул. Гарри расхохотался – нет, этот парень определённо весельчак.
- Не пробовал взять её с собой? – шутливо поинтересовался он, пока Нил копался в, исписанных крупным почерком, пергаментах.
- Пробовал, – с серьёзной миной откликнулся Нил. – В окно не влезла.
Гарри сочувственно покачал головой.
Нил, наконец, уткнулся в белый и гладкий пергамент и начал читать:
- Сейчас у нас История Магии… Ненавижу этого Бинса, – вдруг скривился Нил. – Его скрипучие интонации вызывают у меня истинно гриффиндорское желание подойти и врезать по его лысине. А потом будет Зельеварение. – Гарри заметил, как нахмуренные складки на лице Нила приятно разгладились. Судя по всему, этот предмет был для него любимым. Или одним из любимых.
- А дальше?
- Защита от Тёмных Сил. Обед. Затем Прорицание… Квиддич, два урока…
- Квиддич? – удивился Гарри, скорей потому, что, будучи ловцом Гриффиндора, он автоматически освобождался от уроков квиддича и не посетил ни одного урока за четыре года обучения в Хогвардсе.
- Ну да, – откликнулся Нил. – Знаешь что это?
Гарри нахмурился. Сказать, что нет, значит выставить себя полным дураком – любой уважающий себя волшебник обязан не то, что знать, а пусть даже слышать об этом спорте, но с другой стороны Гарри не был уверен, преподают ли Квиддич в Шармбатоне.
Нил понял Гаррино молчание по-своему. Он начал с оскорблённым выражением лица объяснять ему правила игры, Гарри с, не менее оскорблённым, видом слушал его объяснения.
- … так вот, - огорчённо закончил Нил, - в нашей команде, после выпуска прошлого года, пока что свободна вакансия ловца. Девчонки не подойдут: с их постоянными: “ Ох, я сломала ноготь! “ “ Ой, эта форма меня полнит! “ просто свихнуться можно.
Гарри ощутил странный толчок.
- И что никого нет на примете? – взволнованно спросил он.
- Есть, конечно. Только не всё так просто, Лекс. Нам нужен сильный игрок, а такой не находится за один день. В прошлом году мы уступили кубок Гриффиндору… у них, скажу без утайки, замечательный ловец…
- Джеймс Поттер, – скорей себе, чем Нилу сказал Гарри.
Нил удивлённо поднял брови.
- А откуда ты знаешь?
- Так…- выкрутился Гарри, - слышал кое от кого…
- Хм... О нём многие судачат, – недовольно сказал Нил. - Говорят талант, талант! Может быть, я не возражаю…, не из-за того же, что ему сопутствует вселенская удача, он не пропустил ещё ни одного снича.
- Ни одного? – поражённо переспросил Гарри, чувствуя, как его грудь раздувается от гордости за отца.
Нилу не понравилось гаррино неприкрытое восхищение.
- Вот поэтому я, как капитан команды… Да-да, ты не ослышался! Так вот я обязан найти достойного соперника этому выскочке-гриффиндорцу! Иначе Поттер решит, что он самый крутой в школе. С каждым годом он всё больше задирается, это становится утомительным.
- А может, я попробую?.. – неуверенно предложил Гарри и тут же сам себя отдёрнул: “ Хочешь бросить вызов отцу? Вряд ли ты с ним подружишься, если будишь играть против него, а особенно, если выиграешь матч…“
Нил оценивающе взглянул на него:
- Ты? Лекс, ты ещё на метле не умеешь сидеть, а уже горячишься. Небось даже правила не запомнил.
Гарри вспыхнул – подумать только, Гарри Поттера обвиняют в том, что он не умеет играть в квиддич. Услышал бы кто-нибудь, так ушам не поверил.
- Что я, идиот что ли? – рассердился он. – Да тебя послушать, так я что-то вроде скучечервня, который, кроме как ползать, ничего не умеет! Да, я, между прочим…
- Ладно-ладно! – рассмеялся Нил, пытаясь прекратить Гарины возмущения. – Так и быть. Я приду сегодня на урок по квиддичу и посмотрю, что ты за птица.
Гарри повеселел. Как давно он не играл в квиддич, подумать только! Лишь бы не растеряться, а то тогда не видать ему места в команде… А ведь если он попадёт в команду, то можно будет как-то привлечь внимание Джеймса Поттера к его графской персоне. Нил открыл перед Гарри дверь, при этом дурашливо раскланиваясь в стороны, и промолвил елейным голоском: “ Прошу проходите, мадмуазель “. Гарри шутливо пихнул его в бок.
По слизеринским подземельям Гарри нёсся сломя голову и всё равно, как ему показалось, покрылся инеем. Нил неспешной походкой преодолел это леденящее душу расстояние без малейших беспокойств, спокойно, словно солдат под конвоем, только иногда он посмеивался, когда зубы Гарри особо громко выбивали тарантеллу. В большом зале было тепло и уютно, хотя народу было не так много – многие уже разошлись по классам. Гарри прошёл к своему почти пустому столу, не поднимая головы - смотреть на гриффиндорсткий стол почему-то было больно.
- А ну, малышня, брысь отсюда!.. – негромко пригрозил Нил, и кучка первоклассников, нахмурившись, отъехала в сторону, освобождая место у тепло горящего факела. Гарри тут же присел под ним и расслабился. Но тут перед его носом как из-под земли образовались чьи-то глаза. Гарри моргнул, но глаза не исчезли. Вместо этого они тоже моргнули, и невероятно быстро переместились чуть вправо, туда, где сидел Нил.
- Мистер, Мэйсон, мистер, Мэйсон, - оказалось, что у глаз есть ещё и рот, и рука, которая нетерпеливо затеребила рукав Нила.
Оказывается, этим обладателем глаз, рта и руки был мальчуган, маленький такой, с немного глуповатым выражением лица и небольшим количеством веснушек, немного рыжеват, немного сероват… в общем, как понял Гарри по выражению лица Нила, ни рыба, ни мясо. Мальчуган почему-то вылез из-под слизеренского стола с какой-то блаженной улыбкой сумасшедшего и упёрся задорным взглядом в Нила. Потом он затарахтел:
- Мистер, Мэйсон, я всё сделал. Как вы просили. Всё узнал. Я спросил у своей сестры, которая учится в Ревенкло, а та спросила у своего друга из Гриффиндора, но тот не захотел говорить, тогда я попросил свою сестру, чтоб она спросила у своей подруги, которая учится в Гриффиндоре и которая тут же сказала ей…
- Заткнись, Мэрфи! Ты что, сума сошёл! – зло прошипел Нил, опасливо озираясь по сторонам. – Кричишь на весь зал, идиот, уже и так ясно, что пол Хогвардса знает об этом. Ты бы ещё у Дамблдора спросил!
Мальчишка, которого назвали Мэрфи, испугано ойкнул и тоже замотал головой по сторонам. Гарри не удержался и хмыкнул – мальчик очень напоминал ему Колина Криви. Присмотревшись к Мэрфи, Гарри обнаружил на его мантии герб Хафлпаффаа.
- Вот что, “умная” голова, - угрожающим шёпотом продолжил Нил, - уясни, что нас с тобой не должны лицезреть рядом ни при каких таких обстоятельствах. Не подходи ко мне на людях, другими словами.
- Но я узнал… - растеряно пролепетал Мэрфи.
- Так потом расскажешь! – стукнул Нил ладошкой по столу, и кубок Гарри опасно закачался. Гарри поймал его в самый подходящий момент, иначе бы на его штанах образовались весьма интересные пятна.
- Хорошо, мистер, Мэйсон! – воскликнул мальчишка и засобирался под стол.
- Куда ты полез?.. – застонал Нил и, схватив Мэрфи за шиворот мантии, резко дёрнул вверх.
Поскольку Мэрфи был мельче Нила раз в десять, то его щуплое тело, словно пружинка вынырнула из-под стола, руки легкомысленно раскинулись в стороны, и тарелка с супом, стоящая почти на самом краю стола, оказалась на белоснежной рубашке Нила, а, не успевший остановиться на лету Мэрфи, добавил масла в огонь, плюхнувшись прямо на поджаренный картофель. Кетчуп из тарелки атаковал всех сидящих на расстоянии пяти шагов. Гарри захлопал глазами от столь необычного зрелища. Нил застонал ещё громче, с сожалением рассматривая алое пятно на своей недавно чистой и свежей рубашке, а Мэрфи, пытаясь исправить ошибку, услужливо смахнул пару картошин с его воротничка.
Немногочисленный народ, что сидел за столом Гриффиндора, разразился хохотом, Ревенкло гордо промолчали, а Хафлпафф только удивлённо вытаращился на перемазанного Нила.
- Мэрфи, - подал голос Гарри, который до этого решил не вмешиваться в отношения этих двоих, - я думаю, тебе лучше всего сейчас – это развернуться и бежать, куда глаза глядят.
Мэрфи схватил гаррину руку и энергично потряс её.
- Имею удовольствие увидеть вас…
Гарри не успел рта раскрыть, как мальчишка ретировался так же незаметно, как появился.
- Зато видеть тебя одно удовольствие, а не видеть – другое, – пробурчал Нил вслед зачинщику катастрофы.
- Это что было?.. – удивлённо спросил Гарри, раздумывая, обо что бы вытереть ладонь, измазанную кетчупом.
- Это ходячая катастрофа, – ответил Нил, с помощью заклинания убирая пятна с рубашки. - Его только во вражеский тыл отправлять с целью рассеивания паники и разора. Что взять с Хафлпаффца? У них даже ветер в голове попутным не бывает.
- А-а-а… - протянул Гарри, страшно сосредоточенно вытирая руку о чистый пергамент, извлечённый из рюкзака. – А о чём вы с ним говорили?
Нил на секунду замер, пристально и оценивающе изучая свою очищенную мантию, потом перевёл взгляд на Гарри и коротко произнёс:
- Так. Об одном деле, – Гарри очень заинтересовал взгляд друга, неосторожно брошенный на Гриффиндорский стол, при этих словах.
- Ну, так всё-таки? – привязался Гарри. – Ты ведь знаешь, я никому не скажу. А, может даже, помогу, – он ободряюще растянул рот в улыбке, так что свело скулы, при этом удивляясь, откуда в нём взялось столько фальшивого участия.
- Ладно, - сдался Нил после нескольких секунд раздумывания, - я хочу через этого тугодума Мэрфи узнать, где находится вход в гриффиндорскую гостиную…
- Зачем? – искренне удивился Гарри.
Он-то знал дорогу туда, как свои пять пальцев, только вряд ли, по его мнению, Нил решил наведаться к гриффиндорцам на чашечку чая или светскую беседу. Здесь более слизеренские желания…
- Ой, Лекс, - скривился Нил, словно от зубной боли, - я не знаю, что ты принимаешь от головы, но это тебе точно не помогает… Запомни, когда человек знает дорогу во вражеский дом – это уже победа над этими врагами. Или шаг к победе.
- Ты хочешь устроить грифиндорцам приключения? – осторожно поинтересовался Гарри.
- Ну, конечно! Хотелось бы что-нибудь экстравагантное, скажем, раздевающее заклятие на выходе из гостиной или, - он плотоядно улыбнулся, - тазик с навозом на двери в туалет… Просто и со вкусом!
- Ммм…, - неуверенно произнёс Гарри, - тебе не кажется, что это немного по-детски?
- Да, ты прав, - кивнул Нил, - лучше придумать что-нибудь совсем из ряда вон выходящее… Может стащить их мётла, да поколдовать над ними немного, а? Во время матча здорово повеселимся.
- Но это будет не честно! – запальчиво возразил Гарри. – Вы выиграете, а на самом деле во всём будет виновата глупая шутка… Ведь нужно играть по правилам!
Нил расхохотался:
- Не беспокойся, добрая душа, мне тоже не чужды благородные чувства. Обещаю, что на итогах игры моя глупая шутка никак не отразится. И ни один гриффиндорец не пострадает, – поспешно добавил он.
- А-а-а… - в который раз за день глупо протянул Гарри. До него только что дошло, что если он будет так рьяно беспокоится о гриффиндорцах, то в скором времени его “ добрая душа “ может вызвать подозрение и непонимание со стороны слизеренцев. Не полагается так вести себя настоящему студенту факультета Слизерена, закоренелому врагу маглов и гриффиндорцев.
- И вообще, Нил, хочешь постоять за других – езди в автобусе, - как будто прочитав его мысли, насмешливо произнёс Нил. – Заверю тебя, что гриффиндорцы тоже не такие невинные овечки, как кажутся со стороны. Один Блэк чего стоит! В прошлом году он так глупо пошутил, что пришлось откладывать матч на целую неделю…
- Да? – заинтересовался Гарри. Как только речь заходила о ком-то ему знакомом, его сердце начинало бешено стучать, а щёки непременно розоветь. И он ничего не мог поделать. – А что он сделал?
Нил раскрыл рот, но Гарри так и не узнал, чем так прославился его крёстный – над столом закружили совы, и на студентов посыпалась почта. Гарри что-то стукнуло по макушке, и в тарелку рядом приземлился девственно белый конверт. Гарри прочёл:
“ Уважаемым мистеру и мисс Режунер от старых друзей “.
Письмо от настоящих Режунеров!
Гарри улыбнулся и спрятал конверт в сумку, планируя прочесть его в обеденный перерыв вместе с Кэт. Нил рядом громко фыркнул. Гарри повернулся к нему – тот тоже получил письмо и теперь с улыбкой на лице читал его. Увидев, что Гарри смотрит на него, он быстро скомкал исписанный лист и произнёс:
- Ну, мамаша даёт! Учебный год только начался, а она уже спрашивает, когда я приеду на каникулы.
* * *
Гарри всегда казалось, что он будет неимоверно счастлив, хоть на секундочку увидевшись с родителями. Он до сих пор помнил то сладкое чувство в груди, когда впервые увидел ИХ в зеркале Еиналеж. Это была и радость, и боль, и будь у Гарри возможность, он бы никогда не покинул ту комнату, где впервые ощутил такое сладкое чувство приобретения и, одновременно, утраты. Возможность появилась, но Гарри с ужасом осознал, что просто не готов пережить всё это ещё раз. А выхода не было.
Урок Зельеделия проходил у слизеренцев вместе с гриффиндорцами, поэтому шок, который испытал Гарри, столкнувшись в дверном проёме нос к носу с отцом, не желал проходить до конца всего урока. Он понял, что боится. Боится тех, кого любит, кого желал вернуть ценой своей жизни, и это чувство приводило его в смятение и отчаяние. Но то мимолётное мгновение, когда он - Гарри Поттер встретился в дверях с отцом, поймав короткий взгляд его карих глаз, ещё долго не покидал Гарри во снах.
Это было трудно. Гарри не думал, что будет настолько сложно заставить себя посмотреть на него, заглушить в себе все чувства любви и, почему-то, вины.
- Я справлюсь, я справлюсь, - повторял Гарри про себя с нарастающим чувством паники, засыпая в котёл рубленные коренья растопырника. Ему с трудом удавалось смотреть на своё варево – глаза то и дело, без всякого его согласия, останавливались на черноволосом парне и его верном окружении, что были в другом конце класса.
- Эй, Лекс, - Нил схватил гаррину руку, уже занёсённую над котлом. – Ещё рано добавлять корни мандрагоры. Где ты летаешь?
Гарри не ответил.
- С тобой всё в порядке? – Нил наклонился ближе. – Ты какой-то бледный…
- Мейсон и Режунер! Разговорчики?! – голос преподавателя за их спиной заставил подскочить обоих студентов, причём корни мандрагоры стремительно улетели в котёл Гарри.
- Никак нет, профессор Градисон! – испугано отрапортовал Нил.
А бояться было чего: их декан, профессор зельеделия Медиус Градисон, представлял собой шкаф 2:2 метра в высоту и ширину. Конечно, до Хагрида ему только расти, и расти, но Гарри, завидев эти кулаки, широкие покатистые плечи и абсолютно квадратное лицо, сначала всё-таки испугался, а уже потом подумал о том, как же профессор умудряется пролезать в дверной проём. А ведь Гарри был гриффиндорской храбрости человек.
- Я не разрешаю студентам разговаривать на моих уроках! – Профессор навис над Нилом как башня, и тот поспешил сделать шаг назад, чтобы находиться вне зоны досягаемости его рук. – Если мистер Режунер ещё не знает этого, то я… - Он взглянул на Гарри, который с отсутствующим видом помешивал своё бурлящее варево. – Что с вашим зельем, Режунер?
Добрая половина класса с интересом вытянула шеи, чтобы посмотреть на шипящее нечто, те, кто был поближе, наоборот, с опаской отошли.
- Не знаю, - Гарри печально заглянул внутрь котла. – Но, кажется, сейчас взорвётся.
Несколько секунд в классе стояла растерянная тишина, затем громкий девчачий визг
и – все, как по команде рухнули на пол, закрывая голову руками.
Видимо, опытный народ…
Не успел Гарри сообразить, что же случилось, как из-под парты высунулась чья-то рука и, вцепившись в мантию Гарри, дёрнула его под стол. Гарри рухнул на пол и увидел перед собой огромные глаза Нила.
- Когда взорвётся-то? – свистящим шёпотом спросил он.
Этот вопрос интересовал не только его: все, кто лежал на полу, смотрели на Гарри - кто со страхом, кто с укором, некоторые откровенно хихикали, ожидая праздничного фейерверка.
- Да, не знаю я… - Гарри уже сам заволновался. – Я просто так сказа…Ой!..
Огромные руки профессора вылезли откуда-то сверху и, сграбастав Гарри за шиворот, потянули за собой.
- Ты куда?... Там, там бабахнет сейчас! – Искренний страх в голосе Нила заставил Гарри что есть мочи вцепиться в деревянные перекладины парты, упереться ногами и почему-то зажмуриться.
- Вылезть, Режунер! Немедленно! Двадцать баллов со Слизерена!
- Да хоть сто, я ни шагу отсюда! – прокричал Гарри, что есть силы упираясь.
Он был абсолютно уверен, что почувствовал какой-то странный, будто нашатырный запах, и резко прервавшийся смех одноклассников, подтвердил его опасения: дело идёт к…
Одновременно с непристойным “чпок “, профессорские руки исчезли, и Гарри, не ожидавший такого поворота, улетел вперёд, стукнувшись лбом о заднюю доску парты. Зажимая носы руками и кривясь от запаха, студенты стали пробираться ближе к месту “происшествия”.
- Ау... – потирая ушибленный лоб и чувствуя себя очень виновато, Гарри вылез в сед за Нилом…
Умей он свистеть, то так бы и поступил, однако в отсутствие такого таланта, ему оставалось только замереть с открытым ртом.
В луже дурно пахнущей жидкости, сероватой и скользкой на вид, стоял профессор с перекошенным от ярости лицом, весь измазанный густым варевом. Смотрел он на Гарри, поэтому последний чувствовал себя, мягко говоря, неприятно.
- Сегодня, Режунер, ко мне после уроков. Немедленно! – вонючий и разъярённый он ткнул в Гарри пальцем, оставив на его мантии маслянистый след.
Гарри, вполне считавший себя виноватым, вдруг задохнулся от возмущения.
- Но, профессор! Сегодня отбор в команду по квиддичу – я не могу.
- Я вас не на свидание приглашаю, Режунер, чтобы вы мне докладывали, когда можете, а когда нет.
Кто-то из студентов засмеялся, однако под злым взглядом профессора смех мгновенно оборвался.
- Никто и никогда не срывал мой урок до вас, мистер Режунер. Я считаю, что для меня будет огромной честью, если класс будет вымыт вашими графскими ручками.
И Гарри понял, что все профессора зельеделия настоящие засранцы.
***
- Посмотри на это с хорошей стороны, - посоветовал Нил, слегка улыбаясь. – Ты сотворил чудо: извалял нашего декана в луже дерьма.
Гарри, мрачно жевавший бутерброд, подавился и, сидевшая рядом семикурсница гордо постучала его по спине, всем своим видом показывая, что она не будет виновата в смерти графа Режунера, если тот подавится.
- Спасибо, спасибо, - хрипло отозвался Гарри, убирая её руки со своей спины. – Только мне от этого не легче.
- Мне-то что? – изрекла слизеринка и отвернулась.
- Послушай, Лекс, - уже серьёзно начал Нил, подвигаясь ближе к Гарри, который, действительно поверил, что его друг скажет что-нибудь гениальное. – Я хочу спросить: не дашь ли рецептик твоего варева?
Гарри тут же вспылил: уже на протяжении часа к нему подходили студенты, причём с разных факультетов (как быстро разлетаются вести) и спрашивали одно и тоже. Многие подходили по нескольку раз, видимо наслаждаясь реакцией Гарри или считая это остроумным. Теперь Нил, на протяжении всего обеда, докучал Гарри этой фразой, очевидно дожидаясь, когда тот со зла утопит его в кружке тыквенного сока.
- Ладно тебе, не злись, - уже действительно искренне улыбнулся Нил, - просто забавно вышло.
- Забавно-то оно – да, - невесело усмехнулся Гарри, - только и обидно очень: я хотел на квиддич пойти, а вместо этого буду драить полы.
- Да, что не говори, а… - Нил вдруг замолчал и посмотрел куда-то в сторону. Проследив за его взглядом, Гарри увидел Снейпа – лицо в рамке сальных тёмных волос было недовольным и нахмуренным.
- А он чему не рад? – вслух удивился Гарри.
- Он староста, - с издёвкой ответил Нил, - ему по званию положено быть мрачным.
Снейп вдруг поднял взгляд и со злостью взглянул прямо на Гарри. Гарри, зная о “ знаменитом испепеляющем взгляде Снейпа “ не понаслышке, в лучших традициях гриффиндорца не отвернулся и посмотрел не менее яростно.
- Скажи мне, чем ты богат, и я скажу, кем ты служишь, - нараспев произнёс Нил, всё ещё смотря на Снейпа, и тот, будто услышав это, отвернулся.
- Что?
Нил повернулся к Гарри.
- Снейп – любимчик профессора Градисона, - объяснил он, намазывая хлеб джемом. – Лучшие домашние работы, “отлично” за каждый экзамен и всевозможные привилегии – всё это достаётся Снейпу. Поругаешься с ним – значит не быть тебе другом Градисона, и наоборот.
- Больно нужно, - фыркнул Гарри. – У меня есть друзья. Ты, например, - быстро добавил он, увидев, как вопросительно взметнулась бровь Нила.
Нил даже немного смутился.
- Спасибо, - сказал он, потом, помолчав, вдруг поднял лицо и долго всматривался в Гарри.
- Знаешь, ты не такой, как все, - просто сказал он. – Ты лучше. И я рад, что мы друзья.
Гарри, не ожидавший от Нила такой серьёзности, открыл было рот, но не знал что сказать: его съедал стыд, поскольку в его понимании друзья – это Рон и Гермиона… Теперь ещё, оказывается, и Нил.
- Мне в библиотеку нужно, - быстро сказал Нил и закинул сумку на спину. – Увидимся на уроке.
Видно было, что он смущён. Гарри, взглядом провожавший его до дверей, подумал, что, наверное, Нил ещё никогда не говорил таких слов никому, поскольку в Слизерене подобная искренность не приветствуется, а считается глупостью. Но сам Гарри так не считал. Он попытался вспомнить, говорили ли ему когда-нибудь Рон и Гермиона, что они рады дружить с ним, но не смог. Когда уходишь в воспоминания сознательно, они будто специально прячутся ещё дальше, и тогда, уже через пару минут начинаешь беспокоиться, есть ли вообще какие-либо воспоминания? Живя там, в том мире, где были Рон и Гермиона, он не мог толком вспомнить родителей, теперь же, попав в прошлое, где родители, ещё живые родители - совсем рядом, Гарри понял, что не может даже мысленно вернуться назад, к старым проблемам и давно привычным людям.
Кстати о родителях…
Глупо, что он ничего не делает. Гарри поднял голову и, вытянув шею, посмотрел на гриффиндорский стол, но из-за многочисленных голов студентов увидеть что-нибудь было невозможно. А ведь можно сделать всего лишь пару шагов… всего лишь немного шагов и вернуть их в его жизнь. От этой мысли Гарри бросило в жар. Когда там, в Косом переулке, он горел желанием найти родителей и рассказать им всё, это выглядело легко и просто, теперь же, когда они были так близко, как никогда, это было сложным настолько, что казалось невозможным.
Гарри устало закрыл глаза – вот сейчас он встанет, подойдёт к ним обоим и попросит выйти из зала, чтобы поговорить. Они удивятся, но встанут и, всё ещё недоверчиво поглядывая на него, пойдут следом… Гарри представил себе лицо его матери, когда он скажет ей правду: удивится она, испугается или рассмеётся?
Гарри открыл глаза и резко выпрямился, чувствуя, как от волнения его желудок словно завязался в узел. Сейчас он так и поступит, неужели он трус?
Встать было очень трудно, а сделать эти “пару шагов “ ещё труднее. Гарри с тяжёлым сердцем шёл туда, куда в обычной жизни каждое утро бежал на всех прах – к столу Гриффиндора. Сердце билось уже где-то в горле, когда он встал у стола и с волнением стал искать глазами родителей. Кто-то из сидящих за столом гриффиндорцев недовольно окликнул его, другой посоветовал убираться к своему столу, но Гарри, в ушах которого стоял странный гул, даже не повернул головы, что повергло тех в молчаливый шок. Когда он уже посчитал, что ни Лили, ни Джеймса за столом нет, а сердце помимо его воли облилось горячей волной облегчения, Гарри увидел мать.
- Раз пришёл, то давай заканчивай, - панически приказал себе он и направился к Лили, чувствуя, что на душе почему-то стало легче: как будто отрезав себе все пути к отступлению, дорога стала короче.
Встав за спиной Лили, он некоторое время ещё колебался, раздумывая, как лучше позвать её, но от необходимости этого его спасла сидевшая напротив Лили девочка - конопатая и рыжеволосая: она уставилась на Гарри во все глаза, и Лили, заметив это, развернулась к нему сама.
Некоторое время они просто молчали и смотрели друг на друга. Гарри пару раз собирался что-нибудь сказать, но из-за сухого комка в горле серьёзно опасался, что получится только неразборчивое мычание.
- Привет, - наконец сказала Лили, видимо поняв, что говорить Гарри не будет. – Я знаю тебя, ты новенький из Шармбатона.
Она приветливо улыбнулась ему, хотя в глазах осталось лёгкое недоверие.
- Как тебе в Хогвардсе? – спросила она, видимо, решив разговорить его.
Гарри некоторое время молчал. Со стороны могло показаться, что он размышляет, как ответить, на самом же деле, Гарри пытался расслабиться. От звука её голоса у него мурашки побежали по спине.
- Нормально, - выдавил он.
Наверное Лили порадовалась такому многословному ответу, потому что, улыбнувшись снова, вдруг протянула ему руку и, посмотрев в глаза, сказала:
- Я Лили Эванс. А ты Режунер… Александр, верно?
Гарри молча смотрел на ладонь, протянутую ему, чувствуя, что впадает в какой-то ступор. Он хотел пожать руку и, одновременно, не хотел этого. Он не знал, как поведёт себя, если вдруг почувствует тепло её рук, которые обнимали его совсем маленьким, которые были такими родными и незнакомыми.
- Ты в порядке? – Лили с тревогой посмотрела на его разом побледневшее лицо, но Гарри, вдруг словно очнувшись, осторожно взял её ладонь в свою и пожал.
- Да, - ответил он, глубоко выдохнув. – Просто не освоился ещё. Можно… можно поговорить с тобой?...
Он всё ещё не отпускал её руку, и гриффиндорцы, сидевшие неподалёку, стали перешёптываться, косясь в их сторону. Нужно было торопиться.
- Только не здесь, - уточнил он и неловко потянул её из-за стола.
Лили от растерянности не проронившая ни слова, с опаской взглянув на Гарри, пошла вслед за ним, по пути оглядываясь назад на свою рыжеволосую соседку, которая смотрела им в след со странным выражением испуга и грусти.
***
Они стояли у окна.
Ещё по-осеннему голубое небо уходило далеко за кромки деревьев Запретного леса, который из далека был похож на одно сплошное жёлто-оранжевое пятно. Там, у самого леса, будто серебряная тропинка, мерцало озеро, освещённое неярким, желтоватым солнцем. И теперь, этот холодный и сонный свет, пробивавшийся через стекло, освещал её волосы в огненно-медный, а глаза, задумчиво смотрящие на Гарри, были совсем зелёные. Словно впитавшие в себя всю зелень лета.
Гарри прежде не приходилось видеть свои глаза на чужом лице… это было удивительно. Словно смотришь в зеркало и видишь того, кому всегда предназначено быть с тобой: ты улыбнёшься, и он улыбнётся тебе, протянешь руку и получишь его руку в ответ. Это твоё отражение.
Нахлынувшее на него странное чувство привязанности и любви, будто подарило ему крылья за спиной, и огромный камень в сердце, что причинял столько боли, стоило ему только подумать о матери, вдруг рухнул в темноту, разлетелся на осколки. И вдруг смотреть в её глаза стало так легко, улыбаться ей в ответ было подарком всей его жизни, а держать её за руку…
Он, улыбаясь, смотрел на неё, видя бледное отражение своей улыбки на её лице. И был уверен, что теперь вернёт её любой ценой. Даже если сам не вернётся.
Для храбрости он снова взял её руку. Хотя, почему же для храбрости? Просто так было спокойней и легче говорить.
- Я знаю, это покажется тебе странным. Даже более того, но… - он замолчал на миг и, взглянув ей в лицо, увидел то, чего совсем не ожидал и не хотел увидеть: с испугом она смотрела на кого-то, кто стоял за его плечом.
Гарри немедленно повернулся и в следующий миг увидел перед своим носом тёмно-коричневую волшебную палочку и горящие злостью глаза Джеймса Поттера.
- Уйди от неё, слизеренец, - процедил он и толкнул Гарри в сторону, который, не ожидавший от отца рукоприкладства, не устояв на ногах, рухнул на каменный пол.
- Джеймс, что ты делаешь? – закричала Лили и бросилась к Гарри, помогая ему подняться. – Убери палочку и сам угомонись!
- Отлично, - Джеймс буквально кипел от ревности. – Только для профилактики я оторву ему руки, чтобы не позволял себе лишнего.
Палочка в его руках была точно направлена на Гарри, когда Лили, стремительно шагнув к нему, дёрнула его руку вниз.
- Мы просто разговаривали, балбес!
- И смотрели друг на друга влажными глазами! – со злостью добавил Джеймс.
- Эй, послушай… - Гарри подошёл поближе и с дрожью посмотрел на Джеймса, стараясь сохранить спокойствие. Хотя бы внешнее. – Давай не будем вести себя как дети. Мне… мне и с тобой нужно поговорить…
- Ах, какие мы общительные! Думаешь, что если у тебя титул, да богатый папочка, то можешь делать, что тебе вздумается? – он подошёл к Гарри вплотную. – Я видел, как ты постоянно смотришь на неё…
- Джеймс, не надо, - испуганно отозвалась Лили и, схватив его за мантию, попыталась
оттянуть Джеймса в сторону. – Не веди себя, как дурак…
У Гарри внутри всё замерло. Не от страха, а от осознания близости: именно это лицо он видел на фотографиях, зная, что никогда не увидит его наяву, а теперь он спокойно мог протянуть руку и дотронуться до отца – живого, правда не совсем такого, какого он хотел видеть. Осознание того, что отец, который всегда только с улыбкой смотрел на него с фотографий, теперь ненавидит его, полоснуло по сердцу ножом, заставив Гарри сделать шаг назад и тихо произнести:
- Она не твоя собственность.
В следующий миг его ослепила вспышка заклинания и, скатившись по стене, прежде чем провалиться во мрак, он услышал пронзительный крик Лили.
Гарри Поттер и часы Хроноса (Gen, maxi)
-
Катана Серая
- Ученик
- Сообщения: 392
- Зарегистрирован: 20 фев 2005 02:08
- Откуда: Сумрачный Лес... и есть дачка в Запретном Лесу...
- Контактная информация:
Ура! прода! Еще хочу! Кстати, классно получилось! Только вот здесь Джеймс какой-то странный, обычно он так себя не ведет...
У меня предположение, что Лили влюбится в Гарри, а он будет пыться объяснить ей, что он ее сын... По-моему, дальше будет так.
У меня предположение, что Лили влюбится в Гарри, а он будет пыться объяснить ей, что он ее сын... По-моему, дальше будет так.
..Привет.. надеюсь, вы не имеете ничего против эльфов?... А против моего ручного дракона?...
Даша SM - моя любимая сестра!
Fiona - младшая сестренка!
Ильич - мой любимый... вервольф!
Даша SM - моя любимая сестра!
Fiona - младшая сестренка!
Ильич - мой любимый... вервольф!
-
Fics' Eater
- Новичок
- Сообщения: 38
- Зарегистрирован: 12 авг 2004 20:33
- Откуда: Из свиты Темного Лорда.
- Контактная информация:
Глава 8. О ночных событиях.
Нил, жмурясь на солнышке, как довольный кот, сидел в изножье кровати Гарри и всеми силами пытался сохранить страдальческое выражение лица, подстать своему другу. Потому, что сам Гарри, ещё более взъерошенный, чем обычно, надутый и какой-то потерянный, был уж очень похож на маленького ребёнка, отшлёпанного родителями за проделки (кстати, почти так оно и было – прим. авт.). Завернувшись в одеяло, он мрачно жевал мармелад, заботливо принесённый ему Кэт с самого раннего утра, и не мог поверить, что всё так плохо.
- Ей богу, - не выдержал Нил, снова не получив должной реакции на свою шутку. – Ты выглядишь так, будто у тебя сова сдохла. Мрачнее Снейпа.
Гарри не ответил. Он ещё не мог справиться с чувством, словно его предали. По воли своего отца, он вынужден сидеть в лазарете ещё несколько дней, и все попытки сбежать обернулись для него полным фиаско: с ужасным головокружением он был вынужден согласиться со своим поражением и улечься в кровать, превозмогая тошноту и жуткую обиду. Повержен своим отцом...вот это начало! Первые минуты после пробуждения, довольно-таки неприятного, Гарри ещё думал о мести, но потом оставил эту затею, поняв, что в жизни не сможет поднять руку на своего отца. Он ведь любил его, а отец – нет.
- Посмотри на это с хорошей стороны: тебе не пришлось драить кабинет зельеварения, - снова не унывал Нил.
Гарри, наконец, выдавил из себя что-то наподобие улыбки.
- Ага. Твоему долбанному оптимизму, Нил, нужно памятник ставить.
- Позволь спросить, - Нил развернул одну из шоколадных лягушек, лежавших на кровати, - зачем ты вообще полез к ней?
- Только узнать дорогу в библиотеку, - неловко соврал Гарри.
Следующие две минуты он терпеливо слушал истерический хохот друга.
- Ну, хватит, - наконец не выдержал Гарри и сморщился, - у меня и так голова жутко болит.
- Если голова болит – значит она есть, - сквозь смех сказал Нил, - а то, зная на что способен Поттер в заклинаниях, я могу лишь за тебя порадоваться: ты ещё живой.
- Неужели он так любит Лили? – Ляпнул Гарри и, уже потом понял, что допустил промах: Нил удивлённо посмотрел на Гарри и хитро сказал:
- О… Да ты уже в курсе, как её зовут… Только, знаешь, что? – Он поудобней сел на кровати, подогнув ноги под себя, и серьёзно, что бывало с ним крайне редко, продолжил, - не советую я тебе даже думать о ней. Она официально считается девушкой Поттера, тот снова отправит тебя в нокаут, если хоть пальцем тронешь её. Я почти уверен, что его дружки уже точат зуб на тебя.
Эта новость только ухудшила его настроение; Гарри даже неприятно затошнило от одной только мысли, что Сириус или Люпин, или, боже упаси, Питер Питигрю устроят ему дуэль, где по необходимости не стать инвалидом, придётся-таки дать им отпор. Гарри подумал, что это жутко несправедливо со стороны Джеймса, не разобравшись толком, в чём дело, так реагировать на ситуацию. Хотя думать о том, как на его месте поступил бы он сам, Гарри не захотел – уж слишком тогда всё выглядело запутанным и, главное, печать вины ложилась и на него самого, действующего неосторожно и “позволяющего себе лишнего “. Но о том, чтобы забросить начатое, Гарри и не помышлял: уж очень трудно было забыть её руки, улыбку и голос рядом с собой. Гарри мучительно хотелось снова увидеть её, не смотря на опасность в виде ревнивого Джеймса Поттера. Вспоминая, какие противные зелья ему предстояло выпить из-за своего отца, Гарри безумно хотелось утереть ему нос, но… он глубоко вздыхал и напоминал себе золотое правило Гермионы о том, что агрессия вызывает повторную агрессию. А обстоятельства в данное время не в его пользу.
- Первый день в школе… - простонал Гарри. – А дальше что?...
- Тише будешь – дольше будешь, - посоветовал ему Нил. И, заметив вопросительно поднятые брови Гарри, пояснил:
- Одно из правил Слизерена.
- Их много?
- Достаточно.
- Например: заходи тихо, говори чётко, проси мало, уходи быстро? – усмехнулся Гарри.
- Это уже аксиома.
Гарри заулыбался:
- Я только что это придумал.
- Я серьёзно говорю, Лекс, - заговорил Нил весьма уязвлённый. – Хочешь что-то заполучить, в данном случае, девушку Поттера, - он улыбнулся Гарри уж очень неприлично, так, что тот покраснел, - не лез на рожон. Ясно? Есть множество способов сделать это тихо и при этом не лишиться достоинства. Во всех смыслах этого слова.
- Я не хочу её заполучить, - ответил Гарри, упрямо выставив подбородок.
- Постой, постой… - Нил нахмурился и даже ближе пододвинулся к Гарри. – Ты разлучил самую знаменитую парочку Хогвардца и уверяешь, что это не то, о чём я подумал?
- Разлучил? – У Гарри сердце прыгнуло в горло. – Как? Ты уверен?…
- Дурень, - улыбнулся Нил, - как же ещё это назвать. Ты, видимо, действительно покорил её, раз она за тебя сдачи дала…
- Чт-т-т-о он-на… он-нна сд-дел… сдел—лала…
- Что язык отсох? А говоришь – не интересует совсем. Он был здесь, этот Поттер, - Нил кивнул на другую сторону лазарета, - провалялся на койке добрый час, прежде чем смог нормально говорить. Она горячая девчонка… Мадам Помфри не хотела его отпускать, лечить кого-нибудь для неё – смысл жизни, но дружки Поттера, как всегда уговорили её. Что ж, иных уж нет, других долечим! – он посмотрел на Гарри, сильно побледневшего. – Тебя тошнит?
- Не, - мотнул головой Гарри, - всё… всё нормально.
- На “нормально” ты не тянешь, - обеспокоено сказал Нил, приглядываясь к нему. – Если тебя это так задело, то мы можем устроить Поттеру проблемы. Это не сложно.
Молчание.
- Если тебя это успокоит, то Поттера даже наказали – он оттирает кубки в Зале Почёта, - весело продолжил Нил, однако не добился желаемого – Гарри помрачнел ещё больше.
Ему в голову пришла очень страшная мысль о том, что же будет с ним самим, если вдруг его родители больше никогда не померятся. Умрёт ли он? Просто исчезнет? И Гарри со страхом стал вслушиваться в свои ощущения: не происходит ли с ним ничего странного, того, что может послужить сигналом для его смерти. Однако кроме вполне привычной за день головной боли, всё было по-прежнему, и Гарри почувствовал, прилив надежды – это значило, что его родители всё-таки будут вместе. Но теперь, вдруг осознав всю серьёзность ситуации, Гарри понял, что каждое его слово нужно хорошо взвешивать, а действие продумывать, иначе он убьёт сам себя. А он себе не враг.
- Что там с квиддичем? – наконец спросил Гарри, немного успокоившись от своих размышлений. Он подумал, что невозможность играть в квиддич, только ему на руку – меньше конфликтов с отцом. А это как раз то, что сейчас нужно – быть паинькой. Но… где-то в глубине души жажда подняться в небо, заглушала все чувства разума, и Гарри, смотря на клочок бледно-голубого неба в окне, завистливо думал о том счастливчике, которому предстояло сыграть ловцом в первом матче этого года.
- Квиддич? – Нил, который, как и Гарри, эти минуты провёл в глубокой задумчивости и по этой причине почти что уснул, оживился и заулыбался. – Могу тебя поздравить!
Гарри недоумённо посмотрел на его хитрое лицо.
- У тебя ещё есть шанс попасть в команду, - проговорил Нил. – Отбор участников отложили на пару дней…
Гарри замер и уставился на Нила, который имел вид весьма довольный. Что-то ему подсказывало, что без него тут дело не обошлось.
- А почему?
- Дождик закапал, - невозмутимо ответил тот, пожав плечами.
- Он, наверное, действительно сильно капал, - протянул Гарри. – Я не знал, что из-за этого можно отослать всех претендентов восвояси…
- У меня насморк был, и я не согласился в такую погоду смотреть их воздушные выкрутасы, - ответил он, потом, помолчав, добавил, - по крайней мере, я так сказал.
- И они спокойно ушли?
- Не совсем спокойно, - улыбнулся Нил. – Но что им поделать: хозяин – барин, а Нил Мейсон – капитан команды, и мне решать, когда устраивать смотр, а когда нет. Я так им и сказал.
Гарри не знал, что ответить, он был очень польщён поступком Нила. И, давно потерянная, по его мнению, возможность подняться в небо, снова кольнуло ему грудь, заставив вспомнить те незабываемые чувства полёта и лёгкости. Разве можно забыть то, как ветер свистит в ушах, и как замирает сердце от резких и стремительных падений к земле, и как долго ещё тебя не оставляет чувство безграничной свободы? Гарри глубоко вздохнул - перспектива оказаться в команде, была слишком заманчивая. И рискованная. Однако Нил, похоже, никогда не делавший такого для друга, действительно искренне полагал, что доставит Гарри радость своим поступком. Стоило только посмотреть на его сияющее лицо и становилось ясно, что если бы Гарри отказался от квиддича, то убил бы Нила наповал.
- Спасибо, Нил, я… - Гарри внезапно остановился и уставился куда-то за его спину.
Его лицо, в миг осветившееся какой-то странно-тёплой улыбкой, заставило Нила удивлённо повернуться: на пороге, немного смущённо улыбаясь, стояла Лили Эванс.
Рыжие волосы, собранные в пучок на макушке и заколотые ничем иным, как волшебной палочкой, стопка книжек под мышкой, не уместившихся в сумку и туфельки, перепачканные землёй, видимо на уроке гербологии – весь её вид, такой обычный, немного усталый и земной, удивил Нила. Он не мог понять, что же особенного видит в ней его новый друг Лекс и этот Джеймс Поттер, что заставляет их лица так преображаться.
Видно было, что сама Лили чувствует себя не в своей тарелке: по её растерянному и неуверенному выражению лица и тому, как нервно она переминалась с ноги на ногу, словно хотела сию же минуту сбежать, было очевидно, что она сама ещё толком не поняла, что заставило её прийти сюда – чувство сострадания, вины или же что-то другое.
- Привет, - просто сказала она и покрепче перехватила книги – стопка было достаточно тяжёлой.
- Привет, - быстро ответил Гарри и угрожающе посмотрел на Нила, прежде чем тот, хмурый и недовольный, успел открыть рот и сказать что-нибудь обидное.
Она снова покрепче перехватила сваливающиеся книги, и Гарри, быстро соскочив с кровати, принял на себя столь тяжёлые книжные тома, при этом, (как мысленно отметил Нил) имея до глупости счастливый вид, будто он только что вытащил её из лап монстра-людоеда и претендовал теперь на роль её вечного рыцаря-избранника. Что, кстати, совсем не контрастировало с пижамой в полосочку и босыми белыми пятками. Лили, однако, благодарно улыбнулась и робко, смотря на Нила, осведомилась:
- Я не помешаю?
- Нет, конечно, - счастливо ответил Гарри, бухая книги на стол рядом с кроватью, где, напыжившись, сидел Нил. – Нил как раз хотел прогуляться, - и он умоляюще посмотрел на него.
- Что ж… - протянул Нил, очень медленно и очень нехотя поднимаясь. – Всего вам наилучшего.
Они всё ещё молчали и робко поглядывали друг на друга, когда за Нилом закрылись двери, и когда Гарри, почувствовав, что колени стали мелко дрожать, сел на кровать, молчание приобрело почти мучительное действие. Как обычно бывает в таких ситуациях, заговорили хором:
- Я вижу, ты только что с урока…
- Я забежала на минутку…
И оба заулыбались. Вдруг стало удивительно легко и просто, словно, наконец, преодолев эту стену смущения и неловкости, какая бывает между чужими людьми, оглядываешься назад и с удивлением и смехом видишь, насколько эта стена была мала.
- Я так беспокоилась, - она очень осторожно села на кровать справа от него, словно любое движение рядом с ним, могло причинить Гарри боль. – Как ты?
- Хорошо, - сказал он. Её слова о том, что она беспокоилась о нём, залегли где-то в глубине сердца, и теперь хотелось петь, кричать и вообще, делать разные глупости. – Я так рад, что ты пришла. Здесь очень скучно.
Её лицо сразу потемнело.
- Джеймс, - жёстко сказала она, и Гарри, обомлев, завертел головой по сторонам.
- Где?
- Да нет же, - звонко рассмеялась она, и от этого смеха у Гарри по спине побежали мурашки. – Я хотела сказать, что он поступил ужасно… Я и подумать не могла, что он такой… такой…
- Ревнивый? – с улыбкой подсказал Гарри.
- И глупый. – Она глубоко и как-то устало вздохнула, что Гарри ужасно сильно захотелось обнять её.
- Я хотела извиниться за него, - продолжила она. – Мне так жаль…
- Не надо. Это я виноват.
Лили крайне удивлённо посмотрела на него.
- Я слишком многого позволил себе, - Гарри против воли покраснел, вспомнив тепло её рук в своих ладонях. – Он просто защищает тебя и не хочет, чтобы… Он ведь твой друг.
- Но это не значит, что я его собственность, - возразила Лили. – Твои слова.
Гарри не мог с этим спорить, однако, нельзя было ещё больше настраивать Джеймса против Лили.
- Но я бы и сам разозлился, если бы увидел свою девушку рядом с другим и… - он неожиданно замолчал, поскольку Лили вдруг сама взяла его за руку – опять же осторожно, словно он мог рассыпаться, и, подняв голову, он увидел, что она смотрит ему в глаза со странным, неизвестным ему выражением.
- Джеймс не мой друг, - грустно сказала она, - и он никогда не предлагал мне быть его девушкой.
- Никогда? – тихо повторил Гарри. – Как такое может быть? – обескураженный и сбитый с толку, он некоторое время ловил ртом воздух. – Он что – совсем дурак?
Лили снова рассмеялась, но теперь как-то грустно. Гарри видел, как она опустила глаза, чтобы он не заметил её заблестевших ресниц.
- Но ты ведь собираешься с ним встречаться? – глупо спросил он, прекрасно понимая, что Лили имеет полное право не отвечать. Или не имеет?
- Только тогда, когда он, наконец, научится думать, - жёстко ответила она и улыбнулась. – И поубавит свою спесь.
Некоторое время они молчали. Гарри смотрел на жёлтый лучик солнца, пересекающий холодный серый пол лазарета и пытался понять, почему жизнь некоторых людей – длинная и нескончаемая, как этот луч, а жизнь других – то прерывается, то мелькает, пропадая, изрешеченная тенями и бликами, а потом снова появляется. Или уже нет. Кто это решает? Кто решает, кому исчезнуть, а кому жить дальше – одному или с кем-то, счастливому или угнетённому этой самой жизнью? За Лили и Джеймса это решил Вольдеморт. Теперь же выбор сделает он сам – Гарри.
- Что ты мне хотел сказать?
- Что? – вопрос прозвучал так неожиданно, что Гарри даже не уловил интонацию её голоса. Но, посмотрев ей в лицо, он увидел, что она улыбается – мягко, совсем по матерински - словно давно уже знает ответ на этот вопрос.
- Там, у окна, ты хотел мне что-то сказать. Видимо, что-то очень важное.
Где-то на улице, рядом с окном, загорланила ворона; лёгкий ветер качал прозрачную тюль на окне, выгибая её дугой и открывая вид на жёлтый и хмурый пейзаж за окном, где медленно кружились сухие листья – последние отголоски ушедшего лета; и Гарри насчитал на полу ровно восемь кривых изогнутых трещин и мог бы насчитать ещё больше, если бы вовремя не понял, что каменный пол весь усыпан ими, только раньше, почему-то, этого было не видно. Как не сразу бывает видно трещину в жизни - пройдёт время, и только тогда понимаешь, что совершил ошибку.
- Я…я хотел пригласить тебя в Хогсмид.
Она не отвечала, а Гарри почему-то было очень трудно повернуться и посмотреть ей в глаза.
- Как друг, - добавил он. – Мне просто хочется, чтобы мы были друзьями.
- Ладно, - согласилась Лили. – Но я надеюсь, ты не попадёшь снова в лазарет из-за этого.
Гарри покраснел.
- Нет, - и он смело посмотрел на неё. – Теперь я поговорю с ним по-другому.
И, провожая глазами Лили до дверей, Гарри был уверен, что труден и скучен только первый путь, а дальше всё будет иначе.
***
Холодный пол обжёг ноги.
Гарри тихо, шаг за шагом, пересекал длинную тёмную комнату, стараясь не шуметь: было слишком страшно нарушить эту вечную тишину. Дверь – железная тяжёлая, уже почерневшая от старости – не поддалась с первого раза, когда он, замёрзшими пальцами дёрнул её за ручку, однако, слоило ему только сказать “Откройся “, и она медленно, совершенно бесшумно отъехала в сторону. Перед ним - длинный коридор с факелами на стенах, а дальше – лестница, уходящая как кольцо наверх. Гарри пошёл вперёд, слыша только бешеное клокотание своего сердца и ступая так осторожно, насколько позволяли онемевшие от холода ноги.
Чем выше он поднимался, тем светлее становилось, а когда Гарри вступил на последнюю ступень, то до него донёсся треск горящих в камине дров.
- Кто здесь? – позвал Гарри, но ответом было молчание.
Он пошёл на блеклый свет огня, что тёмными языками плясал на стенах и оказался в комнате. Она была маленькая, почти пустая, если не считать стола – деревянного и старого - и дивана у горящего камина.
- Здесь кто-нибудь есть? – снова спросил он.
Тяжёлая бархатная штора, прикрывающая открытое окно, медленно зашевелилась от ветра, и Гарри, сам не понимая зачем, медленно пересёк комнату, отодвинул её в сторону и посмотрел вниз – там, в темноте чётко вырисовывалась граница забора, окружавшего дом, редкие темнеющие кустарники и табличка с надписью…
- Кто ты? – холодный голос из-за его спины заставил Гарри подпрыгнуть.
Он развернулся, сделал шаг назад, но вместо того, чтобы посмотреть в лицо того, кто это сказал, увидел лишь ночное небо, усыпанное звёздами, и через пару секунд почувствовал сильный удар спиной о сухую осеннюю землю, так что стало нечем дышать, а резкая боль в рёбрах заставила его вскрикнуть и… проснуться.
Гарри обнаружил себя лежащим на полу. Понадобилось несколько минут, чтобы он смог восстановить дыхание и потом уже, медленно и, болезненно морщась, встать на ноги. Ещё пару минут он искал свои очки, которые лежали аккурат у лестницы. Стоп. Не с неё ли он упал? Тело болело так, словно его только что избили, и, потирая ушибленный бок, Гарри осматривался по сторонам, пытаясь понять, как он здесь оказался.
Что это Хогвардс, у него сомнений не было – он хорошо знал это место. Там, за углом, кабинет по ЗОТС, а если спуститься по лестнице ещё ниже (благо он туда не упал), то можно прийти прямиком в библиотеку. Если учесть, что слизеренские подземелья отсюда довольно-таки далеко, то можно было подивиться, как он смог пройти всё это расстояние незамеченный никем.
- Хотя на что только не способны лунатики, подумал Гарри и поморщился: ещё этого ему не хватало – просыпаться чёрт знает где, а потом босиком и в глупой пижамке добираться до гостиной окольными путями.
Портреты на стенах недовольно смотрели на Гарри, пока тот, осторожно, с видом преступника, перегибался через перила, проверял наличие миссис Норисс и Филча. Когда он медленно спускался по лестнице в сторону подземелий, они уже фыркали и раздражённо косились на него, весьма раздражая этим самого Гарри. Ему вдруг пришла в голову забавная мысль, что, наверное, это он разбудил их своим криком во время своего ночного полёта…
- Ты только что оттуда? Почему такая срочность?
Гарри, только что собиравшийся завернуть за угол, шуганулся назад и замер. От желтого света факелов, что лужей лежал на полу, он мог видеть две чёрные тени на стене, что была прямо напротив него.
- Обнаружился предатель, - послышался голос, слегка хрипловатый, но совершенно не знакомый Гарри.
Тот, кто говорил, был совсем рядом - Гарри можно было бы только вытянуть руку за угол и дотронуться до говорящего. Однако он только посильнее вжался в стену и отошёл чуть подальше, мысленно ругая себя за то, что “такой везучий” – вляпаться в такие неприятности, да ещё в первые дни учёбы. А ведь он хотел быть незаметным, как мышка! Благоразумней всего для него было бы развернуться и оставить этих двух ночных собеседников, отправившись до гостиной другой, пусть более длинной, дорогой. Но, то, что он услышал далее, заставило напрячься всё его тело и абсолютно забыть, что такое “благоразумие “.
- Лорд не щадит тех, кто его оставляет. Не завидую я этому бедняге, - усмехнулся другой, и Гарри с трудом смог удержать вскрик удивления: он узнал этот голос – Люциус Малфой. – Кто предатель?
- Без понятия, - ему не менее любопытно было узнать имя предавшего, и в голосе его были слышны едва уловимые нотки разочарования. – Но он собрал у себя всех из нас, кто способен впадать в магический транс. Видимо Лорд считает, что предатель в их рядах, - предположил он после некоторого молчания.
- Значит ли это, что кто-то нарушил сон Хозяина? – по голосу Люциуса Гарри понял, что тот улыбается. - И его уверенность в собственной всесильности, теперь дала трещину, разве не так?
- Думай, что говоришь, - угрожающе проговорил его собеседник. – Иначе, друг мой, пойдут слухи, что именно ты и есть тот предатель.
Люциус издал короткий смешок.
- Что за глупости, профессор, - Гарри весь превратился в слух, ожидая, что Люциус назовёт ещё и имя, однако, его постигло разочарование. – Тот, кто смог проникнуть в сознание Лорда, должен обладать весьма специфической магической силой, близкой нашему Господину. К сожалению, этим я не обладаю, - разочарованно протянул он.
- Так или иначе, Лорд удивлён, что случается не часто. И я думаю не столько этим предательством, а чем-то ещё…
Наступила длинная пауза, во время которой Гарри, до этого боявшийся даже дышать, позволил себе немного вольности: аккуратно по стеночки подойти поближе и посмотреть, здесь ли ещё Люциус и его собеседник.
- Лорд только набирает силу, и предательство для него сейчас, как…
Резкий голос заставил его подпрыгнуть и дать задний ход, но, в спешке запутавшись в ногах, Гарри рухнул на пятую точку и в ужасе выпучил глаза – они не могли этого не услышать.
- Кто это?..- сказал Люциус, и если бы не столь щекотливая ситуация, то Гарри бы позлорадствовал над нотками страха, прозвучавшими в его голосе.
Оцепенение прошло мгновенно, и Гарри, сорвавшись с места, прыгая через три ступени, помчался вниз по лестнице. Позже он удивился тому, как быстро, оказывается, умеет бегать, а ведь раньше не замечал за собой таких спортивных наклонностей. Он молнией промчался по коридору, свернул за угол и, прижавшись спиной к стене, упершись руками в колени, только тогда позволил себе отдышаться.
Как он мог забыть?.. Даже, перейдя из одного мира в другой, всё-таки осталось что-то, что связывает его - Гарри Поттера с будущим. А он-то, полностью поглощённый родителями, позабыл о главной причине того, почему он здесь. О Вольдеморте.
Гарри фыркнул и выпрямился. И с удивлением обнаружил, что это место ему до боли знакомо. Он медленно повернул голову… так и есть: уронив двойной подбородок на грудь, в позолочённой рамочке портрета спала Полная Дама.
Так-так… Гостиная Гриффиндора. О чём там говорил Нил? Тазик с навозом?
Рука против воли потянулась в поисках кармана, где по привычке находилась родная ему палочка, но… когда лунатики собираются ночью пойти погулять, они редко берут с собой волшебные палочки, и Гарри, вполне понимающий это, вздохнув, одёрнул руку назад. И с удивлением почувствовал, что весьма расстроен этим фактом. Однако нужно было возвращаться и, глубоко вздохнув, он нехотя поплёлся назад, надеясь, что ночные приключения теперь окончены. Что-то ему подсказывало, что тот разговор, свидетелем которого он невольно стал, повлечёт за собой не самые хорошие события, куда, непременно будет, втянут и он. Как тогда объяснить этот сон? Очень странный сон…
… кто-то злобно оскалился, провожая задумчивого паренька блестящими серыми глазами. Он, чёрный и лохматый, на своих мягких сильных лапах, был скрыт густой ночью, но, это отнюдь не помешало ему разглядеть того, кто, появившись совсем недавно, уже доставил немало хлопот.
Чужак на его территории. Конкурент его лучшего друга.
***
Джеймс неотрывно смотрел на девственно чистый пергамент перед собой, стараясь направить все свои мысли в нужное русло, а именно на Укрепляющее Зелье, о котором им задали писать аж три свитка. Сегодня вечером был особый день – он, Джеймс Поттер, славившийся своими небывалыми успехами в учёбе, первый раз на своей памяти засиделся допоздна. За уроками.
За окном уже повылазили мелкие звёздочки, луна, почти ставшая круглой, (сердце Джеймса весело подпрыгнуло – скоро, совсем скоро ожидается ночная прогулка) бледно-жёлтым светом выглядывала из-за тёмных облаков, и в этой ночной тишине, Джеймс отправил в камин с десяток своих сочинений о зелье, которые разом вспыхнули в красном огне и стали только чёрным пеплом… Как и его сердце, очередной раз за день не выдержавшее гордого и совершенно равнодушного взгляда Лили Эванс. А всё из-за этого слизеренца! Перед глазами снова возник образ лохматого наглеца, посмевшего дотронуться до его…его милой Лили, самой нежной, самой красивой и… На сердце у Джеймса потеплело, и он с блаженной улыбкой, подперев голову ладошкой, уставился в трескучий камин. Ему очень захотелось снова, пусть сотый раз за день, попросить у неё прощения, только теперь добавить к этому пару нежных поцелуев – в щёки, в лоб, в губы (дабы он этого никогда не делал)… Он с надеждой уставился на лестницу, ведущую в комнаты девочек, но…этот тип лестниц очень опасен. Джеймс не раз уже пытался взобраться на неё (по разным причинам), однако всё обернулось для него полным провалом. Только благодаря квиддичным способностям группировки в воздухе, он не свернул себе шею, а отделался только синяками. Это были не самые лучшие воспоминания, и Джеймсу снова пришлось взять в руки перо и хмуро склониться над листом. Но уже через пару минут он понял, что ничего не сможет написать, по крайней мере сегодня. Или в ближайшую неделю. В общем, пока он не поставит на место Лекса Режунера.
Мысль о его странном внешнем сходстве с новеньким слизеренцем не давала покоя доброй половине студентов Гриффндора, даже сам Ремус, отличавшийся небывалым скептицизмом и всегда разумно смотрящий на вещи, был слегка сбит с толку. Первое время. Затем, верный самому себе, а значит великим принципам логики, он подвёл черту: “ У каждого человека есть двойник “ и успокоился на этом. Однако нельзя было не заметить то странное выражение его лица, когда на глаза ему попадался черноволосый парень, точь-в-точь копия его лучшего друга. Он становился рассеянным и в своих мыслях, видимо, улетал куда-то за пределы этого мира. Видно было, что у него есть пара догадок на этот счёт, но Ремус совсем не желал ими делиться.
Сириус, который был всегда чуть ближе Джеймсу по характеру, да и грешки за ними водились общие, поддержал друга в идее познакомиться с Режунером поближе. Впрочем, после их боевого столкновения, он без колебания согласился с Джеймсом и о “великом походе на вражескую территорию с целью отмщения за уязвлённую честь друга “, по крайней мере, это он так называл. Питер, влюблённый в подобные действа всей своей душой, был только “за”. Но, сам Джеймс пребывал в раздумьях – что-то его останавливало, и прошло немало времени, прежде чем он понял, что именно.
Это случилось на слизеренском отборе в команду. Просвещённый как всегда во внутренних делах слизеренцев, Сириус не замедлил сообщить Джеймсу о предстоящем собрании на квиддичном поле, а сам под сочувственные взгляды однокашников удалился на отработку очередного наказания, не забывая напоминать Джеймсу через каждый шаг, чтобы тот смотрел во все глаза и слушал во все уши. Но, появившегося на трибуне Джеймса Поттера, ждало разочарование – с такого далёкого расстояния услышать что-либо было невозможно, однако, это совсем не помешало ему смотреть. И то, что он увидел, повергло его в ступор.
Он сразу нашёл его в толпе претендентов. Высокий, худощавый с копной чёрных волос, растрепавшихся на ветру – издалека его можно было принять за него самого, что не понравилось Джеймсу ни капельки, уж слишком неестественным выглядел его двойник, словно не из этого мира, как чужой, как… В общем Джеймс оставил эти глупые размышления, дабы ещё больше не запутаться в своих чувствах. Как человек, знающий толк в полётах и без труда умеющий отличить простое позерство от истинного таланта, он не без удовольствия отметил, что ни один из претендентов не стоит даже такой чести, как сесть на метлу. Улыбка его заметно увяла, когда, уверено перекинув ногу через древко метлы, объект его внимания – Лекс Режунер – поднялся в небо. Джеймс даже непроизвольно привстал он внутреннего напряжения, когда наблюдал ЕГО полёт. Или свой. Он сам толком не мог понять, почему этот человек, мелькающий на небе чёрной полосой и до этого вызывавший в нём только отрицательные эмоции, вдруг стал таким знакомым. Наверное, это потому, что он смотрел как на самого себя, а себя ненавидеть невозможно. По крайней мере, Джеймс этого не умел. То, как черноволосый юноша рассекал воздух в погоне за сничем, как он резко уходил вниз, затем снова, закрутив очередной немыслимый вираж, стрелой летел вверх, угадывалось что-то до боли знакомое, такое, что объяснить постороннему человеку ну никак нельзя, что нужно только почувствовать и понять. И Джеймс очень сомневался, что кто-то сможет его понять, ведь он с удивлением отметил, что может предугадать каждое следующее движение Режунера. Не удивительно, что снич тот поймал за считанные минуты, и совсем не удивительно для Джеймса было то, что Режунера избрали на роль ловца. Наблюдая за всеобщим слизеренским восхищением, когда взъерошенный, но довольный Режунер приземлился на грешную землю, Джеймс не мог отрицать, что вполне рад этому выбору: всегда приятнее сражаться с тем, кто сможет тебе достойно ответить. С другой стороны, не оценив слизеренцы по достоинству полёт Режунера, Джеймс приписал бы это, как собственное унижение. Ведь талант не может быть не удел. А уж он знал в этом толк.
Теперь он действительно мучался. Лили не хочет разговаривать с ним, что очень сильно коробило и его гордость, и сердце, безумно скучающее по любимому румянцу, что каждый раз заливал её щёчки, стоило ему только улыбнуться ей, и все планы на ближайшие выходные в Хогсмиде затрещали по швам. А погода намеревалась быть чудесной, как и его намерения – попросить её, наконец, быть его девушкой. Ко всему прочему, сочинение никак не хотело писаться, впрочем, как и запоминаться всё то, что он пытался выучить за эти несколько дней. И причина – всё тот же Режунер, пару дней назад вышедший из лазарета и продолжающий с улыбкой поглядывать на его девушку, причём, как отметил сам Джеймс, сама Лили была совсем даже не против. Он первый раз в жизни не знал, как поступить.
Может поговорить с ним? По-хорошему, без рукоприкладства.
Сидя в уютном кресле и уже медленно засыпая, он не мог не согласиться, что эта идея самая простая. И разумная, как обязательно бы заметил Ремус. Наверное, он так и поступит, завтра же…
Его глаза медленно закрывались, усталое за день сознание требовало немедленного отдыха, а тело, уже согретое уютным теплом каминного огня, было совершенно против того, чтобы подниматься и идти в комнату мальчиков. Рассеяно посетовав о том, что он так и не сделал домашнего задания, Джеймс уронил голову на подлокотник и, успев затащить одну ногу на диван, не смотря на столь неудобное положение, провалился в сон.
- Если ты затечёшь, я не буду тебя откачивать, - раздался весёлый голос над его ухом.
Джеймс подпрыгнул на месте, прощаясь со сладкими грёзами.
- Вот это подъём! Мне есть, у кого поучиться.
Джеймс заулыбался – его друг Сириус никогда не отличался способностью спать по ночам.
- Что, гуляем? – удивился Джеймс, рассматривая своего друга – тот, видимо, даже ещё не собирался ложиться спать. – А меня, почему не позвал?
- Извиняй, друг, - Сириус бухнулся в соседнее кресло, - но…на такое мероприятие втроём не ходят.
Джеймс лукаво улыбнулся.
- Так-так… Свиданиями балуемся, значит?..
- Не совсем. Только репетирую, - с довольной улыбкой ответил тот. – Свидание будет в воскресенье.
Джеймс помрачнел. Мысли о ссоре с Лили с новой силой дали о себе знать, и разом занывшее сердце только ухудшило его состояние. Быть может, это он виноват? Но разве он не просил прощения?..
Видимо эти мысли живо отразились на его лице, потому что Сириус, всегда чутко относившийся к его внутренним переживаниям, вдруг осторожно сказал:
- Я не думаю, что ваша ссора затянется. Попробуй написать ей любовное письмо, если она не хочет тебя слушать – она будет польщена.
Джеймс, считавший, что не всё в этом мире так просто, молчал.
Вдруг Сириус спросил:
- Ты не выходил из гостиной несколько минут назад?
Джеймс заинтересованно поднял голову.
- Нет.
- Я так и думал, - выдохнул он и откинулся на спинку кресла.
- А что?
- Я видел Режунера у портрета Полной Дамы, - резко ответил Сириус, и в темноте Джеймс увидел, как заблестели его глаза.
Он удивлённо уставился на друга, словно до конца ещё не веря правдивости его слов.
- Откуда он знает…
- Без понятия, - отрезал Сириус, по виду очень разозлённый. – Как этот слизеренец мог так быстро обо всём разузнать? У него связи?
Не смотря на столь неприятную ситуацию, Джеймс не мог скрыть улыбки – никто ещё в школе не смог поспорить с Сириусом в обнаружении тайных ходов, секретных комнат и запретных дверей. Его талант находить невидимое другим очень помог им, мародёрам, в создании бесценной карты Хогвардца. И теперь, когда появился человек, сумевший встать с ним вровень, это задело Сириуса до глубины души. Однако, странная эта личность, отметил про себя Джеймс. Он слишком много знает и может для новичка…
- Чего улыбаешься? – от Сириуса ничего не укроется.
- Вспомнил о том, что в мире, где всё взаимосвязано, никак нельзя без связей, - ответил он.
- Думаешь, у него есть доносчик? – удивился Сириус.
- Вполне возможно. И я предлагаю это узнать.
Нил, жмурясь на солнышке, как довольный кот, сидел в изножье кровати Гарри и всеми силами пытался сохранить страдальческое выражение лица, подстать своему другу. Потому, что сам Гарри, ещё более взъерошенный, чем обычно, надутый и какой-то потерянный, был уж очень похож на маленького ребёнка, отшлёпанного родителями за проделки (кстати, почти так оно и было – прим. авт.). Завернувшись в одеяло, он мрачно жевал мармелад, заботливо принесённый ему Кэт с самого раннего утра, и не мог поверить, что всё так плохо.
- Ей богу, - не выдержал Нил, снова не получив должной реакции на свою шутку. – Ты выглядишь так, будто у тебя сова сдохла. Мрачнее Снейпа.
Гарри не ответил. Он ещё не мог справиться с чувством, словно его предали. По воли своего отца, он вынужден сидеть в лазарете ещё несколько дней, и все попытки сбежать обернулись для него полным фиаско: с ужасным головокружением он был вынужден согласиться со своим поражением и улечься в кровать, превозмогая тошноту и жуткую обиду. Повержен своим отцом...вот это начало! Первые минуты после пробуждения, довольно-таки неприятного, Гарри ещё думал о мести, но потом оставил эту затею, поняв, что в жизни не сможет поднять руку на своего отца. Он ведь любил его, а отец – нет.
- Посмотри на это с хорошей стороны: тебе не пришлось драить кабинет зельеварения, - снова не унывал Нил.
Гарри, наконец, выдавил из себя что-то наподобие улыбки.
- Ага. Твоему долбанному оптимизму, Нил, нужно памятник ставить.
- Позволь спросить, - Нил развернул одну из шоколадных лягушек, лежавших на кровати, - зачем ты вообще полез к ней?
- Только узнать дорогу в библиотеку, - неловко соврал Гарри.
Следующие две минуты он терпеливо слушал истерический хохот друга.
- Ну, хватит, - наконец не выдержал Гарри и сморщился, - у меня и так голова жутко болит.
- Если голова болит – значит она есть, - сквозь смех сказал Нил, - а то, зная на что способен Поттер в заклинаниях, я могу лишь за тебя порадоваться: ты ещё живой.
- Неужели он так любит Лили? – Ляпнул Гарри и, уже потом понял, что допустил промах: Нил удивлённо посмотрел на Гарри и хитро сказал:
- О… Да ты уже в курсе, как её зовут… Только, знаешь, что? – Он поудобней сел на кровати, подогнув ноги под себя, и серьёзно, что бывало с ним крайне редко, продолжил, - не советую я тебе даже думать о ней. Она официально считается девушкой Поттера, тот снова отправит тебя в нокаут, если хоть пальцем тронешь её. Я почти уверен, что его дружки уже точат зуб на тебя.
Эта новость только ухудшила его настроение; Гарри даже неприятно затошнило от одной только мысли, что Сириус или Люпин, или, боже упаси, Питер Питигрю устроят ему дуэль, где по необходимости не стать инвалидом, придётся-таки дать им отпор. Гарри подумал, что это жутко несправедливо со стороны Джеймса, не разобравшись толком, в чём дело, так реагировать на ситуацию. Хотя думать о том, как на его месте поступил бы он сам, Гарри не захотел – уж слишком тогда всё выглядело запутанным и, главное, печать вины ложилась и на него самого, действующего неосторожно и “позволяющего себе лишнего “. Но о том, чтобы забросить начатое, Гарри и не помышлял: уж очень трудно было забыть её руки, улыбку и голос рядом с собой. Гарри мучительно хотелось снова увидеть её, не смотря на опасность в виде ревнивого Джеймса Поттера. Вспоминая, какие противные зелья ему предстояло выпить из-за своего отца, Гарри безумно хотелось утереть ему нос, но… он глубоко вздыхал и напоминал себе золотое правило Гермионы о том, что агрессия вызывает повторную агрессию. А обстоятельства в данное время не в его пользу.
- Первый день в школе… - простонал Гарри. – А дальше что?...
- Тише будешь – дольше будешь, - посоветовал ему Нил. И, заметив вопросительно поднятые брови Гарри, пояснил:
- Одно из правил Слизерена.
- Их много?
- Достаточно.
- Например: заходи тихо, говори чётко, проси мало, уходи быстро? – усмехнулся Гарри.
- Это уже аксиома.
Гарри заулыбался:
- Я только что это придумал.
- Я серьёзно говорю, Лекс, - заговорил Нил весьма уязвлённый. – Хочешь что-то заполучить, в данном случае, девушку Поттера, - он улыбнулся Гарри уж очень неприлично, так, что тот покраснел, - не лез на рожон. Ясно? Есть множество способов сделать это тихо и при этом не лишиться достоинства. Во всех смыслах этого слова.
- Я не хочу её заполучить, - ответил Гарри, упрямо выставив подбородок.
- Постой, постой… - Нил нахмурился и даже ближе пододвинулся к Гарри. – Ты разлучил самую знаменитую парочку Хогвардца и уверяешь, что это не то, о чём я подумал?
- Разлучил? – У Гарри сердце прыгнуло в горло. – Как? Ты уверен?…
- Дурень, - улыбнулся Нил, - как же ещё это назвать. Ты, видимо, действительно покорил её, раз она за тебя сдачи дала…
- Чт-т-т-о он-на… он-нна сд-дел… сдел—лала…
- Что язык отсох? А говоришь – не интересует совсем. Он был здесь, этот Поттер, - Нил кивнул на другую сторону лазарета, - провалялся на койке добрый час, прежде чем смог нормально говорить. Она горячая девчонка… Мадам Помфри не хотела его отпускать, лечить кого-нибудь для неё – смысл жизни, но дружки Поттера, как всегда уговорили её. Что ж, иных уж нет, других долечим! – он посмотрел на Гарри, сильно побледневшего. – Тебя тошнит?
- Не, - мотнул головой Гарри, - всё… всё нормально.
- На “нормально” ты не тянешь, - обеспокоено сказал Нил, приглядываясь к нему. – Если тебя это так задело, то мы можем устроить Поттеру проблемы. Это не сложно.
Молчание.
- Если тебя это успокоит, то Поттера даже наказали – он оттирает кубки в Зале Почёта, - весело продолжил Нил, однако не добился желаемого – Гарри помрачнел ещё больше.
Ему в голову пришла очень страшная мысль о том, что же будет с ним самим, если вдруг его родители больше никогда не померятся. Умрёт ли он? Просто исчезнет? И Гарри со страхом стал вслушиваться в свои ощущения: не происходит ли с ним ничего странного, того, что может послужить сигналом для его смерти. Однако кроме вполне привычной за день головной боли, всё было по-прежнему, и Гарри почувствовал, прилив надежды – это значило, что его родители всё-таки будут вместе. Но теперь, вдруг осознав всю серьёзность ситуации, Гарри понял, что каждое его слово нужно хорошо взвешивать, а действие продумывать, иначе он убьёт сам себя. А он себе не враг.
- Что там с квиддичем? – наконец спросил Гарри, немного успокоившись от своих размышлений. Он подумал, что невозможность играть в квиддич, только ему на руку – меньше конфликтов с отцом. А это как раз то, что сейчас нужно – быть паинькой. Но… где-то в глубине души жажда подняться в небо, заглушала все чувства разума, и Гарри, смотря на клочок бледно-голубого неба в окне, завистливо думал о том счастливчике, которому предстояло сыграть ловцом в первом матче этого года.
- Квиддич? – Нил, который, как и Гарри, эти минуты провёл в глубокой задумчивости и по этой причине почти что уснул, оживился и заулыбался. – Могу тебя поздравить!
Гарри недоумённо посмотрел на его хитрое лицо.
- У тебя ещё есть шанс попасть в команду, - проговорил Нил. – Отбор участников отложили на пару дней…
Гарри замер и уставился на Нила, который имел вид весьма довольный. Что-то ему подсказывало, что без него тут дело не обошлось.
- А почему?
- Дождик закапал, - невозмутимо ответил тот, пожав плечами.
- Он, наверное, действительно сильно капал, - протянул Гарри. – Я не знал, что из-за этого можно отослать всех претендентов восвояси…
- У меня насморк был, и я не согласился в такую погоду смотреть их воздушные выкрутасы, - ответил он, потом, помолчав, добавил, - по крайней мере, я так сказал.
- И они спокойно ушли?
- Не совсем спокойно, - улыбнулся Нил. – Но что им поделать: хозяин – барин, а Нил Мейсон – капитан команды, и мне решать, когда устраивать смотр, а когда нет. Я так им и сказал.
Гарри не знал, что ответить, он был очень польщён поступком Нила. И, давно потерянная, по его мнению, возможность подняться в небо, снова кольнуло ему грудь, заставив вспомнить те незабываемые чувства полёта и лёгкости. Разве можно забыть то, как ветер свистит в ушах, и как замирает сердце от резких и стремительных падений к земле, и как долго ещё тебя не оставляет чувство безграничной свободы? Гарри глубоко вздохнул - перспектива оказаться в команде, была слишком заманчивая. И рискованная. Однако Нил, похоже, никогда не делавший такого для друга, действительно искренне полагал, что доставит Гарри радость своим поступком. Стоило только посмотреть на его сияющее лицо и становилось ясно, что если бы Гарри отказался от квиддича, то убил бы Нила наповал.
- Спасибо, Нил, я… - Гарри внезапно остановился и уставился куда-то за его спину.
Его лицо, в миг осветившееся какой-то странно-тёплой улыбкой, заставило Нила удивлённо повернуться: на пороге, немного смущённо улыбаясь, стояла Лили Эванс.
Рыжие волосы, собранные в пучок на макушке и заколотые ничем иным, как волшебной палочкой, стопка книжек под мышкой, не уместившихся в сумку и туфельки, перепачканные землёй, видимо на уроке гербологии – весь её вид, такой обычный, немного усталый и земной, удивил Нила. Он не мог понять, что же особенного видит в ней его новый друг Лекс и этот Джеймс Поттер, что заставляет их лица так преображаться.
Видно было, что сама Лили чувствует себя не в своей тарелке: по её растерянному и неуверенному выражению лица и тому, как нервно она переминалась с ноги на ногу, словно хотела сию же минуту сбежать, было очевидно, что она сама ещё толком не поняла, что заставило её прийти сюда – чувство сострадания, вины или же что-то другое.
- Привет, - просто сказала она и покрепче перехватила книги – стопка было достаточно тяжёлой.
- Привет, - быстро ответил Гарри и угрожающе посмотрел на Нила, прежде чем тот, хмурый и недовольный, успел открыть рот и сказать что-нибудь обидное.
Она снова покрепче перехватила сваливающиеся книги, и Гарри, быстро соскочив с кровати, принял на себя столь тяжёлые книжные тома, при этом, (как мысленно отметил Нил) имея до глупости счастливый вид, будто он только что вытащил её из лап монстра-людоеда и претендовал теперь на роль её вечного рыцаря-избранника. Что, кстати, совсем не контрастировало с пижамой в полосочку и босыми белыми пятками. Лили, однако, благодарно улыбнулась и робко, смотря на Нила, осведомилась:
- Я не помешаю?
- Нет, конечно, - счастливо ответил Гарри, бухая книги на стол рядом с кроватью, где, напыжившись, сидел Нил. – Нил как раз хотел прогуляться, - и он умоляюще посмотрел на него.
- Что ж… - протянул Нил, очень медленно и очень нехотя поднимаясь. – Всего вам наилучшего.
Они всё ещё молчали и робко поглядывали друг на друга, когда за Нилом закрылись двери, и когда Гарри, почувствовав, что колени стали мелко дрожать, сел на кровать, молчание приобрело почти мучительное действие. Как обычно бывает в таких ситуациях, заговорили хором:
- Я вижу, ты только что с урока…
- Я забежала на минутку…
И оба заулыбались. Вдруг стало удивительно легко и просто, словно, наконец, преодолев эту стену смущения и неловкости, какая бывает между чужими людьми, оглядываешься назад и с удивлением и смехом видишь, насколько эта стена была мала.
- Я так беспокоилась, - она очень осторожно села на кровать справа от него, словно любое движение рядом с ним, могло причинить Гарри боль. – Как ты?
- Хорошо, - сказал он. Её слова о том, что она беспокоилась о нём, залегли где-то в глубине сердца, и теперь хотелось петь, кричать и вообще, делать разные глупости. – Я так рад, что ты пришла. Здесь очень скучно.
Её лицо сразу потемнело.
- Джеймс, - жёстко сказала она, и Гарри, обомлев, завертел головой по сторонам.
- Где?
- Да нет же, - звонко рассмеялась она, и от этого смеха у Гарри по спине побежали мурашки. – Я хотела сказать, что он поступил ужасно… Я и подумать не могла, что он такой… такой…
- Ревнивый? – с улыбкой подсказал Гарри.
- И глупый. – Она глубоко и как-то устало вздохнула, что Гарри ужасно сильно захотелось обнять её.
- Я хотела извиниться за него, - продолжила она. – Мне так жаль…
- Не надо. Это я виноват.
Лили крайне удивлённо посмотрела на него.
- Я слишком многого позволил себе, - Гарри против воли покраснел, вспомнив тепло её рук в своих ладонях. – Он просто защищает тебя и не хочет, чтобы… Он ведь твой друг.
- Но это не значит, что я его собственность, - возразила Лили. – Твои слова.
Гарри не мог с этим спорить, однако, нельзя было ещё больше настраивать Джеймса против Лили.
- Но я бы и сам разозлился, если бы увидел свою девушку рядом с другим и… - он неожиданно замолчал, поскольку Лили вдруг сама взяла его за руку – опять же осторожно, словно он мог рассыпаться, и, подняв голову, он увидел, что она смотрит ему в глаза со странным, неизвестным ему выражением.
- Джеймс не мой друг, - грустно сказала она, - и он никогда не предлагал мне быть его девушкой.
- Никогда? – тихо повторил Гарри. – Как такое может быть? – обескураженный и сбитый с толку, он некоторое время ловил ртом воздух. – Он что – совсем дурак?
Лили снова рассмеялась, но теперь как-то грустно. Гарри видел, как она опустила глаза, чтобы он не заметил её заблестевших ресниц.
- Но ты ведь собираешься с ним встречаться? – глупо спросил он, прекрасно понимая, что Лили имеет полное право не отвечать. Или не имеет?
- Только тогда, когда он, наконец, научится думать, - жёстко ответила она и улыбнулась. – И поубавит свою спесь.
Некоторое время они молчали. Гарри смотрел на жёлтый лучик солнца, пересекающий холодный серый пол лазарета и пытался понять, почему жизнь некоторых людей – длинная и нескончаемая, как этот луч, а жизнь других – то прерывается, то мелькает, пропадая, изрешеченная тенями и бликами, а потом снова появляется. Или уже нет. Кто это решает? Кто решает, кому исчезнуть, а кому жить дальше – одному или с кем-то, счастливому или угнетённому этой самой жизнью? За Лили и Джеймса это решил Вольдеморт. Теперь же выбор сделает он сам – Гарри.
- Что ты мне хотел сказать?
- Что? – вопрос прозвучал так неожиданно, что Гарри даже не уловил интонацию её голоса. Но, посмотрев ей в лицо, он увидел, что она улыбается – мягко, совсем по матерински - словно давно уже знает ответ на этот вопрос.
- Там, у окна, ты хотел мне что-то сказать. Видимо, что-то очень важное.
Где-то на улице, рядом с окном, загорланила ворона; лёгкий ветер качал прозрачную тюль на окне, выгибая её дугой и открывая вид на жёлтый и хмурый пейзаж за окном, где медленно кружились сухие листья – последние отголоски ушедшего лета; и Гарри насчитал на полу ровно восемь кривых изогнутых трещин и мог бы насчитать ещё больше, если бы вовремя не понял, что каменный пол весь усыпан ими, только раньше, почему-то, этого было не видно. Как не сразу бывает видно трещину в жизни - пройдёт время, и только тогда понимаешь, что совершил ошибку.
- Я…я хотел пригласить тебя в Хогсмид.
Она не отвечала, а Гарри почему-то было очень трудно повернуться и посмотреть ей в глаза.
- Как друг, - добавил он. – Мне просто хочется, чтобы мы были друзьями.
- Ладно, - согласилась Лили. – Но я надеюсь, ты не попадёшь снова в лазарет из-за этого.
Гарри покраснел.
- Нет, - и он смело посмотрел на неё. – Теперь я поговорю с ним по-другому.
И, провожая глазами Лили до дверей, Гарри был уверен, что труден и скучен только первый путь, а дальше всё будет иначе.
***
Холодный пол обжёг ноги.
Гарри тихо, шаг за шагом, пересекал длинную тёмную комнату, стараясь не шуметь: было слишком страшно нарушить эту вечную тишину. Дверь – железная тяжёлая, уже почерневшая от старости – не поддалась с первого раза, когда он, замёрзшими пальцами дёрнул её за ручку, однако, слоило ему только сказать “Откройся “, и она медленно, совершенно бесшумно отъехала в сторону. Перед ним - длинный коридор с факелами на стенах, а дальше – лестница, уходящая как кольцо наверх. Гарри пошёл вперёд, слыша только бешеное клокотание своего сердца и ступая так осторожно, насколько позволяли онемевшие от холода ноги.
Чем выше он поднимался, тем светлее становилось, а когда Гарри вступил на последнюю ступень, то до него донёсся треск горящих в камине дров.
- Кто здесь? – позвал Гарри, но ответом было молчание.
Он пошёл на блеклый свет огня, что тёмными языками плясал на стенах и оказался в комнате. Она была маленькая, почти пустая, если не считать стола – деревянного и старого - и дивана у горящего камина.
- Здесь кто-нибудь есть? – снова спросил он.
Тяжёлая бархатная штора, прикрывающая открытое окно, медленно зашевелилась от ветра, и Гарри, сам не понимая зачем, медленно пересёк комнату, отодвинул её в сторону и посмотрел вниз – там, в темноте чётко вырисовывалась граница забора, окружавшего дом, редкие темнеющие кустарники и табличка с надписью…
- Кто ты? – холодный голос из-за его спины заставил Гарри подпрыгнуть.
Он развернулся, сделал шаг назад, но вместо того, чтобы посмотреть в лицо того, кто это сказал, увидел лишь ночное небо, усыпанное звёздами, и через пару секунд почувствовал сильный удар спиной о сухую осеннюю землю, так что стало нечем дышать, а резкая боль в рёбрах заставила его вскрикнуть и… проснуться.
Гарри обнаружил себя лежащим на полу. Понадобилось несколько минут, чтобы он смог восстановить дыхание и потом уже, медленно и, болезненно морщась, встать на ноги. Ещё пару минут он искал свои очки, которые лежали аккурат у лестницы. Стоп. Не с неё ли он упал? Тело болело так, словно его только что избили, и, потирая ушибленный бок, Гарри осматривался по сторонам, пытаясь понять, как он здесь оказался.
Что это Хогвардс, у него сомнений не было – он хорошо знал это место. Там, за углом, кабинет по ЗОТС, а если спуститься по лестнице ещё ниже (благо он туда не упал), то можно прийти прямиком в библиотеку. Если учесть, что слизеренские подземелья отсюда довольно-таки далеко, то можно было подивиться, как он смог пройти всё это расстояние незамеченный никем.
- Хотя на что только не способны лунатики, подумал Гарри и поморщился: ещё этого ему не хватало – просыпаться чёрт знает где, а потом босиком и в глупой пижамке добираться до гостиной окольными путями.
Портреты на стенах недовольно смотрели на Гарри, пока тот, осторожно, с видом преступника, перегибался через перила, проверял наличие миссис Норисс и Филча. Когда он медленно спускался по лестнице в сторону подземелий, они уже фыркали и раздражённо косились на него, весьма раздражая этим самого Гарри. Ему вдруг пришла в голову забавная мысль, что, наверное, это он разбудил их своим криком во время своего ночного полёта…
- Ты только что оттуда? Почему такая срочность?
Гарри, только что собиравшийся завернуть за угол, шуганулся назад и замер. От желтого света факелов, что лужей лежал на полу, он мог видеть две чёрные тени на стене, что была прямо напротив него.
- Обнаружился предатель, - послышался голос, слегка хрипловатый, но совершенно не знакомый Гарри.
Тот, кто говорил, был совсем рядом - Гарри можно было бы только вытянуть руку за угол и дотронуться до говорящего. Однако он только посильнее вжался в стену и отошёл чуть подальше, мысленно ругая себя за то, что “такой везучий” – вляпаться в такие неприятности, да ещё в первые дни учёбы. А ведь он хотел быть незаметным, как мышка! Благоразумней всего для него было бы развернуться и оставить этих двух ночных собеседников, отправившись до гостиной другой, пусть более длинной, дорогой. Но, то, что он услышал далее, заставило напрячься всё его тело и абсолютно забыть, что такое “благоразумие “.
- Лорд не щадит тех, кто его оставляет. Не завидую я этому бедняге, - усмехнулся другой, и Гарри с трудом смог удержать вскрик удивления: он узнал этот голос – Люциус Малфой. – Кто предатель?
- Без понятия, - ему не менее любопытно было узнать имя предавшего, и в голосе его были слышны едва уловимые нотки разочарования. – Но он собрал у себя всех из нас, кто способен впадать в магический транс. Видимо Лорд считает, что предатель в их рядах, - предположил он после некоторого молчания.
- Значит ли это, что кто-то нарушил сон Хозяина? – по голосу Люциуса Гарри понял, что тот улыбается. - И его уверенность в собственной всесильности, теперь дала трещину, разве не так?
- Думай, что говоришь, - угрожающе проговорил его собеседник. – Иначе, друг мой, пойдут слухи, что именно ты и есть тот предатель.
Люциус издал короткий смешок.
- Что за глупости, профессор, - Гарри весь превратился в слух, ожидая, что Люциус назовёт ещё и имя, однако, его постигло разочарование. – Тот, кто смог проникнуть в сознание Лорда, должен обладать весьма специфической магической силой, близкой нашему Господину. К сожалению, этим я не обладаю, - разочарованно протянул он.
- Так или иначе, Лорд удивлён, что случается не часто. И я думаю не столько этим предательством, а чем-то ещё…
Наступила длинная пауза, во время которой Гарри, до этого боявшийся даже дышать, позволил себе немного вольности: аккуратно по стеночки подойти поближе и посмотреть, здесь ли ещё Люциус и его собеседник.
- Лорд только набирает силу, и предательство для него сейчас, как…
Резкий голос заставил его подпрыгнуть и дать задний ход, но, в спешке запутавшись в ногах, Гарри рухнул на пятую точку и в ужасе выпучил глаза – они не могли этого не услышать.
- Кто это?..- сказал Люциус, и если бы не столь щекотливая ситуация, то Гарри бы позлорадствовал над нотками страха, прозвучавшими в его голосе.
Оцепенение прошло мгновенно, и Гарри, сорвавшись с места, прыгая через три ступени, помчался вниз по лестнице. Позже он удивился тому, как быстро, оказывается, умеет бегать, а ведь раньше не замечал за собой таких спортивных наклонностей. Он молнией промчался по коридору, свернул за угол и, прижавшись спиной к стене, упершись руками в колени, только тогда позволил себе отдышаться.
Как он мог забыть?.. Даже, перейдя из одного мира в другой, всё-таки осталось что-то, что связывает его - Гарри Поттера с будущим. А он-то, полностью поглощённый родителями, позабыл о главной причине того, почему он здесь. О Вольдеморте.
Гарри фыркнул и выпрямился. И с удивлением обнаружил, что это место ему до боли знакомо. Он медленно повернул голову… так и есть: уронив двойной подбородок на грудь, в позолочённой рамочке портрета спала Полная Дама.
Так-так… Гостиная Гриффиндора. О чём там говорил Нил? Тазик с навозом?
Рука против воли потянулась в поисках кармана, где по привычке находилась родная ему палочка, но… когда лунатики собираются ночью пойти погулять, они редко берут с собой волшебные палочки, и Гарри, вполне понимающий это, вздохнув, одёрнул руку назад. И с удивлением почувствовал, что весьма расстроен этим фактом. Однако нужно было возвращаться и, глубоко вздохнув, он нехотя поплёлся назад, надеясь, что ночные приключения теперь окончены. Что-то ему подсказывало, что тот разговор, свидетелем которого он невольно стал, повлечёт за собой не самые хорошие события, куда, непременно будет, втянут и он. Как тогда объяснить этот сон? Очень странный сон…
… кто-то злобно оскалился, провожая задумчивого паренька блестящими серыми глазами. Он, чёрный и лохматый, на своих мягких сильных лапах, был скрыт густой ночью, но, это отнюдь не помешало ему разглядеть того, кто, появившись совсем недавно, уже доставил немало хлопот.
Чужак на его территории. Конкурент его лучшего друга.
***
Джеймс неотрывно смотрел на девственно чистый пергамент перед собой, стараясь направить все свои мысли в нужное русло, а именно на Укрепляющее Зелье, о котором им задали писать аж три свитка. Сегодня вечером был особый день – он, Джеймс Поттер, славившийся своими небывалыми успехами в учёбе, первый раз на своей памяти засиделся допоздна. За уроками.
За окном уже повылазили мелкие звёздочки, луна, почти ставшая круглой, (сердце Джеймса весело подпрыгнуло – скоро, совсем скоро ожидается ночная прогулка) бледно-жёлтым светом выглядывала из-за тёмных облаков, и в этой ночной тишине, Джеймс отправил в камин с десяток своих сочинений о зелье, которые разом вспыхнули в красном огне и стали только чёрным пеплом… Как и его сердце, очередной раз за день не выдержавшее гордого и совершенно равнодушного взгляда Лили Эванс. А всё из-за этого слизеренца! Перед глазами снова возник образ лохматого наглеца, посмевшего дотронуться до его…его милой Лили, самой нежной, самой красивой и… На сердце у Джеймса потеплело, и он с блаженной улыбкой, подперев голову ладошкой, уставился в трескучий камин. Ему очень захотелось снова, пусть сотый раз за день, попросить у неё прощения, только теперь добавить к этому пару нежных поцелуев – в щёки, в лоб, в губы (дабы он этого никогда не делал)… Он с надеждой уставился на лестницу, ведущую в комнаты девочек, но…этот тип лестниц очень опасен. Джеймс не раз уже пытался взобраться на неё (по разным причинам), однако всё обернулось для него полным провалом. Только благодаря квиддичным способностям группировки в воздухе, он не свернул себе шею, а отделался только синяками. Это были не самые лучшие воспоминания, и Джеймсу снова пришлось взять в руки перо и хмуро склониться над листом. Но уже через пару минут он понял, что ничего не сможет написать, по крайней мере сегодня. Или в ближайшую неделю. В общем, пока он не поставит на место Лекса Режунера.
Мысль о его странном внешнем сходстве с новеньким слизеренцем не давала покоя доброй половине студентов Гриффндора, даже сам Ремус, отличавшийся небывалым скептицизмом и всегда разумно смотрящий на вещи, был слегка сбит с толку. Первое время. Затем, верный самому себе, а значит великим принципам логики, он подвёл черту: “ У каждого человека есть двойник “ и успокоился на этом. Однако нельзя было не заметить то странное выражение его лица, когда на глаза ему попадался черноволосый парень, точь-в-точь копия его лучшего друга. Он становился рассеянным и в своих мыслях, видимо, улетал куда-то за пределы этого мира. Видно было, что у него есть пара догадок на этот счёт, но Ремус совсем не желал ими делиться.
Сириус, который был всегда чуть ближе Джеймсу по характеру, да и грешки за ними водились общие, поддержал друга в идее познакомиться с Режунером поближе. Впрочем, после их боевого столкновения, он без колебания согласился с Джеймсом и о “великом походе на вражескую территорию с целью отмщения за уязвлённую честь друга “, по крайней мере, это он так называл. Питер, влюблённый в подобные действа всей своей душой, был только “за”. Но, сам Джеймс пребывал в раздумьях – что-то его останавливало, и прошло немало времени, прежде чем он понял, что именно.
Это случилось на слизеренском отборе в команду. Просвещённый как всегда во внутренних делах слизеренцев, Сириус не замедлил сообщить Джеймсу о предстоящем собрании на квиддичном поле, а сам под сочувственные взгляды однокашников удалился на отработку очередного наказания, не забывая напоминать Джеймсу через каждый шаг, чтобы тот смотрел во все глаза и слушал во все уши. Но, появившегося на трибуне Джеймса Поттера, ждало разочарование – с такого далёкого расстояния услышать что-либо было невозможно, однако, это совсем не помешало ему смотреть. И то, что он увидел, повергло его в ступор.
Он сразу нашёл его в толпе претендентов. Высокий, худощавый с копной чёрных волос, растрепавшихся на ветру – издалека его можно было принять за него самого, что не понравилось Джеймсу ни капельки, уж слишком неестественным выглядел его двойник, словно не из этого мира, как чужой, как… В общем Джеймс оставил эти глупые размышления, дабы ещё больше не запутаться в своих чувствах. Как человек, знающий толк в полётах и без труда умеющий отличить простое позерство от истинного таланта, он не без удовольствия отметил, что ни один из претендентов не стоит даже такой чести, как сесть на метлу. Улыбка его заметно увяла, когда, уверено перекинув ногу через древко метлы, объект его внимания – Лекс Режунер – поднялся в небо. Джеймс даже непроизвольно привстал он внутреннего напряжения, когда наблюдал ЕГО полёт. Или свой. Он сам толком не мог понять, почему этот человек, мелькающий на небе чёрной полосой и до этого вызывавший в нём только отрицательные эмоции, вдруг стал таким знакомым. Наверное, это потому, что он смотрел как на самого себя, а себя ненавидеть невозможно. По крайней мере, Джеймс этого не умел. То, как черноволосый юноша рассекал воздух в погоне за сничем, как он резко уходил вниз, затем снова, закрутив очередной немыслимый вираж, стрелой летел вверх, угадывалось что-то до боли знакомое, такое, что объяснить постороннему человеку ну никак нельзя, что нужно только почувствовать и понять. И Джеймс очень сомневался, что кто-то сможет его понять, ведь он с удивлением отметил, что может предугадать каждое следующее движение Режунера. Не удивительно, что снич тот поймал за считанные минуты, и совсем не удивительно для Джеймса было то, что Режунера избрали на роль ловца. Наблюдая за всеобщим слизеренским восхищением, когда взъерошенный, но довольный Режунер приземлился на грешную землю, Джеймс не мог отрицать, что вполне рад этому выбору: всегда приятнее сражаться с тем, кто сможет тебе достойно ответить. С другой стороны, не оценив слизеренцы по достоинству полёт Режунера, Джеймс приписал бы это, как собственное унижение. Ведь талант не может быть не удел. А уж он знал в этом толк.
Теперь он действительно мучался. Лили не хочет разговаривать с ним, что очень сильно коробило и его гордость, и сердце, безумно скучающее по любимому румянцу, что каждый раз заливал её щёчки, стоило ему только улыбнуться ей, и все планы на ближайшие выходные в Хогсмиде затрещали по швам. А погода намеревалась быть чудесной, как и его намерения – попросить её, наконец, быть его девушкой. Ко всему прочему, сочинение никак не хотело писаться, впрочем, как и запоминаться всё то, что он пытался выучить за эти несколько дней. И причина – всё тот же Режунер, пару дней назад вышедший из лазарета и продолжающий с улыбкой поглядывать на его девушку, причём, как отметил сам Джеймс, сама Лили была совсем даже не против. Он первый раз в жизни не знал, как поступить.
Может поговорить с ним? По-хорошему, без рукоприкладства.
Сидя в уютном кресле и уже медленно засыпая, он не мог не согласиться, что эта идея самая простая. И разумная, как обязательно бы заметил Ремус. Наверное, он так и поступит, завтра же…
Его глаза медленно закрывались, усталое за день сознание требовало немедленного отдыха, а тело, уже согретое уютным теплом каминного огня, было совершенно против того, чтобы подниматься и идти в комнату мальчиков. Рассеяно посетовав о том, что он так и не сделал домашнего задания, Джеймс уронил голову на подлокотник и, успев затащить одну ногу на диван, не смотря на столь неудобное положение, провалился в сон.
- Если ты затечёшь, я не буду тебя откачивать, - раздался весёлый голос над его ухом.
Джеймс подпрыгнул на месте, прощаясь со сладкими грёзами.
- Вот это подъём! Мне есть, у кого поучиться.
Джеймс заулыбался – его друг Сириус никогда не отличался способностью спать по ночам.
- Что, гуляем? – удивился Джеймс, рассматривая своего друга – тот, видимо, даже ещё не собирался ложиться спать. – А меня, почему не позвал?
- Извиняй, друг, - Сириус бухнулся в соседнее кресло, - но…на такое мероприятие втроём не ходят.
Джеймс лукаво улыбнулся.
- Так-так… Свиданиями балуемся, значит?..
- Не совсем. Только репетирую, - с довольной улыбкой ответил тот. – Свидание будет в воскресенье.
Джеймс помрачнел. Мысли о ссоре с Лили с новой силой дали о себе знать, и разом занывшее сердце только ухудшило его состояние. Быть может, это он виноват? Но разве он не просил прощения?..
Видимо эти мысли живо отразились на его лице, потому что Сириус, всегда чутко относившийся к его внутренним переживаниям, вдруг осторожно сказал:
- Я не думаю, что ваша ссора затянется. Попробуй написать ей любовное письмо, если она не хочет тебя слушать – она будет польщена.
Джеймс, считавший, что не всё в этом мире так просто, молчал.
Вдруг Сириус спросил:
- Ты не выходил из гостиной несколько минут назад?
Джеймс заинтересованно поднял голову.
- Нет.
- Я так и думал, - выдохнул он и откинулся на спинку кресла.
- А что?
- Я видел Режунера у портрета Полной Дамы, - резко ответил Сириус, и в темноте Джеймс увидел, как заблестели его глаза.
Он удивлённо уставился на друга, словно до конца ещё не веря правдивости его слов.
- Откуда он знает…
- Без понятия, - отрезал Сириус, по виду очень разозлённый. – Как этот слизеренец мог так быстро обо всём разузнать? У него связи?
Не смотря на столь неприятную ситуацию, Джеймс не мог скрыть улыбки – никто ещё в школе не смог поспорить с Сириусом в обнаружении тайных ходов, секретных комнат и запретных дверей. Его талант находить невидимое другим очень помог им, мародёрам, в создании бесценной карты Хогвардца. И теперь, когда появился человек, сумевший встать с ним вровень, это задело Сириуса до глубины души. Однако, странная эта личность, отметил про себя Джеймс. Он слишком много знает и может для новичка…
- Чего улыбаешься? – от Сириуса ничего не укроется.
- Вспомнил о том, что в мире, где всё взаимосвязано, никак нельзя без связей, - ответил он.
- Думаешь, у него есть доносчик? – удивился Сириус.
- Вполне возможно. И я предлагаю это узнать.
Ух!..
Сначала не хотела читать, а сейчас всё прямо залпом прочла! Очень интересный фик, так интересно что будет дальше. И как же Гарри с отцом мириться будет? И какие же чувства он всё-таки испытывает к Лили. Только любовь сына? Надеюсь...
Самое печальное, что Гарри не сможет уберечь родителей, это будет для него ужасной травмой. Ведь если они остануться живы, Волдеморт не был бы и не будет повержен и т.д.
Эх.
Хочу поскорее прочитать дальше, надеюсь, Вы мне в этом удовольствии не откажете
Сначала не хотела читать, а сейчас всё прямо залпом прочла! Очень интересный фик, так интересно что будет дальше. И как же Гарри с отцом мириться будет? И какие же чувства он всё-таки испытывает к Лили. Только любовь сына? Надеюсь...
Самое печальное, что Гарри не сможет уберечь родителей, это будет для него ужасной травмой. Ведь если они остануться живы, Волдеморт не был бы и не будет повержен и т.д.
Эх.
Хочу поскорее прочитать дальше, надеюсь, Вы мне в этом удовольствии не откажете
на конкурсе фанфиков HPForum`a— Немеет сердце в сладкой боли,
Струится локон на плечо.
Я к вам пишу, чего же боле?!
— Ржунимагу! Пешы исчо! (с) некто гениальный
Goodshippers
Глава 9. О недоразумении.
От автора: в этой главе могут возникнуть некоторые путаницы с именами. Этого можно успешно избежать, если хорошенько уяснить для себя, что Гарри Поттер и Лекс Режунер – это одно лицо.
Час от часу не легче…
Это Гарри понял уже на уроке по ЗОТС, который в силу того, что он провалялся в лазарете, оказался для него первым. Как бы не последним, - мысленно добавил он сам себе и, снова заметив на себе суровый взгляд профессора, уткнулся носом в конспект.
Профессор Альден Блэкуэлл сразу вызвал у Гарри двойственные чувства - высокий и темноволосый, с угловатыми чертами лица, он был прекрасным преподавателем, чем заслуживал всеобщее уважение, но его острый и пронзительный взгляд карих глаз выдерживали немногие, а видимо только хорошо натренированные студенты, к коим Гарри не относился. Поэтому, стоило Блэкуэллу только глазнуть на него, как у Гарри возникало необоснованное желание залезть под стол. Хотя дело не только в этом…
Когда Гарри впервые услышал голос профессора, он чертовски пожалел, что уселся на первую парту, и остальные пять минут ему пришлось потратить на то, чтобы под пристальным вниманием учителя дрожащими руками открыть нужную страницу учебника, а уже потом, спрятав лицо за книгой, закрыть глаза и громко выдохнуть.
Он узнал этот голос.
Трудно было ошибиться, когда воспоминания о том разговоре, свидетелем которого он случайно стал, были ещё свежими и крутились в голове и день, и ночь. Однако, как бы Гарри не готовился к самому худшему, мысль о том, что человек, преподающий Защиту от тёмных искусств – Пожиратель Смерти, приводила его в ужас. Иначе, как объяснить, что общего может быть у Блэкуэлла и Люциуса Малфоя?.. Или же он только шпион, подобно Снейпу?
Боже… Куда смотрит Дамблдор?!
Единственный человек, с которым он мог поделиться своими опасениями, была только Кэт, отличавшаяся в последнее время постоянной занятостью. Впрочем, в этом не было ничего удивительного – для неё, начинающей изучать магию с самых азов, программа седьмого курса была невероятно сложной, и любое свободное время она проводила в библиотеке, где Гарри часто её видел. В компании разных людей, которые по её словам помогали ей в учёбе. Видимо наибольшей успеваемостью в Хогвардсе обладали только мальчики, потому что, заваленный книгами библиотечный стол, Кэт разделяла только с ними. Когда Гарри ехидно заметил это, она с невозмутимым видом ответила, что “они сами лезут”. На этом их разговор закончился, потому что из соседних стеллажей высунулась белобрысая голова Люциуса Малфоя и осведомилась, как точно называется книга, необходимая Кэт. Гарри, жутко разозлённый, развернулся и, не слова не сказав, гордо вышел из библиотеки… правда ему пришлось вернуться и забрать со стола забытый том по трансфигурации, заодно одарив Кэт гневным взглядом. (Нужно признать, она выглядела виноватой). Теперь не разговаривать с Кэт, было делом чести, хотя с другой стороны, ей, имевшей на Малфоя определённое влияние, было бы очень просто разузнать у него дальнейшие планы Вольдеморта и… Стоп. Зачем ему это нужно? Он здесь, чтобы спасти своих родителей, а не…
Длинная тёмная палочка профессора постучала по краю его парты, жестоко вытащив Гарри из размышлений, и он, резко поднявший голову, увидел недовольное треугольное лицо учителя.
- Мистер, Режунер, - сурово сказал Блэкуэлл, - я вижу, вы думаете совершенно не о том, о чём нужно.
- Простите, профессор, - торопливо ответил Гарри, торопясь спрятать глаза в свои записи. Он обнаружил, что перестал записывать лекцию почти с середины, и предельно аккуратно, чувствуя чужие глаза у себя на затылке, вывел пару строк на бумаге.
Профессор медленно пошёл вдоль ряда, продолжая диктовать:
- Напишите, что Красные Колпаки имеют головные уборы, красные оттого, что именно туда они собирают кровь свих жертв…
- Что за Красные Колпаки? – пристыжено подумал Гарри, пропустивший половину лекции…
- Мистер Режунер напомнит нам, кто же такие Красные Колпаки, - голос профессора громом пронёсся над классом, заставив Гарри окаменеть.
- Это…это… (Чёрт, откуда он узнал?..) – Гарри, ища поддержки со стороны одноклассников, со скоростью забегал глазами по классу.
- Это существа… - уголком рта проговорил Нил, сидящий рядом.
- Это существа, - незамедлительно сообщил Гарри и снова покосился в сторону друга, пытаясь разобрать следующую подсказку.
- Живут… на поле…
- Живут на море…то есть на поле…
По лицу профессора скользнула кривая улыбка.
- У них есть дубинки…
- Достаточно, мистер Нил, - резко вставил Блэкуэлл. – Я прекрасно вижу, что у вас одна голова на двоих.
Кое-кто в классе тихонько захихикал, и Гарри был готов подняться и стукнуть этого человека по макушке портфелем Нила, благо он был тяжелей, однако, весь его гнев вмиг перескочил на личность профессора, который, находясь в непосредственной близости от него, бесстыдно буравил Гарри взглядом. Боже, подумалось Гарри, как он похож на Снейпа. Или все Пожиратели имеют такой жуткий характер?..
Профессор вдруг дёрнулся, слегка побледнел, и, поджав тонкие губы, отвернулся от Гарри, продолжая снова ходить между рядами. Но по его широкой, слегка напряжённой спине, Гарри мог заметить, что профессор чем-то напряжён.
- Знаешь, что Лекс, - прошептал Нил, наклоняясь над тетрадью, - у тебя необычайный талант доводить учителей. Научишь, а?
- Ничего особенного, - фальшиво улыбнулся Гарри, - просто я слишком много знаю.
- Не советую, - усмехнулся Нил, - такие долго не живут.
***
Джеймс не хотел распространяться о своих планах, что было с ним впервые. Сколько он помнил себя, его друзья Сириус, Ремус и Питер всегда знали, что он затевает. По этой причине любая его задумка становилась их общим делом, на которое они шли плечом к плечу (как бы пафосно это не звучало, но Джеймс подумал именно так – прим. авт.). Но не сейчас. Он не хотел делиться тем, что было у него на душе и не потому, что думал о своих друзьях, как о тех, кто не в состоянии понять его, а только потому, что сам ещё толком не понимал себя. Он не знал, что заставило его превозмочь всеми силами сопротивляющуюся гордость и поздно вечером в тихую написать маленькую записку своему врагу, надеясь, что она не останется без внимания. То ли это было чувство вины, то ли равнодушный взгляд Лили Эванс подтолкнул его к этому, он не знал. Знал только то, что не может поступить иначе, потому что слишком многое уже их объединяло, от внешности и до любимой девушки.
Чтобы передать письмо точно адресату, он воспользовался самой обычной совиной почтой. За ужином, слушая в пол уха монолог Сириуса о трудном переходном возрасте, который так жестоко кидает его бедного в водоворот рукоприкладства (фонарь под глазом он демонстрировал как доказательство), Джеймс не забывал поглядывать на Слизеренский стол, пытаясь заметить в поведении Лекса Режунера любое свидетельство того, что тот получил послание. Но, Режунер вёл себя неподражаемо. За всё время он даже не взглянул Джеймса, даже головы не повернул, и подобная непринуждённость окончательно убедила Джеймса в том, что Режунер непременно придёт. Такая тактика весьма повысила Режунера в его глазах, ведь если, не дай бог, что случиться (Джеймс не совсем был уверен в своей дипломатии), то никто даже не заподозрит об их отношениях.
И всё-таки, он заметно волновался, когда пересекал библиотеку по направлению к последнему стеллажу книг, где и было назначено место встречи. Мысль о том, что Режунер может не сдержать слово и прийти с дружками, пришла ему в голову слишком поздно. Пришла и упорно там засела, а так как Джеймс никогда не преувеличивал свои возможности, он был вполне согласен с тем, что не справиться с группой слизеренских задавал. Тёмная ночь была ему только на руку, он знал Хогвардс как свои пять пальцев, да и мантия-невидимка придавала толику самоуверенности. Однако это не помешало ему покрепче сжать палочку в кармане, когда он медленно завернул за стеллажи.
Он был один.
Гарри Поттер в чёрной мантии был почти невиден в библиотечной темноте, и если бы не жёлтый лунный свет, осветивший его фигуру у окна, Джеймс бы развернулся и, не задумываясь, ушёл.
Было забавно стоять рядом в мантии-невидимке и разглядывать его, хотя в такой темноте, можно было лишь вполне рассмотреть только круглые очки и бледнеющую в лунном свете кожу. Волосы сливались с чернотой ночи за окном.
Эх, да он под меня косит…
Джеймс с видом фокусника стянул с себя мантию, однако удивления это не вызвало. Гарри, наоборот, стал ещё серьёзней и, спрыгнув с окна, встал перед ним.
- Я уже думал ты так и не снимешь её, - его голос был напряжён.
- Ты знал, что я здесь? – прищурился Джеймс.
Что-то наподобие усмешки скользнуло по губам Гарри, скользнуло и исчезло.
- Хорошо, что мы решили поговорить, - сказал он, и его лицо снова приобрело серьёзное выражение. – Давай сразу договоримся, что не будем убивать друг друга.
Гарри демонстративно положил свою палочку на столик.
Джеймс некоторое время молча смотрел на него, затем улыбнулся:
- А ты полон сюрпризов. Ещё немного, и я буду называть тебя человек Икс, - он следом за ним вытащил свою палочку и положил рядом.
- Как ты добрался сюда и не попался? – спросил Джеймс с любопытством.
Гарри заулыбался, вспоминая какими окольными путями, пришлось ему пройти и ЧТО повидать в этом тихом на вид Хогвардсе, прежде чем оказаться здесь.
- Я так понимаю, это было своего рода испытанием на прочность? - предположил он. – Есть много других мест, где можно поговорить без свидетелей. Днём.
- Ты заметил, что не ответил ещё ни на один мой вопрос? – Джеймс недовольно тряхнул головой, затем прошёл мимо Гарри, при этом будто специально задев его плечом, и запрыгнул на стол возле полок с книгами. – Меня, конечно, это не напрягает, но правила хорошего тона…
- Кто бы говорил о хорошем тоне! – поразился Гарри. – Ты даже выслушать толком не можешь, сразу в драку!
Джеймс вскипел. Даже в темноте можно было увидеть, как недовольно нахмурились его брови, и Гарри запоздало понял, что надавил на больное место.
Однако он молчал. Казалось на то, чтобы вести себя спокойно, как он и планировал, ушло всё его самообладание. Ах, да… и отсутствие палочки под рукой весьма понизила вероятность дуэли в библиотеки. Хоть теперь я поступил осмотрительно, подумал Гарри.
- Давай на чистоту, - вдруг заговорил Джеймс после долгой паузы, и его спокойный голос весьма порадовал Гарри. Значит, его отец всё-таки решил ненадолго зарыть боевой топор в землю. – Признаю, что в тот раз я был неправ. Но только в тот раз, - быстренько поправился он и взглянул на Гарри. – Пожалуй, я могу согласиться и с тем, что ты, только приехав в школу, ещё был не в курсе, что за отношения между мной и Лили. Но заметь, - его голос стал тише, - что после того, как я тебе это объяснил…
- Весьма своеобразно, - с усмешкой вставил Гарри.
- Путь своеобразно, но ведь ты это понял. Самое главное ты это понял, - он резко поддался вперёд. – И давай рассуждать логически: если после этого ты продолжаешь искать встречи с ней, мне остаётся думать только одно. Ты хочешь увести её.
- Не правда, - ответил Гарри. – Я не хочу этого.
- Хочешь, не хочешь – какая разница? – с отчаянием в голосе воскликнул Джеймс. – Ты появился, и в одно мгновение разрушил всё, что я строил несколько лет. Теперь мне остаётся только сложить руки и наблюдать за вашей идиллией с блаженной улыбкой на лице. – Но только знаешь, – он вскочил со стола и, подойдя к Гарри вплотную, ткнул его пальцем в грудь. – Я не собираюсь так просто сдаваться. Я хочу, чтобы ты знал это.
Они были одного роста, и Гарри смотрел прямо в его глаза, горящие упрямством.
- Джеймс, - Гарри увидел, как вздрогнул отец, видимо не ожидавший, что его враг назовёт его по имени, - я не буду бороться с тобой. Единственное, что я хочу – это быть для Лили другом…
- Ты любишь её? – вдруг спросил Джеймс, и его голос прозвучал немного резче, чем он этого хотел.
Ну, что Гарри мог ответить? Он любил её всегда, с того самого момента, как появился на свет, и даже потеряв её навсегда, он всё равно не переставал любить её. Она ведь его мать, как можно не любить мать? Однако Джеймс был не посвящён во все тонкости ситуации и напряжённо ждал ответа.
- Да.
- Всё ясно, - выдохнул он и опустил голову. Когда Джеймс снова посмотрел на Гарри, тот, увидев в его глазах боль и понял, что отец, видимо, в глубине души наделся на другой ответ.
- Хорошо, что ты честен. Я ценю это в людях, - он вдруг обогнул Гарри и направился к выходу.
- Куда ты?.. – прошептал Гарри и уже пошёл за ним, но уже в следующее мгновение отпрыгнул назад и, прижавшись спиной к шкафу, замер.
Он услышал чей-то шёпот, а затем, глухо ударившись, тело Джеймса Поттера упало на пол.
***
У Гарри подогнулись ноги. Он медленно съехал по шкафу, тщётно пытаясь успокоить болезненно бьющееся в груди сердце. Там, где только что упал Джеймс, явно кто-то был: Гарри слышал тихий шорох его мантии и тяжёлое дыхание – тот, видимо, пытался перевернуть тело Джеймса. Или поднять его.
Самые нехорошие мысли посетили его голову, самые невероятные, а потому абсурдные. На нервной почве он даже подумал, что этот кто-то, пыхтевший рядом, не кто иной, как Вольдеморт, решивший избавиться от его отца раньше времени. Он вовремя спохватился, вполне справедливо рассудив, что это глупость. Однако страх за Джеймса никуда не делся. Гарри даже не представлял, кому и за какие грехи понадобился его отец, а когда не знаешь человека и мотивы, то его поведение совершенно не возможно предугадать.
Гарри был чрезвычайно удивлён, когда, осторожно выглянув из-за ножки стола, пусть с трудом, но всё-таки рассмотрел того, кто напал на Джеймса. От потрясения, смешанного с недоверием, первые несколько секунд он просто бесстыдно таращился, пользуясь темнотой, царившей в помещении, затем вернулся на место, где сидел до этого и задумчиво уставился на тёмные пыльные книги напротив.
Этот. Снова. Люциус Малфой. (это ещё нужно расставить).
Белесые малфоевские волосы - неповторимая характеристика их древнего рода – это всё, что требовалось Гарри для “идонтефикации “. Единственный вопрос, мгновенно засевший в его голове, был связан отнюдь не с тем, зачем вдруг Малфою понадобился Джеймс (благо причин, как полагал Гарри, нашлось бы много), а, что именно он собирается делать. Но думать было некогда, Люциус уже перекинул через плечо неподвижное тело Джеймса Поттера и медленно направился к выходу. С нарастающим чувством бешенства (Да как этот Малфой – далее последовало нехорошее слово – посмел даже притронуться к нему?) Гарри в охапку схватил со стола обе палочки, свою и отца, уже на бегу подобрал мантию-невидимку, одиноко лежащую на полу, и, накинув на себя, отправился следом.
Люциус медленно брёл по коридору. Гарри за ним по пятам. После того, как он по свисающей кисти Джеймса успешно удостоверился в том, что отец только без сознания, Гарри немного успокоился. Сначала у него возникло желание хорошенько врезать Малфою и, забрав Джеймса удалиться восвояси, но по мере того, как они приближались в уже знакомый для Гарри кабинет профессора по ЗОТС, это желание сменялось любопытством. Зачем Люциус, совершая беззаконие, сам идёт к профессору? Покаяться? Гарри в этом очень сомневался.
- Наконец-то, - прозвучал приглушённый голос Блэкуэлла, как только Люциус открыл дверь в кабинет и тяжело протиснулся внутрь. – Почему так долго?
Гарри, змейкой проскользнувший за ним, скромно пристроился у стены, осматривая комнату. А посмотреть было на что: многие из тех магических приспособлений, которые Гарри как-то видел в этом кабинете во времена Глюма, сохранились. Он с лёгкостью узнал зеркало, показывающее “врагов наших”, даже сейчас там плавали тёмные и неясные тени, множество шаров, видимо, позаимствованных у Трелони, (как решил Гарри) стояли на маленьком столике у окна. Ещё профессор был счастливым обладателем высокого деревянного шкафа, который был полностью забит склянками. Именно туда и полез Блэкуэлл, как только Малфой, стянув с плеча Джеймса, уложил его, всё ещё бесчувственного, на диван. Причём сделал он это весьма грубо, так что Гарри пришлось приложить массу выдержки, чтобы как следует его не треснуть.
- Я потерял его след ненадолго, - ответил Малфой и уселся на кресло рядом, важно сложив ногу на ногу. – Быстро он передвигается по школе.
- Куда он шёл? – спросила спина профессора. Остальная его часть всё ещё продолжала что-то искать в шкафу.
Малфой коротко усмехнулся:
- В библиотеку. Вот уж чего я не ожидал, - он поменял ноги.
Блэкуэлл наконец нашёл то, что так рьяно искал – склянку с прозрачной жидкостью – и с довольным видом пошёл к дивану, где лежал Джеймс.
Гарри заволновался: чем это хотят напоить его отца? Он уже стал жалеть, что затеял эту игру в шпионы, если для Джеймса это становиться опасным. Однако Блэкуэлл приближался, и жидкость в склянке, чистая как слеза, опасно поблёскивала. Гарри сделал шаг вперёд, намереваясь любым путём разбить её, но резкий, даже испуганный голос Блэкуэлла разом остановил его.
- Это не он! - лицо профессора, до этого имеющее вид почти торжественный, окаменело, Люциус непонимающе посмотрел на него, всё ещё сохраняя довольное собой выражение.
- Что?
- Ты притащил не того, - по слогам сказал Блэкуэлл и, приблизившись ближе к дивану, нагнулся над Джеймсом, очень пристально всматриваясь в его лицо. – Куда ты смотрел, Малфой?
Люциус медленно встал и несколько секунд молча вглядывался в Джеймса, затем перевёл глаза на Блэкуэлла, ещё раз посмотрел на Джеймса и медленно ответил:
- Там было темно, Альден.
Блэкуэлл буквально завыл от ярости, и склянка со скоростью улетела в стену, разбившись на серебряные осколки.
- Темно? Темно, чёрт возьми? – он зло уставился на Малфоя, который имел вид очень сконфуженный.
Стоило совершить путешествие в прошлое, чтобы увидеть такое, подумалось Гарри.
- Как можно перепутать двух разных людей?
- Не знаю, как это случилось. Я следил за Режунером от самой гостиной, - Люциус скривился. – Откуда я знал, что этому неугомонному Поттеру тоже приспичит в библиотеку…
- Хватит оправдываться, - резко ответил Блэкуэлл. – Ты напортачил Малфой, и исправлять что-то поздно.
Люциус не стал спорить. Гарри, поражённый и испуганный, застыл под мантией. Значит вот, кто им был нужен? Он. Джеймс только жертва малфоевской ошибки, а их изначальная цель – он, Гарри. Было только одно объяснение этому – Блэкуэлл как-то догадался, что Гарри знает о том, что профессор Пожиратель Смерти. Причём самому Блэкуэллу это не нравилось, а значит, не понравилось бы и остальным. Например, Дамблдору… Получается, Гарри теперь его враг номер один? Слишком много врагов для первой недели в школе, с дрожью подумал он.
- Ладно, - медленно успокаиваясь, сказал профессор. Он некоторое время молча стоял и задумчиво смотрел на Джеймса. – Он спит?
- Я сделал, как ты и сказал.
- Хоть с чем-то ты справился, Малфой, - зло усмехнулся он.
По лицу Малфоя скользнуло что-то очень недовольное.
- Значит так, - Блэкуэлл пристально посмотрел на него, - отнеси его…как ты сказал – Поттер? Да..да… Значит, отнеси Поттера во двор. Положи где-нибудь там, только не слишком далеко от чужих глаз, иначе завтра его не найдут. Пусть поваляется с ночь, старосты, дежурящие у Хогвардса, подберут его завтра… Не сомневаюсь, они решат, что это очередной студент, перебравший за ночь огневиски.
Видимо Малфою чрезвычайно понравился этот план. Он незамедлительно схватил Джеймса, лохматая голова которого снова беспомощно запрокинулась, и пошёл к двери.
- А как с Режунером?
- Позже, Малфой. Мы решим это позже. И…
Люциус заинтересовано повернулся.
- Будь мягче с мистером Поттером, - с кривой улыбкой добавил он, - быть может, он нам ещё пригодится.
***
- Ну, давай же, Джеймс, давай! – Гарри снова покрепче перехватил его под мышки и потащил дальше по коридору в сторону Гриффиндорской гостиной. Оставалось всего пару шагов, однако, его отец явно превосходил Гарри в весе и, чтобы преодолеть это расстояние, ему пришлось изрядно попотеть. – Этот долбанный Малфой ещё заплатит мне, - зло прошипел он.
Уже начинало светать. За окном на улице пробивался лёгкий прозрачный свет скорого рассвета, небо потеплело голубым, и в воздухе повис тот запах тумана, который обычно бывает осенним и морозным утром.
Гарри даже думать не хотел, что случилось бы с Джеймсом, пролежи он всю ночь на ледяной земле. По крайней мере, после такого сна, каким наградил его Малфой, он бы проснулся уже в лазарете с воспалением лёгких или… или вообще не проснулся.
Полная Дама, закутавшись в шаль и уронив свои два подбородка на грудь, громко похрапывала. Гарри пришлось постучаться пару раз, затем чуть громче, потом с силой долбануть коленкой по краю портрета прежде, чем она открыла один глаз. Затем она открыла второй.
- Какая невоспитанность! – скривилась Полная Дама, расправляя мощную грудь и жмурясь ото сна.
Джеймс, что-то сонно простонав, скатился вниз, Гарри в последний момент ухватил его за робу, прежде чем тот поприветствовал пол.
- Мне необходимо в гостиную, но пароля я не знаю…
- Нет пароля – нет хода, - заявила Дама, расправляя шикарное розовое платье.
- Вот он его знает, - Гарри чуть приподнял Джеймса. Тот сладко причмокнул. – Однако он не в состоянии…
- Подождите, пока кто-нибудь выйдет!
- Выйдет? В пять утра? – воскликнул Гарри. – Я не могу ждать! Если…
- Если вы будете кричать, я позову директора, - со своей стороны разгневалась она.
- Ну, знаете…
Совершенно неожиданно портрет распахнулся, да так резко, что Полная Дама, заохала, вцепившись в своё платье, дабы не вылететь из рамки. Далее последовало её неразборчивое бурчание на тему невежества среди молодёжи, но Гарри даже и не пытался слушать: со смесью удивления и неодобрения на него смотрел Сириус Блэк собственной персоны.
- Что ты здесь раскричался?.. – его интонация не предвещала ничего хорошего, но, вдруг поняв, кого держит Гарри, он сорвался с места, мгновенно потеряв весь свой грозный вид, и даже как-то испуганно вырвал Джеймса из гариных рук.
- Что с ним? – Сириус посмотрел на бледное лицо друга.
- Он спит, - устало ответил Гарри.
Сириус очень враждебно посмотрел на него, так, как не смотрел ни разу в жизни. И для Гарри, который не привык к такому отношению, осознание того, что он сейчас чужой для него, больно резануло по сердцу.
- Пойдём со мной, - бросил Сириус и шагнул за портрет.
Если раньше тоска по его времени только изредка накатывала на Гарри, то теперь, оказавшись в родной гостиной, он впервые ощутил, насколько измучил этот мир эго сердце и память. Узнавая знакомые предметы, вещи, которые так или иначе как-то были связаны с его жизнью, с его друзьями, Гарри всеми силами старался сдержать весь поток эмоций, нахлынувших разом – грусть, радость, тоска… Было удивительно смотреть, как знакомый диванчик, на его памяти протёртый на подлокотниках, стоял, словно новый, и тот ковёр у камина, где Рон однажды пролил свои чернила, был чистый. А ведь чернила так и не стёрлись до конца – Гермиона долго потом внушала Рону, что он наделал лишних хлопот домовым эльфам. Теплота камина, треск тёмного дерева в огне и запах рождественской ёлочки, которую они втроём всегда наряжали в гостиной – Гарри словно почувствовал это снова, но… Насладиться воспоминаниями ему не позволили: шумно поднявшись с кресел, к Гарри и Сириусу направились Ремус и Питер.
- Что случилось? – Ремус был очень обеспокоен.
- Спроси его, - резко бросил Сириус, кивая на Гарри. Он, осторожно положив Джеймса на диван, сел рядом в кресло и указал на соседнее.
- Садись.
Гарри молча сел.
- Зачем ты это сделал? – спокойно спросил Блэк.
Ремус в это время, очень сосредоточено щупал кисть Джеймса, Питер стоял рядом и с предвкушением скорой ссоры смотрел на то на Сириуса, то на Гарри.
- С ним всё в порядке, Бродяга, - сказал Ремус, повернувшись к ним. Он был бледен и даже будто болен на вид – то ли не спал всю ночь, то ли в преддверии скорого полнолуния.
- Я знаю, что он нормально, - сказал Сириус с нотками раздражения. – Меня интересует, почему этот слизеренец не оставит Джеймса в покое.
- Это сделал не я, - у Гарри, наконец-то, прорезался голос.
Сириус издал короткий смешок, который мгновенно повторил Питер.
- Кто тогда?
Гарри понял, что чтобы он им не ответил, они всё равно ему не поверят, по крайней мере, сейчас, пока Джеймс ещё не проснулся. Но Сириус всё ждал ответа, ждал и Люпин – единственный человек, выражение лица которого было не злое и не насмешливое, как у Питера, а просто настороженное и обеспокоенное. Это немного подбодрило Гарри.
- Это был профессор Блэкуэлл.
Сириус некоторое время сидел, не двигаясь, затем по его лицу расползлась улыбка от уха до уха.
- Нужно иметь огромный талант, чтобы врать так серьёзно.
- Я не вру, - горячо заговорил Гарри. – Он хотел напасть на меня, но в темноте перепутал меня и Джеймса и…
- Зачем Блэкуэллу нападать на тебя? – удивился Ремус.
Гарри внимательно посмотрел на него и вдруг понял, что это, пожалуй, единственный человек, который сможет сейчас его понять.
- Блэкуэлл – Пожиратель смерти, - сказал Гарри. – И я единственный, кто это знал.
Некоторое время стояла тишина, затем Питер, исподтишка взглянув на Гарри, писклявым голоском спросил:
- Неужели вы ему верите?
Гарри был готов подняться и убить его - извалять в каминной золе, выбросить в окно, а потом, на последок, утопить в озере, где десятиметровый кальмар облюбовал бы Питера как подушку для сна.
- Да, - согласил Сириус, посматривая на Гарри, - звучит не слишком правдоподобно.
- Дамлдор бы не стал брать на работу человека, в котором не уверен, - со своей стороны заметил Ремус.
- Каждый может ошибиться…
- Не слушайте его, ребята, он же слизеренец, - перебил Питер. - Я уверен, что он напал на Сохатого из-за того, что Лили любит Джеймса, а не его. Или затем, чтобы узнать вход в Гриффиндорскую гостиную! – торжественно добавил он.
- Если я слизеренец, Питер, то это не значит, что я такая же мерзкая крыса, как и ты, - зло сказал Гарри.
Питер поражённо замолк, его маленькие глазки испуганно забегали в поисках поддержки со стороны друзей. Однако никто даже не обратил на него внимания, и Сириус, и Ремус явно размышляли.
Гарри вытащил из кармана мантию-невидимку Джеймса и протянул Сириусу. Та прозрачным шёлком упала ему в руки.
- Он оставил её.
Когда Гарри шёл к выходу из гостиной, никто его не останавливал, и когда он привычным движением толкнул портрет, за его спиной было молчание, и когда, шагая по пустынному коридору, где на каменном полу играли утренние блики, он думал, что совершенно один. В своём кармане он вдруг обнаружил палочку Джеймса, тонкую из красного дерева, которую забыл отдать вместе с мантией. И обернувшись назад, где в золотой рамке снова мирно похрапывала Полная Дама, Гарри увидел Люпина. Тот стоял и просто смотрел на него, затем, молча, приблизился, и в его протянутую ладонь Гарри вложил палочку своего отца.
- Я так и думал, что она у тебя, - сказал Ремус.
Гарри посмотрел на его молодое лицо, немного усталое и осунувшиеся и вспомнил, что именно таким и увидел его впервые в поезде. Только сейчас глаза Ремуса - серые в рамке светлых ресниц – хранили детскость и наивность. Гарри знал, через что ему придётся пройти, прежде чем его глаза потемнеют от боли, лицо покроется уставшими морщинками, а в волосах – светлых с лёгкими завитушками – появятся первая седина. Долгая нелёгкая жизнь. Почему она такая жестокая?
- Я хочу поговорить с тобой сегодня, - сказал Ремус. – В библиотеке.
Гарри улыбнулся: библиотека – излюбленное место тайных встреч.
- И я хочу, чтобы ты знал: я тебе верю, - добавил он.
От автора: в этой главе могут возникнуть некоторые путаницы с именами. Этого можно успешно избежать, если хорошенько уяснить для себя, что Гарри Поттер и Лекс Режунер – это одно лицо.
Час от часу не легче…
Это Гарри понял уже на уроке по ЗОТС, который в силу того, что он провалялся в лазарете, оказался для него первым. Как бы не последним, - мысленно добавил он сам себе и, снова заметив на себе суровый взгляд профессора, уткнулся носом в конспект.
Профессор Альден Блэкуэлл сразу вызвал у Гарри двойственные чувства - высокий и темноволосый, с угловатыми чертами лица, он был прекрасным преподавателем, чем заслуживал всеобщее уважение, но его острый и пронзительный взгляд карих глаз выдерживали немногие, а видимо только хорошо натренированные студенты, к коим Гарри не относился. Поэтому, стоило Блэкуэллу только глазнуть на него, как у Гарри возникало необоснованное желание залезть под стол. Хотя дело не только в этом…
Когда Гарри впервые услышал голос профессора, он чертовски пожалел, что уселся на первую парту, и остальные пять минут ему пришлось потратить на то, чтобы под пристальным вниманием учителя дрожащими руками открыть нужную страницу учебника, а уже потом, спрятав лицо за книгой, закрыть глаза и громко выдохнуть.
Он узнал этот голос.
Трудно было ошибиться, когда воспоминания о том разговоре, свидетелем которого он случайно стал, были ещё свежими и крутились в голове и день, и ночь. Однако, как бы Гарри не готовился к самому худшему, мысль о том, что человек, преподающий Защиту от тёмных искусств – Пожиратель Смерти, приводила его в ужас. Иначе, как объяснить, что общего может быть у Блэкуэлла и Люциуса Малфоя?.. Или же он только шпион, подобно Снейпу?
Боже… Куда смотрит Дамблдор?!
Единственный человек, с которым он мог поделиться своими опасениями, была только Кэт, отличавшаяся в последнее время постоянной занятостью. Впрочем, в этом не было ничего удивительного – для неё, начинающей изучать магию с самых азов, программа седьмого курса была невероятно сложной, и любое свободное время она проводила в библиотеке, где Гарри часто её видел. В компании разных людей, которые по её словам помогали ей в учёбе. Видимо наибольшей успеваемостью в Хогвардсе обладали только мальчики, потому что, заваленный книгами библиотечный стол, Кэт разделяла только с ними. Когда Гарри ехидно заметил это, она с невозмутимым видом ответила, что “они сами лезут”. На этом их разговор закончился, потому что из соседних стеллажей высунулась белобрысая голова Люциуса Малфоя и осведомилась, как точно называется книга, необходимая Кэт. Гарри, жутко разозлённый, развернулся и, не слова не сказав, гордо вышел из библиотеки… правда ему пришлось вернуться и забрать со стола забытый том по трансфигурации, заодно одарив Кэт гневным взглядом. (Нужно признать, она выглядела виноватой). Теперь не разговаривать с Кэт, было делом чести, хотя с другой стороны, ей, имевшей на Малфоя определённое влияние, было бы очень просто разузнать у него дальнейшие планы Вольдеморта и… Стоп. Зачем ему это нужно? Он здесь, чтобы спасти своих родителей, а не…
Длинная тёмная палочка профессора постучала по краю его парты, жестоко вытащив Гарри из размышлений, и он, резко поднявший голову, увидел недовольное треугольное лицо учителя.
- Мистер, Режунер, - сурово сказал Блэкуэлл, - я вижу, вы думаете совершенно не о том, о чём нужно.
- Простите, профессор, - торопливо ответил Гарри, торопясь спрятать глаза в свои записи. Он обнаружил, что перестал записывать лекцию почти с середины, и предельно аккуратно, чувствуя чужие глаза у себя на затылке, вывел пару строк на бумаге.
Профессор медленно пошёл вдоль ряда, продолжая диктовать:
- Напишите, что Красные Колпаки имеют головные уборы, красные оттого, что именно туда они собирают кровь свих жертв…
- Что за Красные Колпаки? – пристыжено подумал Гарри, пропустивший половину лекции…
- Мистер Режунер напомнит нам, кто же такие Красные Колпаки, - голос профессора громом пронёсся над классом, заставив Гарри окаменеть.
- Это…это… (Чёрт, откуда он узнал?..) – Гарри, ища поддержки со стороны одноклассников, со скоростью забегал глазами по классу.
- Это существа… - уголком рта проговорил Нил, сидящий рядом.
- Это существа, - незамедлительно сообщил Гарри и снова покосился в сторону друга, пытаясь разобрать следующую подсказку.
- Живут… на поле…
- Живут на море…то есть на поле…
По лицу профессора скользнула кривая улыбка.
- У них есть дубинки…
- Достаточно, мистер Нил, - резко вставил Блэкуэлл. – Я прекрасно вижу, что у вас одна голова на двоих.
Кое-кто в классе тихонько захихикал, и Гарри был готов подняться и стукнуть этого человека по макушке портфелем Нила, благо он был тяжелей, однако, весь его гнев вмиг перескочил на личность профессора, который, находясь в непосредственной близости от него, бесстыдно буравил Гарри взглядом. Боже, подумалось Гарри, как он похож на Снейпа. Или все Пожиратели имеют такой жуткий характер?..
Профессор вдруг дёрнулся, слегка побледнел, и, поджав тонкие губы, отвернулся от Гарри, продолжая снова ходить между рядами. Но по его широкой, слегка напряжённой спине, Гарри мог заметить, что профессор чем-то напряжён.
- Знаешь, что Лекс, - прошептал Нил, наклоняясь над тетрадью, - у тебя необычайный талант доводить учителей. Научишь, а?
- Ничего особенного, - фальшиво улыбнулся Гарри, - просто я слишком много знаю.
- Не советую, - усмехнулся Нил, - такие долго не живут.
***
Джеймс не хотел распространяться о своих планах, что было с ним впервые. Сколько он помнил себя, его друзья Сириус, Ремус и Питер всегда знали, что он затевает. По этой причине любая его задумка становилась их общим делом, на которое они шли плечом к плечу (как бы пафосно это не звучало, но Джеймс подумал именно так – прим. авт.). Но не сейчас. Он не хотел делиться тем, что было у него на душе и не потому, что думал о своих друзьях, как о тех, кто не в состоянии понять его, а только потому, что сам ещё толком не понимал себя. Он не знал, что заставило его превозмочь всеми силами сопротивляющуюся гордость и поздно вечером в тихую написать маленькую записку своему врагу, надеясь, что она не останется без внимания. То ли это было чувство вины, то ли равнодушный взгляд Лили Эванс подтолкнул его к этому, он не знал. Знал только то, что не может поступить иначе, потому что слишком многое уже их объединяло, от внешности и до любимой девушки.
Чтобы передать письмо точно адресату, он воспользовался самой обычной совиной почтой. За ужином, слушая в пол уха монолог Сириуса о трудном переходном возрасте, который так жестоко кидает его бедного в водоворот рукоприкладства (фонарь под глазом он демонстрировал как доказательство), Джеймс не забывал поглядывать на Слизеренский стол, пытаясь заметить в поведении Лекса Режунера любое свидетельство того, что тот получил послание. Но, Режунер вёл себя неподражаемо. За всё время он даже не взглянул Джеймса, даже головы не повернул, и подобная непринуждённость окончательно убедила Джеймса в том, что Режунер непременно придёт. Такая тактика весьма повысила Режунера в его глазах, ведь если, не дай бог, что случиться (Джеймс не совсем был уверен в своей дипломатии), то никто даже не заподозрит об их отношениях.
И всё-таки, он заметно волновался, когда пересекал библиотеку по направлению к последнему стеллажу книг, где и было назначено место встречи. Мысль о том, что Режунер может не сдержать слово и прийти с дружками, пришла ему в голову слишком поздно. Пришла и упорно там засела, а так как Джеймс никогда не преувеличивал свои возможности, он был вполне согласен с тем, что не справиться с группой слизеренских задавал. Тёмная ночь была ему только на руку, он знал Хогвардс как свои пять пальцев, да и мантия-невидимка придавала толику самоуверенности. Однако это не помешало ему покрепче сжать палочку в кармане, когда он медленно завернул за стеллажи.
Он был один.
Гарри Поттер в чёрной мантии был почти невиден в библиотечной темноте, и если бы не жёлтый лунный свет, осветивший его фигуру у окна, Джеймс бы развернулся и, не задумываясь, ушёл.
Было забавно стоять рядом в мантии-невидимке и разглядывать его, хотя в такой темноте, можно было лишь вполне рассмотреть только круглые очки и бледнеющую в лунном свете кожу. Волосы сливались с чернотой ночи за окном.
Эх, да он под меня косит…
Джеймс с видом фокусника стянул с себя мантию, однако удивления это не вызвало. Гарри, наоборот, стал ещё серьёзней и, спрыгнув с окна, встал перед ним.
- Я уже думал ты так и не снимешь её, - его голос был напряжён.
- Ты знал, что я здесь? – прищурился Джеймс.
Что-то наподобие усмешки скользнуло по губам Гарри, скользнуло и исчезло.
- Хорошо, что мы решили поговорить, - сказал он, и его лицо снова приобрело серьёзное выражение. – Давай сразу договоримся, что не будем убивать друг друга.
Гарри демонстративно положил свою палочку на столик.
Джеймс некоторое время молча смотрел на него, затем улыбнулся:
- А ты полон сюрпризов. Ещё немного, и я буду называть тебя человек Икс, - он следом за ним вытащил свою палочку и положил рядом.
- Как ты добрался сюда и не попался? – спросил Джеймс с любопытством.
Гарри заулыбался, вспоминая какими окольными путями, пришлось ему пройти и ЧТО повидать в этом тихом на вид Хогвардсе, прежде чем оказаться здесь.
- Я так понимаю, это было своего рода испытанием на прочность? - предположил он. – Есть много других мест, где можно поговорить без свидетелей. Днём.
- Ты заметил, что не ответил ещё ни на один мой вопрос? – Джеймс недовольно тряхнул головой, затем прошёл мимо Гарри, при этом будто специально задев его плечом, и запрыгнул на стол возле полок с книгами. – Меня, конечно, это не напрягает, но правила хорошего тона…
- Кто бы говорил о хорошем тоне! – поразился Гарри. – Ты даже выслушать толком не можешь, сразу в драку!
Джеймс вскипел. Даже в темноте можно было увидеть, как недовольно нахмурились его брови, и Гарри запоздало понял, что надавил на больное место.
Однако он молчал. Казалось на то, чтобы вести себя спокойно, как он и планировал, ушло всё его самообладание. Ах, да… и отсутствие палочки под рукой весьма понизила вероятность дуэли в библиотеки. Хоть теперь я поступил осмотрительно, подумал Гарри.
- Давай на чистоту, - вдруг заговорил Джеймс после долгой паузы, и его спокойный голос весьма порадовал Гарри. Значит, его отец всё-таки решил ненадолго зарыть боевой топор в землю. – Признаю, что в тот раз я был неправ. Но только в тот раз, - быстренько поправился он и взглянул на Гарри. – Пожалуй, я могу согласиться и с тем, что ты, только приехав в школу, ещё был не в курсе, что за отношения между мной и Лили. Но заметь, - его голос стал тише, - что после того, как я тебе это объяснил…
- Весьма своеобразно, - с усмешкой вставил Гарри.
- Путь своеобразно, но ведь ты это понял. Самое главное ты это понял, - он резко поддался вперёд. – И давай рассуждать логически: если после этого ты продолжаешь искать встречи с ней, мне остаётся думать только одно. Ты хочешь увести её.
- Не правда, - ответил Гарри. – Я не хочу этого.
- Хочешь, не хочешь – какая разница? – с отчаянием в голосе воскликнул Джеймс. – Ты появился, и в одно мгновение разрушил всё, что я строил несколько лет. Теперь мне остаётся только сложить руки и наблюдать за вашей идиллией с блаженной улыбкой на лице. – Но только знаешь, – он вскочил со стола и, подойдя к Гарри вплотную, ткнул его пальцем в грудь. – Я не собираюсь так просто сдаваться. Я хочу, чтобы ты знал это.
Они были одного роста, и Гарри смотрел прямо в его глаза, горящие упрямством.
- Джеймс, - Гарри увидел, как вздрогнул отец, видимо не ожидавший, что его враг назовёт его по имени, - я не буду бороться с тобой. Единственное, что я хочу – это быть для Лили другом…
- Ты любишь её? – вдруг спросил Джеймс, и его голос прозвучал немного резче, чем он этого хотел.
Ну, что Гарри мог ответить? Он любил её всегда, с того самого момента, как появился на свет, и даже потеряв её навсегда, он всё равно не переставал любить её. Она ведь его мать, как можно не любить мать? Однако Джеймс был не посвящён во все тонкости ситуации и напряжённо ждал ответа.
- Да.
- Всё ясно, - выдохнул он и опустил голову. Когда Джеймс снова посмотрел на Гарри, тот, увидев в его глазах боль и понял, что отец, видимо, в глубине души наделся на другой ответ.
- Хорошо, что ты честен. Я ценю это в людях, - он вдруг обогнул Гарри и направился к выходу.
- Куда ты?.. – прошептал Гарри и уже пошёл за ним, но уже в следующее мгновение отпрыгнул назад и, прижавшись спиной к шкафу, замер.
Он услышал чей-то шёпот, а затем, глухо ударившись, тело Джеймса Поттера упало на пол.
***
У Гарри подогнулись ноги. Он медленно съехал по шкафу, тщётно пытаясь успокоить болезненно бьющееся в груди сердце. Там, где только что упал Джеймс, явно кто-то был: Гарри слышал тихий шорох его мантии и тяжёлое дыхание – тот, видимо, пытался перевернуть тело Джеймса. Или поднять его.
Самые нехорошие мысли посетили его голову, самые невероятные, а потому абсурдные. На нервной почве он даже подумал, что этот кто-то, пыхтевший рядом, не кто иной, как Вольдеморт, решивший избавиться от его отца раньше времени. Он вовремя спохватился, вполне справедливо рассудив, что это глупость. Однако страх за Джеймса никуда не делся. Гарри даже не представлял, кому и за какие грехи понадобился его отец, а когда не знаешь человека и мотивы, то его поведение совершенно не возможно предугадать.
Гарри был чрезвычайно удивлён, когда, осторожно выглянув из-за ножки стола, пусть с трудом, но всё-таки рассмотрел того, кто напал на Джеймса. От потрясения, смешанного с недоверием, первые несколько секунд он просто бесстыдно таращился, пользуясь темнотой, царившей в помещении, затем вернулся на место, где сидел до этого и задумчиво уставился на тёмные пыльные книги напротив.
Этот. Снова. Люциус Малфой. (это ещё нужно расставить).
Белесые малфоевские волосы - неповторимая характеристика их древнего рода – это всё, что требовалось Гарри для “идонтефикации “. Единственный вопрос, мгновенно засевший в его голове, был связан отнюдь не с тем, зачем вдруг Малфою понадобился Джеймс (благо причин, как полагал Гарри, нашлось бы много), а, что именно он собирается делать. Но думать было некогда, Люциус уже перекинул через плечо неподвижное тело Джеймса Поттера и медленно направился к выходу. С нарастающим чувством бешенства (Да как этот Малфой – далее последовало нехорошее слово – посмел даже притронуться к нему?) Гарри в охапку схватил со стола обе палочки, свою и отца, уже на бегу подобрал мантию-невидимку, одиноко лежащую на полу, и, накинув на себя, отправился следом.
Люциус медленно брёл по коридору. Гарри за ним по пятам. После того, как он по свисающей кисти Джеймса успешно удостоверился в том, что отец только без сознания, Гарри немного успокоился. Сначала у него возникло желание хорошенько врезать Малфою и, забрав Джеймса удалиться восвояси, но по мере того, как они приближались в уже знакомый для Гарри кабинет профессора по ЗОТС, это желание сменялось любопытством. Зачем Люциус, совершая беззаконие, сам идёт к профессору? Покаяться? Гарри в этом очень сомневался.
- Наконец-то, - прозвучал приглушённый голос Блэкуэлла, как только Люциус открыл дверь в кабинет и тяжело протиснулся внутрь. – Почему так долго?
Гарри, змейкой проскользнувший за ним, скромно пристроился у стены, осматривая комнату. А посмотреть было на что: многие из тех магических приспособлений, которые Гарри как-то видел в этом кабинете во времена Глюма, сохранились. Он с лёгкостью узнал зеркало, показывающее “врагов наших”, даже сейчас там плавали тёмные и неясные тени, множество шаров, видимо, позаимствованных у Трелони, (как решил Гарри) стояли на маленьком столике у окна. Ещё профессор был счастливым обладателем высокого деревянного шкафа, который был полностью забит склянками. Именно туда и полез Блэкуэлл, как только Малфой, стянув с плеча Джеймса, уложил его, всё ещё бесчувственного, на диван. Причём сделал он это весьма грубо, так что Гарри пришлось приложить массу выдержки, чтобы как следует его не треснуть.
- Я потерял его след ненадолго, - ответил Малфой и уселся на кресло рядом, важно сложив ногу на ногу. – Быстро он передвигается по школе.
- Куда он шёл? – спросила спина профессора. Остальная его часть всё ещё продолжала что-то искать в шкафу.
Малфой коротко усмехнулся:
- В библиотеку. Вот уж чего я не ожидал, - он поменял ноги.
Блэкуэлл наконец нашёл то, что так рьяно искал – склянку с прозрачной жидкостью – и с довольным видом пошёл к дивану, где лежал Джеймс.
Гарри заволновался: чем это хотят напоить его отца? Он уже стал жалеть, что затеял эту игру в шпионы, если для Джеймса это становиться опасным. Однако Блэкуэлл приближался, и жидкость в склянке, чистая как слеза, опасно поблёскивала. Гарри сделал шаг вперёд, намереваясь любым путём разбить её, но резкий, даже испуганный голос Блэкуэлла разом остановил его.
- Это не он! - лицо профессора, до этого имеющее вид почти торжественный, окаменело, Люциус непонимающе посмотрел на него, всё ещё сохраняя довольное собой выражение.
- Что?
- Ты притащил не того, - по слогам сказал Блэкуэлл и, приблизившись ближе к дивану, нагнулся над Джеймсом, очень пристально всматриваясь в его лицо. – Куда ты смотрел, Малфой?
Люциус медленно встал и несколько секунд молча вглядывался в Джеймса, затем перевёл глаза на Блэкуэлла, ещё раз посмотрел на Джеймса и медленно ответил:
- Там было темно, Альден.
Блэкуэлл буквально завыл от ярости, и склянка со скоростью улетела в стену, разбившись на серебряные осколки.
- Темно? Темно, чёрт возьми? – он зло уставился на Малфоя, который имел вид очень сконфуженный.
Стоило совершить путешествие в прошлое, чтобы увидеть такое, подумалось Гарри.
- Как можно перепутать двух разных людей?
- Не знаю, как это случилось. Я следил за Режунером от самой гостиной, - Люциус скривился. – Откуда я знал, что этому неугомонному Поттеру тоже приспичит в библиотеку…
- Хватит оправдываться, - резко ответил Блэкуэлл. – Ты напортачил Малфой, и исправлять что-то поздно.
Люциус не стал спорить. Гарри, поражённый и испуганный, застыл под мантией. Значит вот, кто им был нужен? Он. Джеймс только жертва малфоевской ошибки, а их изначальная цель – он, Гарри. Было только одно объяснение этому – Блэкуэлл как-то догадался, что Гарри знает о том, что профессор Пожиратель Смерти. Причём самому Блэкуэллу это не нравилось, а значит, не понравилось бы и остальным. Например, Дамблдору… Получается, Гарри теперь его враг номер один? Слишком много врагов для первой недели в школе, с дрожью подумал он.
- Ладно, - медленно успокаиваясь, сказал профессор. Он некоторое время молча стоял и задумчиво смотрел на Джеймса. – Он спит?
- Я сделал, как ты и сказал.
- Хоть с чем-то ты справился, Малфой, - зло усмехнулся он.
По лицу Малфоя скользнуло что-то очень недовольное.
- Значит так, - Блэкуэлл пристально посмотрел на него, - отнеси его…как ты сказал – Поттер? Да..да… Значит, отнеси Поттера во двор. Положи где-нибудь там, только не слишком далеко от чужих глаз, иначе завтра его не найдут. Пусть поваляется с ночь, старосты, дежурящие у Хогвардса, подберут его завтра… Не сомневаюсь, они решат, что это очередной студент, перебравший за ночь огневиски.
Видимо Малфою чрезвычайно понравился этот план. Он незамедлительно схватил Джеймса, лохматая голова которого снова беспомощно запрокинулась, и пошёл к двери.
- А как с Режунером?
- Позже, Малфой. Мы решим это позже. И…
Люциус заинтересовано повернулся.
- Будь мягче с мистером Поттером, - с кривой улыбкой добавил он, - быть может, он нам ещё пригодится.
***
- Ну, давай же, Джеймс, давай! – Гарри снова покрепче перехватил его под мышки и потащил дальше по коридору в сторону Гриффиндорской гостиной. Оставалось всего пару шагов, однако, его отец явно превосходил Гарри в весе и, чтобы преодолеть это расстояние, ему пришлось изрядно попотеть. – Этот долбанный Малфой ещё заплатит мне, - зло прошипел он.
Уже начинало светать. За окном на улице пробивался лёгкий прозрачный свет скорого рассвета, небо потеплело голубым, и в воздухе повис тот запах тумана, который обычно бывает осенним и морозным утром.
Гарри даже думать не хотел, что случилось бы с Джеймсом, пролежи он всю ночь на ледяной земле. По крайней мере, после такого сна, каким наградил его Малфой, он бы проснулся уже в лазарете с воспалением лёгких или… или вообще не проснулся.
Полная Дама, закутавшись в шаль и уронив свои два подбородка на грудь, громко похрапывала. Гарри пришлось постучаться пару раз, затем чуть громче, потом с силой долбануть коленкой по краю портрета прежде, чем она открыла один глаз. Затем она открыла второй.
- Какая невоспитанность! – скривилась Полная Дама, расправляя мощную грудь и жмурясь ото сна.
Джеймс, что-то сонно простонав, скатился вниз, Гарри в последний момент ухватил его за робу, прежде чем тот поприветствовал пол.
- Мне необходимо в гостиную, но пароля я не знаю…
- Нет пароля – нет хода, - заявила Дама, расправляя шикарное розовое платье.
- Вот он его знает, - Гарри чуть приподнял Джеймса. Тот сладко причмокнул. – Однако он не в состоянии…
- Подождите, пока кто-нибудь выйдет!
- Выйдет? В пять утра? – воскликнул Гарри. – Я не могу ждать! Если…
- Если вы будете кричать, я позову директора, - со своей стороны разгневалась она.
- Ну, знаете…
Совершенно неожиданно портрет распахнулся, да так резко, что Полная Дама, заохала, вцепившись в своё платье, дабы не вылететь из рамки. Далее последовало её неразборчивое бурчание на тему невежества среди молодёжи, но Гарри даже и не пытался слушать: со смесью удивления и неодобрения на него смотрел Сириус Блэк собственной персоны.
- Что ты здесь раскричался?.. – его интонация не предвещала ничего хорошего, но, вдруг поняв, кого держит Гарри, он сорвался с места, мгновенно потеряв весь свой грозный вид, и даже как-то испуганно вырвал Джеймса из гариных рук.
- Что с ним? – Сириус посмотрел на бледное лицо друга.
- Он спит, - устало ответил Гарри.
Сириус очень враждебно посмотрел на него, так, как не смотрел ни разу в жизни. И для Гарри, который не привык к такому отношению, осознание того, что он сейчас чужой для него, больно резануло по сердцу.
- Пойдём со мной, - бросил Сириус и шагнул за портрет.
Если раньше тоска по его времени только изредка накатывала на Гарри, то теперь, оказавшись в родной гостиной, он впервые ощутил, насколько измучил этот мир эго сердце и память. Узнавая знакомые предметы, вещи, которые так или иначе как-то были связаны с его жизнью, с его друзьями, Гарри всеми силами старался сдержать весь поток эмоций, нахлынувших разом – грусть, радость, тоска… Было удивительно смотреть, как знакомый диванчик, на его памяти протёртый на подлокотниках, стоял, словно новый, и тот ковёр у камина, где Рон однажды пролил свои чернила, был чистый. А ведь чернила так и не стёрлись до конца – Гермиона долго потом внушала Рону, что он наделал лишних хлопот домовым эльфам. Теплота камина, треск тёмного дерева в огне и запах рождественской ёлочки, которую они втроём всегда наряжали в гостиной – Гарри словно почувствовал это снова, но… Насладиться воспоминаниями ему не позволили: шумно поднявшись с кресел, к Гарри и Сириусу направились Ремус и Питер.
- Что случилось? – Ремус был очень обеспокоен.
- Спроси его, - резко бросил Сириус, кивая на Гарри. Он, осторожно положив Джеймса на диван, сел рядом в кресло и указал на соседнее.
- Садись.
Гарри молча сел.
- Зачем ты это сделал? – спокойно спросил Блэк.
Ремус в это время, очень сосредоточено щупал кисть Джеймса, Питер стоял рядом и с предвкушением скорой ссоры смотрел на то на Сириуса, то на Гарри.
- С ним всё в порядке, Бродяга, - сказал Ремус, повернувшись к ним. Он был бледен и даже будто болен на вид – то ли не спал всю ночь, то ли в преддверии скорого полнолуния.
- Я знаю, что он нормально, - сказал Сириус с нотками раздражения. – Меня интересует, почему этот слизеренец не оставит Джеймса в покое.
- Это сделал не я, - у Гарри, наконец-то, прорезался голос.
Сириус издал короткий смешок, который мгновенно повторил Питер.
- Кто тогда?
Гарри понял, что чтобы он им не ответил, они всё равно ему не поверят, по крайней мере, сейчас, пока Джеймс ещё не проснулся. Но Сириус всё ждал ответа, ждал и Люпин – единственный человек, выражение лица которого было не злое и не насмешливое, как у Питера, а просто настороженное и обеспокоенное. Это немного подбодрило Гарри.
- Это был профессор Блэкуэлл.
Сириус некоторое время сидел, не двигаясь, затем по его лицу расползлась улыбка от уха до уха.
- Нужно иметь огромный талант, чтобы врать так серьёзно.
- Я не вру, - горячо заговорил Гарри. – Он хотел напасть на меня, но в темноте перепутал меня и Джеймса и…
- Зачем Блэкуэллу нападать на тебя? – удивился Ремус.
Гарри внимательно посмотрел на него и вдруг понял, что это, пожалуй, единственный человек, который сможет сейчас его понять.
- Блэкуэлл – Пожиратель смерти, - сказал Гарри. – И я единственный, кто это знал.
Некоторое время стояла тишина, затем Питер, исподтишка взглянув на Гарри, писклявым голоском спросил:
- Неужели вы ему верите?
Гарри был готов подняться и убить его - извалять в каминной золе, выбросить в окно, а потом, на последок, утопить в озере, где десятиметровый кальмар облюбовал бы Питера как подушку для сна.
- Да, - согласил Сириус, посматривая на Гарри, - звучит не слишком правдоподобно.
- Дамлдор бы не стал брать на работу человека, в котором не уверен, - со своей стороны заметил Ремус.
- Каждый может ошибиться…
- Не слушайте его, ребята, он же слизеренец, - перебил Питер. - Я уверен, что он напал на Сохатого из-за того, что Лили любит Джеймса, а не его. Или затем, чтобы узнать вход в Гриффиндорскую гостиную! – торжественно добавил он.
- Если я слизеренец, Питер, то это не значит, что я такая же мерзкая крыса, как и ты, - зло сказал Гарри.
Питер поражённо замолк, его маленькие глазки испуганно забегали в поисках поддержки со стороны друзей. Однако никто даже не обратил на него внимания, и Сириус, и Ремус явно размышляли.
Гарри вытащил из кармана мантию-невидимку Джеймса и протянул Сириусу. Та прозрачным шёлком упала ему в руки.
- Он оставил её.
Когда Гарри шёл к выходу из гостиной, никто его не останавливал, и когда он привычным движением толкнул портрет, за его спиной было молчание, и когда, шагая по пустынному коридору, где на каменном полу играли утренние блики, он думал, что совершенно один. В своём кармане он вдруг обнаружил палочку Джеймса, тонкую из красного дерева, которую забыл отдать вместе с мантией. И обернувшись назад, где в золотой рамке снова мирно похрапывала Полная Дама, Гарри увидел Люпина. Тот стоял и просто смотрел на него, затем, молча, приблизился, и в его протянутую ладонь Гарри вложил палочку своего отца.
- Я так и думал, что она у тебя, - сказал Ремус.
Гарри посмотрел на его молодое лицо, немного усталое и осунувшиеся и вспомнил, что именно таким и увидел его впервые в поезде. Только сейчас глаза Ремуса - серые в рамке светлых ресниц – хранили детскость и наивность. Гарри знал, через что ему придётся пройти, прежде чем его глаза потемнеют от боли, лицо покроется уставшими морщинками, а в волосах – светлых с лёгкими завитушками – появятся первая седина. Долгая нелёгкая жизнь. Почему она такая жестокая?
- Я хочу поговорить с тобой сегодня, - сказал Ремус. – В библиотеке.
Гарри улыбнулся: библиотека – излюбленное место тайных встреч.
- И я хочу, чтобы ты знал: я тебе верю, - добавил он.
Lesma, огромное спасибо за это чудо! Честно, я не ожидала, что каникулы окажутся такими удачными.
Прода очень интересная. Я так понимаю, что Блэкуэлл умеет читать мысли? А Питер уже пожиратель смерти, раз так беспокоится за профессора?
Люпин - молодец, хоть кто-то здравомыслящий...
Да, Джеймс будет в гневе, когда проснётся! Наверное, он не поверит, что это не Гарри.
И зачем же Гарри сказал, что любит Лили? Это ведь другая любовь, зачем лезть на рожон? Или всё-таки та самая?.. Тогда это ужасно!
С нетерпеньем жду продолжения! Действительно интересно, что там будет дальше
Прода очень интересная. Я так понимаю, что Блэкуэлл умеет читать мысли? А Питер уже пожиратель смерти, раз так беспокоится за профессора?
Люпин - молодец, хоть кто-то здравомыслящий...
Да, Джеймс будет в гневе, когда проснётся! Наверное, он не поверит, что это не Гарри.
И зачем же Гарри сказал, что любит Лили? Это ведь другая любовь, зачем лезть на рожон? Или всё-таки та самая?.. Тогда это ужасно!
С нетерпеньем жду продолжения! Действительно интересно, что там будет дальше
на конкурсе фанфиков HPForum`a— Немеет сердце в сладкой боли,
Струится локон на плечо.
Я к вам пишу, чего же боле?!
— Ржунимагу! Пешы исчо! (с) некто гениальный
Goodshippers
-
Nita
- Ученик
- Сообщения: 223
- Зарегистрирован: 17 мар 2005 09:36
- Откуда: НовониколаевскЪ
- Контактная информация:
Lesma, очень рада, что наткнулась на этот фик.
Мне он понравился. Интересная идея, хорошее исполнение, и логика вроде бы на месте. В общем, долго хвалить я не умею, а вот читать обязательно буду.
Надеюсь, что идеи есть и продолжение будет появляться регулярно.
Вот только один недочет - на счет Молли, если я правильно поняла, что это она была еще одной рыженькой девочкой. И Молли и Артур старше Лили и Джеймса, не знаю на сколько, но слишком велика разница между Роном и Биллом, я плохо ориентируюсь, но Рон на первом курсе - Перси на пятом, Чарли и Билл уже закончили, значит, минимум лет 9-10 есть. Следовательно либо Молли и Артур старше, что логичнее, либо Гарри родился довольно поздно, а ведь его родители умерли молодыми. Это просто бросилось в глаза.
Остальное - на высоте.
Жду продолжения. Лекс - Гарри - оригинально, а то как бы он в Хогвартс попал, а двойники действительно бывают, хотя, как мне кажется Ремус что-то заподозрил. Он ведь оборотень - чувства обострены.
И вот еще что - Сириус, Ремус и Питер, да и все остальные - не помнят Лекса? Или не знают, что он и Гарри - один человек? Даже Дамблдор? Просто любопытно.
Нет, я конечно подожду, но...
Мне он понравился. Интересная идея, хорошее исполнение, и логика вроде бы на месте. В общем, долго хвалить я не умею, а вот читать обязательно буду.
Надеюсь, что идеи есть и продолжение будет появляться регулярно.
Вот только один недочет - на счет Молли, если я правильно поняла, что это она была еще одной рыженькой девочкой. И Молли и Артур старше Лили и Джеймса, не знаю на сколько, но слишком велика разница между Роном и Биллом, я плохо ориентируюсь, но Рон на первом курсе - Перси на пятом, Чарли и Билл уже закончили, значит, минимум лет 9-10 есть. Следовательно либо Молли и Артур старше, что логичнее, либо Гарри родился довольно поздно, а ведь его родители умерли молодыми. Это просто бросилось в глаза.
Остальное - на высоте.
Жду продолжения. Лекс - Гарри - оригинально, а то как бы он в Хогвартс попал, а двойники действительно бывают, хотя, как мне кажется Ремус что-то заподозрил. Он ведь оборотень - чувства обострены.
И вот еще что - Сириус, Ремус и Питер, да и все остальные - не помнят Лекса? Или не знают, что он и Гарри - один человек? Даже Дамблдор? Просто любопытно.
Нет, я конечно подожду, но...Глава 10. О дружеских отношениях.
В окно монотонно стучал мелкий противный дождик. Даже не верилось, что это мокрое и серое небо совсем недавно было таким голубым и прозрачным, обещавшим хорошую погоду на весь день. И на все выходные. И теперь, сонно наблюдая, как по стеклу съезжают длинные змейки воды, ученики слизерена, что есть силы, боролись с зевотой и сонливостью. Часть класса уже клевала носом в свои тетради, те, кто сидел поближе к преподавателю, например Нил и Гарри, просто впали в вечный ступор. Однако последнего это не касалось…
Удивительно, что Бинс не слышит его храп, подумал Нил, взглянув с улыбкой на приложившегося щекой к парте Гарри. Чуть приоткрыв рот и откинув одну руку в сторону так, что она свисала с парты, он мирно дрых на раскрытой тетради, страницы которой чуть шевелились от его дыхания.
Не восхрапи на уроке, ибо разбудишь ближнего своего…
Урок Истории Магии, по мнению большинства учеников, никак не мог проходить иначе: вялая сонливая обстановка и монотонный голос профессора Бинза, который мог довести до комы. Среди его ненавистников, для которых урок истории был сущей пыткой, ходило очень остроумное злоключение, что профессор так и помрёт за своим столом, читая, всё также на одной ноте, плоскую нескончаемую лекцию. Однако Нил не относился к такой группе учеников, потому что всей душой любил нудного Бинза, дабы на его уроках всегда находил время для очень полезных дел, в отличие, скажем, от трансфигурации или ЗОТС, где вести себя нужно было точно по струнке и отвечать по уставу. Сейчас, например, он поставил себе целью довести ночного гулёну до икоты. Поэтому с хитрой ухмылочкой, протянув своё чёрное перо, слегка пощекотал им за ухом Гарри. Тот, что-то промычав, дёрнул головой и продолжил спать дальше. Нил заулыбался и повторил действо, теперь уже с другой стороны, и в результате ему пришлось распрощаться со своим пером: Гарри, спросонья резко дёрнув рукой, отшвырнул его на приличное расстояние и заодно здорово треснул Нила по носу.
Нил застонал и пихнул Гарри в бок, который, чуть хмурясь во сне, явно был недоволен вмешательством в его сонную жизнь. И… и тут профессор совершил поступок, о котором говорили ещё неделю с удивлением и недоверием. Он обратил внимание на потасовку прямо перед ним (“Храп на первой парте просто помешал привычному течению сна в аудитории”, - позже не уставал повторять Нил) и, наклонившись к Гарри, постучал коротким пальцем прямо у него перед носом.
- Почему вы не пишете, мистер?..
Реакция Гарри была молниеносной: он подскочил – сна не в одном глазу – и, увидев перед собой Бинза, заорал не своим голосом.
- Мамочки! Вы разве не умерли?..
Половина девочек класса, только-только проснувшись из-за его крика, ещё не успев оценить происшествие, вторили ему своим визжанием, другие надрывались от смеха, причём Нил, восседавший до этого на стуле, лежал где-то под партой и плакал.
По тому, как потемнело лицо Бинза, видно было, что он обиделся, поэтому не было ничего удивительного, что Гарри получил дополнительное задание на тему: “Гоблинская революция 17-ого столетия “ в виде реферата на три свитка, взгляд полный презренья от Снейпа и десять минут истерики от Нила, который даже на обеде продолжал хихикать, смакуя особо запомнившиеся моменты.
- Спать перед носом учителя – вот это храбрость! – с улыбкой сказал Нил, когда они шли из замка по сырой, промокшей от дождя, земле. Следующий урок был Уход За Магическими Существами, который, по словам Нила, всегда проходил у них на открытом воздухе, недалеко от Запретного Леса. Сидеть в душном классе не нравилось никому, поэтому многие шли на урок с удовольствием, однако, столкнувшись с прелестями осенней погоды в виде слякоти и сырости, любовь к зверушкам печально сменилась любовью к тёплому камину, и теперь уже, слизеренцы, зябко кутаясь в мантии и кривя носами, плелись на урок, как на каторгу. Гарри отчётливо слышал, как некоторые из них весьма красноречиво вспоминали профессора Пиктунси (преподаватель по Уходу за магическими существами) – любительницу природы в любом её проявлении.
- Тебе не кажется, что у тебя основательные проблемы с учителями? – заметил Нил. – Вот уже и Бинзу есть, что припомнить тебе.
Гарри скривился: неловко, конечно, получилось с Бинзом, но, что поделаешь, когда, зная человека уже мёртвого, вдруг видишь его живым? Тут нервы железные нужны.
- Тебе приснилось, что он помер? – спросил Нил.
- Ага, - кивнул Гарри и, естественно, соврал.
Ему приснилось, что он, Рон и Гермиона все вместе катаются по Хогвардскому озеру на лодке – той самой, на которой переправляют одноклассников в Хогвардс первого сентября, и вода в озере такая прозрачная, что, нагнув голову вниз, можно увидеть каждую травинку, растущую на дне. Гарри обмакивает руку в воду, и та, серебряная, как ртуть стекает по его пальцам.
- Гарри, - он поднимает голову и видит, как Гермиона осуждающее смотрит на него. – Почему ты нам не пишешь?
Гарри хочет ей объяснить, что случилось, рассказать всё, что с ним произошло, но тут он замечает, как медленно Рон наклоняется к воде, ещё чуть-чуть и он плюхнется вниз.
- Что ты делаешь? – Гарри рванулся вперёд, но пальцы прошли мимо Рона, словно тот сделан из дыма. Слышится плеск воды, секунда, и его нет.
- Он пошёл за тобой… - спокойно говорит Гермиона.
Гарри перегибается через край лодки, но видит не Рона, который, по сути, должен был тонуть, а профессора Бинза, улыбающегося ему из стеклянной воды.
Тут Гарри и проснулся. Пробуждение, конечно, было не приятное, но это ощущение реальности сна не покидало его ещё очень долгое время. Он никак не мог забыть тёмные глаза Гермионы, равнодушные и, одновременно, печальные; стоило ему только закрыть глаза, как они вспыхивали в мозгу, вызывая какое-то чувство тревоги.
- Ей-богу, - пробурчал Нил, очень удачно утопивший свою ногу в луже грязи, - если закапает дождик, пусть даже мелкий, я ухожу с урока. Мне нельзя болеть, я капитан команды.
При мысли о скором квиддичном матче у Гарри возбуждённо забилось сердце. Он сам до этого ещё не понимал, как на самом деле соскучился по этому чувству соперничества, когда стадион гремит он криков болельщиков, а в ушах у тебя, против всех правил, только стук собственного сердца. И когда сжимаешь в ладони трепыхающийся снич, только тогда будто кто-то включает звук, и ты слышишь их неистовое волнение и… Ха! Гарри сморщился – чтобы почувствовать себя победителем, нужно выиграть. Закон логики. А Гарри сам ещё не понимал, хочет ли он победить Джеймса и, самое главное, сможет ли он?
Гарри шумно выдохнул.
- Только бы погода была хорошей, - сказал он.
Нил, недовольно разглядывающий мокрую штанину, поднял голову:
- Что?
- Я говорю, хорошо было бы, если бы на матче погода была хорошей.
- Ага. Совершенно с вами согласен! Хотя ты не беспокойся по этому поводу, - равнодушно бросил он.
- Поче…
- Потому, что если погода будет дурная, то есть как сейчас, - он посмотрел на хмурое небо, - вряд ли наша команда вообще будет играть. Нотт заболеет коклюшем, а я могу, пожалуй, с неделю погриповать, ты вообще сломаешь ногу…
- Я не буду ломать ногу! – испуганно воскликнул Гарри, резко остановившись, и в него влетел Нил, не успевший вовремя затормозить.
- Конечно, не будешь, дурень, - улыбнулся Нил, - мы привыкли только симулировать. Хотя, - он прищурился, - если проиграешь матч, Долохов будет очень не рад, не рад настолько, что тебе придётся расстаться с обеими ногами…
Тут Гарри понял, как сильно он скучает по тем дружественным отношениям, что всегда были в команде Гриффиндора, где не зависимо от того, выиграл ты или нет, все оставались живыми и в меру весёлыми.
- А ты думаешь, какие у меня шансы против Поттера? – осторожно поинтересовался он. Они уже подходили к месту занятий, и можно было рассмотреть учеников, толпящихся рядом с профессором – полной, средних лет дамой в серой накидке, которая что-то рассматривала в деревянном ящике.
- Ну… - протянул Нил, - я видел, как ты летаешь. Скажу честно, Поттеру такое не снилось.
Рот Гарри против воли растянулся в улыбке.
- Подходите, подходите ближе, - заторопила их профессор, - нет, мисс Эдинсон, я сказала близко, но не настолько! Встаньте в круг. Так, задний ряд, почему вы задний? Я хочу, чтобы все вы видели меня, а главным образом то, что в этом ящике, - она указала рукой на деревянный ящичек, где что-то приятно замурлыкало. Стоящие рядом с ним девочки, уже начали возбуждённо щебетать, и Гарри с лёгкостью мог разобрать слова “лапочка“ и “миленький“, которые повторялись с интервалом через каждые междометия “Ах!“ и “Ох! “. Гарри, наоборот, не торопился с выводами относительно того, насколько звуки могут соответствовать сущности животного. На его памяти, Норберт – ручной дракончик Хагрида, тоже поначалу издавал такие вот миленькие урчания прежде, чем не вылез из скорлупы.
Профессор открыла крышку ящика, засунула туда руку в толстой кожаной перчатке и вытащила небольшого, всё ещё мурлыкающего, птенца. Хотя птицей это можно было назвать с натяжкой: будучи невеликого размера существо имело четыре лапы, очень похожие на тигровые – мощные и сильные. Длинные крылья, словно драконьи были чистого белого цвета, а перья на шее переливались тёмно-синим.
Все, включая Гарри, издали вздох восхищения, когда существо подняло на них свою орлиную голову с острым, загнутым клювом. Гарри вспомнил, где он раньше видел это чудо – на гербе Гриффиндора, значит это…
- Это грифон, - сказала профессор. – Магическое существо родом из Индии. У себя на родине их приручают богатые волшебники для охраны их золота. Однако приручить грифона очень сложно: у них невероятная сила и, как видите, - профессор указала на длинные когти, насквозь проколовшие её кожаную перчатку, - имеют много приспособлений для защиты.
- Как тогда поймали этого грифона? – прищурившись, спросил Нил.
- Его не ловили, мистер Мейсон, - ответила Пиктунси. – Этот грифон ещё детёныш и, поскольку, родился уже среди людей, он не считает, что они представляют для него опасность. Но, когда он немного подрастёт, придётся его отпустить на волю в горы.
Гарри присмотрелся к грифону – тот, словно понимая, какой интерес представляет для учеников, вёл себя чрезвычайно гордо – вытянув блестящую шею и задрав клюв, он смотрел куда угодно, только не на студентов.
- Гордец, - тихо усмехнулся Гарри, однако, профессор его услышала.
- Совершенно правильно, мистер Режунер, - улыбнулась она, поймав его взгляд. Грифон развернулся на руке профессора, расправив крылья, и удостоил Гарри взглядом круглых красных глаз, которые выглядели очень устрашающе, причём, смотрел он будто даже с недовольством.
- Ты ему тоже не понравился, - уголком рта усмехнулся Нил.
- Грифоны часто упоминаются в литературе как символ не только власти, но и гордыни, - продолжала говорить профессор. - Это настолько сильные и храбрые существа, что их часто изображали на гербах какого-либо королевства, где король отличался бдительным и достойным своего рода духом, а также властолюбием. Как, например, на гербе факультета Гриффиндор, если вы заметили, тоже изображён грифон.
- Теперь понятно, в кого пошли гриффиндорцы, - протянул кто-то, и остальные слизеренцы с усмешкой поддакнули.
- Грифоны питаются змеями, поэтому изначально считаются порождением добрых сил, - профессор взмахнула палочкой, и по земле поползла тонкая серая змейка. Однако её путешествие было не долгим: грифон, стремительно сорвавшись в воздух, стрелой пролетел над землёй, и, расправив широкие крылья, кинулся к змее, подбросил её в сторону и, дав ей фору несколько метров, кинулся снова и лихо проглотил. Зрелище выглядело впечатляющим, многие возбуждённо загудели, а девочки даже зааплодировали.
- Здорово, да? – Нил с блеском в глазах дотронулся до рукава Гарри. – Этот грифон так… Что с тобой? – обеспокоено спросил он. – Ты такой бледный.
Гарри чувствовал себя неважно. Только что он слышал, как змея, секунду назад оказавшаяся в клюве грифона, просила его о помощи, и чувство, что убили кого-то, кто был ему очень близок, неприятно скрутило желудок. Почему всегда змеи? – недовольно подумал Гарри. – Если некоторые считают их порождением зла, это не значит, что они не чувствуют боли. Они ведь живые…
- Что? – удивился Нил. Оказывается Гарри, задумавшись, произнёс последнюю фразу вслух.
С откуда-то взявшейся злостью Гарри повернулся к Нилу, будто виня его в том, что случилось.
- Всегда убивают только их, - прошипел он.
Его глаза, потемневшие от злости, отчётливо выделялись на лице, которое, не смотря на холод, было бледным, губы дрожали, словно он с трудом сдерживал боль, и когда Нил положил руку ему на плечо, то заметил, что и он сам весь дрожит.
- Лекс, успокойся, - Нил попытался говорить как можно мягче, но в его голосе всё равно проскальзывал испуг.
Гарри резко дёрнул плечом, скидывая его ладонь, и зло закричал ему в лицо:
- Какое право вы имеете? Убивать? - он резко развернулся к остальным ученикам, некоторые из которых испуганно перешёптывались, другие слегка улыбались, явно полагая, что их одноклассник сошёл с ума. - Кто вам сказал, что им всё равно?
Лицо Профессора Пиктунси – очень растерянное и удивлённое, вдруг сменилось пониманием, отчего, правда, оно не стало менее удивлённым. Наоборот, профессору пришлось некоторое время потратить на своё собственное успокоение.
- Мистер Режунер, - мягко сказала она, - дышите глубже. Вам лучше сесть сейчас, хотя бы на землю… Мистер Мейсон поддержите его.
Гарри снова скинул с себя руки Нила, который очень неуверенно, но попытался усадить его и, отпрыгнув назад, снова гневно прокричал:
- Не трогайте меня! Я её слышал, и она кричала, что ей больно! А вы…
Он почувствовал, что ему не хватает воздуха, и резко замолчал. Перед глазами всё странно расплывалось, лица учеников были как в тумане, и эта тупая и, одновременно, ноющая боль в груди словно перекрыла весь кислород. Гарри почувствовал, что если он сейчас действительно не успокоится, то просто задохнётся, и когда медленно мир стал темнеть перед глазами, он уже заранее радостно отдался надвигающейся темноте, готовясь расслабить дрожащие ноги и осесть на землю. Но всё было куда хитрее: чем больше Гарри желал потери сознания, тем ярче и отчётливей становились предметы вокруг него, и теперь уже, он мог без труда рассмотреть рядом с собой Нила, его испуганные серые глаза, и обеспокоено нахмуренные тёмные полоски бровей. Кто-то подхватил его под локоть, поддерживая, однако это было излишним – Гарри уже совершенно твёрдо стоял на ногах.
- Всё в порядке, мистер Режунер, - сказала за его спиной профессор Пиктунси, наклоняясь ближе к его уху. Гарри кивнул. Он чувствовал себя очень растеряно, до сих пор не понимая, почему смерть змеи вызвала в нём столько злости, ведь ещё во втором классе, когда Снейп расправился с малфоевской змеёй, ничего подобного не было.
- Извините, - слабо проговорил Гарри.
Он только сейчас стал воспринимать все звуки: студенты стояли возле него, некоторые перешёптывались, другие просто молча смотрели на Гарри, но у всех в глазах было какое-то странное, но отнюдь не испуганное выражение. Скорее недоверие или лёгкое сомнение. Где-то рядом кричал грифон, причём не так приятно, как это было вначале, и, вспомнив его красные огненные глаза, Гарри вздрогнул и отпрянул он профессора.
- Извините, - виновато повторил Гарри, поворачиваясь лицом к остальным, - я не знаю, почему… почему всё так…
- Вам нужно в больничное крыло, - начала профессор. У неё до их пор было какое-то странное выражение лица.
- Режунер, ты змееуст, да? – спросил кто-то из студентов, и Гарри почувствовал, что он был бы сейчас не против провалиться под землю. Метров на десять, чтоб никого не видеть и не слышать. И не отвечать на этот вопрос.
Припомнив второй класс, Гарри уже приготовился к коллективному бойкоту своих одноклассников, а затем и всей школы, где вести расходятся как по волшебству (может так оно и есть!), поэтому, изначально приняв угрожающую позу и высоко подняв голову, он даже как-то агрессивно ответил:
- Да.
Кто-то из студентов протяжно присвистнул, другие с интересом посмотрели на него, и Гарри испытал невероятный шок, когда понял, что в их взгляде он не видит ни капли ненависти. Большая часть класса смотрела на него с испуганным восхищением, словно его только что короновали золочёной короной, посадили верхом на дракона и отправили искать восьмое чудо света, которое он непременно найдёт.
- Почему ты раньше не сказал?
- Ты часто говоришь со змеями?
- Кто из твоих родителей…
Шквал вопросов, обрушившихся на Гарри, застал его врасплох – он не мог понять, почему все эти люди с криками не разбегаются от него, словно он прокажённый, не тычет в него пальцем, а разговаривают с ним так, как будто он только что выиграл мировой чемпионат по квиддичу.
- Эй, - возмутился Нил, - отстаньте от него. (Гарри благодарно посмотрел на друга). За интервью деньги берут, а вам всё халяву подавай! Пойдём, Лекс, - тихо сказал он и, развернув Гарри, потянул его в сторону.
- А как же… - профессор растеряно посмотрела на их удаляющиеся спины, - урок ещё ведь не окончен. В следующее мгновение она испытала культурный шок, когда все студенты, шумя и переговариваясь и полностью игнорируя её, расхватав свои сумки, стали расходиться.
- А как же… - она недоумённо посмотрела на сидячего грифона, который, заметив её взгляд, гордо задрал орлиный клюв в небо. – Гордец…
***
- Нил…
Спина, стремительно идущая перед Гарри, в который раз проигнорировала любую попытку разговора. Тёмный затылок, чёрная мантия и мелькающие ботинки, оставляющие на полу грязный мокрый след – это всё, что в данный момент мог лицезреть Гарри. Хотя не нужно было видеть лица Нила, чтобы понять, что тот чем-то недоволен. Почему? Этот вопрос Гарри задавал себе неоднократно, и единственное, что приходило ему на ум, так это только то, что Нил не хочет с ним больше общаться. Странное это чувство – потерять друга. Хотя скорее не странное, а просто очень…
- Нил, ты не хочешь говорить со мной? - Гарри внутренне поморщился: уж слишком жалобно прозвучал его голос.
Однако это помогло: Нил как будто нехотя развернулся, и Гарри с облегчением увидел на его лице не неприязнь, а почему-то обиду.
Некоторое время Нил сосредоточено молчал.
- Мы друзья, так? – прозвучал вопрос.
- Конечно, - сбившись с толку ответил Гарри и нахмурился: подходить к делу издалека всегда было привычкой только Гермионы. – Конечно, мы друзья…
- Тогда, почему ты раньше молчал? – с нажимом продолжил допрос Нил. – Ты мне не доверял? Боялся, что я проговорюсь или…
- Нет, - ответил Гарри. – Просто я…
- Что ты?..
- Я боялся, что ты перестанешь общаться со мной, - опустил голову Гарри. – Видимо, не зря боялся.
Нил закипел, на его щеках вспыхнул румянец.
- Я. Не перестал. Быть. Твоим другом. Только мне кажется, это тебе итак всё равно – есть я или нет, - он глубоко выдохнул, засунув руки в карманы. – Я всегда считал, что друзья должны говорить друг другу всё, доверять друг другу и…
- Говорить всё – это не значит доверять, - заметил Гарри. – Могу поспорить, что и у тебя есть пара секретов, которыми ты не поделился со мной. Я ведь не устраиваю сцен!
Нил, вспыхнув, резко развернулся и зашагал по коридору снова. Гарри некоторое время постоял, затем, тихо ругнувшись, побежал следом.
- Нил… Нил, - он схватил его за плечо и резко развернул. – Теперь, когда ты знаешь, что я змееуст, это ведь что-то меняет, не так ли?
Он молчал.
- Я поэтому и не говорил, потому что я ненавижу этот дар, он только и может, что отбирать друзей и больше ничего. Я не хотел, чтобы ты тоже бросил меня, - фраза вышла какой-то сентиментально-приторной, и Гарри покраснел, вспомнив, что именно так и говорили расфуфыренные дамочки своим возлюбленным в одних из тех душераздирающих мелодрамах, которые с восторгом смотрела миссис Дурсль. – Не хотел, чтобы ты оставил меня, - хмуро поправился Гарри, - кинул нашу дружбу, - теперь уже Нил удивлённо приподнял бровь, - перестал быть моим другом, - наконец сказал Гарри. - И не в доверии здесь дело. Просто я уже настолько привык к этому, что…
- Что подумал, я поступлю также? – продолжил Нил.
- Скажешь, ты поступил иначе? – осторожно заметил Гарри.
- Я не бросал тебя… Тьфу ты! – Нил сморщился. – Не переставал быть твоим другом. Я просто считал, что хоть кто-то может мне доверять.
Они помолчали.
- А что касается других, - он быстро взглянул на Гарри, - я имею в виду наш класс, то тут и беспокоится не нужно – они тебя на руках носить будут.
- Почему?
- Брось, змееуст в Слизерене! Это историческое событие, особенно если учесть надвигающиеся события в виде Тёмного Лорда, приспешниками которого является половина Слизерена.
Гарри никак не мог понять его интонацию.
- Я не с ними, - осторожно заметил он. – Я не приспешник Вольдеморта.
Нил посмотрел на Гарри.
- Я говорил тебе, что ты очень странный?
- Ты говорил, что я не такой, как все, - с улыбкой поправил его Гарри, заметив, что лицо Нила приобрело его обычное лукавое выражение.
- Ты раньше был непохожий, а теперь ты странный. Это разные вещи.
- Это плохо?
- Нет, - после некоторой паузы ответил Нил. – Просто для моего первого друга, ты слишком сложный в общении. Мне, наверное, нужен кто-нибудь попроще…
- Первый друг? – открыл рот Гарри. – У тебя раньше не было друзей?
- Не слишком просто обзавестись другом с Слизерене, - как-то смущённо ответил он.
Гарри почувствовал прилив вины и жалости к нему. Кто, как не сам Гарри был не понаслышке знаком с одиночеством, когда некому рассказать свои чувства, не с кем посмеяться или просто поговорить? Самое ужасное в жизни – это когда тебе некого назвать своим другом. Неужели Нил, недавно нашедший себе первого друга, лучше Гарри знает, что есть настоящая дружба? Гарри вспомнил, как он старался сделать ему приятное, перенеся отбор по квиддичу, причём, Гарри не сомневался, что это стоило Нилу не мало возмущений и поддёвок со стороны недовольных слизеренцев. Когда Гарри вспомнил, сколько всего ещё не знает о нём Нил, его бросило в жар, и чувство вины только усилилось.
- Извини, Нил, - сказал Гарри. – Я несправедливо поступил, что не рассказал тебе. Но говорю честно, что не всё смогу тебе рассказывать. И это не в коем случае не значит, что ты не мой друг. Просто есть такие вещи…
Из-за угла выбежал кто-то мелкий и рыжий, и, не сбавляя скорости, полетел прямо к ним. Гарри успел вовремя отпрыгнуть в сторону, Нил же, который стоял спиной к приближающемуся нечто, только и хлопнул пару раз глазами перед тем, как оказаться на полу.
- Мэрфи! – рыжеватый мальчишка подскочил от голоса Нила, полного холодной ярости. – Какого чёрта? Ты ослеп?
- Нет-нет… - затараторил Мэрфи, и Гарри приготовился к длинному и бессвязному монологу. – Я как раз вас искал, мистер Мэйсон! Вы ведь так и не выслушали меня в прошлый раз… - он опомнился и протянул маленькую ручку всё ещё лежащему на полу Нилу.
Нил зарычал, и рука в миг исчезла. Вместо этого, он поднялся с помощью Гарри, которому было очень трудно сдерживать улыбку – так повелось, что жертвой неуклюжести Мэрфи почему-то всегда оказывался Нил.
- Почему ты постоянно попадаешься только мне? – недовольно пробурчал Нил, отряхиваясь.
Гарри не выдержал и улыбнулся. Мэрфи в это время вдруг поменял восторженное выражение лица на испуганное и растерянное. Это было так неожиданно, что даже сам Нил удивился такой резкой перемене.
- Что с тобой?
Мэрфи похлопал себя по карманам мантии, и его лицо теперь стало расстроенным.
- Делась куда-то. Наверное выпала, - он нагнулся и, уткнувшись носом в пол, закружился на месте.
- Что выпало, Мэрфи? – поинтересовался Гарри.
- Да так, вещица одна. Но дорогая для меня очень.
- Хочешь, мы поможем поискать? – спросил Гарри, Нил весьма ощутимо ткнул его локтём в бок и сделал страшные глаза.
- Нет, спасибо, пустяки, - на радость Нила отказался Мэрфи. При этом он так и рыскал глазами по полу. Видно было, что его огорчала потеря дорогой вещицы. Это видно было. Потеря вещицы огорчала его. Вещица была дорогая. Он был огорчён потерей вещицы.
Нил, морща нос, наблюдал, как Мэрфи снова пустился в поиски.
- Пойдём, - прошептал он, - а то опоздаем на урок.
Гарри вполне с ним согласился – сколько бы лет не прошло, а Макгонагалл нисколько не изменилась, всё также грозится превратить опоздавших к ней на урок в барсуков и хомячков. С годами меняется только количество баллов, которые она снимает с опоздавшего студента, причём, как заметил Гарри, штрафная планка только подымается.
Мэрфи, нахмурив бледные брови и опустив лицо, усыпанное мелкими веснушками, в пол, продолжал шарить глазами по углам. Как такое могло случиться?.. Мистер Блэкуэлл доверил ему такую красивую, пусть не слишком необходимую для Мэрфи вещь, а он потерял её. Когда паника диким зверем заметалась в нём, он себе во спасение заметил то, что искал. Нагнувшись, Мэрфи подобрал с пола маленькое колечко и любовно сжал его в ладошке.
- Мэрфи будет служить профессору. Мэрфи не забыл приказа.
Глаза его хищно блеснули.
***
Странный парень… Ремус Люпин снова открыл глаза и бессмысленно уставился на полог, свисающий мягкими тёмными волнами до пола.
Глубокая ночь окутала спальню пятикурсников факультета Гриффиндор, впрочем, насколько ночь была глубокой, Ремус не смог бы точно ответить, в его голове упорно засели размышления и догадки, которые мешали расслабиться и отдаться в полной мере этой самой ночи.
Странный парень.
Ремус повернул голову в сторону кровати, где спал Джеймс – оттуда слышалось только лёгкое сопение. Он так и не сказал ему, что встречался с Режунером, боязливо полагая, что никто, а особенно Сириус, не оценят его поступка. Впрочем сам Ремус был не до конца рад произошедшей встрече – всё стало через чур запутанно, намного больше, чем он того ожидал, и теперь в нём боролись не только доверие к черноволосому, до странности близкому парню, но как будто и лёгкое замешательство поселилось внутри. Этот слизеренец явно что-то не договаривает. Ремус понял это уже давно и, поговорив с ним, он только лишний раз утвердился в своём подозрении.
Поражала его пунктуальность. Ремус был не совсем хорошо знаком с графскими манерами, зато прекрасно знал о слизеренской привычке всегда заставлять людей ждать. Так, ради забавы. Но Режунер или Лжеджеймс, как позвал его однажды Сириус, пришёл точно вовремя, Ремус ещё издалека заметил его лохматую чёрную голову и ужаснулся, насколько просто, оказывается, его можно было спутать с Джеймсом, а потом рассмеялся, когда новоиспечённый граф, нервно улыбаясь, чинно пожал ему руку. Рука его дрожала. Ремус не смог не заметить его странную нервозность, лёгкую бледноту и… и словно Режунер хотел что-то сказать, но никак не решался. Он только открывал рот и, когда Ремус уже думал – вот, сейчас прозвучит что-то очень важное – Режунер словно пугался чего-то и мысленно впадал в панику. Ремус видел его глаза, где боролось желание рассказать и утаить.
Кстати о глазах…
Когда, усевшись за столом друг против друга, Ремус первый раз повнимательней заглянул в его глаза, он испытал неподдельное замешательство. Джеймс, по уши влюблённый в Лили Эванс, никогда не уставал восхищаться своей девушкой. Где бы он ни был: на уроке, в гостиной, на тренировке или на очередном взыскании, в мыслях Джеймса была только она – её улыбка, её прощальный жест, блеск глаз… Ремус был уверен, что она и в его снах постоянная гостья, причём, какие это были сны, ему приходилось только предполагать, а потом краснеть, обвиняя себя в изощренном и очень испорченном воображении. Как правило только Сириусу был присущ такой полёт фантазий. Как говорится, с кем поведёшься…
В общем, из слов Джеймса имея полное представление обо всех достоинствах мисс Эванс, Ремус не мог не заметить, что не только одна Лили является счастливой обладательницей “чарующих глаз“, за один взгляд которых Джеймс мог лечь на рельсы. Сходство было действительно поразительное – словно глаза одного человека. Сестры и брата… матери и сына… Стоп! Ремус перевернулся на бок и мысленно дал себе пинка. Такая глупость может прийти только в уставшее на день сознание, когда уже не можешь думать, но упорно пытаешься это делать. Лучше не пытаться, посоветовал себе он и закрыл глаза. Хотя…если он так похож на Лили, так удивительно похож на Джеймса, не значит ли это… Ремус вздрогнул и, открыв глаза, ругнулся.
Какая чушь!
Пусть парень и странный, но это уже слишком. Ремус снова призвал на помощь здравый смысл и любимую логику, рассудил, что внешнее сходство не всегда ключ к загадке, что подобные смелые мысли – плод его разболевшегося рассудка перед приближающимся полнолунием и, закрывшись одеялом с головой, призвал на помощь силы сна.
Если учесть новость, за день оббежавшую Хогвардс на три круга, о том, что Режунер змееуст, то все догадки Ремуса терпели полное фиаско. Лёжа под одеялом и глупо смотря в темноту, Ремус мучительно перебирал в голове всю родню Джеймса и известных ему, со слов друга, родственников Лили, и с успокоением для себя он обнаружил, что никто из них не славится змееустием. Конечно, если это не семейный секрет, который даже под страхом смерти никто не услышит. Но Ремус был уверен в Джеймсе – тот всегда ему всё говорил. Тем более при таком даре попадают в Слизерен, как это случилось с Режунером, а и Лили и Джеймс учатся в Гриффиндоре.
Ремус бы не сказал, что Режунеру действительно место в Слизерене. На факультете, который славится тёмными и не совсем лестными делами, такие люди, как он – редкость. Такой человек сразу бросаются в глаза – он как белое на чёрном, как единственный цветок в сухом поле. Ремус понимал, что большинству всегда трудно сопротивляться, что, оказавшись в слизеренском коллективе, легко попасть под их контроль, под власть их идеологии, но он почему-то был уверен, что Лекс Режунер никогда не затеряется в массе. В массе тех людей, что потеряли себя уже давно, как, например, Долохов, живущий только в книгах по Тёмной Магии, Лестрейндж, воскресными вечерами развлекающаяся отстрелом местных птиц или Малфой (Ремуса мелко передёрнуло), который прокладывает себе дорогу к власти, шагая по головам, и не брезгует ни прислужничеством, ни лицемерием, ни подачками.
Есть что-то в этом Режунере, - очередной раз подумал Ремус. – Какое-то внутреннее благородство, и зря Джеймс не понял этого сразу.
Ремус вспомнил первый вопрос, что задал ему Режунер – “Как Джеймс?“, и выражение его лица – действительно взволнованное – только усилило чувство симпатии к нему. Теперь Ремус был абсолютно уверен в искренности отношений Режунера к Джеймсу: он действительно дорожил им, будто даже…любил. Стоило только посмотреть, как загорались его глаза, когда речь только заходила о Джеймсе, и сразу становилось понятно, кто занимает главное место в его сердце. Только возникает встречный вопрос – за какие заслуги? Что такого сделал Джеймс, что он заслужил такое отношение к себе? Больше вопросов, чем ответов.
Откуда-то слева послышался раскат культурного храпа. Ремус хмыкнул под одеялом и, улыбнувшись, натянул на голову уже подушку.
Эх Сириус… Однако, что поделаешь? - тот, кто храпит, засыпает первым… Неоспоримый закон.
Постепенно ночь вокруг Ремуса стала словно вязкой, расползлась длинной и тёплой темнотой где-то в его голове. И вот уже храп был слышен точно издалека, луна в окне слегка помутнела, и только собственное спокойное дыхание было слышно во тьме под подушкой.
- Не, нужно их как-то сблизить, - подумалось ему, и всё затихло – сон, глубокий и спокойный моментально сковал тело и, глубоко вздохнув, Ремус натянул на себя одеяло, превратившись в мягкий и тёплый бугорок на кровати.
В окно монотонно стучал мелкий противный дождик. Даже не верилось, что это мокрое и серое небо совсем недавно было таким голубым и прозрачным, обещавшим хорошую погоду на весь день. И на все выходные. И теперь, сонно наблюдая, как по стеклу съезжают длинные змейки воды, ученики слизерена, что есть силы, боролись с зевотой и сонливостью. Часть класса уже клевала носом в свои тетради, те, кто сидел поближе к преподавателю, например Нил и Гарри, просто впали в вечный ступор. Однако последнего это не касалось…
Удивительно, что Бинс не слышит его храп, подумал Нил, взглянув с улыбкой на приложившегося щекой к парте Гарри. Чуть приоткрыв рот и откинув одну руку в сторону так, что она свисала с парты, он мирно дрых на раскрытой тетради, страницы которой чуть шевелились от его дыхания.
Не восхрапи на уроке, ибо разбудишь ближнего своего…
Урок Истории Магии, по мнению большинства учеников, никак не мог проходить иначе: вялая сонливая обстановка и монотонный голос профессора Бинза, который мог довести до комы. Среди его ненавистников, для которых урок истории был сущей пыткой, ходило очень остроумное злоключение, что профессор так и помрёт за своим столом, читая, всё также на одной ноте, плоскую нескончаемую лекцию. Однако Нил не относился к такой группе учеников, потому что всей душой любил нудного Бинза, дабы на его уроках всегда находил время для очень полезных дел, в отличие, скажем, от трансфигурации или ЗОТС, где вести себя нужно было точно по струнке и отвечать по уставу. Сейчас, например, он поставил себе целью довести ночного гулёну до икоты. Поэтому с хитрой ухмылочкой, протянув своё чёрное перо, слегка пощекотал им за ухом Гарри. Тот, что-то промычав, дёрнул головой и продолжил спать дальше. Нил заулыбался и повторил действо, теперь уже с другой стороны, и в результате ему пришлось распрощаться со своим пером: Гарри, спросонья резко дёрнув рукой, отшвырнул его на приличное расстояние и заодно здорово треснул Нила по носу.
Нил застонал и пихнул Гарри в бок, который, чуть хмурясь во сне, явно был недоволен вмешательством в его сонную жизнь. И… и тут профессор совершил поступок, о котором говорили ещё неделю с удивлением и недоверием. Он обратил внимание на потасовку прямо перед ним (“Храп на первой парте просто помешал привычному течению сна в аудитории”, - позже не уставал повторять Нил) и, наклонившись к Гарри, постучал коротким пальцем прямо у него перед носом.
- Почему вы не пишете, мистер?..
Реакция Гарри была молниеносной: он подскочил – сна не в одном глазу – и, увидев перед собой Бинза, заорал не своим голосом.
- Мамочки! Вы разве не умерли?..
Половина девочек класса, только-только проснувшись из-за его крика, ещё не успев оценить происшествие, вторили ему своим визжанием, другие надрывались от смеха, причём Нил, восседавший до этого на стуле, лежал где-то под партой и плакал.
По тому, как потемнело лицо Бинза, видно было, что он обиделся, поэтому не было ничего удивительного, что Гарри получил дополнительное задание на тему: “Гоблинская революция 17-ого столетия “ в виде реферата на три свитка, взгляд полный презренья от Снейпа и десять минут истерики от Нила, который даже на обеде продолжал хихикать, смакуя особо запомнившиеся моменты.
- Спать перед носом учителя – вот это храбрость! – с улыбкой сказал Нил, когда они шли из замка по сырой, промокшей от дождя, земле. Следующий урок был Уход За Магическими Существами, который, по словам Нила, всегда проходил у них на открытом воздухе, недалеко от Запретного Леса. Сидеть в душном классе не нравилось никому, поэтому многие шли на урок с удовольствием, однако, столкнувшись с прелестями осенней погоды в виде слякоти и сырости, любовь к зверушкам печально сменилась любовью к тёплому камину, и теперь уже, слизеренцы, зябко кутаясь в мантии и кривя носами, плелись на урок, как на каторгу. Гарри отчётливо слышал, как некоторые из них весьма красноречиво вспоминали профессора Пиктунси (преподаватель по Уходу за магическими существами) – любительницу природы в любом её проявлении.
- Тебе не кажется, что у тебя основательные проблемы с учителями? – заметил Нил. – Вот уже и Бинзу есть, что припомнить тебе.
Гарри скривился: неловко, конечно, получилось с Бинзом, но, что поделаешь, когда, зная человека уже мёртвого, вдруг видишь его живым? Тут нервы железные нужны.
- Тебе приснилось, что он помер? – спросил Нил.
- Ага, - кивнул Гарри и, естественно, соврал.
Ему приснилось, что он, Рон и Гермиона все вместе катаются по Хогвардскому озеру на лодке – той самой, на которой переправляют одноклассников в Хогвардс первого сентября, и вода в озере такая прозрачная, что, нагнув голову вниз, можно увидеть каждую травинку, растущую на дне. Гарри обмакивает руку в воду, и та, серебряная, как ртуть стекает по его пальцам.
- Гарри, - он поднимает голову и видит, как Гермиона осуждающее смотрит на него. – Почему ты нам не пишешь?
Гарри хочет ей объяснить, что случилось, рассказать всё, что с ним произошло, но тут он замечает, как медленно Рон наклоняется к воде, ещё чуть-чуть и он плюхнется вниз.
- Что ты делаешь? – Гарри рванулся вперёд, но пальцы прошли мимо Рона, словно тот сделан из дыма. Слышится плеск воды, секунда, и его нет.
- Он пошёл за тобой… - спокойно говорит Гермиона.
Гарри перегибается через край лодки, но видит не Рона, который, по сути, должен был тонуть, а профессора Бинза, улыбающегося ему из стеклянной воды.
Тут Гарри и проснулся. Пробуждение, конечно, было не приятное, но это ощущение реальности сна не покидало его ещё очень долгое время. Он никак не мог забыть тёмные глаза Гермионы, равнодушные и, одновременно, печальные; стоило ему только закрыть глаза, как они вспыхивали в мозгу, вызывая какое-то чувство тревоги.
- Ей-богу, - пробурчал Нил, очень удачно утопивший свою ногу в луже грязи, - если закапает дождик, пусть даже мелкий, я ухожу с урока. Мне нельзя болеть, я капитан команды.
При мысли о скором квиддичном матче у Гарри возбуждённо забилось сердце. Он сам до этого ещё не понимал, как на самом деле соскучился по этому чувству соперничества, когда стадион гремит он криков болельщиков, а в ушах у тебя, против всех правил, только стук собственного сердца. И когда сжимаешь в ладони трепыхающийся снич, только тогда будто кто-то включает звук, и ты слышишь их неистовое волнение и… Ха! Гарри сморщился – чтобы почувствовать себя победителем, нужно выиграть. Закон логики. А Гарри сам ещё не понимал, хочет ли он победить Джеймса и, самое главное, сможет ли он?
Гарри шумно выдохнул.
- Только бы погода была хорошей, - сказал он.
Нил, недовольно разглядывающий мокрую штанину, поднял голову:
- Что?
- Я говорю, хорошо было бы, если бы на матче погода была хорошей.
- Ага. Совершенно с вами согласен! Хотя ты не беспокойся по этому поводу, - равнодушно бросил он.
- Поче…
- Потому, что если погода будет дурная, то есть как сейчас, - он посмотрел на хмурое небо, - вряд ли наша команда вообще будет играть. Нотт заболеет коклюшем, а я могу, пожалуй, с неделю погриповать, ты вообще сломаешь ногу…
- Я не буду ломать ногу! – испуганно воскликнул Гарри, резко остановившись, и в него влетел Нил, не успевший вовремя затормозить.
- Конечно, не будешь, дурень, - улыбнулся Нил, - мы привыкли только симулировать. Хотя, - он прищурился, - если проиграешь матч, Долохов будет очень не рад, не рад настолько, что тебе придётся расстаться с обеими ногами…
Тут Гарри понял, как сильно он скучает по тем дружественным отношениям, что всегда были в команде Гриффиндора, где не зависимо от того, выиграл ты или нет, все оставались живыми и в меру весёлыми.
- А ты думаешь, какие у меня шансы против Поттера? – осторожно поинтересовался он. Они уже подходили к месту занятий, и можно было рассмотреть учеников, толпящихся рядом с профессором – полной, средних лет дамой в серой накидке, которая что-то рассматривала в деревянном ящике.
- Ну… - протянул Нил, - я видел, как ты летаешь. Скажу честно, Поттеру такое не снилось.
Рот Гарри против воли растянулся в улыбке.
- Подходите, подходите ближе, - заторопила их профессор, - нет, мисс Эдинсон, я сказала близко, но не настолько! Встаньте в круг. Так, задний ряд, почему вы задний? Я хочу, чтобы все вы видели меня, а главным образом то, что в этом ящике, - она указала рукой на деревянный ящичек, где что-то приятно замурлыкало. Стоящие рядом с ним девочки, уже начали возбуждённо щебетать, и Гарри с лёгкостью мог разобрать слова “лапочка“ и “миленький“, которые повторялись с интервалом через каждые междометия “Ах!“ и “Ох! “. Гарри, наоборот, не торопился с выводами относительно того, насколько звуки могут соответствовать сущности животного. На его памяти, Норберт – ручной дракончик Хагрида, тоже поначалу издавал такие вот миленькие урчания прежде, чем не вылез из скорлупы.
Профессор открыла крышку ящика, засунула туда руку в толстой кожаной перчатке и вытащила небольшого, всё ещё мурлыкающего, птенца. Хотя птицей это можно было назвать с натяжкой: будучи невеликого размера существо имело четыре лапы, очень похожие на тигровые – мощные и сильные. Длинные крылья, словно драконьи были чистого белого цвета, а перья на шее переливались тёмно-синим.
Все, включая Гарри, издали вздох восхищения, когда существо подняло на них свою орлиную голову с острым, загнутым клювом. Гарри вспомнил, где он раньше видел это чудо – на гербе Гриффиндора, значит это…
- Это грифон, - сказала профессор. – Магическое существо родом из Индии. У себя на родине их приручают богатые волшебники для охраны их золота. Однако приручить грифона очень сложно: у них невероятная сила и, как видите, - профессор указала на длинные когти, насквозь проколовшие её кожаную перчатку, - имеют много приспособлений для защиты.
- Как тогда поймали этого грифона? – прищурившись, спросил Нил.
- Его не ловили, мистер Мейсон, - ответила Пиктунси. – Этот грифон ещё детёныш и, поскольку, родился уже среди людей, он не считает, что они представляют для него опасность. Но, когда он немного подрастёт, придётся его отпустить на волю в горы.
Гарри присмотрелся к грифону – тот, словно понимая, какой интерес представляет для учеников, вёл себя чрезвычайно гордо – вытянув блестящую шею и задрав клюв, он смотрел куда угодно, только не на студентов.
- Гордец, - тихо усмехнулся Гарри, однако, профессор его услышала.
- Совершенно правильно, мистер Режунер, - улыбнулась она, поймав его взгляд. Грифон развернулся на руке профессора, расправив крылья, и удостоил Гарри взглядом круглых красных глаз, которые выглядели очень устрашающе, причём, смотрел он будто даже с недовольством.
- Ты ему тоже не понравился, - уголком рта усмехнулся Нил.
- Грифоны часто упоминаются в литературе как символ не только власти, но и гордыни, - продолжала говорить профессор. - Это настолько сильные и храбрые существа, что их часто изображали на гербах какого-либо королевства, где король отличался бдительным и достойным своего рода духом, а также властолюбием. Как, например, на гербе факультета Гриффиндор, если вы заметили, тоже изображён грифон.
- Теперь понятно, в кого пошли гриффиндорцы, - протянул кто-то, и остальные слизеренцы с усмешкой поддакнули.
- Грифоны питаются змеями, поэтому изначально считаются порождением добрых сил, - профессор взмахнула палочкой, и по земле поползла тонкая серая змейка. Однако её путешествие было не долгим: грифон, стремительно сорвавшись в воздух, стрелой пролетел над землёй, и, расправив широкие крылья, кинулся к змее, подбросил её в сторону и, дав ей фору несколько метров, кинулся снова и лихо проглотил. Зрелище выглядело впечатляющим, многие возбуждённо загудели, а девочки даже зааплодировали.
- Здорово, да? – Нил с блеском в глазах дотронулся до рукава Гарри. – Этот грифон так… Что с тобой? – обеспокоено спросил он. – Ты такой бледный.
Гарри чувствовал себя неважно. Только что он слышал, как змея, секунду назад оказавшаяся в клюве грифона, просила его о помощи, и чувство, что убили кого-то, кто был ему очень близок, неприятно скрутило желудок. Почему всегда змеи? – недовольно подумал Гарри. – Если некоторые считают их порождением зла, это не значит, что они не чувствуют боли. Они ведь живые…
- Что? – удивился Нил. Оказывается Гарри, задумавшись, произнёс последнюю фразу вслух.
С откуда-то взявшейся злостью Гарри повернулся к Нилу, будто виня его в том, что случилось.
- Всегда убивают только их, - прошипел он.
Его глаза, потемневшие от злости, отчётливо выделялись на лице, которое, не смотря на холод, было бледным, губы дрожали, словно он с трудом сдерживал боль, и когда Нил положил руку ему на плечо, то заметил, что и он сам весь дрожит.
- Лекс, успокойся, - Нил попытался говорить как можно мягче, но в его голосе всё равно проскальзывал испуг.
Гарри резко дёрнул плечом, скидывая его ладонь, и зло закричал ему в лицо:
- Какое право вы имеете? Убивать? - он резко развернулся к остальным ученикам, некоторые из которых испуганно перешёптывались, другие слегка улыбались, явно полагая, что их одноклассник сошёл с ума. - Кто вам сказал, что им всё равно?
Лицо Профессора Пиктунси – очень растерянное и удивлённое, вдруг сменилось пониманием, отчего, правда, оно не стало менее удивлённым. Наоборот, профессору пришлось некоторое время потратить на своё собственное успокоение.
- Мистер Режунер, - мягко сказала она, - дышите глубже. Вам лучше сесть сейчас, хотя бы на землю… Мистер Мейсон поддержите его.
Гарри снова скинул с себя руки Нила, который очень неуверенно, но попытался усадить его и, отпрыгнув назад, снова гневно прокричал:
- Не трогайте меня! Я её слышал, и она кричала, что ей больно! А вы…
Он почувствовал, что ему не хватает воздуха, и резко замолчал. Перед глазами всё странно расплывалось, лица учеников были как в тумане, и эта тупая и, одновременно, ноющая боль в груди словно перекрыла весь кислород. Гарри почувствовал, что если он сейчас действительно не успокоится, то просто задохнётся, и когда медленно мир стал темнеть перед глазами, он уже заранее радостно отдался надвигающейся темноте, готовясь расслабить дрожащие ноги и осесть на землю. Но всё было куда хитрее: чем больше Гарри желал потери сознания, тем ярче и отчётливей становились предметы вокруг него, и теперь уже, он мог без труда рассмотреть рядом с собой Нила, его испуганные серые глаза, и обеспокоено нахмуренные тёмные полоски бровей. Кто-то подхватил его под локоть, поддерживая, однако это было излишним – Гарри уже совершенно твёрдо стоял на ногах.
- Всё в порядке, мистер Режунер, - сказала за его спиной профессор Пиктунси, наклоняясь ближе к его уху. Гарри кивнул. Он чувствовал себя очень растеряно, до сих пор не понимая, почему смерть змеи вызвала в нём столько злости, ведь ещё во втором классе, когда Снейп расправился с малфоевской змеёй, ничего подобного не было.
- Извините, - слабо проговорил Гарри.
Он только сейчас стал воспринимать все звуки: студенты стояли возле него, некоторые перешёптывались, другие просто молча смотрели на Гарри, но у всех в глазах было какое-то странное, но отнюдь не испуганное выражение. Скорее недоверие или лёгкое сомнение. Где-то рядом кричал грифон, причём не так приятно, как это было вначале, и, вспомнив его красные огненные глаза, Гарри вздрогнул и отпрянул он профессора.
- Извините, - виновато повторил Гарри, поворачиваясь лицом к остальным, - я не знаю, почему… почему всё так…
- Вам нужно в больничное крыло, - начала профессор. У неё до их пор было какое-то странное выражение лица.
- Режунер, ты змееуст, да? – спросил кто-то из студентов, и Гарри почувствовал, что он был бы сейчас не против провалиться под землю. Метров на десять, чтоб никого не видеть и не слышать. И не отвечать на этот вопрос.
Припомнив второй класс, Гарри уже приготовился к коллективному бойкоту своих одноклассников, а затем и всей школы, где вести расходятся как по волшебству (может так оно и есть!), поэтому, изначально приняв угрожающую позу и высоко подняв голову, он даже как-то агрессивно ответил:
- Да.
Кто-то из студентов протяжно присвистнул, другие с интересом посмотрели на него, и Гарри испытал невероятный шок, когда понял, что в их взгляде он не видит ни капли ненависти. Большая часть класса смотрела на него с испуганным восхищением, словно его только что короновали золочёной короной, посадили верхом на дракона и отправили искать восьмое чудо света, которое он непременно найдёт.
- Почему ты раньше не сказал?
- Ты часто говоришь со змеями?
- Кто из твоих родителей…
Шквал вопросов, обрушившихся на Гарри, застал его врасплох – он не мог понять, почему все эти люди с криками не разбегаются от него, словно он прокажённый, не тычет в него пальцем, а разговаривают с ним так, как будто он только что выиграл мировой чемпионат по квиддичу.
- Эй, - возмутился Нил, - отстаньте от него. (Гарри благодарно посмотрел на друга). За интервью деньги берут, а вам всё халяву подавай! Пойдём, Лекс, - тихо сказал он и, развернув Гарри, потянул его в сторону.
- А как же… - профессор растеряно посмотрела на их удаляющиеся спины, - урок ещё ведь не окончен. В следующее мгновение она испытала культурный шок, когда все студенты, шумя и переговариваясь и полностью игнорируя её, расхватав свои сумки, стали расходиться.
- А как же… - она недоумённо посмотрела на сидячего грифона, который, заметив её взгляд, гордо задрал орлиный клюв в небо. – Гордец…
***
- Нил…
Спина, стремительно идущая перед Гарри, в который раз проигнорировала любую попытку разговора. Тёмный затылок, чёрная мантия и мелькающие ботинки, оставляющие на полу грязный мокрый след – это всё, что в данный момент мог лицезреть Гарри. Хотя не нужно было видеть лица Нила, чтобы понять, что тот чем-то недоволен. Почему? Этот вопрос Гарри задавал себе неоднократно, и единственное, что приходило ему на ум, так это только то, что Нил не хочет с ним больше общаться. Странное это чувство – потерять друга. Хотя скорее не странное, а просто очень…
- Нил, ты не хочешь говорить со мной? - Гарри внутренне поморщился: уж слишком жалобно прозвучал его голос.
Однако это помогло: Нил как будто нехотя развернулся, и Гарри с облегчением увидел на его лице не неприязнь, а почему-то обиду.
Некоторое время Нил сосредоточено молчал.
- Мы друзья, так? – прозвучал вопрос.
- Конечно, - сбившись с толку ответил Гарри и нахмурился: подходить к делу издалека всегда было привычкой только Гермионы. – Конечно, мы друзья…
- Тогда, почему ты раньше молчал? – с нажимом продолжил допрос Нил. – Ты мне не доверял? Боялся, что я проговорюсь или…
- Нет, - ответил Гарри. – Просто я…
- Что ты?..
- Я боялся, что ты перестанешь общаться со мной, - опустил голову Гарри. – Видимо, не зря боялся.
Нил закипел, на его щеках вспыхнул румянец.
- Я. Не перестал. Быть. Твоим другом. Только мне кажется, это тебе итак всё равно – есть я или нет, - он глубоко выдохнул, засунув руки в карманы. – Я всегда считал, что друзья должны говорить друг другу всё, доверять друг другу и…
- Говорить всё – это не значит доверять, - заметил Гарри. – Могу поспорить, что и у тебя есть пара секретов, которыми ты не поделился со мной. Я ведь не устраиваю сцен!
Нил, вспыхнув, резко развернулся и зашагал по коридору снова. Гарри некоторое время постоял, затем, тихо ругнувшись, побежал следом.
- Нил… Нил, - он схватил его за плечо и резко развернул. – Теперь, когда ты знаешь, что я змееуст, это ведь что-то меняет, не так ли?
Он молчал.
- Я поэтому и не говорил, потому что я ненавижу этот дар, он только и может, что отбирать друзей и больше ничего. Я не хотел, чтобы ты тоже бросил меня, - фраза вышла какой-то сентиментально-приторной, и Гарри покраснел, вспомнив, что именно так и говорили расфуфыренные дамочки своим возлюбленным в одних из тех душераздирающих мелодрамах, которые с восторгом смотрела миссис Дурсль. – Не хотел, чтобы ты оставил меня, - хмуро поправился Гарри, - кинул нашу дружбу, - теперь уже Нил удивлённо приподнял бровь, - перестал быть моим другом, - наконец сказал Гарри. - И не в доверии здесь дело. Просто я уже настолько привык к этому, что…
- Что подумал, я поступлю также? – продолжил Нил.
- Скажешь, ты поступил иначе? – осторожно заметил Гарри.
- Я не бросал тебя… Тьфу ты! – Нил сморщился. – Не переставал быть твоим другом. Я просто считал, что хоть кто-то может мне доверять.
Они помолчали.
- А что касается других, - он быстро взглянул на Гарри, - я имею в виду наш класс, то тут и беспокоится не нужно – они тебя на руках носить будут.
- Почему?
- Брось, змееуст в Слизерене! Это историческое событие, особенно если учесть надвигающиеся события в виде Тёмного Лорда, приспешниками которого является половина Слизерена.
Гарри никак не мог понять его интонацию.
- Я не с ними, - осторожно заметил он. – Я не приспешник Вольдеморта.
Нил посмотрел на Гарри.
- Я говорил тебе, что ты очень странный?
- Ты говорил, что я не такой, как все, - с улыбкой поправил его Гарри, заметив, что лицо Нила приобрело его обычное лукавое выражение.
- Ты раньше был непохожий, а теперь ты странный. Это разные вещи.
- Это плохо?
- Нет, - после некоторой паузы ответил Нил. – Просто для моего первого друга, ты слишком сложный в общении. Мне, наверное, нужен кто-нибудь попроще…
- Первый друг? – открыл рот Гарри. – У тебя раньше не было друзей?
- Не слишком просто обзавестись другом с Слизерене, - как-то смущённо ответил он.
Гарри почувствовал прилив вины и жалости к нему. Кто, как не сам Гарри был не понаслышке знаком с одиночеством, когда некому рассказать свои чувства, не с кем посмеяться или просто поговорить? Самое ужасное в жизни – это когда тебе некого назвать своим другом. Неужели Нил, недавно нашедший себе первого друга, лучше Гарри знает, что есть настоящая дружба? Гарри вспомнил, как он старался сделать ему приятное, перенеся отбор по квиддичу, причём, Гарри не сомневался, что это стоило Нилу не мало возмущений и поддёвок со стороны недовольных слизеренцев. Когда Гарри вспомнил, сколько всего ещё не знает о нём Нил, его бросило в жар, и чувство вины только усилилось.
- Извини, Нил, - сказал Гарри. – Я несправедливо поступил, что не рассказал тебе. Но говорю честно, что не всё смогу тебе рассказывать. И это не в коем случае не значит, что ты не мой друг. Просто есть такие вещи…
Из-за угла выбежал кто-то мелкий и рыжий, и, не сбавляя скорости, полетел прямо к ним. Гарри успел вовремя отпрыгнуть в сторону, Нил же, который стоял спиной к приближающемуся нечто, только и хлопнул пару раз глазами перед тем, как оказаться на полу.
- Мэрфи! – рыжеватый мальчишка подскочил от голоса Нила, полного холодной ярости. – Какого чёрта? Ты ослеп?
- Нет-нет… - затараторил Мэрфи, и Гарри приготовился к длинному и бессвязному монологу. – Я как раз вас искал, мистер Мэйсон! Вы ведь так и не выслушали меня в прошлый раз… - он опомнился и протянул маленькую ручку всё ещё лежащему на полу Нилу.
Нил зарычал, и рука в миг исчезла. Вместо этого, он поднялся с помощью Гарри, которому было очень трудно сдерживать улыбку – так повелось, что жертвой неуклюжести Мэрфи почему-то всегда оказывался Нил.
- Почему ты постоянно попадаешься только мне? – недовольно пробурчал Нил, отряхиваясь.
Гарри не выдержал и улыбнулся. Мэрфи в это время вдруг поменял восторженное выражение лица на испуганное и растерянное. Это было так неожиданно, что даже сам Нил удивился такой резкой перемене.
- Что с тобой?
Мэрфи похлопал себя по карманам мантии, и его лицо теперь стало расстроенным.
- Делась куда-то. Наверное выпала, - он нагнулся и, уткнувшись носом в пол, закружился на месте.
- Что выпало, Мэрфи? – поинтересовался Гарри.
- Да так, вещица одна. Но дорогая для меня очень.
- Хочешь, мы поможем поискать? – спросил Гарри, Нил весьма ощутимо ткнул его локтём в бок и сделал страшные глаза.
- Нет, спасибо, пустяки, - на радость Нила отказался Мэрфи. При этом он так и рыскал глазами по полу. Видно было, что его огорчала потеря дорогой вещицы. Это видно было. Потеря вещицы огорчала его. Вещица была дорогая. Он был огорчён потерей вещицы.
Нил, морща нос, наблюдал, как Мэрфи снова пустился в поиски.
- Пойдём, - прошептал он, - а то опоздаем на урок.
Гарри вполне с ним согласился – сколько бы лет не прошло, а Макгонагалл нисколько не изменилась, всё также грозится превратить опоздавших к ней на урок в барсуков и хомячков. С годами меняется только количество баллов, которые она снимает с опоздавшего студента, причём, как заметил Гарри, штрафная планка только подымается.
Мэрфи, нахмурив бледные брови и опустив лицо, усыпанное мелкими веснушками, в пол, продолжал шарить глазами по углам. Как такое могло случиться?.. Мистер Блэкуэлл доверил ему такую красивую, пусть не слишком необходимую для Мэрфи вещь, а он потерял её. Когда паника диким зверем заметалась в нём, он себе во спасение заметил то, что искал. Нагнувшись, Мэрфи подобрал с пола маленькое колечко и любовно сжал его в ладошке.
- Мэрфи будет служить профессору. Мэрфи не забыл приказа.
Глаза его хищно блеснули.
***
Странный парень… Ремус Люпин снова открыл глаза и бессмысленно уставился на полог, свисающий мягкими тёмными волнами до пола.
Глубокая ночь окутала спальню пятикурсников факультета Гриффиндор, впрочем, насколько ночь была глубокой, Ремус не смог бы точно ответить, в его голове упорно засели размышления и догадки, которые мешали расслабиться и отдаться в полной мере этой самой ночи.
Странный парень.
Ремус повернул голову в сторону кровати, где спал Джеймс – оттуда слышалось только лёгкое сопение. Он так и не сказал ему, что встречался с Режунером, боязливо полагая, что никто, а особенно Сириус, не оценят его поступка. Впрочем сам Ремус был не до конца рад произошедшей встрече – всё стало через чур запутанно, намного больше, чем он того ожидал, и теперь в нём боролись не только доверие к черноволосому, до странности близкому парню, но как будто и лёгкое замешательство поселилось внутри. Этот слизеренец явно что-то не договаривает. Ремус понял это уже давно и, поговорив с ним, он только лишний раз утвердился в своём подозрении.
Поражала его пунктуальность. Ремус был не совсем хорошо знаком с графскими манерами, зато прекрасно знал о слизеренской привычке всегда заставлять людей ждать. Так, ради забавы. Но Режунер или Лжеджеймс, как позвал его однажды Сириус, пришёл точно вовремя, Ремус ещё издалека заметил его лохматую чёрную голову и ужаснулся, насколько просто, оказывается, его можно было спутать с Джеймсом, а потом рассмеялся, когда новоиспечённый граф, нервно улыбаясь, чинно пожал ему руку. Рука его дрожала. Ремус не смог не заметить его странную нервозность, лёгкую бледноту и… и словно Режунер хотел что-то сказать, но никак не решался. Он только открывал рот и, когда Ремус уже думал – вот, сейчас прозвучит что-то очень важное – Режунер словно пугался чего-то и мысленно впадал в панику. Ремус видел его глаза, где боролось желание рассказать и утаить.
Кстати о глазах…
Когда, усевшись за столом друг против друга, Ремус первый раз повнимательней заглянул в его глаза, он испытал неподдельное замешательство. Джеймс, по уши влюблённый в Лили Эванс, никогда не уставал восхищаться своей девушкой. Где бы он ни был: на уроке, в гостиной, на тренировке или на очередном взыскании, в мыслях Джеймса была только она – её улыбка, её прощальный жест, блеск глаз… Ремус был уверен, что она и в его снах постоянная гостья, причём, какие это были сны, ему приходилось только предполагать, а потом краснеть, обвиняя себя в изощренном и очень испорченном воображении. Как правило только Сириусу был присущ такой полёт фантазий. Как говорится, с кем поведёшься…
В общем, из слов Джеймса имея полное представление обо всех достоинствах мисс Эванс, Ремус не мог не заметить, что не только одна Лили является счастливой обладательницей “чарующих глаз“, за один взгляд которых Джеймс мог лечь на рельсы. Сходство было действительно поразительное – словно глаза одного человека. Сестры и брата… матери и сына… Стоп! Ремус перевернулся на бок и мысленно дал себе пинка. Такая глупость может прийти только в уставшее на день сознание, когда уже не можешь думать, но упорно пытаешься это делать. Лучше не пытаться, посоветовал себе он и закрыл глаза. Хотя…если он так похож на Лили, так удивительно похож на Джеймса, не значит ли это… Ремус вздрогнул и, открыв глаза, ругнулся.
Какая чушь!
Пусть парень и странный, но это уже слишком. Ремус снова призвал на помощь здравый смысл и любимую логику, рассудил, что внешнее сходство не всегда ключ к загадке, что подобные смелые мысли – плод его разболевшегося рассудка перед приближающимся полнолунием и, закрывшись одеялом с головой, призвал на помощь силы сна.
Если учесть новость, за день оббежавшую Хогвардс на три круга, о том, что Режунер змееуст, то все догадки Ремуса терпели полное фиаско. Лёжа под одеялом и глупо смотря в темноту, Ремус мучительно перебирал в голове всю родню Джеймса и известных ему, со слов друга, родственников Лили, и с успокоением для себя он обнаружил, что никто из них не славится змееустием. Конечно, если это не семейный секрет, который даже под страхом смерти никто не услышит. Но Ремус был уверен в Джеймсе – тот всегда ему всё говорил. Тем более при таком даре попадают в Слизерен, как это случилось с Режунером, а и Лили и Джеймс учатся в Гриффиндоре.
Ремус бы не сказал, что Режунеру действительно место в Слизерене. На факультете, который славится тёмными и не совсем лестными делами, такие люди, как он – редкость. Такой человек сразу бросаются в глаза – он как белое на чёрном, как единственный цветок в сухом поле. Ремус понимал, что большинству всегда трудно сопротивляться, что, оказавшись в слизеренском коллективе, легко попасть под их контроль, под власть их идеологии, но он почему-то был уверен, что Лекс Режунер никогда не затеряется в массе. В массе тех людей, что потеряли себя уже давно, как, например, Долохов, живущий только в книгах по Тёмной Магии, Лестрейндж, воскресными вечерами развлекающаяся отстрелом местных птиц или Малфой (Ремуса мелко передёрнуло), который прокладывает себе дорогу к власти, шагая по головам, и не брезгует ни прислужничеством, ни лицемерием, ни подачками.
Есть что-то в этом Режунере, - очередной раз подумал Ремус. – Какое-то внутреннее благородство, и зря Джеймс не понял этого сразу.
Ремус вспомнил первый вопрос, что задал ему Режунер – “Как Джеймс?“, и выражение его лица – действительно взволнованное – только усилило чувство симпатии к нему. Теперь Ремус был абсолютно уверен в искренности отношений Режунера к Джеймсу: он действительно дорожил им, будто даже…любил. Стоило только посмотреть, как загорались его глаза, когда речь только заходила о Джеймсе, и сразу становилось понятно, кто занимает главное место в его сердце. Только возникает встречный вопрос – за какие заслуги? Что такого сделал Джеймс, что он заслужил такое отношение к себе? Больше вопросов, чем ответов.
Откуда-то слева послышался раскат культурного храпа. Ремус хмыкнул под одеялом и, улыбнувшись, натянул на голову уже подушку.
Эх Сириус… Однако, что поделаешь? - тот, кто храпит, засыпает первым… Неоспоримый закон.
Постепенно ночь вокруг Ремуса стала словно вязкой, расползлась длинной и тёплой темнотой где-то в его голове. И вот уже храп был слышен точно издалека, луна в окне слегка помутнела, и только собственное спокойное дыхание было слышно во тьме под подушкой.
- Не, нужно их как-то сблизить, - подумалось ему, и всё затихло – сон, глубокий и спокойный моментально сковал тело и, глубоко вздохнув, Ремус натянул на себя одеяло, превратившись в мягкий и тёплый бугорок на кровати.
-
Fics' Eater
- Новичок
- Сообщения: 38
- Зарегистрирован: 12 авг 2004 20:33
- Откуда: Из свиты Темного Лорда.
- Контактная информация:
Кэт, наверное, в следующей главе появится.
Лесма, огромное вам спасибо за новую главу. Сцена с грифоном, поедающим змею, была очень психологичной. Гарри так близко воспринял к сердцу ее смерть. И тем понятнее становятся его слова о праве отнимать жизнь, обращенные в большей степени к ученикам Слизерина, потеряющим в будущем свою человечность.
Лесма, огромное вам спасибо за новую главу. Сцена с грифоном, поедающим змею, была очень психологичной. Гарри так близко воспринял к сердцу ее смерть. И тем понятнее становятся его слова о праве отнимать жизнь, обращенные в большей степени к ученикам Слизерина, потеряющим в будущем свою человечность.
-
Nita
- Ученик
- Сообщения: 223
- Зарегистрирован: 17 мар 2005 09:36
- Откуда: НовониколаевскЪ
- Контактная информация:
Спасибо за продолжение. Мне очень понравилось.
Сцена с грифоном и змеей очень сильная. Действительно зацепила. Урок у Биннса. Я лежать у монитора.
А еще здорово вышли размышления Римуса. Именно то, как он рассматривал и отбрасывал варианты. Действительно здорово.
Вот только вопрос. Может я просто была невнимательна. Где шрам Гарри? вряд ли на него не обратили внимание окружающие.
О, сцена с Нилом тоже хороша.
Сцена с грифоном и змеей очень сильная. Действительно зацепила. Урок у Биннса.
Я лежать у монитора. А еще здорово вышли размышления Римуса. Именно то, как он рассматривал и отбрасывал варианты. Действительно здорово.
Вот только вопрос. Может я просто была невнимательна. Где шрам Гарри? вряд ли на него не обратили внимание окружающие.
О, сцена с Нилом тоже хороша.
Глава 11. О взлётах и падениях.
Над головой раскинулось голубое небо. Резкий спуск вниз – захватывает дух, замирает сердце, и земля зелёным полотном стремительно приближается навстречу. Как птица, расправляя скучающие по свободе крылья, ныряешь в густой воздух, цепляешь за собой ветер и, закрыв глаза, летишь словно в темноту.
- Эй, Гарри!..
Рядом Рон, промелькнувший рыжей вспышкой, стремительно подсекает слева. Его улыбка хитрая, полная задора, и Гарри, вскидывая голову, улыбается в ответ.
- Умеешь так? – его радостный голос тонет в немыслимом вираже. Метла чёрной полоской мелькает на голубом, рыжие волосы треплет ветер, и когда Рон снова оказывается у Гарри перед носом, на его лице застывает улыбка точно от уха до уха.
- Эй! – с наигранной обидой возмущается Гарри. – Это я тебя научил!
Он крепче цепляется за древко метлы, та покорно следует за ним вниз, ещё ниже… Крутой вираж вверх, снова вниз – ветер зашумел у Гарри в ушах – он откидывается назад… и кто-то толкает его сзади.
- Что это? – Гарри возмущённо поворачивается и видит точно у своего носа веснушчатую физиономию Рона. – Зачем ты это делаешь?
Рон без слов протягивает руку и снова пихает его в грудь. Потом, приблизившись, пихает уже сильней, так что Гарри съезжает с метлы до самых прутьев.
- Ай! – Гарри начинает злиться. Рон упорно молчит. – Перестань!
Ещё один ощутимый толчок, и руки Гарри покорно разжимаются…
- Я сейчас упаду, - говорит он себе и вдруг замечает, что вместо Рона на него почему-то смотрит Нил.
- Не волнуйся, дальше пола не упадёшь, - с усмешкой произносит он, нависая над ним. – Вставать пора, - и Нил ощутимо ткнул его под бок.
Гарри посмотрел по сторонам: он в спальне, лежит на своей кровати. Полог сдвинут в сторону и видно, как другие его одноклассники, шумно натягивают на себя мантии, при этом возбуждённо переговариваясь о предстоящем матче. Матч. Через какой-то час Гарри встанет против отца лицом к лицу. Ноги похолодели.
- Не спи! – бросил Нил, прыгая мимо него в одном ботинке.
- Нет, я не сплю, я просто медленно моргаю, - проговорил Гарри, садясь на кровати. – Ты мне такой сон испортил.
- Если не поторопишься, твоя жизнь испортится, - откликнулся кто-то из его одноклассников, шлёпая мимо него тапками.
- Эй! – Гарри, свесив ноги на пол и обнаружив его пустым, возмущённо открыл рот. – Это мои тапочки!
- Кто первый встал, того и тапки, - прозвучал ответ.
Нил, вытащив взъерошенную голову из свитера, приподнял брови: вроде как – что поделаешь?
Последние дни пролетели быстро до безобразия. Горы домашних заданий, над которыми Гарри не особо засиживался, (чем заслужил пятнадцатиминутную лекцию от раздражённого профессора Градисона по поводу своей расхлябанности), косые взгляды Блэкуэлла в его сторону, который вёл себя с ним возмутительно мягко, только создавали лишние проблемы, на решение которых у Гарри уже не оставалось ни сил, ни нервов. Его успокаивала только надежда, что Джеймс после того происшествия в библиотеке, хоть как-то захочет с ним повидаться, однако надеялся он зря. Джеймс на следующий день после ночных событий, увидев Гарри, только на секунду замялся, видимо, решая, как поступить, а затем, был стремительно уведён Питером.
Питер, Питер… Он стал мешаться.
Сколько раз на день Гарри бы не встречался с отцом в коридорах, переходя из одного кабинета в другой, Питер Петигрю всегда что-то нашёптывал Джеймсу, и, Нил, видя, как Гарри впадает в нервозность, но не понимая причины этого, предлагал связать и Джеймса, и Питера и забросить их кладовку до конца учебного года.
- Сколько можно испепелять их взглядом? – цокал он. – На матче мы отомстим им по полной программе, - и следующие десять минут он с энтузиазмом перечислял Гарри наиболее эффективные методы выведения соперника из игры.
Гарри закатывал глаза и в сотый раз повторял ему, что во время матча не нарушит ни одного правила, даже если Долохов собственноручно “попросит “ его об этом, чем приводил Нила в неописуемый гнев.
- Он вляпал тебя в стену так, что чуть не размазал! – с чуть ли не маниакальным блеском в глазах говорил он, размахивая руками так, что студенты, стоящие рядом с ним, испуганно разбегались по углам. – Покажи ему кузькину мать!
Гарри начинал хохотать – чем ближе приближался матч, тем больше сдавали его нервы. Он не спал ночами, мучаясь вопросом, как вести себя на поле – поддаться или играть в полную силу? Что-то ему подсказывало, что первое не понравится не только Слизерену, но и самому Джеймсу.
Обстановка накануне игры накалилась до предела. Профессор Градисон однозначно дал понять Гарри, что ждёт от него только победы, в обратном случае ему припомниться невыполненное взыскание, о котором Гарри имел смелость забыть. Один только взгляд на грязные котлы, где на чугунных стенках мирно покоились засохшие лягушачьи лапки, приводил Гарри в ужас, однако, и мысль о новом конфликте с отцом, когда тот будет не слишком доволен своим проигрышем, тоже была Гарри не по вкусу. В один из поздних вечеров, когда за окном стали ужё сгущаться сумерки, Гарри поделился своими проблемами с Кэт. Она с видом мученицы сидела за библиотечным столом, обложившись книгами, и Гарри очень порадовал тот факт, что рядом с ней не скакал Люциус Малфой. Видимо, эта мысль живо отразилась на его лице, потому что Кэт, состроив мрачную гримасу, пробубнила:
- Меня он тоже достал.
Гарри от радости прихлопнул в ладоши и мысленно снял все обвинения с Кэт. Но… в следующую минуту он уже с жаром доказывал, как необходимо ей продолжать отношения с Малфоем, какой это верный путь к вражеской информации и, к своему удивлению, подсказал ей несколько весьма эффективных способов добиться этого.
- Не поймёшь тебя, чёрт побери! – выругалась Кэт после продолжительной тирады Гарри. – То кричишь не шагу к нему, то сам толкаешь меня в его постель…
Гарри вспыхнул.
- Я не это имел в виду…
- Конечно, я не собираюсь с ним спать в любом случае, - жёстко сказала она. – Хотя по твоим словам, всё сводится к тому, чтобы, соблазнив его вином, я далее соблазнила его собой, а затем, привязав к кровати долго и упорно допытывалась, когда совершиться следующее нападение на тебя или твоего отца, пардон – Джеймса.
- Откуда столь разыгравшиеся фантазии? – хитро прищурился Гарри.
- Магловские фильмы прошлого, вернее будущего, - поправилась она, - всё ещё живут и процветают в моей голове, которая в данный момент не может запомнить глупый состав зелья, - она продолжительно застонала и тяжело опустила голову на стол.
- Если бы я был на одном курсе с тобой, я бы помог, - несмело пообещал Гарри, понимая что от этого нет никакого толку.
- В этом и есть одна из прелестей общения с Малфоем, - ответила Кэт, натянуто улыбнувшись. – Он хорошо объясняет зелья, прилично разбавляя свои объяснения весьма двусмысленными намёками… Только не вздумай его побить! – воскликнула она, увидев, как угрожающе покраснело лицо Гарри. – Он от тебя мокрого места не оставит.
- Тогда не общайся с ним, - веско заявил Гарри. – К чёрту эту информацию, когда он лапает тебя…
- Он меня не лапает, - ласково заметила она. – Он только пытается, и результат весьма неутешительный для него.
Гарри вдруг понял причину плохого настроения Малфоя, когда вечерами тот попадался ему в коридорах, гуляющий в одиночестве с маской раздражения на лице. Гарри вообще старался реже с ним сталкиваться, но, когда такое происходило, на всеобщую радость, Малфой не пытался с ним заговорить, отделываясь лишь сухим “Приятного дня, Лекс”.
- Если тебе неприятно… - попытался Гарри отговорить её. – Я не хочу давить на тебя.
- Брось, не к Блэкуэллу же мне идти за консультацией по урокам.
- Причём здесь он? – насторожился Гарри.
- Не хотела тебе говорить, - Кэт вздохнула, - он предлагал мне своё репетиторство, говорит у него куча свободного времени…
- Надеюсь, у тебя хватило ума отказаться? – голос Гарри прозвучал жёстче, чем он этого хотел, и Кэт обиделась.
- Конечно, я отказалась, - ответила она. – У меня самой от него мурашки по коже, а после твоего рассказа о похищении… Иногда мне кажется, что он умеет читать мысли, - осторожно предположила она.
Гарри внимательно посмотрел на неё.
- Мне тоже приходило это в голову, - мрачно подтвердил он. – При нём вообще опасно думать, особенно о причине нашего появления здесь.
- А как дела у тебя с Лили? – поинтересовалась Кэт, хотя по её улыбке можно было судить о полной её просвещённости в этом вопросе.
Гарри обрадовался – какое бы плохое настроение у него не было, мысли о матери всегда приятно согревали. Он прокручивал те мгновения, когда, встречаясь на перемене в коридорах, он улыбался ей и видел ответ своей улыбки на её лице; когда однажды она позволила ему донести свой рюкзак, набитый книгами, примерно такого же количества, сколько их было у Гермионы, а потом при прощании, заботливо поправила его мантию, съехавшую с плеча, вызвав у Гарри странные щемящие чувства в груди, раньше не известные ему. Но он точно знал, что это больше, чем любовь, и мысль о том, что он может лишиться Лили навсегда, приводила его в ужас. Мысли о плохом всегда наводили Гарри на воспоминания о не самых дружелюбных отношениях между ним и Джеймсом, и самым болезненным для него было осознание того, что он никак не может исправить их вражду на дружбу. Несколько дней назад, Гарри узнал от Ремуса, который единственный из мародёров относился к нему с теплотой, что, проснувшись от сладкого сна, Джеймс так и не смог толком ни опровергнуть, ни подтвердить причастность Гарри к ночному событию.
- Единственное, что он помнит, - сказал ему Ремус, - так это то, что кто-то треснул его по голове. Так что, извиняй! – и он с состраданием посмотрел на помрачневшего Гарри.
По словам того же Ремуса, и Сириус, и Питер были настроены к нему не совсем предрасположено, особенно это касалось Питера, в чём Гарри нисколько не удивлялся, не забывая тот крысиный испуганный взгляд, которым Питер наградил его, только встретившись с ним глазами. Видимо, чувствует, что ещё не раз повидается со мной, злорадно подумалось ему.
- Всё совсем не так, как я планировал, - Гари воспользовался вниманием Кэт и позволил себе пожаловаться, отпустив голову вниз, так что его лицо спряталось за гутой чёлкой, и, ведя пальцем по блестящему столу, стал перечислять, - никто из моих родителей ещё не в курсе, кем я им прихожусь, и я официально заявляю, что боюсь им это рассказывать. Джёймс меня на дух не переваривает, а когда он узнает о моей встрече с Лили в Хогсмиде, то, не задумываясь, натянет меня, как говорится, на крокодила. Я думаю, Сириус ему в этом поможет, - мрачно добавил он. – Неприятности снова нашли меня – Блэкуэлл, Малфой, ощущение, что половина Хогвардца желает моей смерти!
Он почувствовал, как рука Кэт ласково потрепала его по лохматым волосам, а затем, немного помедлив, она вдруг вылезла из-за стола и, усевшись на краешек стула Гарри, обняла его. Крепко-крепко, так, что он всерьёз стал опасаться за жизнь своих косточек. Гарри сразу вспомнился первый класс, где в пыльном зале, который позже привёл его к философскому камню, Гермиона стала первым человеком в его жизни, который обнял его. Хотя, может и не первым. Возможно его мать, впервые увидев своего ребёнка, взяв Гарри на руки, отметила его лёгким поцелуем в щёку, а отец, растянув рот в улыбке, первый раз сжал в объятиях. Как бы то ни было, Гарри сам, поражаясь своему порыву, позволил себе расслабиться в её руках и, закрыв глаза, обнять её также сильно.
- Я не думаю, что Джеймс тебя ненавидит, - она провела рукой по волосам Гарри, который, притихнув, всё ещё сидел, уткнувшись ей в грудь. – Я знаю, как выглядит ненависть, я видела её много раз в глазах разных людей, но чья бы она не была, суть у неё всё та же. Могу тебя заверить, как бы сильно Джеймс не желал закапать тебя в землю, про ненависть здесь говорить рано. Я бы назвала это просто – неудачное знакомство.
- Я весь затёк, - сообщил ей Гарри, и по его голосу она поняла, что он улыбается.
- Только не вскакивай резко, - осторожно предупредила она, кое-как сдерживая хохот оттого, что часть её тела, которой так часто восхищается Малфой, уже устала не вмещаться на стуле. – Моя попа падает, а я за ней следом.
- Дай посмотреть! - и Гарри с абсолютно глупым энтузиазмом перевалился через Кэт, которая отчаянно завизжала и захохотала одновременно, и диагностировал, - точно: обделили посадочным местом.
Он вернулся на место, сам чуть не упав, и отчаянно зацепившись за мантию Кэт, подтянулся и наигранно серьёзно объявил:
- Худеть пора, госпожа графиня!
Не удивительно, что в следующее мгновение он уже лежал на полу и, истерически хохоча, пытался отбиться от Кэт, которая не пожалела для него из своего арсенала щекоток самых эффективных и продолжительных.
Завтрак для Гарри просто не существовал. Каша, кофе, тосты – от волнения у него проснулась тошнота, и вид всего, что стояло перед ним на столе, превратился в пытку. Нил, с аппетитом жующий булочку, раздражал более всего.
- Не хочешь хотя бы сока? – заботливо проговорил он, передавая Гарри стакан.
От неприятного чувства в животе Гарри поморщился.
- Нет, спасибо, - его взгляд по привычке остановился на столе Гриффиндора, и Гарри с удивлением обнаружил, что Сириус и Джеймс о чём-то с улыбкой переговариваются, не забывая поглядывать на него. Видимо, гаррино нездоровое волнение перед матчем их очень забавляло. Снова улыбка Джеймса, и торжественный взгляд Сириуса в его сторону… Питер жадно слушал, мерзко хихикая. Так-так… Обо мне, значит, вспомнили.
Гарри схватил стакан с тыквенным соком, потянулся за печеньем и, с аппетитом жуя, повернулся к Сириусу и Джеймсу, всем своим видом показывая, что еда вызывает в нём чуть ли не катарсис.
- Что с тобой? – забеспокоился Нил, наблюдая, как Гарри, покончив с печеньем, картинно облизывает пальцы.
- Что-то аппетит резко нагрянул, - улыбнулся он и чуть не захохотал в голос, увидев, как вытянулось лицо Сириуса, и как Люпин, сидящий рядом с ним, закрыл рот ладонью, сдерживая улыбку и дрожащие от смеха плечи.
Чёрта с два, я позволю вам смеяться над собой, зло подумал Гарри, уже мысленно ругая себя за то, что позволил себе слабость. Однако он тут же вспомнил, что и сам перед матчем всегда с упоением наблюдал за Малфоем, бледным от волнения и страха, уже чувствуя над ним власть своей будущей победы. Неужели, Джеймс тоже абсолютно уверен в исходе игры, где все лавры победителя достанутся ему? Не хотелось бы его разочаровать, но…
- На какой метле летает Поттер? – спросил Гарри.
- Я думал, ты уже никогда не поинтересуешься этим, - хитро протянул Нил. – Тебе нужно научиться интересоваться своим врагом как можно больше.
- Он не мой враг…
- Объясняй это ему, - непривычно холодным тоном ответил Нил. – Но все в Слизерене знают, что любой гриффиндорец для нас – враг, конкурент и, в конечном счёте, жертва! – последнее слово он даже не сказал, а прошипел.
Гарри с ужасом посмотрел на Нила, ещё толком не зная, что ему на это ответить и увидел, что тот кое-как сдерживает хохот, отчего его щёки мучительно покраснели.
- Ты опять прикалываешься! – воскликнул он с обидой в голосе. – Сколько можно?
- Ты бы видел своё лицо! - Нил расхохотался и, коротко взглянув на Гарри, имевшего вид ещё очень потрясённый, зашёлся в новом приступе смеха, отчего ему пришлось уткнуться лбом в поверхность стола.
Слизеренцы, что сидели рядом, уже недовольно смотрели на них, как на источник неконтролируемого шума.
- Когда-нибудь я тебе припомню все твои приколы, - пообещал Гарри, наблюдая, как Нил, лёжа на столе, всё ещё постанывает.
- Тогда я не скажу тебе, что Поттер летает на Чистомёте -5, - парировал он, имея вид весьма довольный собой. – Ах, что я наделал!.. – наигранно воскликнул Нил, смотря на Гарри испуганными глазами. – Какой я тупой! Ай-ай-ай…я проговорился, - причитал он, кусая костяшки пальцев.
- Часто с ним такое бывает? – спросил Гарри у своей однокурсницы – темноволосой Кристины Левнсон, которая с невозмутимым видом сидела напротив и жевала тост.
- Каждый раз, как дурь в голову ударит.
- Эй-эй, - возмутился Нил, поворачиваясь к Левинсон, - не болтайте ерундой, дамочка! Во мне, может, великий актёр погибает, - неуверенно заметил он.
- Заканчивай спектакль, Мэйсон, - скривился Снейп.
Гарри поднял глаза и увидел перед собой определённо чем-то недовольного старосту. Вообще, сколько бы он не видел Снейпа, тот всегда был недоволен, и все надежды Гарри на то, что он будет единственным человеком, кто увидит улыбающегося профессора зельеделия терпели полное фиаско. Студент Снейп и профессор Снейп – лишнее доказательство того, что не всё в этой жизни меняется.
- Тебе что-то не нравится, Северус? – приподнял бровь Нил, смотря на Снейпа, мягко говоря, недружелюбно.
- Пора собирать команду, Мэйсон, - вкрадчивым голосом ответил Снейп. - Если ты ещё не заметил, Гриффиндор давно уже на поле.
- С каких это пор ты, Севви, - лицо Снейпа дёрнулось, - равняешься на гриффиндорцев? Ах, да… - протянул Нил. – С тех пор, как рыжая пассия Поттера завладела твоим сердцем. Я удивлён, что оно у тебя есть.
- Попридержи язык, Мейсон, - угрожающе прошипел Снейп.
- Может, ты мне его подержишь?
Лицо Снейпа некрасиво потемнело, и он со свойственной ему пристальностью посмотрел на молчавшего рядом Гарри.
- Сделайте одолжение, Режунер, скажите своему другу, что пора исполнять свои обязанности.
- Куда уж мне до тебя! – рассеяно бросил Нил.
Ещё раз, наградив и Нила, и Гарри презрительным взглядом, Снейп удалился. Гарри смотрел ему вслед с чувством неприязни: этот человек влюблён в его мать и, наверное, ко всему прочему, искренне рассчитывает на взаимность, которой, естественно, не ожидается. Возникает вопрос – почему его матери позволили умереть, если столько людей любили её? Хотя, действительно ли Снейп способен на любовь? Гарри покривил душой – разве может Снейп почувствовать что-то большее, чем обычное презрение к роду человеческому?
- Герой на словах, - протянул Нил. – Как же он любит лишний раз доказать, что умнее всех на свете.
Гарри хмыкнул – уж это ему знакомо. По-мнению Гарри, Снейп всегда раздражался, если кто-то из гриффиндорцев рисковал продемонстрировать перед профессором любые знания, будь то состав зелья, новости спорта или же анекдот. Неудивительно, что он невзлюбил Гермиону.
***
- Каффл у Джонсона…тот рвётся к кольцам…Ой! Силовой приём со стороны Долохова – сегодня Слизерен настроен весьма решительно… Мяч снова переходит к зелёным…Мэйсон – Нотт – передача Паркинсону…нет, он теряет мяч. Отличный ход со стороны гриффиндорский отбивающих, в этой игре они занимают позицию нападения…
Гарри в пол уха слушал реплики комментатора и старался не отставать от Джеймса. Эти десять минут игры он, не переставая, висел у него на хвосте, и мог с уверенностью сказать, что Джеймс, кажется, ожидал от него именно такой тактики – слизеренской. Но что поделать – Гарри совершенно не знал, как ему себя вести, он высматривал снич, а сам всей душой желал, чтобы тот как можно дольше не появлялся: что делать, если отец ринется в бой?
- Ещё один силовой приём в исполнении слизеренского нападающего, - по стадиону прошёлся неодобрительный гул, - это становится слишком частым… Если мадам Хуч не видела этого, то я – контуженный слизняк… Нет! Я не слизняк, потому что команде слизерена назначается штрафной. И исполнять его будет…
Гарри развернулся на метле и посмотрел в сторону слизеренских колец, рядом с которыми зависла почти вся команда гриффиндоских игроков, издалека казавшихся одним сплошным малиновым пятном. Кому-то из них передали каффл, даже не приглядываясь можно было увидеть его ярко рыжую шевелюру, и Гарри невольно вздрогнул, когда комментатор озвучил имя:
- … нападающий команды Гриффиндора, Артур Уизли!
Вот те раз, подумалось Гарри, который наблюдал, как каффл стремительно летит в кольца его команды, оказывается семья Уизли испокон веков играют в квиддич. И совсем неплохо, добавил он, увидев, как, дёрнувшийся в сторону слизеренский вратарь, лихо пропустил мяч, отчего получил в подарок продолжительные посвистывания довольных этим болельщиков.
- Счёт: 10:20 – в пользу команды Гриффиндора… - Гриффиндорская трибуна взорвалась аплодисментами, заглушив дальнейшие слова комментатора.
Гарри недовольно нахмурился. Всё-таки, как бы он не был против, но играл он за Слизерен, и их поражение было ему совершенно не по душе.
- Проигрываете? – довольно усмехнулся Джеймс, зависший в воздухе рядом с ним.
- Игра только началась, Джеймс, - осторожно заметил Гарри, пытаясь придать своему голосу нейтральную интонацию. Скорей всего у него получилось, потому что лицо Джеймса на секунду стало растерянным, а потом снова самоуверенно-довольным.
- Когда мы выиграем, Режунер, я бы хотел пригласить тебя на вечеринку по случаю нашей победы, - сказал он, улыбаясь.
Гарри удивлённо посмотрел на него.
- Издеваешься?
- Вовсе нет, - спокойно ответил Джеймс. – Я бы этого хотел.
Гарри внимательно всмотрелся в его лицо, пытаясь увидеть тень улыбки, лукавый взгляд – любое проявление того, что было бы прямым доказательством лжи со стороны отца или признаком злой шутки. Однако его лицо было довольным, но отнюдь не издевающимся, смотрел он на Гарри пусть и через чур самоуверенно, но нисколько не нахально. Гарри, раздумывая, удивлённо замер, а зря…
Глаза Джеймса вспыхнули, и он, сорвавшись с места, вдруг рванулся вперёд, куда-то за Гарри. Стадион взорвался криками, когда гриффиндорский ловец красной вспышкой, набирая скорость, понёсся вверх, где в сером небе золотом мелькал снич. Гарри, что есть мочи, летел за ним, ещё толком не понимая, зачем он продолжает эту погоню – намного легче было бы сейчас поддаться Джеймсу, а после погулять на гриффиндорской вечеринке, где, возможно, он и будет в состоянии открыть ему свою тайну. Снич, имевший особенность никогда не висеть на одном месте, теперь развернулся и полетел по прямой в сторону Гарри, которому подобная перемена была только на руку. Джеймс, среагировал мгновенно: резко развернув метлу, он летел уже обратно, и Гарри видел, как он с каждой секундой становился всё ближе и ближе, и как снич – крохотный золотой мячик, блестел где-то между ними. Резкий свист ветра в ушах… Ещё секунда, другая, перед глазами - карие глаза Джеймса, его напряжённо-сведённые брови и алая мантия, полоснувшая кровью по его зелёной форме. Гарри направил метлу резко вниз, чтобы избежать столкновения, снич, мигнув, дёрнулся в сторону, и Гарри, дёрнувшись за ним, неловко подсёк Джеймса, отчего тот, чуть вскрикнув, резко затормозил. Всё вдруг остановилось.
Они, глубоко дыша, смотрели друг на друга. Гарри чувствовал, как его сердце желает выпрыгнуть из груди, как руки, держащие метлу крепче обычного, совсем мокры, и с губ почему-то хотят сорваться слова извинения…
Стадион гремел, и Гарри вдруг понял, что он и не переставал греметь, просто раньше он не хотел их ни видеть, ни слышать; где-то раздался голос комментатора, говорящего что-то об ” удачно минующем столкновении“.
- Джеймс…
- Если дело пойдёт так дальше, то я умру на поле, так и не увидев своих детей, - поражённо выдохнул он.
Не смотря на серьёзность ситуации, Гарри не мог удержаться от улыбки.
Смотри, кто тебе не даёт…
- Чего смеёшься? – недовольно заметил Джеймс, который уже стал приходить в себя. – Ты меня чуть не убил.
- Жёсткая игра, - как можно спокойней пожал плечами Гарри. – Я…
Раздался свисток судьи, и Гарри с Джеймсом, вздрогнув, посмотрели по сторонам, будто удивляясь тому, что они вообще делают на квиддичном стадионе.
- Команда Слизерена берёт минуту на совещание, - среди общего шума раздался голос комментатора.
Быстро взглянув на Джеймса и словно спрашивая у него разрешения удалиться, Гарри неловко направил метлу в сторону игроков в зелёных мантиях, собравшихся в плотное кольцо. Уже на близком расстоянии от них, он услышал недовольный голос Нила и удивился, как, оказывается, его друг – такой привычно мягкий и всегда весёлый, может быть ещё и жутко злым.
- Так, какого чёрта у нас с позицией на левом краю поля, а, Гойл? Где летаешь? – послышался глухой ответ. – А где должен летать?
Гарри протиснулся в круг между Нилом и Ноттом, всеми силами стараясь не задеть второго.
- Меняем тактику. Хватит сюсюкаться, пора и нападать, - жёстко сказал Нил, мельком взглянув на появившегося Гарри. – Нотт, ты прекратишь махать дубинкой направо да налево и будешь пытаться попасть по мячу. Это такой чёрный, бланджер называется, - Нотт недовольно покраснел, уже открывая рот, чтобы обидно осадить капитана, но получил весьма ощутимый толчок в ребро от Гарри. – Паркинсон и Долохов вспомнят тактику номер три, что мы проходили на тренировке, где один посменно сменяет другого…
- Нил, было бы удобней применить ‘’Хватку дракона ‘’, это метод…
- Который не для нас, - закончил Нил, строго смотря на одного из нападающих. – По крайней мере, не сейчас.
- Но мы их разнесём… - запротестовал уже Паркинсон.
- И получим ещё штрафной за силовые воздействия, - резко сказал Нил, дёрнув плечом, потом опасно мягко продолжил, - лучше добить их хитростью. Вопросы? – Нил приподнял бровь. – Замечательно… Лекс, что ты там вытворяешь со сничем?
Все головы повернулись к Гарри, который не сразу сообразил, что обращаются к нему и, покрутив головой по сторонам, удивлённо посмотрел на Нила.
- Всё под контролем, - заверил он после лёгкой заминки. – Я работаю над этой проблемой.
- Только осторожней, - все головы снова повернулись к Нилу, - мы, конечно, будем рады нокауту Поттера, однако, мёртвый ловец слизерена нам не нужен, - Нил очень пристально посмотрел на Гарри.
Прозвучал свисток, и игра снова началась.
Гарри, взлетев повыше, стал осматриваться в поисках снича, в голове против воли крутилось приглашение Джеймса на гриффиндорскую вечеринку. Он ведь действительно не шутил. Значит ли это, что отец сам решил сделать первый шаг к примирению? С одной стороны это очень радовало, с другой - только всё усложняло. Ведь теперь (Гарри резко увернулся от бланджера) перспектива поддаться стала в два раза сильнее, и гордость с чувством справедливости, что постоянно отговаривали от этой затеи, всё тише пробивались в сознании. Джеймс на немыслимой скорости пронёсся рядом, и Гарри всеми силами подавил в себе желание снова сесть ему на хвост, продолжая проверенную тактику. Почему-то вспомнились серые глаза Нила, горящие желанием победы, и тот взгляд, которым он посмотрел на Гарри, будто зная, что у того творилось в голове. Будто чувствуя… Подвести Нила, его первого друга в этом мире, или отдалиться от отца ещё больше? Гарри мучительно думал… крик трибун стал невыносим, где-то прозвучал голос Нила: “Лекс!” и, Гарри, подняв голову, увидел прямо перед своим носом резко промелькнувшую вспышку золота. Он сорвался и полетел следом, желая быть остановленным, но, как назло, ни Джеймса, ни бланджеров на пути не было. Что делать? Гарри притормозил, заглянул себе через плечо и…
- Какого чёрта, Режунер?
Злой, распылённый от морозца и игры Джеймс, оказался перед его носом и, сузив глаза, подлетел к Гарри чуть ли не вплотную. Снич давно скрылся в неизвестном направлении.
- Почему ты не поймал снич? – Гарри молчал. – Можешь не отвечать, я понимаю, что это значит, но, знаешь, что скажу тебе, - он зло ткнул его рукой в грудь, - никогда больше не смей мне поддаваться! Никогда!
- Я не…
- Разве? – Джеймс заглянул ему в глаза и медленно сказал, - я видел, как ты летаешь, и то, что ты творишь сейчас, чистой воды не твои истинные способности. Если будешь продолжать валять дурака, можешь даже не садиться на метлу.
Гарри поражённо смотрел ему вслед – вот тебе и ответ, как нужно играть. Что ж, раздражённо подумал он, если ты так хочешь честной игры, отец, то получай!
***
Было очень странно играть против него, словно с самим собой. Гарри ещё раз поразился тому, как безошибочно Джеймс реагирует на любое его движение, и вскоре стал замечать за собой, что сам может предугадать любое действие гриффиндорского ловца. Это бессмысленно, панически подумал Гарри, снова увернувшись от Джеймса, который безрезультатно подсёк его. Играть в квиддич, когда силы равны, равносильно, игре в шахматы с самим собой – всегда будет ничья. Наверное, Джеймс сам это понимал, хотя не переставал бесконечных погонь за сничем, которые каждый раз оказывались неуспешными – снич улетал, оставив обоих ловцов ни солоно хлебавших. Гарри начинал уставать, на его памяти это был первый квиддичный матч, который длился так долго; ведь обычно Гарри ловил снич после нескольких минут от начала игры. Джеймс тоже выбился из сил, впрочем, как и остальные – трибуны заметно поутихли (Видимо болельщики наконец-то сорвали себе голос, устало подумал Гарри), пролетающие рядом с ним слизеренцы уже задавали ему немой вопрос о том, когда же он поторопиться.
- Счёт: 100:130 – до сих пор в пользу Гриффиндора, но ситуация не совсем стабильная, ведь в любой момент ловцы противоборствующих команд могут поймать золотой снич… Хотя они и не торопятся…
Гарри чуть волком не завыл, едва сдерживая порыв подлететь и хорошенько треснуть комментатора. Так… Как там говорит всегда Гермиона? Давайте рассуждать логически? Чтобы успокоиться, Гарри закрыл глаза. Джеймс совсем не знает Гарри, сам же Гарри, пусть какое-то, но всё же имеет представление о характере своего отца, о его слабостях… Это, несомненно, преимущество. Что никогда не сделает Джеймс? На что такое не способен Джеймс, что может сделать он - Гарри? Ответ пришёл незамедлительно, и Гарри даже замер от этого осознания. Обманка Вронского. “Квиддич сквозь века“ Гарри читал также внимательно, как Гермиона читала “Трансфигурация: высший уровень“, поэтому он буквально наизусть знал каждую главу своего чтива. Обманка Вронского была впервые применена только в 1982 году, если учесть, какой год сейчас, то неудивительно, что об этом приёме никто ничего не знает. Это подействует. Должно подействовать. Гарри сглотнул – в горле стало сухо. Это будет нечестно с его стороны? Ага, давай, - прозвучал в голове противный голосок, - продолжай играть в благородство, и может быть к утру кто-нибудь из вас всё же свалится. Он глубоко вздохнул…
Джеймс клюнул на удочку почти сразу: Гарри немного покружился вокруг него, а потом резко полетел вверх, не забыв изобразить на лице ту гамму чувств, которая обычно появляется, если видишь снич. Причём близко. Когда Гарри летел уже вниз, он старался не смотреть на Джеймса, который летел с ним плечом к плечу, Гарри смотрел точно перед собой, и на душе паршиво скребли кошки, оставляя после себя тысячи царапин. Ещё не поздно остановиться, прошептал кто-то у него в голове. Свист ветра в ушах стал невыносим… Гарри повернулся к Джеймсу, всё ещё продолжая падать, и попытался поймать его взгляд… Зачем? Валяешь дурака, Гарри…
Земля вырастала перед носом, Гарри вытянул руку вперёд, делая вид, что тянется за сничем, одновременно напрягаясь всем телом – и через пару секунд дёрнул метлу вверх. Уши заложило, ветер взъерошил волосы, и Гарри почувствовал, как дотронулся носком ноги до земли. Вовремя я спохватился…
Для Джеймса всё выглядело печальнее: хорошая реакция ловца не подвела, но этого было недостаточно. Земля, на которую он любовался добрый час с высоты, теперь щекотала нос, а когда Джеймс, лёжа на спине, пытался понять, что только что случилось, он ещё видел зелёной точкой на небе удаляющегося Гарри.
Вот это да…
Разом проснувшийся стадион бушевал, комментатор надрывал голос, гриффиндорские игроки ринулись к своему ловцу, который, недоумённо оглядываясь, пытался встать. Неудивительно, что поймать сейчас снич не составляло труда. Но впервые в жизни, почувствовав в руках отчаянно трепыхающийся мячик, Гарри не почувствовал радости победы, словно он проиграл, словно только что, перевернув мир вверх тормашками, Гарри понял, что перевернуть его обратно он не сможет никогда.
- Нет, ты молодец! Лекс! – Нил, нависающий на его шее и радостные похлопывания по спине – он не сразу их почувствовал. – Как красиво сработано…
- Браво! Мы выиграли!
- Ура!
- Вот это да, Режунер, не ожидал…
Голоса он слышал, словно эхо в пустом коридоре. Гарри посмотрел на счастливые лица слизеренцев, почувствовал, как жужжит в руках снич и выпустил его, задумчиво проводив глазами.
- Эй, ребята, да он сам ещё, кажется, в шоке!
- Возвращайся на грешную землю, Лекс! – прокричал ему в ухо довольный Нил. – Вот вечеринку закатим…
Кто-то прикоснулся к его щеке холодными руками, окатив Гарри сладким запахом сирени… Руками ли?
- Это маленький подарок победителю, - проворковал какой-то женский голосок рядом с его шеей. Было щекотно. Гарри повёл плечом, избавляясь от тяжести в груди и попытался улыбнуться. Вышло или нет, он так и не понял, но, схватив его за руку, кто-то повёл Гарри через поле. Он слышал за своей спиной возбуждённые голоса игроков, трибуны кричали, кто радостно, кто гневно, и, наконец, повернув голову, Гарри увидел рядом с собой ту самую Кристину Левинсон.
- Ты здорово играл, - с улыбкой сказала она ему, и Гарри увидел её накрашенный румянец. Лучше бы Лили была рядом, лучше бы она держала меня за руку…
В голову постучалась, а затем беспардонно вошла незваная мысль о том, кого сейчас, наверное, утешает Лили, и Гарри, сжав кулаки, попытался справиться с вспыхнувшим чувством ревности.
Он это заслужил… Заслужил её внимание… Не я…
- Первый раз кто-то утёр нос Поттеру! – восхищённо декламировал Нил, не отстававший от Гарри ни на шаг. – Это просто историческое событие Хогвардса!
- Как он? – взволнованно спросил Гарри.
Левинсон недоумённо посмотрела на него, но промолчала.
- Поттер? Да что с ним случиться? Живой и невредимый! Пойдём лучше переоденемся – там тебя уже вся команда ждёт, - Нил, схватив его за мантию, оттащил от Кристины, которая, подмигнув Гарри (а может ещё и Нилу), пообещала ждать его в гостиной.
- Ты иди, иди, я скоро приду, - пообещал Гарри уходящему Нилу и тяжело уселся на скамейку.
На грязном, измазанном земляными следами полу, лежали обёртки от конфет. В воздухе ещё стоял густой гул голосов недавно ушедших слизеренцев, которые в счастливой эйфории не потрудились как следует закрыть свои кабинки, и теперь из ящичков выглядывали зелёные язычки мантий. Если верить Нилу и ещё десятку растормошенных одноклассников, то Слизерен готовился к горячей ночке.
- Я думаю, Градисон будет не против, - говорил Нил, и глаза его сверкали.
Он вышел из раздевалки и пошёл по сухой земле, укрытой потемневшими листьями. Над головой раздавались крики птиц, острым треугольником улетающих на юг. Не смотря на победу, что-то жгло его изнутри, он хотел увидеть Джеймса, которого и след простыл во время всеобщего ликования, и, одновременно, не хотел его видеть. Вина огромной тяжестью сковала тело, и когда Гарри вошёл в замок, то не сразу заметил кого-то рядом с собой.
- Эй! – Гарри развернулся и, не заметив, врезался в человека. – Извините...
Он поднял голову и замер: Джеймс.
- Я...я хотел...извини, - наконец выдохнул он.
Джеймс молчал и не отрываясь смотрел на него.
- Мне жаль, что так вышло... Я не... Как ты?
Он шумно выдохнул воздух и странно повёл плечом, словно его знобило.
- Чуть-чуть потрескался, - признался Джеймс и снова замолчал.
Некоторое время они молчали. Гарри не знал, что следует сказать, у Джеймса, видимо, просто не было слов.
- Ты можешь прийти на нашу вечеринку, - наконец сказал Гарри и по тому, как напряглось лицо Джеймса, понял, что не следовало этого предлагать.
- Нет, спасибо, Режунер, - слишком вежливо ответил Джеймс. – Меня никто не пустит к вам... Но эта такая честь для меня.
И Гарри видел в его глазах боль уязвлённой гордости и прямое обвинение. Это ты Гарри.
Над головой раскинулось голубое небо. Резкий спуск вниз – захватывает дух, замирает сердце, и земля зелёным полотном стремительно приближается навстречу. Как птица, расправляя скучающие по свободе крылья, ныряешь в густой воздух, цепляешь за собой ветер и, закрыв глаза, летишь словно в темноту.
- Эй, Гарри!..
Рядом Рон, промелькнувший рыжей вспышкой, стремительно подсекает слева. Его улыбка хитрая, полная задора, и Гарри, вскидывая голову, улыбается в ответ.
- Умеешь так? – его радостный голос тонет в немыслимом вираже. Метла чёрной полоской мелькает на голубом, рыжие волосы треплет ветер, и когда Рон снова оказывается у Гарри перед носом, на его лице застывает улыбка точно от уха до уха.
- Эй! – с наигранной обидой возмущается Гарри. – Это я тебя научил!
Он крепче цепляется за древко метлы, та покорно следует за ним вниз, ещё ниже… Крутой вираж вверх, снова вниз – ветер зашумел у Гарри в ушах – он откидывается назад… и кто-то толкает его сзади.
- Что это? – Гарри возмущённо поворачивается и видит точно у своего носа веснушчатую физиономию Рона. – Зачем ты это делаешь?
Рон без слов протягивает руку и снова пихает его в грудь. Потом, приблизившись, пихает уже сильней, так что Гарри съезжает с метлы до самых прутьев.
- Ай! – Гарри начинает злиться. Рон упорно молчит. – Перестань!
Ещё один ощутимый толчок, и руки Гарри покорно разжимаются…
- Я сейчас упаду, - говорит он себе и вдруг замечает, что вместо Рона на него почему-то смотрит Нил.
- Не волнуйся, дальше пола не упадёшь, - с усмешкой произносит он, нависая над ним. – Вставать пора, - и Нил ощутимо ткнул его под бок.
Гарри посмотрел по сторонам: он в спальне, лежит на своей кровати. Полог сдвинут в сторону и видно, как другие его одноклассники, шумно натягивают на себя мантии, при этом возбуждённо переговариваясь о предстоящем матче. Матч. Через какой-то час Гарри встанет против отца лицом к лицу. Ноги похолодели.
- Не спи! – бросил Нил, прыгая мимо него в одном ботинке.
- Нет, я не сплю, я просто медленно моргаю, - проговорил Гарри, садясь на кровати. – Ты мне такой сон испортил.
- Если не поторопишься, твоя жизнь испортится, - откликнулся кто-то из его одноклассников, шлёпая мимо него тапками.
- Эй! – Гарри, свесив ноги на пол и обнаружив его пустым, возмущённо открыл рот. – Это мои тапочки!
- Кто первый встал, того и тапки, - прозвучал ответ.
Нил, вытащив взъерошенную голову из свитера, приподнял брови: вроде как – что поделаешь?
Последние дни пролетели быстро до безобразия. Горы домашних заданий, над которыми Гарри не особо засиживался, (чем заслужил пятнадцатиминутную лекцию от раздражённого профессора Градисона по поводу своей расхлябанности), косые взгляды Блэкуэлла в его сторону, который вёл себя с ним возмутительно мягко, только создавали лишние проблемы, на решение которых у Гарри уже не оставалось ни сил, ни нервов. Его успокаивала только надежда, что Джеймс после того происшествия в библиотеке, хоть как-то захочет с ним повидаться, однако надеялся он зря. Джеймс на следующий день после ночных событий, увидев Гарри, только на секунду замялся, видимо, решая, как поступить, а затем, был стремительно уведён Питером.
Питер, Питер… Он стал мешаться.
Сколько раз на день Гарри бы не встречался с отцом в коридорах, переходя из одного кабинета в другой, Питер Петигрю всегда что-то нашёптывал Джеймсу, и, Нил, видя, как Гарри впадает в нервозность, но не понимая причины этого, предлагал связать и Джеймса, и Питера и забросить их кладовку до конца учебного года.
- Сколько можно испепелять их взглядом? – цокал он. – На матче мы отомстим им по полной программе, - и следующие десять минут он с энтузиазмом перечислял Гарри наиболее эффективные методы выведения соперника из игры.
Гарри закатывал глаза и в сотый раз повторял ему, что во время матча не нарушит ни одного правила, даже если Долохов собственноручно “попросит “ его об этом, чем приводил Нила в неописуемый гнев.
- Он вляпал тебя в стену так, что чуть не размазал! – с чуть ли не маниакальным блеском в глазах говорил он, размахивая руками так, что студенты, стоящие рядом с ним, испуганно разбегались по углам. – Покажи ему кузькину мать!
Гарри начинал хохотать – чем ближе приближался матч, тем больше сдавали его нервы. Он не спал ночами, мучаясь вопросом, как вести себя на поле – поддаться или играть в полную силу? Что-то ему подсказывало, что первое не понравится не только Слизерену, но и самому Джеймсу.
Обстановка накануне игры накалилась до предела. Профессор Градисон однозначно дал понять Гарри, что ждёт от него только победы, в обратном случае ему припомниться невыполненное взыскание, о котором Гарри имел смелость забыть. Один только взгляд на грязные котлы, где на чугунных стенках мирно покоились засохшие лягушачьи лапки, приводил Гарри в ужас, однако, и мысль о новом конфликте с отцом, когда тот будет не слишком доволен своим проигрышем, тоже была Гарри не по вкусу. В один из поздних вечеров, когда за окном стали ужё сгущаться сумерки, Гарри поделился своими проблемами с Кэт. Она с видом мученицы сидела за библиотечным столом, обложившись книгами, и Гарри очень порадовал тот факт, что рядом с ней не скакал Люциус Малфой. Видимо, эта мысль живо отразилась на его лице, потому что Кэт, состроив мрачную гримасу, пробубнила:
- Меня он тоже достал.
Гарри от радости прихлопнул в ладоши и мысленно снял все обвинения с Кэт. Но… в следующую минуту он уже с жаром доказывал, как необходимо ей продолжать отношения с Малфоем, какой это верный путь к вражеской информации и, к своему удивлению, подсказал ей несколько весьма эффективных способов добиться этого.
- Не поймёшь тебя, чёрт побери! – выругалась Кэт после продолжительной тирады Гарри. – То кричишь не шагу к нему, то сам толкаешь меня в его постель…
Гарри вспыхнул.
- Я не это имел в виду…
- Конечно, я не собираюсь с ним спать в любом случае, - жёстко сказала она. – Хотя по твоим словам, всё сводится к тому, чтобы, соблазнив его вином, я далее соблазнила его собой, а затем, привязав к кровати долго и упорно допытывалась, когда совершиться следующее нападение на тебя или твоего отца, пардон – Джеймса.
- Откуда столь разыгравшиеся фантазии? – хитро прищурился Гарри.
- Магловские фильмы прошлого, вернее будущего, - поправилась она, - всё ещё живут и процветают в моей голове, которая в данный момент не может запомнить глупый состав зелья, - она продолжительно застонала и тяжело опустила голову на стол.
- Если бы я был на одном курсе с тобой, я бы помог, - несмело пообещал Гарри, понимая что от этого нет никакого толку.
- В этом и есть одна из прелестей общения с Малфоем, - ответила Кэт, натянуто улыбнувшись. – Он хорошо объясняет зелья, прилично разбавляя свои объяснения весьма двусмысленными намёками… Только не вздумай его побить! – воскликнула она, увидев, как угрожающе покраснело лицо Гарри. – Он от тебя мокрого места не оставит.
- Тогда не общайся с ним, - веско заявил Гарри. – К чёрту эту информацию, когда он лапает тебя…
- Он меня не лапает, - ласково заметила она. – Он только пытается, и результат весьма неутешительный для него.
Гарри вдруг понял причину плохого настроения Малфоя, когда вечерами тот попадался ему в коридорах, гуляющий в одиночестве с маской раздражения на лице. Гарри вообще старался реже с ним сталкиваться, но, когда такое происходило, на всеобщую радость, Малфой не пытался с ним заговорить, отделываясь лишь сухим “Приятного дня, Лекс”.
- Если тебе неприятно… - попытался Гарри отговорить её. – Я не хочу давить на тебя.
- Брось, не к Блэкуэллу же мне идти за консультацией по урокам.
- Причём здесь он? – насторожился Гарри.
- Не хотела тебе говорить, - Кэт вздохнула, - он предлагал мне своё репетиторство, говорит у него куча свободного времени…
- Надеюсь, у тебя хватило ума отказаться? – голос Гарри прозвучал жёстче, чем он этого хотел, и Кэт обиделась.
- Конечно, я отказалась, - ответила она. – У меня самой от него мурашки по коже, а после твоего рассказа о похищении… Иногда мне кажется, что он умеет читать мысли, - осторожно предположила она.
Гарри внимательно посмотрел на неё.
- Мне тоже приходило это в голову, - мрачно подтвердил он. – При нём вообще опасно думать, особенно о причине нашего появления здесь.
- А как дела у тебя с Лили? – поинтересовалась Кэт, хотя по её улыбке можно было судить о полной её просвещённости в этом вопросе.
Гарри обрадовался – какое бы плохое настроение у него не было, мысли о матери всегда приятно согревали. Он прокручивал те мгновения, когда, встречаясь на перемене в коридорах, он улыбался ей и видел ответ своей улыбки на её лице; когда однажды она позволила ему донести свой рюкзак, набитый книгами, примерно такого же количества, сколько их было у Гермионы, а потом при прощании, заботливо поправила его мантию, съехавшую с плеча, вызвав у Гарри странные щемящие чувства в груди, раньше не известные ему. Но он точно знал, что это больше, чем любовь, и мысль о том, что он может лишиться Лили навсегда, приводила его в ужас. Мысли о плохом всегда наводили Гарри на воспоминания о не самых дружелюбных отношениях между ним и Джеймсом, и самым болезненным для него было осознание того, что он никак не может исправить их вражду на дружбу. Несколько дней назад, Гарри узнал от Ремуса, который единственный из мародёров относился к нему с теплотой, что, проснувшись от сладкого сна, Джеймс так и не смог толком ни опровергнуть, ни подтвердить причастность Гарри к ночному событию.
- Единственное, что он помнит, - сказал ему Ремус, - так это то, что кто-то треснул его по голове. Так что, извиняй! – и он с состраданием посмотрел на помрачневшего Гарри.
По словам того же Ремуса, и Сириус, и Питер были настроены к нему не совсем предрасположено, особенно это касалось Питера, в чём Гарри нисколько не удивлялся, не забывая тот крысиный испуганный взгляд, которым Питер наградил его, только встретившись с ним глазами. Видимо, чувствует, что ещё не раз повидается со мной, злорадно подумалось ему.
- Всё совсем не так, как я планировал, - Гари воспользовался вниманием Кэт и позволил себе пожаловаться, отпустив голову вниз, так что его лицо спряталось за гутой чёлкой, и, ведя пальцем по блестящему столу, стал перечислять, - никто из моих родителей ещё не в курсе, кем я им прихожусь, и я официально заявляю, что боюсь им это рассказывать. Джёймс меня на дух не переваривает, а когда он узнает о моей встрече с Лили в Хогсмиде, то, не задумываясь, натянет меня, как говорится, на крокодила. Я думаю, Сириус ему в этом поможет, - мрачно добавил он. – Неприятности снова нашли меня – Блэкуэлл, Малфой, ощущение, что половина Хогвардца желает моей смерти!
Он почувствовал, как рука Кэт ласково потрепала его по лохматым волосам, а затем, немного помедлив, она вдруг вылезла из-за стола и, усевшись на краешек стула Гарри, обняла его. Крепко-крепко, так, что он всерьёз стал опасаться за жизнь своих косточек. Гарри сразу вспомнился первый класс, где в пыльном зале, который позже привёл его к философскому камню, Гермиона стала первым человеком в его жизни, который обнял его. Хотя, может и не первым. Возможно его мать, впервые увидев своего ребёнка, взяв Гарри на руки, отметила его лёгким поцелуем в щёку, а отец, растянув рот в улыбке, первый раз сжал в объятиях. Как бы то ни было, Гарри сам, поражаясь своему порыву, позволил себе расслабиться в её руках и, закрыв глаза, обнять её также сильно.
- Я не думаю, что Джеймс тебя ненавидит, - она провела рукой по волосам Гарри, который, притихнув, всё ещё сидел, уткнувшись ей в грудь. – Я знаю, как выглядит ненависть, я видела её много раз в глазах разных людей, но чья бы она не была, суть у неё всё та же. Могу тебя заверить, как бы сильно Джеймс не желал закапать тебя в землю, про ненависть здесь говорить рано. Я бы назвала это просто – неудачное знакомство.
- Я весь затёк, - сообщил ей Гарри, и по его голосу она поняла, что он улыбается.
- Только не вскакивай резко, - осторожно предупредила она, кое-как сдерживая хохот оттого, что часть её тела, которой так часто восхищается Малфой, уже устала не вмещаться на стуле. – Моя попа падает, а я за ней следом.
- Дай посмотреть! - и Гарри с абсолютно глупым энтузиазмом перевалился через Кэт, которая отчаянно завизжала и захохотала одновременно, и диагностировал, - точно: обделили посадочным местом.
Он вернулся на место, сам чуть не упав, и отчаянно зацепившись за мантию Кэт, подтянулся и наигранно серьёзно объявил:
- Худеть пора, госпожа графиня!
Не удивительно, что в следующее мгновение он уже лежал на полу и, истерически хохоча, пытался отбиться от Кэт, которая не пожалела для него из своего арсенала щекоток самых эффективных и продолжительных.
Завтрак для Гарри просто не существовал. Каша, кофе, тосты – от волнения у него проснулась тошнота, и вид всего, что стояло перед ним на столе, превратился в пытку. Нил, с аппетитом жующий булочку, раздражал более всего.
- Не хочешь хотя бы сока? – заботливо проговорил он, передавая Гарри стакан.
От неприятного чувства в животе Гарри поморщился.
- Нет, спасибо, - его взгляд по привычке остановился на столе Гриффиндора, и Гарри с удивлением обнаружил, что Сириус и Джеймс о чём-то с улыбкой переговариваются, не забывая поглядывать на него. Видимо, гаррино нездоровое волнение перед матчем их очень забавляло. Снова улыбка Джеймса, и торжественный взгляд Сириуса в его сторону… Питер жадно слушал, мерзко хихикая. Так-так… Обо мне, значит, вспомнили.
Гарри схватил стакан с тыквенным соком, потянулся за печеньем и, с аппетитом жуя, повернулся к Сириусу и Джеймсу, всем своим видом показывая, что еда вызывает в нём чуть ли не катарсис.
- Что с тобой? – забеспокоился Нил, наблюдая, как Гарри, покончив с печеньем, картинно облизывает пальцы.
- Что-то аппетит резко нагрянул, - улыбнулся он и чуть не захохотал в голос, увидев, как вытянулось лицо Сириуса, и как Люпин, сидящий рядом с ним, закрыл рот ладонью, сдерживая улыбку и дрожащие от смеха плечи.
Чёрта с два, я позволю вам смеяться над собой, зло подумал Гарри, уже мысленно ругая себя за то, что позволил себе слабость. Однако он тут же вспомнил, что и сам перед матчем всегда с упоением наблюдал за Малфоем, бледным от волнения и страха, уже чувствуя над ним власть своей будущей победы. Неужели, Джеймс тоже абсолютно уверен в исходе игры, где все лавры победителя достанутся ему? Не хотелось бы его разочаровать, но…
- На какой метле летает Поттер? – спросил Гарри.
- Я думал, ты уже никогда не поинтересуешься этим, - хитро протянул Нил. – Тебе нужно научиться интересоваться своим врагом как можно больше.
- Он не мой враг…
- Объясняй это ему, - непривычно холодным тоном ответил Нил. – Но все в Слизерене знают, что любой гриффиндорец для нас – враг, конкурент и, в конечном счёте, жертва! – последнее слово он даже не сказал, а прошипел.
Гарри с ужасом посмотрел на Нила, ещё толком не зная, что ему на это ответить и увидел, что тот кое-как сдерживает хохот, отчего его щёки мучительно покраснели.
- Ты опять прикалываешься! – воскликнул он с обидой в голосе. – Сколько можно?
- Ты бы видел своё лицо! - Нил расхохотался и, коротко взглянув на Гарри, имевшего вид ещё очень потрясённый, зашёлся в новом приступе смеха, отчего ему пришлось уткнуться лбом в поверхность стола.
Слизеренцы, что сидели рядом, уже недовольно смотрели на них, как на источник неконтролируемого шума.
- Когда-нибудь я тебе припомню все твои приколы, - пообещал Гарри, наблюдая, как Нил, лёжа на столе, всё ещё постанывает.
- Тогда я не скажу тебе, что Поттер летает на Чистомёте -5, - парировал он, имея вид весьма довольный собой. – Ах, что я наделал!.. – наигранно воскликнул Нил, смотря на Гарри испуганными глазами. – Какой я тупой! Ай-ай-ай…я проговорился, - причитал он, кусая костяшки пальцев.
- Часто с ним такое бывает? – спросил Гарри у своей однокурсницы – темноволосой Кристины Левнсон, которая с невозмутимым видом сидела напротив и жевала тост.
- Каждый раз, как дурь в голову ударит.
- Эй-эй, - возмутился Нил, поворачиваясь к Левинсон, - не болтайте ерундой, дамочка! Во мне, может, великий актёр погибает, - неуверенно заметил он.
- Заканчивай спектакль, Мэйсон, - скривился Снейп.
Гарри поднял глаза и увидел перед собой определённо чем-то недовольного старосту. Вообще, сколько бы он не видел Снейпа, тот всегда был недоволен, и все надежды Гарри на то, что он будет единственным человеком, кто увидит улыбающегося профессора зельеделия терпели полное фиаско. Студент Снейп и профессор Снейп – лишнее доказательство того, что не всё в этой жизни меняется.
- Тебе что-то не нравится, Северус? – приподнял бровь Нил, смотря на Снейпа, мягко говоря, недружелюбно.
- Пора собирать команду, Мэйсон, - вкрадчивым голосом ответил Снейп. - Если ты ещё не заметил, Гриффиндор давно уже на поле.
- С каких это пор ты, Севви, - лицо Снейпа дёрнулось, - равняешься на гриффиндорцев? Ах, да… - протянул Нил. – С тех пор, как рыжая пассия Поттера завладела твоим сердцем. Я удивлён, что оно у тебя есть.
- Попридержи язык, Мейсон, - угрожающе прошипел Снейп.
- Может, ты мне его подержишь?
Лицо Снейпа некрасиво потемнело, и он со свойственной ему пристальностью посмотрел на молчавшего рядом Гарри.
- Сделайте одолжение, Режунер, скажите своему другу, что пора исполнять свои обязанности.
- Куда уж мне до тебя! – рассеяно бросил Нил.
Ещё раз, наградив и Нила, и Гарри презрительным взглядом, Снейп удалился. Гарри смотрел ему вслед с чувством неприязни: этот человек влюблён в его мать и, наверное, ко всему прочему, искренне рассчитывает на взаимность, которой, естественно, не ожидается. Возникает вопрос – почему его матери позволили умереть, если столько людей любили её? Хотя, действительно ли Снейп способен на любовь? Гарри покривил душой – разве может Снейп почувствовать что-то большее, чем обычное презрение к роду человеческому?
- Герой на словах, - протянул Нил. – Как же он любит лишний раз доказать, что умнее всех на свете.
Гарри хмыкнул – уж это ему знакомо. По-мнению Гарри, Снейп всегда раздражался, если кто-то из гриффиндорцев рисковал продемонстрировать перед профессором любые знания, будь то состав зелья, новости спорта или же анекдот. Неудивительно, что он невзлюбил Гермиону.
***
- Каффл у Джонсона…тот рвётся к кольцам…Ой! Силовой приём со стороны Долохова – сегодня Слизерен настроен весьма решительно… Мяч снова переходит к зелёным…Мэйсон – Нотт – передача Паркинсону…нет, он теряет мяч. Отличный ход со стороны гриффиндорский отбивающих, в этой игре они занимают позицию нападения…
Гарри в пол уха слушал реплики комментатора и старался не отставать от Джеймса. Эти десять минут игры он, не переставая, висел у него на хвосте, и мог с уверенностью сказать, что Джеймс, кажется, ожидал от него именно такой тактики – слизеренской. Но что поделать – Гарри совершенно не знал, как ему себя вести, он высматривал снич, а сам всей душой желал, чтобы тот как можно дольше не появлялся: что делать, если отец ринется в бой?
- Ещё один силовой приём в исполнении слизеренского нападающего, - по стадиону прошёлся неодобрительный гул, - это становится слишком частым… Если мадам Хуч не видела этого, то я – контуженный слизняк… Нет! Я не слизняк, потому что команде слизерена назначается штрафной. И исполнять его будет…
Гарри развернулся на метле и посмотрел в сторону слизеренских колец, рядом с которыми зависла почти вся команда гриффиндоских игроков, издалека казавшихся одним сплошным малиновым пятном. Кому-то из них передали каффл, даже не приглядываясь можно было увидеть его ярко рыжую шевелюру, и Гарри невольно вздрогнул, когда комментатор озвучил имя:
- … нападающий команды Гриффиндора, Артур Уизли!
Вот те раз, подумалось Гарри, который наблюдал, как каффл стремительно летит в кольца его команды, оказывается семья Уизли испокон веков играют в квиддич. И совсем неплохо, добавил он, увидев, как, дёрнувшийся в сторону слизеренский вратарь, лихо пропустил мяч, отчего получил в подарок продолжительные посвистывания довольных этим болельщиков.
- Счёт: 10:20 – в пользу команды Гриффиндора… - Гриффиндорская трибуна взорвалась аплодисментами, заглушив дальнейшие слова комментатора.
Гарри недовольно нахмурился. Всё-таки, как бы он не был против, но играл он за Слизерен, и их поражение было ему совершенно не по душе.
- Проигрываете? – довольно усмехнулся Джеймс, зависший в воздухе рядом с ним.
- Игра только началась, Джеймс, - осторожно заметил Гарри, пытаясь придать своему голосу нейтральную интонацию. Скорей всего у него получилось, потому что лицо Джеймса на секунду стало растерянным, а потом снова самоуверенно-довольным.
- Когда мы выиграем, Режунер, я бы хотел пригласить тебя на вечеринку по случаю нашей победы, - сказал он, улыбаясь.
Гарри удивлённо посмотрел на него.
- Издеваешься?
- Вовсе нет, - спокойно ответил Джеймс. – Я бы этого хотел.
Гарри внимательно всмотрелся в его лицо, пытаясь увидеть тень улыбки, лукавый взгляд – любое проявление того, что было бы прямым доказательством лжи со стороны отца или признаком злой шутки. Однако его лицо было довольным, но отнюдь не издевающимся, смотрел он на Гарри пусть и через чур самоуверенно, но нисколько не нахально. Гарри, раздумывая, удивлённо замер, а зря…
Глаза Джеймса вспыхнули, и он, сорвавшись с места, вдруг рванулся вперёд, куда-то за Гарри. Стадион взорвался криками, когда гриффиндорский ловец красной вспышкой, набирая скорость, понёсся вверх, где в сером небе золотом мелькал снич. Гарри, что есть мочи, летел за ним, ещё толком не понимая, зачем он продолжает эту погоню – намного легче было бы сейчас поддаться Джеймсу, а после погулять на гриффиндорской вечеринке, где, возможно, он и будет в состоянии открыть ему свою тайну. Снич, имевший особенность никогда не висеть на одном месте, теперь развернулся и полетел по прямой в сторону Гарри, которому подобная перемена была только на руку. Джеймс, среагировал мгновенно: резко развернув метлу, он летел уже обратно, и Гарри видел, как он с каждой секундой становился всё ближе и ближе, и как снич – крохотный золотой мячик, блестел где-то между ними. Резкий свист ветра в ушах… Ещё секунда, другая, перед глазами - карие глаза Джеймса, его напряжённо-сведённые брови и алая мантия, полоснувшая кровью по его зелёной форме. Гарри направил метлу резко вниз, чтобы избежать столкновения, снич, мигнув, дёрнулся в сторону, и Гарри, дёрнувшись за ним, неловко подсёк Джеймса, отчего тот, чуть вскрикнув, резко затормозил. Всё вдруг остановилось.
Они, глубоко дыша, смотрели друг на друга. Гарри чувствовал, как его сердце желает выпрыгнуть из груди, как руки, держащие метлу крепче обычного, совсем мокры, и с губ почему-то хотят сорваться слова извинения…
Стадион гремел, и Гарри вдруг понял, что он и не переставал греметь, просто раньше он не хотел их ни видеть, ни слышать; где-то раздался голос комментатора, говорящего что-то об ” удачно минующем столкновении“.
- Джеймс…
- Если дело пойдёт так дальше, то я умру на поле, так и не увидев своих детей, - поражённо выдохнул он.
Не смотря на серьёзность ситуации, Гарри не мог удержаться от улыбки.
Смотри, кто тебе не даёт…
- Чего смеёшься? – недовольно заметил Джеймс, который уже стал приходить в себя. – Ты меня чуть не убил.
- Жёсткая игра, - как можно спокойней пожал плечами Гарри. – Я…
Раздался свисток судьи, и Гарри с Джеймсом, вздрогнув, посмотрели по сторонам, будто удивляясь тому, что они вообще делают на квиддичном стадионе.
- Команда Слизерена берёт минуту на совещание, - среди общего шума раздался голос комментатора.
Быстро взглянув на Джеймса и словно спрашивая у него разрешения удалиться, Гарри неловко направил метлу в сторону игроков в зелёных мантиях, собравшихся в плотное кольцо. Уже на близком расстоянии от них, он услышал недовольный голос Нила и удивился, как, оказывается, его друг – такой привычно мягкий и всегда весёлый, может быть ещё и жутко злым.
- Так, какого чёрта у нас с позицией на левом краю поля, а, Гойл? Где летаешь? – послышался глухой ответ. – А где должен летать?
Гарри протиснулся в круг между Нилом и Ноттом, всеми силами стараясь не задеть второго.
- Меняем тактику. Хватит сюсюкаться, пора и нападать, - жёстко сказал Нил, мельком взглянув на появившегося Гарри. – Нотт, ты прекратишь махать дубинкой направо да налево и будешь пытаться попасть по мячу. Это такой чёрный, бланджер называется, - Нотт недовольно покраснел, уже открывая рот, чтобы обидно осадить капитана, но получил весьма ощутимый толчок в ребро от Гарри. – Паркинсон и Долохов вспомнят тактику номер три, что мы проходили на тренировке, где один посменно сменяет другого…
- Нил, было бы удобней применить ‘’Хватку дракона ‘’, это метод…
- Который не для нас, - закончил Нил, строго смотря на одного из нападающих. – По крайней мере, не сейчас.
- Но мы их разнесём… - запротестовал уже Паркинсон.
- И получим ещё штрафной за силовые воздействия, - резко сказал Нил, дёрнув плечом, потом опасно мягко продолжил, - лучше добить их хитростью. Вопросы? – Нил приподнял бровь. – Замечательно… Лекс, что ты там вытворяешь со сничем?
Все головы повернулись к Гарри, который не сразу сообразил, что обращаются к нему и, покрутив головой по сторонам, удивлённо посмотрел на Нила.
- Всё под контролем, - заверил он после лёгкой заминки. – Я работаю над этой проблемой.
- Только осторожней, - все головы снова повернулись к Нилу, - мы, конечно, будем рады нокауту Поттера, однако, мёртвый ловец слизерена нам не нужен, - Нил очень пристально посмотрел на Гарри.
Прозвучал свисток, и игра снова началась.
Гарри, взлетев повыше, стал осматриваться в поисках снича, в голове против воли крутилось приглашение Джеймса на гриффиндорскую вечеринку. Он ведь действительно не шутил. Значит ли это, что отец сам решил сделать первый шаг к примирению? С одной стороны это очень радовало, с другой - только всё усложняло. Ведь теперь (Гарри резко увернулся от бланджера) перспектива поддаться стала в два раза сильнее, и гордость с чувством справедливости, что постоянно отговаривали от этой затеи, всё тише пробивались в сознании. Джеймс на немыслимой скорости пронёсся рядом, и Гарри всеми силами подавил в себе желание снова сесть ему на хвост, продолжая проверенную тактику. Почему-то вспомнились серые глаза Нила, горящие желанием победы, и тот взгляд, которым он посмотрел на Гарри, будто зная, что у того творилось в голове. Будто чувствуя… Подвести Нила, его первого друга в этом мире, или отдалиться от отца ещё больше? Гарри мучительно думал… крик трибун стал невыносим, где-то прозвучал голос Нила: “Лекс!” и, Гарри, подняв голову, увидел прямо перед своим носом резко промелькнувшую вспышку золота. Он сорвался и полетел следом, желая быть остановленным, но, как назло, ни Джеймса, ни бланджеров на пути не было. Что делать? Гарри притормозил, заглянул себе через плечо и…
- Какого чёрта, Режунер?
Злой, распылённый от морозца и игры Джеймс, оказался перед его носом и, сузив глаза, подлетел к Гарри чуть ли не вплотную. Снич давно скрылся в неизвестном направлении.
- Почему ты не поймал снич? – Гарри молчал. – Можешь не отвечать, я понимаю, что это значит, но, знаешь, что скажу тебе, - он зло ткнул его рукой в грудь, - никогда больше не смей мне поддаваться! Никогда!
- Я не…
- Разве? – Джеймс заглянул ему в глаза и медленно сказал, - я видел, как ты летаешь, и то, что ты творишь сейчас, чистой воды не твои истинные способности. Если будешь продолжать валять дурака, можешь даже не садиться на метлу.
Гарри поражённо смотрел ему вслед – вот тебе и ответ, как нужно играть. Что ж, раздражённо подумал он, если ты так хочешь честной игры, отец, то получай!
***
Было очень странно играть против него, словно с самим собой. Гарри ещё раз поразился тому, как безошибочно Джеймс реагирует на любое его движение, и вскоре стал замечать за собой, что сам может предугадать любое действие гриффиндорского ловца. Это бессмысленно, панически подумал Гарри, снова увернувшись от Джеймса, который безрезультатно подсёк его. Играть в квиддич, когда силы равны, равносильно, игре в шахматы с самим собой – всегда будет ничья. Наверное, Джеймс сам это понимал, хотя не переставал бесконечных погонь за сничем, которые каждый раз оказывались неуспешными – снич улетал, оставив обоих ловцов ни солоно хлебавших. Гарри начинал уставать, на его памяти это был первый квиддичный матч, который длился так долго; ведь обычно Гарри ловил снич после нескольких минут от начала игры. Джеймс тоже выбился из сил, впрочем, как и остальные – трибуны заметно поутихли (Видимо болельщики наконец-то сорвали себе голос, устало подумал Гарри), пролетающие рядом с ним слизеренцы уже задавали ему немой вопрос о том, когда же он поторопиться.
- Счёт: 100:130 – до сих пор в пользу Гриффиндора, но ситуация не совсем стабильная, ведь в любой момент ловцы противоборствующих команд могут поймать золотой снич… Хотя они и не торопятся…
Гарри чуть волком не завыл, едва сдерживая порыв подлететь и хорошенько треснуть комментатора. Так… Как там говорит всегда Гермиона? Давайте рассуждать логически? Чтобы успокоиться, Гарри закрыл глаза. Джеймс совсем не знает Гарри, сам же Гарри, пусть какое-то, но всё же имеет представление о характере своего отца, о его слабостях… Это, несомненно, преимущество. Что никогда не сделает Джеймс? На что такое не способен Джеймс, что может сделать он - Гарри? Ответ пришёл незамедлительно, и Гарри даже замер от этого осознания. Обманка Вронского. “Квиддич сквозь века“ Гарри читал также внимательно, как Гермиона читала “Трансфигурация: высший уровень“, поэтому он буквально наизусть знал каждую главу своего чтива. Обманка Вронского была впервые применена только в 1982 году, если учесть, какой год сейчас, то неудивительно, что об этом приёме никто ничего не знает. Это подействует. Должно подействовать. Гарри сглотнул – в горле стало сухо. Это будет нечестно с его стороны? Ага, давай, - прозвучал в голове противный голосок, - продолжай играть в благородство, и может быть к утру кто-нибудь из вас всё же свалится. Он глубоко вздохнул…
Джеймс клюнул на удочку почти сразу: Гарри немного покружился вокруг него, а потом резко полетел вверх, не забыв изобразить на лице ту гамму чувств, которая обычно появляется, если видишь снич. Причём близко. Когда Гарри летел уже вниз, он старался не смотреть на Джеймса, который летел с ним плечом к плечу, Гарри смотрел точно перед собой, и на душе паршиво скребли кошки, оставляя после себя тысячи царапин. Ещё не поздно остановиться, прошептал кто-то у него в голове. Свист ветра в ушах стал невыносим… Гарри повернулся к Джеймсу, всё ещё продолжая падать, и попытался поймать его взгляд… Зачем? Валяешь дурака, Гарри…
Земля вырастала перед носом, Гарри вытянул руку вперёд, делая вид, что тянется за сничем, одновременно напрягаясь всем телом – и через пару секунд дёрнул метлу вверх. Уши заложило, ветер взъерошил волосы, и Гарри почувствовал, как дотронулся носком ноги до земли. Вовремя я спохватился…
Для Джеймса всё выглядело печальнее: хорошая реакция ловца не подвела, но этого было недостаточно. Земля, на которую он любовался добрый час с высоты, теперь щекотала нос, а когда Джеймс, лёжа на спине, пытался понять, что только что случилось, он ещё видел зелёной точкой на небе удаляющегося Гарри.
Вот это да…
Разом проснувшийся стадион бушевал, комментатор надрывал голос, гриффиндорские игроки ринулись к своему ловцу, который, недоумённо оглядываясь, пытался встать. Неудивительно, что поймать сейчас снич не составляло труда. Но впервые в жизни, почувствовав в руках отчаянно трепыхающийся мячик, Гарри не почувствовал радости победы, словно он проиграл, словно только что, перевернув мир вверх тормашками, Гарри понял, что перевернуть его обратно он не сможет никогда.
- Нет, ты молодец! Лекс! – Нил, нависающий на его шее и радостные похлопывания по спине – он не сразу их почувствовал. – Как красиво сработано…
- Браво! Мы выиграли!
- Ура!
- Вот это да, Режунер, не ожидал…
Голоса он слышал, словно эхо в пустом коридоре. Гарри посмотрел на счастливые лица слизеренцев, почувствовал, как жужжит в руках снич и выпустил его, задумчиво проводив глазами.
- Эй, ребята, да он сам ещё, кажется, в шоке!
- Возвращайся на грешную землю, Лекс! – прокричал ему в ухо довольный Нил. – Вот вечеринку закатим…
Кто-то прикоснулся к его щеке холодными руками, окатив Гарри сладким запахом сирени… Руками ли?
- Это маленький подарок победителю, - проворковал какой-то женский голосок рядом с его шеей. Было щекотно. Гарри повёл плечом, избавляясь от тяжести в груди и попытался улыбнуться. Вышло или нет, он так и не понял, но, схватив его за руку, кто-то повёл Гарри через поле. Он слышал за своей спиной возбуждённые голоса игроков, трибуны кричали, кто радостно, кто гневно, и, наконец, повернув голову, Гарри увидел рядом с собой ту самую Кристину Левинсон.
- Ты здорово играл, - с улыбкой сказала она ему, и Гарри увидел её накрашенный румянец. Лучше бы Лили была рядом, лучше бы она держала меня за руку…
В голову постучалась, а затем беспардонно вошла незваная мысль о том, кого сейчас, наверное, утешает Лили, и Гарри, сжав кулаки, попытался справиться с вспыхнувшим чувством ревности.
Он это заслужил… Заслужил её внимание… Не я…
- Первый раз кто-то утёр нос Поттеру! – восхищённо декламировал Нил, не отстававший от Гарри ни на шаг. – Это просто историческое событие Хогвардса!
- Как он? – взволнованно спросил Гарри.
Левинсон недоумённо посмотрела на него, но промолчала.
- Поттер? Да что с ним случиться? Живой и невредимый! Пойдём лучше переоденемся – там тебя уже вся команда ждёт, - Нил, схватив его за мантию, оттащил от Кристины, которая, подмигнув Гарри (а может ещё и Нилу), пообещала ждать его в гостиной.
- Ты иди, иди, я скоро приду, - пообещал Гарри уходящему Нилу и тяжело уселся на скамейку.
На грязном, измазанном земляными следами полу, лежали обёртки от конфет. В воздухе ещё стоял густой гул голосов недавно ушедших слизеренцев, которые в счастливой эйфории не потрудились как следует закрыть свои кабинки, и теперь из ящичков выглядывали зелёные язычки мантий. Если верить Нилу и ещё десятку растормошенных одноклассников, то Слизерен готовился к горячей ночке.
- Я думаю, Градисон будет не против, - говорил Нил, и глаза его сверкали.
Он вышел из раздевалки и пошёл по сухой земле, укрытой потемневшими листьями. Над головой раздавались крики птиц, острым треугольником улетающих на юг. Не смотря на победу, что-то жгло его изнутри, он хотел увидеть Джеймса, которого и след простыл во время всеобщего ликования, и, одновременно, не хотел его видеть. Вина огромной тяжестью сковала тело, и когда Гарри вошёл в замок, то не сразу заметил кого-то рядом с собой.
- Эй! – Гарри развернулся и, не заметив, врезался в человека. – Извините...
Он поднял голову и замер: Джеймс.
- Я...я хотел...извини, - наконец выдохнул он.
Джеймс молчал и не отрываясь смотрел на него.
- Мне жаль, что так вышло... Я не... Как ты?
Он шумно выдохнул воздух и странно повёл плечом, словно его знобило.
- Чуть-чуть потрескался, - признался Джеймс и снова замолчал.
Некоторое время они молчали. Гарри не знал, что следует сказать, у Джеймса, видимо, просто не было слов.
- Ты можешь прийти на нашу вечеринку, - наконец сказал Гарри и по тому, как напряглось лицо Джеймса, понял, что не следовало этого предлагать.
- Нет, спасибо, Режунер, - слишком вежливо ответил Джеймс. – Меня никто не пустит к вам... Но эта такая честь для меня.
И Гарри видел в его глазах боль уязвлённой гордости и прямое обвинение. Это ты Гарри.
-
Катана Серая
- Ученик
- Сообщения: 392
- Зарегистрирован: 20 фев 2005 02:08
- Откуда: Сумрачный Лес... и есть дачка в Запретном Лесу...
- Контактная информация:
*Катана, успокоившись, подошла обратно.*
Хмм... Скажу че-нить новое! Я вообще думаю, что Гарри сначала Люпину все скажет! Во! Сказала...
Хмм... Скажу че-нить новое! Я вообще думаю, что Гарри сначала Люпину все скажет! Во! Сказала...
..Привет.. надеюсь, вы не имеете ничего против эльфов?... А против моего ручного дракона?...
Даша SM - моя любимая сестра!
Fiona - младшая сестренка!
Ильич - мой любимый... вервольф!
Даша SM - моя любимая сестра!
Fiona - младшая сестренка!
Ильич - мой любимый... вервольф!
Глава 12. О покушении. -
Кхе-кхе-кхе, - откашлялся Нил и приподнял перед своим носом бутылку огневиски, - хочу произнести тост!
Он выжидающе посмотрел по сторонам и, увидев, что не производит должного впечатления на окружающих, тяжело поднялся с кресла.
- Я хочу сказать… - Нил икнул и слегка пошатнувшись, с грохотом обрушил баночку на стол. – Хочу сказать…
- Эй, ребята, - задорно позвал остальных слизеренец-семикурсник, - Нил хочет речь двинуть.
- Ну, наконец-то, - расплылся в улыбке Нил, когда в гостиной образовалось что-то похожее на тишину, - хочу поздравить дорогих слизеренцев и гостей нашей гостиной…
- Здесь нет таких, не ври!
- Не перебивай…те, пожалуйста, - снова икнул Нил. – Так вот, хочу поздравить всех нас с победой… Эта победа не только, если так можно выразиться, квиддичная, а победа духа, воли и…Ик! хитрости, простите, над глупостью гриффиндорского ума. Давайте выпьем за…
- Давайте!
- Эй-эй, я не закончил, - разочарованно протянул он, наблюдая как с десяток студентов радостно чокаются друг с другом. Звон стеклянных баночек заполнил уши каждого, кто не спал в эту ночь.
- Всё, Нил, тебе хватит, - Гарри стал отбирать огневиски из рук друга и в ходе непродолжительной возни сумел-таки завладеть бутылочкой. Однако, с прискорбием заглянув внутрь, обнаружил, что та уже пуста. – Сколько ты уже выпил?
Гарри, не глядя, отшвырнул бутылку за спину - послышался глухой удар, а затем серия отборной ругани.
- Немного, - признался Нил и, оглянувшись на кресло за спиной, скорчил рожу: на нём уже кто-то сладко храпел. – Меня удивляет, что ты такой надутый, - глаза его забегали в поисках свободной тары для его пятой точки, - ты выиграл матч, а выглядишь так, точно пропахал носом землю, проехавшись при этом на своей заднице по квиддичному газончику, затем раздолбал метлу, и всё это на глазах у Эванс.
Гарри вздрогнул.
- Причём здесь Эванс? – он попытался, чтобы голос прозвучал равнодушно. Не получилось. Нил, медленно растянув рот в слегка пьяной улыбке, потянулся к Гарри и попытался ткнуть его пальцем в грудь, но промахнулся и чуть не навернулся.
- Нил, ты уже на ровном месте падаешь…
- Я к тому, - ответил он, примеряя на себя трезвую позу, - что ты влюблён в неё. И тебе не всё равно, что она о тебе думает…
Гарри покраснел и замотал головой.
- Нет… нисколько…
Нил с улыбкой взирал на него.
- Я совсем не влюблён… я просто…мы друзья… С чего ты решил? – уже твёрже спросил Гарри, поставив перед собой цель не мямлить.
Нил, который приглядывался к бутылкам на столе, утопающим в конфетти и фантиках от конфет, ответил не сразу. Некоторое время он просто молчал, потом стал разбирать разноцветные бумажные завалы и, только отыскав неоткрытую стеклянную баночку, обратил внимание на мучительно краснеющего Гарри.
- Я такое издалека вижу, - он потряс бутылкой, потом хмуро уставился на этикетку и прогнусавил, - перед злоупотреблением охладить, - на его лице стало появляться недовольная гримаса. – Ты смотри: одно сливочное пиво осталось…
- Ты не правильно видишь…
- Только имей в виду, - продолжил Нил, совершенно проигнорировав слова Гарри, - любовь зла: заснул и уползла. Поэтому если ты думаешь, что Эванс будет с тобой вечность, ты ошибаешься. Когда-нибудь её не станет, и чтобы тебе не было больно, постарайся не привязываться к ней как к своей жизни. Понимаешь?
Гарри удивлённо промолчал.
- Вот Левинсон – другое дело, - радостно продолжил он, пользуясь замешательством друга, - она непостоянная как ветер в поле, тебе не составит труда поменять её на другую непостоянную и обойти недельную депрессию разлуки стороной.
- Пьяный лепет, - изрёк Гарри.
- Думаешь? – усмехнулся он. - Ты слишком самоуверен. Хотя…нет, в данном случае это называется наивность. Веришь в любовь до гроба? Верь дальше, ты будешь счастливейшим из смертных, если тебе перепадёт хоть чуть-чуть…
- Где же ты потерял свой оптимизм? Неужели пропил? – Гарри засмеялся, потом резко посерьезнел, когда Нил принялся воевать с железной крышкой бутылки, очень удачно пользуясь столом. – Я тебе уже говорил, что ты слишком много пьёшь.
- Нет… Я пью не больше бутылочки, но, выпив бутылку, я становлюсь другим человеком, а этот другой пьёт очень много. Тебе тоже советую, - он сунул в руку Гарри уже открытое сливочное пиво. - Когда ещё оторвёмся?
Гарри вздохнул – действительно, когда? Одна только мысль, что не дай бог, ему скоро придётся снова играть против отца приводила в ужас. Он ещё не знал, как Лили будет относиться к нему после того, как он вляпал Джеймса в землю-матушку. Она ведь любит Джеймса, а любит ли она его, Гарри? Он был в этом не уверен. Хотя, если и да, то кого из них больше?
Гарри машинально отпил из бутылочки, Нил умильно глядел на него – его глаза слегка косили от выпитого. Где-то рядом раздался взрыв радостного смеха, который, затихнув, превратился в обрывки громкий фраз, порой нецензурной лексики, хихиканья и коротких смешков. Музыка гремела невообразимо; на полу покоились пустые бутылки, утонувшие в разноцветных бумажках от сладостей, на столах и креслах, скинув мусор на всё тот же бедный пол, уже дремали самые “несчастные, которые рискуют пропустить всё самое интересное“ (так выразился Нил), а их драгоценные пассии танцевали на коленях у “счастливчиков, что не теряют времени даром”. Картину искусно дополнял паренёк, который устроился на полу рядом с креслом и горланил что-то немелодичное и, видимо, неприличное, однако, слов нельзя было услышать – вокруг стоял хохот и крик; все, видимо, поставили перед собой задачу перекричать друг друга. И всё это из-за него. Вернее для него – так сказал Нил. Нил всегда был прав: когда с жаром говорил, что выпивки на всех не хватит, когда уверял Гарри, что Градисон закроет глаза на их вечеринку, даже, когда недавно он обмолвился об особом отношении слизеренцев к нему, он тоже попал прямо в точку.
Они пожимали ему руку. Смотрели на него с уважением, а младшие курсы даже с испугом. Немного лести, немного зависти – вот, что получил Гарри за своё змееустие, а позже, ему перепало и уважение и даже внимание (чаще со стороны девочек) после победы в квиддиче. Даже Градисон, который относился к Гарри весьма холодновато, вдруг “подтаял“ и похвалил его. Не словами – взглядом. Но, как заметил Нил, это большая редкость, и теперь товарищ Снейп может всерьёз задуматься об опасности конкуренции. Как бы то ни было, Гарри совсем не собирался далее так радовать профессора зельеделия – впереди маячила контрольная, к которой он нисколько не подготовился, нарушения школьных правил так и ждали своего звёздного часа, и Гарри нисколько не сомневался, что Сириус, обозлённый недавними событиями, не полениться показать Гарри, кто “в школе хозяин“. Да и Питер не погнушается излюбленным для него представлением, будет снова поддакивать и распускать слюни, ожидая бурных кровопролитий. Оставалось только надеяться на дипломатию Люпина, поддержку Лили и благоразумие отца, которым тот не особо отличался. Всё это, конечно, нисколько не улучшало настроения Гарри, и он медленно, но верно впадал в затяжную депрессию.
- Друг, очнись и не веди себя как неблагодарная свинья…
Гарри вздрогнул и посмотрел на Нила – тот, с ехидцей смотрел на него, вернее куда-то рядом.
- Лекс, это некрасиво заставлять девушку ждать… - игриво-обиженный голос над его ухом.
Гарри повернулся: Левинсон. Стоит и, накручивая тёмный локон волос на палец, выжидающе смотрит на него. Гарри растеряно посмотрел в ответ, затем перевёл взгляд на Нила, который, засунув руки в карманы, всё подмигивал и подмигивал ему.
- Хм… - Гарри неуверенно улыбнулся. – Рад тебя видеть.
- А я как рада, - улыбнулась она.
Здесь в Слизеренской гостиной темнело всегда раньше, чем в Гриффиндорской, окон не было, поэтому факелы, горящие на стенах, были единственным источником света – желтоватого и словно неестественного. Гарри долго привыкал к слабому, точно холодному освещению, и каждый вечер, усаживаясь с книгой под факелом, он смотрел на жёлтые от огненного света страницы, на которых прыгали тёмные тени языков огня и вспоминал Гриффиндор. Тёплый камин, витиеватая лестница и кусочек луны в окне – мелочи, а так, порой, их не хватает. Вот и сейчас Левинсон в неярком вечернем свете была похожа на призрак из прошлого – глаза, мерцающие тёмным блеском, лицо, выражение которого было скрыто от Гарри полумраком, и волосы – мягкие и густые. Гермиона.
Я так по тебе соскучился…
- Что, милый? – лукаво спросила она, подходя к Гарри ближе. В её глазах, почти чёрных, было что-то отталкивающее.
- Это он лишнего выпил, - сказал Нил. – На сентиментальности потянуло…
- А мне кажется, это… очень приятно… - проворковала она, дотронувшись рукой до плеча Гарри и задержав на нём свою ладонь немного дольше, чем этого требовалось. – Может быть мы потанцуем?
Гарри посмотрел на неё и, немного помедлив, кивнул.
- Да… конечно…
- Не будь нахалом, - прошептал ему Нил, когда Гарри проходил мимо него под руку с Кристиной, - дай ей то, чего она хочет.
***
Люциус Малфой раздражённо пнул бутылку, которая со звоном улетела под стол. Громкая музыка гремела в ушах, запах алкоголя в воздухе заставил его наморщить нос и не без отвращения посмотреть на заваленный мусором пол.
Умеем мы гулять…
Вытянув шею, что было и вовсе лишним при его росте, он оглядел гостиную и, слегка улыбнувшись, направился в дальний угол, пробираясь между пошатывающихся слизеренцев и танцующих парочек.
- Приятный вечер, не так ли, Нил? – Люциус опустился в соседнее кресло, поправляя длинную бархатную мантию. – С наступающим тебя опьянением.
В тёмном помещении она почти сливалась в одно чёрное пятно, и из-за этого казалось, что белобрысая голоса Малфоя висит в воздухе. Не удивительно, что Нил, туманным взглядом взглянув на него, невольно отпрянул.
- Чёрт возьми, Малфой… - вяло протянул он. – Чем обязан?
- Игра действительно была потрясающая, - сказал Малфой, по привычке раскинувшись в кресле и вытянув ноги. – Давно Слизерин не выигрывал у гриффиндорских выскочек, - кто-то, будучи навеселе, весьма ощутимо запнулся об ногу Малфоя, и тому пришлось недовольно поджать их. – Ты ведь первый год тренируешь команду? Неплохое начало. Успех сейчас, я думаю, гарантирует и дальнейшие победы…
- Чего ты хочешь, Малфой? – не выдержав обронил Нил. – Записаться в команду? Спонсировать нас? Или тебе просто не с кем поговорить?
- Просто выражаю своё восхищение, - как можно мягче ответил он, хотя по тому, как его лицо покрылось красными пятнами, было видно, что он еле как сдерживается.
- Восхищение…, - задумчиво повторил Нил. – Брось, Малфой, я не дурак – когда ты начинаешь разбрасываться любезностями, это верный признак того, что ты чего-то хочешь. Говори и проваливай.
Малфой немного помолчал, слегка улыбаясь.
- Мне нравится люди, которые сразу схватывают суть, - довольно заметил он, складывая ногу на ногу и откидываясь в кресле поудобней. Становилось ясно, что он не собирается уходить в ближайший час. Нил мысленно застонал.
- Ты, наверное, не принадлежишь к таким людям. Говори скорей, Малфой, и моли бога, чтобы я не уснул, пока ты вещаешь.
- Ты видел Режунера? – сходу спросил Люциус.
Нил удивлённо приподнял брови.
- Хочешь и ему наговорить комплиментов?.. Разочарую тебя, но ты не в его вкусе.
- Не забывайся, Мэйсон, - голос Малфоя вмиг потерял всю слащавость и стал угрожающим. – Я задал вопрос и хочу получить ответ.
Нил самым неприличным образом расхохотался.
- Ну допустим я его видел, - сквозь смех сказал он. – Уже больше недели вижу его почти по 12 часов в день. Что ещё ты хочешь узнать?
- А..а где он сейчас?.. – Малфой попытался придать голосу непринуждённость, однако, взволнованные нотки, промелькнувшие в его тоне, резанули бы ухо любому собеседнику. Только не Нилу, который находился под градусом.
- Отстань, Малфой, - почти разозлился Нил. – Откуда мне знать? Ходит где-то… У него, как у победителя сейчас поклонницы только штабелями к ногам и падают… Что, Мэрфи, уже пришёл? – Нил повернулся к мальчишке, который всё тыкал и тыкал его в плечо, пытаясь обратить на себя внимание. – Тебя только за смертью посылать. Почему так долго?
Мэрфи молчал и неотрывно смотрел точно вперёд, словно загипнотизированный. Однако он исправно протянул бутылочку Нилу, который, незамедлительно забрал её и, положив себе на колени, снова выжидающе уставился на лунатика. Некоторое время никто не шевелился. Довольная улыбка с лица Нила стала медленно сползать.
- И это всё? – он посмотрел на бутылку, точно спрашивая это у неё. – Ты уверен, что это всё?
Мэрфи продолжал молчать, за всё время он ни разу не шевельнулся и даже не моргнул.
- Эй, а с тобой-то что? – Нил внимательно вгляделся в стеклянные глаза мальчишки. – Что, язык проглотил? – Мэрфи даже не взглянул на Нила, и тот стал выходить из себя. - Напился что ли? – он приподнялся в кресле и принюхался, затем недоуменно вернулся на место. - Дурак дураком… А ну иди отсюда…
Он даже подтолкнул его для скорости, и, надувшись, откинулся в кресле.
- Мэрфи принёс тебе пиво? – осторожно спросил Малфой, косясь на медленно уходящего мальчишку.
- Ты очень сообразительный, Малфой, - откликнулся Нил, глотнув из бутылки. – Не по возрасту.
- Он очень странный, разве нет? – продолжал спрашивать Малфой. Его лицо было на удивление довольным и, одновременно, взволнованным.
- Каким ещё может быть хаффлпафец? – прозвучал ответ. - Его дурака пошлёшь за бутылкой, так он, дурак, одну и принесёт.
- Откуда он здесь взялся? – спросил Малфой и даже ближе наклонился к Нилу, ожидая ответа. Каждый мускул на его лице напрягся, глаза странно блестели.
- Не знаю. Ходил всё тут и ходил… Да мне какая разница, я не жалуюсь, очень уж удачно он здесь взялся.
Малфой пребывал в размышлениях, притом очень приятных для него, так как по губам его иногда змейкой пробегала не то усмешка, не то улыбка.
- Удачно, говоришь?.. Ну-ну…
Нил слишком резко опустил бутылку на стол, отчего сам же и вздрогнул и, схватившись за подлокотники кресла, покачнувшись, встал.
- Извини, Малфой, - на чужой манер растягивая слова, произнёс он, отчаянно моргая. – Пиво подошло к концу.
***
- Почему ты так напряжён? – Левинсон ободряюще улыбнулась и слегка коснулась кончиками пальцев его щеки.
- Наверное потому, что я лежу на кровати в пустующей спальне девочек, и ты даже не пытаешься слезть с меня, - хрипло пробормотал Гарри.
Поскольку его очки были успешно сняты несколько минут назад, он увидел только что-то наподобие улыбки на её лице - короткий смешок и Левинсон приняла вертикальное положение, усевшись прямо перед ним, подогнув ноги.
- Почему темно? – недовольно спросил Гарри, тоже садясь. – Включи свет и дай мне очки.
- Без света романтичней, - ответила она. – А свои очки забери сам.
Перед его носом блеснула вспышка, Гарри дёрнул рукой, чтобы забрать своё отобранное имущество, но остался ни с чем – Левинсон, рассмеявшись, спрятала руки за спиной.
- Ну давай, покажи свой квиддичный талан, - лукаво прозвучал её голос, - забери их.
Гарри выпил совсем немного, однако, голова его слегка кружилась, впрочем не только от пива – прикосновения Левинсон, в которых она не скупилась, её близость пару минут назад, когда он так явно ощутил хрупкость и прелесть женского тела неизвестного ему доселе, ещё жили в его сознании. И этот запах, исходящий от неё – духов и алкоголя…
Он помотал головой, прогоняя хмель, и, близоруко прищурившись, смог разглядеть на её лице улыбку, белеющий в темноте изгиб шеи, белый воротничок рубашки и… И ему стало жарко.
- Отдай… - произнёс он тоном обиженного мальчика.
Она издала серебристый смешок, от которого у Гарри по спине пробежали мурашки.
- Забери, я ведь сказала… Ай!
Гарри дёрнулся к ней, обхватив её, он попытался разжать ей руки, которые сжимали очки, но дело затянулось – Левинсон задёргалась в его руках, и Гарри машинально обнял её покрепче, чтобы прекратить девчачьи выкрутасы. В следующую минуту Левинсон вдруг откинулась назад, и оба, не удержавшись, повалились на кровать – она, сразу резко успокоившаяся, он, растерянный и даже немного испуганный.
- Моя взяла, - прошептала она, затем нетерпеливо заёрзала под ним. – Твой ремень… он немного давит мне в живот.
Гарри, вспыхнув, попытался встать, но тут обнаружил, что не всё так просто.
- Не торопись, - её руки обняли его. – Ремень можно просто снять.
- Кто-нибудь может зайти, - голос Гарри прозвучал на октаву выше, а сам он, отчаянно желая освобождения только сильней увязал в её руках – вот уже она обхватила его за спину. – Мы слишком много выпили, - желание наставить на праведный путь рассыпалось в прах, когда он посмотрел в её тёмные глаза в паре сантиметров от его собственных. – Давай не будем… - горячее дыхание обожгло его шею, и дальнейшие слова утонули у неё во рту, Гарри задёргался и замычал, однако, по мере незамысловатого процесса, он сопротивлялся всё меньше и меньше. С чувством болезненного возбуждения, Гарри застонал и, навалившись на неё всем телом, позволил дальше целовать себя, чувствуя, что совершенно этого не хочет, но при этом не может воспротивиться.
- Тебе ведь нравится? – больше утвердительно, чем вопросительно прошептала она ему на ухо.
Гарри открыл глаза (он даже не заметил, как закрыл их) и облизал опухшие губы, ощутив терпкий вкус виски на них. Голова была до странности пустой, по телу прошлась вялая истома, и прошло по крайней мере ещё минута, прежде чем он почувствовал её руку в своих волосах, медленно спускающуюся вниз по шее.
- Кристина… - голос был с хрипотцой и слабый. – Кристина…
- А?
Её рука нырнула ему под рубашку, Гарри задохнулся, и обессилено ткнулся лицом в её шею, пахнущую чем-то душистым и холодным. Полог осветился слабым жёлтым светом, потом снова потемнел, и что-то скрипнуло. Гарри чувствовал себя слишком уставшим, чтобы даже поднять голову, лёгкий туман клубился в глазах, и от следующего поцелуя Кристины его спасли только чьи-то руки. Они схватили его за шиворот и дёрнули так сильно, что Гарри, неловко съехав с девушки, шлёпнулся на пол.
В глазах заплясали искры и, услышав испуганный вскрик Левинсон, Гарри попытался встать, да хорошенько встряхнуть непрошенного гостя, но хватило его только на то, чтобы с горем пополам забраться на колени и слабо застонать, когда кто-то снова толкнул его на пол.
- Оставь его! Что ты делаешь?– испуганный вопрос Кристины остался без ответа.
Над Гарри кто-то склонился и тот, открыв глаза, мучительно всмотрелся в темноту над собой.
Эй, где мои очки? Откуда эта слабость?
- Кристина, позови кого-нибудь, - Гарри изо всех сил задёргался и снова попытался встать, но, усевшись на него сверху, незнакомец прекратил все слабые попытки вырваться.
Кровать заскрипела, раздался быстрый стук убегающих каблучков, хлопнула дверь и, воспользовавшись нерешительностью нападающего, который явно не мог сообразить, бежать ли ему за девушкой или продолжать сидеть на парне, Гарри резко толкнул его в грудь, швырнул на бок (послышался глухой хрип) и, зацепившись на полог, свисающий прямо перед его носом, стал подыматься. Ноги подкашивались и разъезжались точно на катке.
- Вот чёрт… - Гарри даже не успел повернуться, как по его спине прошлось что-то тяжёлое, причиняя сильную боль, он вскрикнул и снова рухнул на пол. Одновременно с этим на пол с металлическим лязгом упало что-то тяжёлое, и вокруг шеи Гарри сомкнулись тонкие маленькие пальцы.
- Что тебе надо? – прохрипел Гарри, жадно хватая ртом воздух. – Кто ты…
Незнакомец наклонился над Гарри, и у того вырвался хрип удивления – с безумными глазами на не менее безумном лице, на него смотрел Мэрфи. Гарри схватил руки, вцепившиеся в его горло, и попытался убрать их, но хватка хрупкого мальчишки была на удивление сильной.
- Отпусти… Мэрфи, - тот точно не слышал, он всё сильнее и сильнее сжимал маленькие ручки, Гарри, задыхаясь, бился всё тише и слабее, пока, наконец, совсем не перестал шевелиться. Мэрфи с маской спокойствия и удовлетворения на лице посмотрел на бледное лицо Гарри, его закрытые глаза и, немного подождав, разжал хватку. И в следующий миг оказался опрокинутым на пол – Гарри вдруг подскочив, кинулся на него, как щенка отшвырнув в сторону, и путаясь в ногах побежал к дверям. Нащупав руками ручку, он распахнул дверь и, ненадолго ослепнув от яркого света и оглохнув от громкой музыки и общего говора, ринулся из комнаты, тяжело дыша и соображая, когда же появится долгожданный поворот, что ведёт в общую гостиную и с какой стороны его ожидает препятствие в виде твёрдой стены. (Бегать без очков в его случае было уже подвигом).
Мысленный процесс был остановлен чем-то, вернее кем-то: Гарри с размаху влетел в мягкое и неровно стоящее на ногах тело и с новой силой ощутил удар своего покалеченного тела о пол. Правда на этот раз, падение принял на себя…
- Лекс, это ты? – удивлённо-заплетающийся голос Нила. – Ты тоже уже на ногах не стоишь?
Гарри, обезумев от счастья, прищурившись взглянул на друга: лицо не обезображенное интеллектом, глупая улыбка, мутный взгляд...
- Боже, Нил, - опомнился Гарри, вскакивая с него и близоруко оглядываясь по сторонам, залепетал. – Там Мерфи… он только что…
- Принёс мне пиво. Я знаю, - Нил с ногами точно из желе, качаясь, поднялся. – Боже, кто-нибудь, остановите землю…
- Ты знаешь, что он здесь? Как он…
- Я сортир потерял, - печально промолвил тот, надув губы. – Он не пробегал?
Гарри чуть волком не завыл.
- Что?.. Очнись… меня чуть не убили сейчас…
Раздался оглушительный девчачий визг, причину которого незамедлительно понял Гарри, оглянувшись назад – с серебряным мячом в руках (видимо меч принадлежал Рыцарю Йеденхоллу, что стоял на третьем этаже северной части замка) совершенно полоумный на вид к Гарри нёсся Мэрфи.
- Кто к нам с мечом придёт, по оралу получит, - пьяно объявил Нил, вставая в позу спасителя мира. – Остановись и проси…
Гарри выхватил свою палочку из кармана мантии и, не долго думая над заклинанием, выкрикнул первое, что вспомнил:
- Ступенфай! – без очков он промахнулся, но всего лишь на несколько метров: красная вспышка, пролетев над гостиной и сметая всё на своём пути, угодила в факел, горящий на стене, и тот, жалобно повалился на ковёр, даруя ему ярко-оранжевое пламя и едкий запах. – Петрификус Тоталус!
На этот раз заклинание попало в цель – Мэрфи, как подстреленный рухнул на пол, всё ещё сжимая меч и теперь уже не двигаясь. Гарри глубоко выдохнул.
А крики и визг стали ещё громче, слизеренцы, запинаясь о своих же сокурсников, о пустые бутылки бросились в рассыпную, кто-то выхватил палочки и, спрятавшись за спинками кресел и диванов, замерли, моргая и пошатываясь, наблюдая, как жаркий огонь расползается всё дальше.
- Без паники! – пошатнулся Нил. – Всё так задумано! – он выхватил свою палочку, но, сделав шаг, не устоял и, зацепившись за Гарри, икнул. – Поздравляю, друг, ты внёс в праздник ту маленькую искорку, которую нам как раз не хватало…
***
Кабинет директора – самое малое зло, на которое рассчитывал Гарри, всерьёз напуганный мыслью об исключении. С другой стороны, снова оказаться на малиновом ковре перед Альбусом Дамблдором и попасть под его внимательный, изучающий взгляд, тоже, своего рода, было подарком судьбы. Хотя… можно, конечно, вспомнить былые времена, когда седовласый волшебник вот также спокойно до дрожи (лучше бы он покричал, да потопал ногами!) с лёгкой тревогой смотрел на нарушителей порядка, устремив пронзительный взгляд ярко-голубых глаз, но не хотелось. Всё потому, что рядом стоял шкаф-Градисон, лицо которого потемнело от злости, ещё чуть подальше в кресле сидел Блэкуэлл, (когда Гарри и Нила сюда привели, он уже был тут) и его опасно-мягкая улыбка была одной из причин, по которой Гарри безотрывно смотрел в пол, а Нил, изредка вздрагивая от икоты, глупо чему-то радовался, восседая прямо с левой стороны от профессора по ЗОТС.
- Поражает ваш талант, Режунер, наводить беспорядки, - срывающимся голосом промолвил Градисон, смотря на Гарри маленькими глазками и сжимая огромные кулаки. – Не больше месяца в школе!
- Ну, не стоит винить во всём мальчика, - знакомый мягкий тон заставил Гарри поднять глаза на директора, однако, встретившись взглядом с Дамблдором, он снова поспешил отвести глаза в сторону: Градисон, пышущий гневом – Блэкуэлл, зачем-то подмигнувший ему – Нил, начинающий похрапывать… Гарри решил остановиться на ковре. – Я уверен, что была причина, чтобы… поджигать гостиную.
Он не знал, послышалось ли ему, но в голосе Дамблдора прозвучало веселье.
- Как же, причина была, - протянул Блэкуэлл, и Гарри, зло взглянув на него, мысленно произнёс нелесное предложение в его адрес. – Победа Слизерена и последующая после этого вечеринка… Детский организм очень непривычный к алкоголю… особенно, в таких количествах.
- Я не пил, - возмутился Гарри, и в это время на стуле всхрапнул Нил, все головы обратились к нему в надежде, что тот вскоре проснётся.
- Совсем? – усмехнулся Блэкуэлл, и Гарри к своему огорчению покраснел. – Ясно…
- Что вы скажите, директор? – обратился Градисон к Дамблдору, который задумчиво поглядывал на Гарри. – Жёсткое нарушение правил… Если судить объективно, уже не впервые.
- Если судить объективно, уважаемый профессор, - ответил Дамблдор, скрещивая длинные пальцы, - то не только мистер Режунер виновен в случившемся инциденте. Если мне не изменяет память, добрая часть вашего факультета имеет вид намного более невменяемый, если можно так выразиться, чем стоящий здесь Александр.
Гарри не сразу понял, что это его обозвали Александром.
- И упомянутый мистер Мэйсон, - продолжил директор, - думаю, имеет главную роль зачинщика, разве нет?
Градисон недовольно согласился.
- Да, - резко бросил он, - совершенно согласен с вами, но стоит также сказать, что мистер Мэйсон сейчас не…как бы выразиться…не в дееспособном состоянии. Благодаря тому же мистеру Режунеру, к слову сказать.
- Я только защищался, - рискнул оправдаться Гарри и сам порадовался, насколько взросло прозвучал его голос. – Он набросился на меня с мечом, что мне оставалось делать – визжать и биться в истерике? Вы можете спросить у Кристины, она подтвердит, что он первый напал на меня…
- Кто такая Кристина? – заинтересовался Градисон.
- Кристина Левинсон, - Гарри снова покраснел, вспомнив тёмную комнату, мягкую кровать и… - И она…
Блэкуэлл тихо фыркнул, и Гарри захлопнул свои мысли не сто замков.
- И она ваша подружка, с который вы весьма неплохо проводили время, - иронично закончил профессор по ЗОТС, заставив Гарри посмотреть на него самым агрессивным взглядом, на какой он был способен.
- Побеспокоились бы о своих друзьях, профессор, - не ожидая от себя такого, зло процедил Гарри. – Или давно не навещали их?
Блэкуэлл помрачнел лицом, подарив Гарри несколько секунд мстительного блаженства.
Директор задумчиво посмотрел на мальчика и в лучших традициях произнёс:
- Ты ничего не хочешь мне сказать, Александр?
Гарри с трудом подавил улыбку и помотал головой, заметив, как при этом расслабился Блэкуэлл.
Всё-таки боишься, что я проболтаюсь? Бойся, бойся…
- Что ж, - как-то даже сочувственно произнёс директор, - погром в гостиной, однако, на лицо, и с этим ничего нельзя поделать… Наказание, как декан вашего факультета, должен назначить профессор Градисон, а я, как директор школы, должен предупредить, что…
- Ого, - очнулся Нил, - наказание… За что? Мы не виноваты.
- С пробуждением, мистер Мэйсон, - едко проговорил Блэкуэлл. – Как раз вовремя…
- Спасибо, - великодушно откликнулся Нил, затем, поморгав, в упор уставился на него. – Извините, вы в мультфильмах не снимались?
Гарри прыснул, но, наткнувшись на неодобрительный взгляд Дамблдора, замолчал.
- Молодые люди, как бы то ни было, вы нарушили правила школы, - вздохнул директор и строго посмотрел на Гарри, который сразу притихнул, потом на Нила. – Употреблять спиртное в школе запрещается, и даже такое событие, как победа в квиддиче, не исключение. Я вынужден признать, что ваши действия, мистер Режунер, какие бы цели оно не преследовало, заключало в себе опасность для учащихся Слизерена, - Гарри закусил от стыда губу, - поэтому, наказание, безусловно, не ограничится отмыванием котлов.
Нил протяжно застонал.
- Какое наказание? – удивительно спросил он. – Что я сделал? В чём я повинен?! Как я здесь оказался?
- Не вопите, Мэйсон, - голос Градисона прозвучал прямо над его ухом, заставив Нила подпрыгнуть на месте и с безумием на лице посмотреть на Гарри.
- Лекс, и тебя повязали? – тот мрачно кивнул. – Что ты опять натворил?
- Его пытались задушить, - с вежливым сарказмом в голосе произнёс Блэкуэлл, причём Гарри, взглянув на профессора, явно увидел, следы разочарования на его лице. Причина была более, чем ясна – тот явно был не доволен увидеть перед собой Гарри живым и здоровым.
Глаза Нила полезли на лоб.
- Я этого не делал! Я не душил, - он с неподдельным страхом взглянул на директора, который, видимо, прилагал все усилия к тому, чтобы спрятать улыбку в бороде. – Вы не того взяли!
- Так это не вы, мистер Мэйсон? - сурово спросил Дамблдор, в глазах которого прыгали весёлые искорки.
- Я никого не брал за горло, кроме бутылки, - твёрдым голосом уверил его Нил, смотря в ответ своим самым честным взглядом.
Гарри не выдержал и расхохотался.
Выходя из кабинета директора в компании всё того же Градисона и неровно ступающего Нила, (Блэкуэлл к его радости остался внутри) Гарри задался вопросом, на который не пришёл ему в голову раньше – помнит ли его Дамблдор, тот, который сейчас в будущем? Ведь если они встретились сейчас, это значит, что Гарри изменил его память, и директор будущего должен теперь знать, вернее помнить Леска Режунера, вернее так хорошо знакомого ему Гарри Поттера, который “гостит” у своих родителей. Гарри был абсолютно уверен, что Дамблдор не оценил бы его желание вернуть родителей. Уж слишком хорошо он знал директора, знал его нелюбовь ко всякого рода искусственным изменениям в прошлом, которые ставят под удар настоящее. А ведь Дамблдор будущего должен непременно знать, чем кончится путешествие Гарри. От этой мысли он даже остановился и почувствовал, как задрожали ноги. Если связаться с ним? Как-нибудь. Да и спросить о том, живы ли его родители? Смог ли он вернуть их? Мысль была потрясающей, настолько потрясающей, насколько и неосуществимой. Даже если и получиться поговорить с ним, не факт, что он не станет отговаривать Гарри от этой затеи, а в худшем случае, насильно вернёт его обратно. Этого нельзя допустить.
Но ведь есть Рон и Гермиона…
Гарри улыбнулся, и даже воспоминание о скором наказании нисколько не испортили его настроения – теперь у него была другая проблема. Нужно написать письмо Рону и Гермионе. Они ведь сами просили…
Кхе-кхе-кхе, - откашлялся Нил и приподнял перед своим носом бутылку огневиски, - хочу произнести тост!
Он выжидающе посмотрел по сторонам и, увидев, что не производит должного впечатления на окружающих, тяжело поднялся с кресла.
- Я хочу сказать… - Нил икнул и слегка пошатнувшись, с грохотом обрушил баночку на стол. – Хочу сказать…
- Эй, ребята, - задорно позвал остальных слизеренец-семикурсник, - Нил хочет речь двинуть.
- Ну, наконец-то, - расплылся в улыбке Нил, когда в гостиной образовалось что-то похожее на тишину, - хочу поздравить дорогих слизеренцев и гостей нашей гостиной…
- Здесь нет таких, не ври!
- Не перебивай…те, пожалуйста, - снова икнул Нил. – Так вот, хочу поздравить всех нас с победой… Эта победа не только, если так можно выразиться, квиддичная, а победа духа, воли и…Ик! хитрости, простите, над глупостью гриффиндорского ума. Давайте выпьем за…
- Давайте!
- Эй-эй, я не закончил, - разочарованно протянул он, наблюдая как с десяток студентов радостно чокаются друг с другом. Звон стеклянных баночек заполнил уши каждого, кто не спал в эту ночь.
- Всё, Нил, тебе хватит, - Гарри стал отбирать огневиски из рук друга и в ходе непродолжительной возни сумел-таки завладеть бутылочкой. Однако, с прискорбием заглянув внутрь, обнаружил, что та уже пуста. – Сколько ты уже выпил?
Гарри, не глядя, отшвырнул бутылку за спину - послышался глухой удар, а затем серия отборной ругани.
- Немного, - признался Нил и, оглянувшись на кресло за спиной, скорчил рожу: на нём уже кто-то сладко храпел. – Меня удивляет, что ты такой надутый, - глаза его забегали в поисках свободной тары для его пятой точки, - ты выиграл матч, а выглядишь так, точно пропахал носом землю, проехавшись при этом на своей заднице по квиддичному газончику, затем раздолбал метлу, и всё это на глазах у Эванс.
Гарри вздрогнул.
- Причём здесь Эванс? – он попытался, чтобы голос прозвучал равнодушно. Не получилось. Нил, медленно растянув рот в слегка пьяной улыбке, потянулся к Гарри и попытался ткнуть его пальцем в грудь, но промахнулся и чуть не навернулся.
- Нил, ты уже на ровном месте падаешь…
- Я к тому, - ответил он, примеряя на себя трезвую позу, - что ты влюблён в неё. И тебе не всё равно, что она о тебе думает…
Гарри покраснел и замотал головой.
- Нет… нисколько…
Нил с улыбкой взирал на него.
- Я совсем не влюблён… я просто…мы друзья… С чего ты решил? – уже твёрже спросил Гарри, поставив перед собой цель не мямлить.
Нил, который приглядывался к бутылкам на столе, утопающим в конфетти и фантиках от конфет, ответил не сразу. Некоторое время он просто молчал, потом стал разбирать разноцветные бумажные завалы и, только отыскав неоткрытую стеклянную баночку, обратил внимание на мучительно краснеющего Гарри.
- Я такое издалека вижу, - он потряс бутылкой, потом хмуро уставился на этикетку и прогнусавил, - перед злоупотреблением охладить, - на его лице стало появляться недовольная гримаса. – Ты смотри: одно сливочное пиво осталось…
- Ты не правильно видишь…
- Только имей в виду, - продолжил Нил, совершенно проигнорировав слова Гарри, - любовь зла: заснул и уползла. Поэтому если ты думаешь, что Эванс будет с тобой вечность, ты ошибаешься. Когда-нибудь её не станет, и чтобы тебе не было больно, постарайся не привязываться к ней как к своей жизни. Понимаешь?
Гарри удивлённо промолчал.
- Вот Левинсон – другое дело, - радостно продолжил он, пользуясь замешательством друга, - она непостоянная как ветер в поле, тебе не составит труда поменять её на другую непостоянную и обойти недельную депрессию разлуки стороной.
- Пьяный лепет, - изрёк Гарри.
- Думаешь? – усмехнулся он. - Ты слишком самоуверен. Хотя…нет, в данном случае это называется наивность. Веришь в любовь до гроба? Верь дальше, ты будешь счастливейшим из смертных, если тебе перепадёт хоть чуть-чуть…
- Где же ты потерял свой оптимизм? Неужели пропил? – Гарри засмеялся, потом резко посерьезнел, когда Нил принялся воевать с железной крышкой бутылки, очень удачно пользуясь столом. – Я тебе уже говорил, что ты слишком много пьёшь.
- Нет… Я пью не больше бутылочки, но, выпив бутылку, я становлюсь другим человеком, а этот другой пьёт очень много. Тебе тоже советую, - он сунул в руку Гарри уже открытое сливочное пиво. - Когда ещё оторвёмся?
Гарри вздохнул – действительно, когда? Одна только мысль, что не дай бог, ему скоро придётся снова играть против отца приводила в ужас. Он ещё не знал, как Лили будет относиться к нему после того, как он вляпал Джеймса в землю-матушку. Она ведь любит Джеймса, а любит ли она его, Гарри? Он был в этом не уверен. Хотя, если и да, то кого из них больше?
Гарри машинально отпил из бутылочки, Нил умильно глядел на него – его глаза слегка косили от выпитого. Где-то рядом раздался взрыв радостного смеха, который, затихнув, превратился в обрывки громкий фраз, порой нецензурной лексики, хихиканья и коротких смешков. Музыка гремела невообразимо; на полу покоились пустые бутылки, утонувшие в разноцветных бумажках от сладостей, на столах и креслах, скинув мусор на всё тот же бедный пол, уже дремали самые “несчастные, которые рискуют пропустить всё самое интересное“ (так выразился Нил), а их драгоценные пассии танцевали на коленях у “счастливчиков, что не теряют времени даром”. Картину искусно дополнял паренёк, который устроился на полу рядом с креслом и горланил что-то немелодичное и, видимо, неприличное, однако, слов нельзя было услышать – вокруг стоял хохот и крик; все, видимо, поставили перед собой задачу перекричать друг друга. И всё это из-за него. Вернее для него – так сказал Нил. Нил всегда был прав: когда с жаром говорил, что выпивки на всех не хватит, когда уверял Гарри, что Градисон закроет глаза на их вечеринку, даже, когда недавно он обмолвился об особом отношении слизеренцев к нему, он тоже попал прямо в точку.
Они пожимали ему руку. Смотрели на него с уважением, а младшие курсы даже с испугом. Немного лести, немного зависти – вот, что получил Гарри за своё змееустие, а позже, ему перепало и уважение и даже внимание (чаще со стороны девочек) после победы в квиддиче. Даже Градисон, который относился к Гарри весьма холодновато, вдруг “подтаял“ и похвалил его. Не словами – взглядом. Но, как заметил Нил, это большая редкость, и теперь товарищ Снейп может всерьёз задуматься об опасности конкуренции. Как бы то ни было, Гарри совсем не собирался далее так радовать профессора зельеделия – впереди маячила контрольная, к которой он нисколько не подготовился, нарушения школьных правил так и ждали своего звёздного часа, и Гарри нисколько не сомневался, что Сириус, обозлённый недавними событиями, не полениться показать Гарри, кто “в школе хозяин“. Да и Питер не погнушается излюбленным для него представлением, будет снова поддакивать и распускать слюни, ожидая бурных кровопролитий. Оставалось только надеяться на дипломатию Люпина, поддержку Лили и благоразумие отца, которым тот не особо отличался. Всё это, конечно, нисколько не улучшало настроения Гарри, и он медленно, но верно впадал в затяжную депрессию.
- Друг, очнись и не веди себя как неблагодарная свинья…
Гарри вздрогнул и посмотрел на Нила – тот, с ехидцей смотрел на него, вернее куда-то рядом.
- Лекс, это некрасиво заставлять девушку ждать… - игриво-обиженный голос над его ухом.
Гарри повернулся: Левинсон. Стоит и, накручивая тёмный локон волос на палец, выжидающе смотрит на него. Гарри растеряно посмотрел в ответ, затем перевёл взгляд на Нила, который, засунув руки в карманы, всё подмигивал и подмигивал ему.
- Хм… - Гарри неуверенно улыбнулся. – Рад тебя видеть.
- А я как рада, - улыбнулась она.
Здесь в Слизеренской гостиной темнело всегда раньше, чем в Гриффиндорской, окон не было, поэтому факелы, горящие на стенах, были единственным источником света – желтоватого и словно неестественного. Гарри долго привыкал к слабому, точно холодному освещению, и каждый вечер, усаживаясь с книгой под факелом, он смотрел на жёлтые от огненного света страницы, на которых прыгали тёмные тени языков огня и вспоминал Гриффиндор. Тёплый камин, витиеватая лестница и кусочек луны в окне – мелочи, а так, порой, их не хватает. Вот и сейчас Левинсон в неярком вечернем свете была похожа на призрак из прошлого – глаза, мерцающие тёмным блеском, лицо, выражение которого было скрыто от Гарри полумраком, и волосы – мягкие и густые. Гермиона.
Я так по тебе соскучился…
- Что, милый? – лукаво спросила она, подходя к Гарри ближе. В её глазах, почти чёрных, было что-то отталкивающее.
- Это он лишнего выпил, - сказал Нил. – На сентиментальности потянуло…
- А мне кажется, это… очень приятно… - проворковала она, дотронувшись рукой до плеча Гарри и задержав на нём свою ладонь немного дольше, чем этого требовалось. – Может быть мы потанцуем?
Гарри посмотрел на неё и, немного помедлив, кивнул.
- Да… конечно…
- Не будь нахалом, - прошептал ему Нил, когда Гарри проходил мимо него под руку с Кристиной, - дай ей то, чего она хочет.
***
Люциус Малфой раздражённо пнул бутылку, которая со звоном улетела под стол. Громкая музыка гремела в ушах, запах алкоголя в воздухе заставил его наморщить нос и не без отвращения посмотреть на заваленный мусором пол.
Умеем мы гулять…
Вытянув шею, что было и вовсе лишним при его росте, он оглядел гостиную и, слегка улыбнувшись, направился в дальний угол, пробираясь между пошатывающихся слизеренцев и танцующих парочек.
- Приятный вечер, не так ли, Нил? – Люциус опустился в соседнее кресло, поправляя длинную бархатную мантию. – С наступающим тебя опьянением.
В тёмном помещении она почти сливалась в одно чёрное пятно, и из-за этого казалось, что белобрысая голоса Малфоя висит в воздухе. Не удивительно, что Нил, туманным взглядом взглянув на него, невольно отпрянул.
- Чёрт возьми, Малфой… - вяло протянул он. – Чем обязан?
- Игра действительно была потрясающая, - сказал Малфой, по привычке раскинувшись в кресле и вытянув ноги. – Давно Слизерин не выигрывал у гриффиндорских выскочек, - кто-то, будучи навеселе, весьма ощутимо запнулся об ногу Малфоя, и тому пришлось недовольно поджать их. – Ты ведь первый год тренируешь команду? Неплохое начало. Успех сейчас, я думаю, гарантирует и дальнейшие победы…
- Чего ты хочешь, Малфой? – не выдержав обронил Нил. – Записаться в команду? Спонсировать нас? Или тебе просто не с кем поговорить?
- Просто выражаю своё восхищение, - как можно мягче ответил он, хотя по тому, как его лицо покрылось красными пятнами, было видно, что он еле как сдерживается.
- Восхищение…, - задумчиво повторил Нил. – Брось, Малфой, я не дурак – когда ты начинаешь разбрасываться любезностями, это верный признак того, что ты чего-то хочешь. Говори и проваливай.
Малфой немного помолчал, слегка улыбаясь.
- Мне нравится люди, которые сразу схватывают суть, - довольно заметил он, складывая ногу на ногу и откидываясь в кресле поудобней. Становилось ясно, что он не собирается уходить в ближайший час. Нил мысленно застонал.
- Ты, наверное, не принадлежишь к таким людям. Говори скорей, Малфой, и моли бога, чтобы я не уснул, пока ты вещаешь.
- Ты видел Режунера? – сходу спросил Люциус.
Нил удивлённо приподнял брови.
- Хочешь и ему наговорить комплиментов?.. Разочарую тебя, но ты не в его вкусе.
- Не забывайся, Мэйсон, - голос Малфоя вмиг потерял всю слащавость и стал угрожающим. – Я задал вопрос и хочу получить ответ.
Нил самым неприличным образом расхохотался.
- Ну допустим я его видел, - сквозь смех сказал он. – Уже больше недели вижу его почти по 12 часов в день. Что ещё ты хочешь узнать?
- А..а где он сейчас?.. – Малфой попытался придать голосу непринуждённость, однако, взволнованные нотки, промелькнувшие в его тоне, резанули бы ухо любому собеседнику. Только не Нилу, который находился под градусом.
- Отстань, Малфой, - почти разозлился Нил. – Откуда мне знать? Ходит где-то… У него, как у победителя сейчас поклонницы только штабелями к ногам и падают… Что, Мэрфи, уже пришёл? – Нил повернулся к мальчишке, который всё тыкал и тыкал его в плечо, пытаясь обратить на себя внимание. – Тебя только за смертью посылать. Почему так долго?
Мэрфи молчал и неотрывно смотрел точно вперёд, словно загипнотизированный. Однако он исправно протянул бутылочку Нилу, который, незамедлительно забрал её и, положив себе на колени, снова выжидающе уставился на лунатика. Некоторое время никто не шевелился. Довольная улыбка с лица Нила стала медленно сползать.
- И это всё? – он посмотрел на бутылку, точно спрашивая это у неё. – Ты уверен, что это всё?
Мэрфи продолжал молчать, за всё время он ни разу не шевельнулся и даже не моргнул.
- Эй, а с тобой-то что? – Нил внимательно вгляделся в стеклянные глаза мальчишки. – Что, язык проглотил? – Мэрфи даже не взглянул на Нила, и тот стал выходить из себя. - Напился что ли? – он приподнялся в кресле и принюхался, затем недоуменно вернулся на место. - Дурак дураком… А ну иди отсюда…
Он даже подтолкнул его для скорости, и, надувшись, откинулся в кресле.
- Мэрфи принёс тебе пиво? – осторожно спросил Малфой, косясь на медленно уходящего мальчишку.
- Ты очень сообразительный, Малфой, - откликнулся Нил, глотнув из бутылки. – Не по возрасту.
- Он очень странный, разве нет? – продолжал спрашивать Малфой. Его лицо было на удивление довольным и, одновременно, взволнованным.
- Каким ещё может быть хаффлпафец? – прозвучал ответ. - Его дурака пошлёшь за бутылкой, так он, дурак, одну и принесёт.
- Откуда он здесь взялся? – спросил Малфой и даже ближе наклонился к Нилу, ожидая ответа. Каждый мускул на его лице напрягся, глаза странно блестели.
- Не знаю. Ходил всё тут и ходил… Да мне какая разница, я не жалуюсь, очень уж удачно он здесь взялся.
Малфой пребывал в размышлениях, притом очень приятных для него, так как по губам его иногда змейкой пробегала не то усмешка, не то улыбка.
- Удачно, говоришь?.. Ну-ну…
Нил слишком резко опустил бутылку на стол, отчего сам же и вздрогнул и, схватившись за подлокотники кресла, покачнувшись, встал.
- Извини, Малфой, - на чужой манер растягивая слова, произнёс он, отчаянно моргая. – Пиво подошло к концу.
***
- Почему ты так напряжён? – Левинсон ободряюще улыбнулась и слегка коснулась кончиками пальцев его щеки.
- Наверное потому, что я лежу на кровати в пустующей спальне девочек, и ты даже не пытаешься слезть с меня, - хрипло пробормотал Гарри.
Поскольку его очки были успешно сняты несколько минут назад, он увидел только что-то наподобие улыбки на её лице - короткий смешок и Левинсон приняла вертикальное положение, усевшись прямо перед ним, подогнув ноги.
- Почему темно? – недовольно спросил Гарри, тоже садясь. – Включи свет и дай мне очки.
- Без света романтичней, - ответила она. – А свои очки забери сам.
Перед его носом блеснула вспышка, Гарри дёрнул рукой, чтобы забрать своё отобранное имущество, но остался ни с чем – Левинсон, рассмеявшись, спрятала руки за спиной.
- Ну давай, покажи свой квиддичный талан, - лукаво прозвучал её голос, - забери их.
Гарри выпил совсем немного, однако, голова его слегка кружилась, впрочем не только от пива – прикосновения Левинсон, в которых она не скупилась, её близость пару минут назад, когда он так явно ощутил хрупкость и прелесть женского тела неизвестного ему доселе, ещё жили в его сознании. И этот запах, исходящий от неё – духов и алкоголя…
Он помотал головой, прогоняя хмель, и, близоруко прищурившись, смог разглядеть на её лице улыбку, белеющий в темноте изгиб шеи, белый воротничок рубашки и… И ему стало жарко.
- Отдай… - произнёс он тоном обиженного мальчика.
Она издала серебристый смешок, от которого у Гарри по спине пробежали мурашки.
- Забери, я ведь сказала… Ай!
Гарри дёрнулся к ней, обхватив её, он попытался разжать ей руки, которые сжимали очки, но дело затянулось – Левинсон задёргалась в его руках, и Гарри машинально обнял её покрепче, чтобы прекратить девчачьи выкрутасы. В следующую минуту Левинсон вдруг откинулась назад, и оба, не удержавшись, повалились на кровать – она, сразу резко успокоившаяся, он, растерянный и даже немного испуганный.
- Моя взяла, - прошептала она, затем нетерпеливо заёрзала под ним. – Твой ремень… он немного давит мне в живот.
Гарри, вспыхнув, попытался встать, но тут обнаружил, что не всё так просто.
- Не торопись, - её руки обняли его. – Ремень можно просто снять.
- Кто-нибудь может зайти, - голос Гарри прозвучал на октаву выше, а сам он, отчаянно желая освобождения только сильней увязал в её руках – вот уже она обхватила его за спину. – Мы слишком много выпили, - желание наставить на праведный путь рассыпалось в прах, когда он посмотрел в её тёмные глаза в паре сантиметров от его собственных. – Давай не будем… - горячее дыхание обожгло его шею, и дальнейшие слова утонули у неё во рту, Гарри задёргался и замычал, однако, по мере незамысловатого процесса, он сопротивлялся всё меньше и меньше. С чувством болезненного возбуждения, Гарри застонал и, навалившись на неё всем телом, позволил дальше целовать себя, чувствуя, что совершенно этого не хочет, но при этом не может воспротивиться.
- Тебе ведь нравится? – больше утвердительно, чем вопросительно прошептала она ему на ухо.
Гарри открыл глаза (он даже не заметил, как закрыл их) и облизал опухшие губы, ощутив терпкий вкус виски на них. Голова была до странности пустой, по телу прошлась вялая истома, и прошло по крайней мере ещё минута, прежде чем он почувствовал её руку в своих волосах, медленно спускающуюся вниз по шее.
- Кристина… - голос был с хрипотцой и слабый. – Кристина…
- А?
Её рука нырнула ему под рубашку, Гарри задохнулся, и обессилено ткнулся лицом в её шею, пахнущую чем-то душистым и холодным. Полог осветился слабым жёлтым светом, потом снова потемнел, и что-то скрипнуло. Гарри чувствовал себя слишком уставшим, чтобы даже поднять голову, лёгкий туман клубился в глазах, и от следующего поцелуя Кристины его спасли только чьи-то руки. Они схватили его за шиворот и дёрнули так сильно, что Гарри, неловко съехав с девушки, шлёпнулся на пол.
В глазах заплясали искры и, услышав испуганный вскрик Левинсон, Гарри попытался встать, да хорошенько встряхнуть непрошенного гостя, но хватило его только на то, чтобы с горем пополам забраться на колени и слабо застонать, когда кто-то снова толкнул его на пол.
- Оставь его! Что ты делаешь?– испуганный вопрос Кристины остался без ответа.
Над Гарри кто-то склонился и тот, открыв глаза, мучительно всмотрелся в темноту над собой.
Эй, где мои очки? Откуда эта слабость?
- Кристина, позови кого-нибудь, - Гарри изо всех сил задёргался и снова попытался встать, но, усевшись на него сверху, незнакомец прекратил все слабые попытки вырваться.
Кровать заскрипела, раздался быстрый стук убегающих каблучков, хлопнула дверь и, воспользовавшись нерешительностью нападающего, который явно не мог сообразить, бежать ли ему за девушкой или продолжать сидеть на парне, Гарри резко толкнул его в грудь, швырнул на бок (послышался глухой хрип) и, зацепившись на полог, свисающий прямо перед его носом, стал подыматься. Ноги подкашивались и разъезжались точно на катке.
- Вот чёрт… - Гарри даже не успел повернуться, как по его спине прошлось что-то тяжёлое, причиняя сильную боль, он вскрикнул и снова рухнул на пол. Одновременно с этим на пол с металлическим лязгом упало что-то тяжёлое, и вокруг шеи Гарри сомкнулись тонкие маленькие пальцы.
- Что тебе надо? – прохрипел Гарри, жадно хватая ртом воздух. – Кто ты…
Незнакомец наклонился над Гарри, и у того вырвался хрип удивления – с безумными глазами на не менее безумном лице, на него смотрел Мэрфи. Гарри схватил руки, вцепившиеся в его горло, и попытался убрать их, но хватка хрупкого мальчишки была на удивление сильной.
- Отпусти… Мэрфи, - тот точно не слышал, он всё сильнее и сильнее сжимал маленькие ручки, Гарри, задыхаясь, бился всё тише и слабее, пока, наконец, совсем не перестал шевелиться. Мэрфи с маской спокойствия и удовлетворения на лице посмотрел на бледное лицо Гарри, его закрытые глаза и, немного подождав, разжал хватку. И в следующий миг оказался опрокинутым на пол – Гарри вдруг подскочив, кинулся на него, как щенка отшвырнув в сторону, и путаясь в ногах побежал к дверям. Нащупав руками ручку, он распахнул дверь и, ненадолго ослепнув от яркого света и оглохнув от громкой музыки и общего говора, ринулся из комнаты, тяжело дыша и соображая, когда же появится долгожданный поворот, что ведёт в общую гостиную и с какой стороны его ожидает препятствие в виде твёрдой стены. (Бегать без очков в его случае было уже подвигом).
Мысленный процесс был остановлен чем-то, вернее кем-то: Гарри с размаху влетел в мягкое и неровно стоящее на ногах тело и с новой силой ощутил удар своего покалеченного тела о пол. Правда на этот раз, падение принял на себя…
- Лекс, это ты? – удивлённо-заплетающийся голос Нила. – Ты тоже уже на ногах не стоишь?
Гарри, обезумев от счастья, прищурившись взглянул на друга: лицо не обезображенное интеллектом, глупая улыбка, мутный взгляд...
- Боже, Нил, - опомнился Гарри, вскакивая с него и близоруко оглядываясь по сторонам, залепетал. – Там Мерфи… он только что…
- Принёс мне пиво. Я знаю, - Нил с ногами точно из желе, качаясь, поднялся. – Боже, кто-нибудь, остановите землю…
- Ты знаешь, что он здесь? Как он…
- Я сортир потерял, - печально промолвил тот, надув губы. – Он не пробегал?
Гарри чуть волком не завыл.
- Что?.. Очнись… меня чуть не убили сейчас…
Раздался оглушительный девчачий визг, причину которого незамедлительно понял Гарри, оглянувшись назад – с серебряным мячом в руках (видимо меч принадлежал Рыцарю Йеденхоллу, что стоял на третьем этаже северной части замка) совершенно полоумный на вид к Гарри нёсся Мэрфи.
- Кто к нам с мечом придёт, по оралу получит, - пьяно объявил Нил, вставая в позу спасителя мира. – Остановись и проси…
Гарри выхватил свою палочку из кармана мантии и, не долго думая над заклинанием, выкрикнул первое, что вспомнил:
- Ступенфай! – без очков он промахнулся, но всего лишь на несколько метров: красная вспышка, пролетев над гостиной и сметая всё на своём пути, угодила в факел, горящий на стене, и тот, жалобно повалился на ковёр, даруя ему ярко-оранжевое пламя и едкий запах. – Петрификус Тоталус!
На этот раз заклинание попало в цель – Мэрфи, как подстреленный рухнул на пол, всё ещё сжимая меч и теперь уже не двигаясь. Гарри глубоко выдохнул.
А крики и визг стали ещё громче, слизеренцы, запинаясь о своих же сокурсников, о пустые бутылки бросились в рассыпную, кто-то выхватил палочки и, спрятавшись за спинками кресел и диванов, замерли, моргая и пошатываясь, наблюдая, как жаркий огонь расползается всё дальше.
- Без паники! – пошатнулся Нил. – Всё так задумано! – он выхватил свою палочку, но, сделав шаг, не устоял и, зацепившись за Гарри, икнул. – Поздравляю, друг, ты внёс в праздник ту маленькую искорку, которую нам как раз не хватало…
***
Кабинет директора – самое малое зло, на которое рассчитывал Гарри, всерьёз напуганный мыслью об исключении. С другой стороны, снова оказаться на малиновом ковре перед Альбусом Дамблдором и попасть под его внимательный, изучающий взгляд, тоже, своего рода, было подарком судьбы. Хотя… можно, конечно, вспомнить былые времена, когда седовласый волшебник вот также спокойно до дрожи (лучше бы он покричал, да потопал ногами!) с лёгкой тревогой смотрел на нарушителей порядка, устремив пронзительный взгляд ярко-голубых глаз, но не хотелось. Всё потому, что рядом стоял шкаф-Градисон, лицо которого потемнело от злости, ещё чуть подальше в кресле сидел Блэкуэлл, (когда Гарри и Нила сюда привели, он уже был тут) и его опасно-мягкая улыбка была одной из причин, по которой Гарри безотрывно смотрел в пол, а Нил, изредка вздрагивая от икоты, глупо чему-то радовался, восседая прямо с левой стороны от профессора по ЗОТС.
- Поражает ваш талант, Режунер, наводить беспорядки, - срывающимся голосом промолвил Градисон, смотря на Гарри маленькими глазками и сжимая огромные кулаки. – Не больше месяца в школе!
- Ну, не стоит винить во всём мальчика, - знакомый мягкий тон заставил Гарри поднять глаза на директора, однако, встретившись взглядом с Дамблдором, он снова поспешил отвести глаза в сторону: Градисон, пышущий гневом – Блэкуэлл, зачем-то подмигнувший ему – Нил, начинающий похрапывать… Гарри решил остановиться на ковре. – Я уверен, что была причина, чтобы… поджигать гостиную.
Он не знал, послышалось ли ему, но в голосе Дамблдора прозвучало веселье.
- Как же, причина была, - протянул Блэкуэлл, и Гарри, зло взглянув на него, мысленно произнёс нелесное предложение в его адрес. – Победа Слизерена и последующая после этого вечеринка… Детский организм очень непривычный к алкоголю… особенно, в таких количествах.
- Я не пил, - возмутился Гарри, и в это время на стуле всхрапнул Нил, все головы обратились к нему в надежде, что тот вскоре проснётся.
- Совсем? – усмехнулся Блэкуэлл, и Гарри к своему огорчению покраснел. – Ясно…
- Что вы скажите, директор? – обратился Градисон к Дамблдору, который задумчиво поглядывал на Гарри. – Жёсткое нарушение правил… Если судить объективно, уже не впервые.
- Если судить объективно, уважаемый профессор, - ответил Дамблдор, скрещивая длинные пальцы, - то не только мистер Режунер виновен в случившемся инциденте. Если мне не изменяет память, добрая часть вашего факультета имеет вид намного более невменяемый, если можно так выразиться, чем стоящий здесь Александр.
Гарри не сразу понял, что это его обозвали Александром.
- И упомянутый мистер Мэйсон, - продолжил директор, - думаю, имеет главную роль зачинщика, разве нет?
Градисон недовольно согласился.
- Да, - резко бросил он, - совершенно согласен с вами, но стоит также сказать, что мистер Мэйсон сейчас не…как бы выразиться…не в дееспособном состоянии. Благодаря тому же мистеру Режунеру, к слову сказать.
- Я только защищался, - рискнул оправдаться Гарри и сам порадовался, насколько взросло прозвучал его голос. – Он набросился на меня с мечом, что мне оставалось делать – визжать и биться в истерике? Вы можете спросить у Кристины, она подтвердит, что он первый напал на меня…
- Кто такая Кристина? – заинтересовался Градисон.
- Кристина Левинсон, - Гарри снова покраснел, вспомнив тёмную комнату, мягкую кровать и… - И она…
Блэкуэлл тихо фыркнул, и Гарри захлопнул свои мысли не сто замков.
- И она ваша подружка, с который вы весьма неплохо проводили время, - иронично закончил профессор по ЗОТС, заставив Гарри посмотреть на него самым агрессивным взглядом, на какой он был способен.
- Побеспокоились бы о своих друзьях, профессор, - не ожидая от себя такого, зло процедил Гарри. – Или давно не навещали их?
Блэкуэлл помрачнел лицом, подарив Гарри несколько секунд мстительного блаженства.
Директор задумчиво посмотрел на мальчика и в лучших традициях произнёс:
- Ты ничего не хочешь мне сказать, Александр?
Гарри с трудом подавил улыбку и помотал головой, заметив, как при этом расслабился Блэкуэлл.
Всё-таки боишься, что я проболтаюсь? Бойся, бойся…
- Что ж, - как-то даже сочувственно произнёс директор, - погром в гостиной, однако, на лицо, и с этим ничего нельзя поделать… Наказание, как декан вашего факультета, должен назначить профессор Градисон, а я, как директор школы, должен предупредить, что…
- Ого, - очнулся Нил, - наказание… За что? Мы не виноваты.
- С пробуждением, мистер Мэйсон, - едко проговорил Блэкуэлл. – Как раз вовремя…
- Спасибо, - великодушно откликнулся Нил, затем, поморгав, в упор уставился на него. – Извините, вы в мультфильмах не снимались?
Гарри прыснул, но, наткнувшись на неодобрительный взгляд Дамблдора, замолчал.
- Молодые люди, как бы то ни было, вы нарушили правила школы, - вздохнул директор и строго посмотрел на Гарри, который сразу притихнул, потом на Нила. – Употреблять спиртное в школе запрещается, и даже такое событие, как победа в квиддиче, не исключение. Я вынужден признать, что ваши действия, мистер Режунер, какие бы цели оно не преследовало, заключало в себе опасность для учащихся Слизерена, - Гарри закусил от стыда губу, - поэтому, наказание, безусловно, не ограничится отмыванием котлов.
Нил протяжно застонал.
- Какое наказание? – удивительно спросил он. – Что я сделал? В чём я повинен?! Как я здесь оказался?
- Не вопите, Мэйсон, - голос Градисона прозвучал прямо над его ухом, заставив Нила подпрыгнуть на месте и с безумием на лице посмотреть на Гарри.
- Лекс, и тебя повязали? – тот мрачно кивнул. – Что ты опять натворил?
- Его пытались задушить, - с вежливым сарказмом в голосе произнёс Блэкуэлл, причём Гарри, взглянув на профессора, явно увидел, следы разочарования на его лице. Причина была более, чем ясна – тот явно был не доволен увидеть перед собой Гарри живым и здоровым.
Глаза Нила полезли на лоб.
- Я этого не делал! Я не душил, - он с неподдельным страхом взглянул на директора, который, видимо, прилагал все усилия к тому, чтобы спрятать улыбку в бороде. – Вы не того взяли!
- Так это не вы, мистер Мэйсон? - сурово спросил Дамблдор, в глазах которого прыгали весёлые искорки.
- Я никого не брал за горло, кроме бутылки, - твёрдым голосом уверил его Нил, смотря в ответ своим самым честным взглядом.
Гарри не выдержал и расхохотался.
Выходя из кабинета директора в компании всё того же Градисона и неровно ступающего Нила, (Блэкуэлл к его радости остался внутри) Гарри задался вопросом, на который не пришёл ему в голову раньше – помнит ли его Дамблдор, тот, который сейчас в будущем? Ведь если они встретились сейчас, это значит, что Гарри изменил его память, и директор будущего должен теперь знать, вернее помнить Леска Режунера, вернее так хорошо знакомого ему Гарри Поттера, который “гостит” у своих родителей. Гарри был абсолютно уверен, что Дамблдор не оценил бы его желание вернуть родителей. Уж слишком хорошо он знал директора, знал его нелюбовь ко всякого рода искусственным изменениям в прошлом, которые ставят под удар настоящее. А ведь Дамблдор будущего должен непременно знать, чем кончится путешествие Гарри. От этой мысли он даже остановился и почувствовал, как задрожали ноги. Если связаться с ним? Как-нибудь. Да и спросить о том, живы ли его родители? Смог ли он вернуть их? Мысль была потрясающей, настолько потрясающей, насколько и неосуществимой. Даже если и получиться поговорить с ним, не факт, что он не станет отговаривать Гарри от этой затеи, а в худшем случае, насильно вернёт его обратно. Этого нельзя допустить.
Но ведь есть Рон и Гермиона…
Гарри улыбнулся, и даже воспоминание о скором наказании нисколько не испортили его настроения – теперь у него была другая проблема. Нужно написать письмо Рону и Гермионе. Они ведь сами просили…
-
Nasa
- Новичок
- Сообщения: 21
- Зарегистрирован: 20 фев 2005 04:26
- Откуда: Ганалула
- Контактная информация:
нодо же! Я каким-то образом нажала на ссылку "перестать следить за ответами"! Теперь у меня отображено только первое сообщение 6-ой страници!
Я как узнала на радостях чуть монитор головой не розбила!
Кто-нибуть, кто слышит: до этого числа были проды или мне можно не волноватся?
Я как узнала на радостях чуть монитор головой не розбила!
Кто-нибуть, кто слышит: до этого числа были проды или мне можно не волноватся?
Сестра - Катана Серая: самая серая Катана в мире!
Ты - то, что предстовляешь ты собою.
Ты - это только ты, не что иное.
Всех учителей - ЛЬВАМ!!!
Ты - то, что предстовляешь ты собою.
Ты - это только ты, не что иное.
Всех учителей - ЛЬВАМ!!!
Глава 13. О том, что было при луне. Часть 1.
Всё в эту минуту раздражало Джеймса: громкий голос профессора Макгонакалл, переходящий от строгого до учительского сухого тона, глупая возня Сириуса рядом, который прибывал в ужасно возбуждённом состоянии в ожидании скорой прогулки под луной (недавнее свидание, кстати тоже под луной, с когтевранкой из шестого курса тоже стало причиной его временной невменяемости – Сириус весьма недвусмысленно намекнул о кустах, а затем весьма лестно похвалил свои шаловливые ручки). Джеймсу оставалось только мечтать, что наступят времена, когда и его ручки, наконец, обретут право стать шаловливыми. Питер, сидящий на соседнем ряду у окна, тужился и тихо паниковал, когда после каждой его попытки сахарница отказывалась превращаться в кувшин. Джеймс видел его вспотевшие серые прядки волос, прилипшие ко лбу, и они раздражали его также сильно, как и его собственная сахарница, наотрез нежелающая менять форму. Впрочем, все сахарницы в классе словно сговорились – кроме самой Макгонагалл никто так и не довёл до совершенства измученную посудину. Даже примерному старосте Ремусу Люпину не особо удалась эта процедура, хотя по совсем другой причине.
Ремус был бледен и худ ещё более, чем обычно, Джеймс пару раз замечал, как сочувствующе поглядывала на него Макгонагалл и, на удивление всего класса, она абсолютно игнорировала его полудремотное состояние, невнимание и бездеятельность. А ведь за такое прилагается штраф в сумме 10-20 баллов (минус, конечно), строгий выговор, доходящий до сдержанно-гневной тирады, затем уже взыскание… При одном только взгляде на болезненно-спящего друга, в Джеймсе просыпалось нечто иное, нежели чувство жалости к самому себе, преследующее его почти всю неделю – сочувствие к другому. Сегодня ночью должно быть полнолуние, и страдания Люпина увеличивались час от часу, как и его внешний вид. Джеймс потратил весь завтрак на то, чтобы уговорить его не ходить сегодня на уроки и, естественно, получил в ответ категоричное “нет“, Сириус тоже посоветовал пропустить занятия, приводя в довод свой самый веский аргумент: “Ученье – свет, а не ученье – приятный полумрак“, на который, конечно, Люпин не обратил абсолютно никакого внимания, только посмеялся над остроумием Сириуса, да попенял его за несерьёзность. Конечно, оба и Сириус, и Джеймс понимали, что Ремус просто не хочет лишний раз подчёркивать свою непохожесть на других, к тому же, как считал Джеймс, Люпин всё ещё боялся разоблачения. Стоило только вспомнить выражения его лица, когда друзья, сияя улыбками, заявили ему: “мы знаем, кто ты “ и становилось понятно, насколько трудно Ремусу будет выслушать подобные слова от кого-либо ещё. Как бы то ни было, каждый раз перед очередным полнолунием, превозмогая боль и усталость, Люпин держался, улыбался всё чаще, всё чаще шутил. Мысли о дикой ночи, которую раньше он проводил в одиночестве, истязая самого себя, были согреты мыслями о том, что рядом с ним будут его друзья, и вместо пустого разваливающегося дома его ждёт ночной лес, пахнущий прохладой, сыростью, сухой травой и зайцами. Джеймс сам был не против того, чтобы побегать по полям, когда все примерные мальчики сопели в свои подушки, а уж для Сириуса, любителя острых ощущений, подобные прогулки были словно бальзам на душу – нарушение школьных правил прямо под носом у всего Хогвардца! Хвост вполне оправдывал своё драгоценное имя – хвостом был, хвостом и остался. (Правда терялся он иногда – так уж несправедливо распорядилась природа, не одарив крыс турбодвигателями с турбоскоростью!)
Однако, какое бы хорошее настроение не было у друзей, Джеймсу было не до улыбок.
Все воодушевлённые рассказы Сириуса о его новоиспечённой подружке и о том, как им хорошо вместе, только усиливали боль вынужденного одиночества Джеймса. Ссора с Лили не сошла с мёртвой точки, и Джеймс был уверен, что её отношение к нему только ухудшилось после его проигрыша на матче. Что может быть хуже, чем показать себя перед девчонкой полным болваном? Для Джеймса это было самым страшным из бед – выдать себя слабаком, проигравшим первый раз в жизни. Уязвлённая гордость требовала мести, но Джеймс не мог заставить себя пойти на какие-либо действия против Режунера. Он был полон решимости устроить взбучку слизеренцу только до тех пор, пока не видел его. Но как только, пусть даже издалека, Джеймс замечал чёрную лохматую голову Режунера, видел как тот улыбается, болтая с друзьями, как забавно размахивает руками, так при одной мысли о том, чтобы причинить ему вред, в животе Джеймса тяжелел камень и больно давил в грудь. Нет… он никогда не сможет сделать этого… даже думать об этом трудно. Так или иначе, Джеймс снова проиграл, и ему снова пришлось смириться с поражением. Сириус был удивлён и раздосадован, бездеятельностью Джеймса, ему так и не терпелось встретиться с Режунером, да поболтать, но, видимо, чувствуя настроение друга, он не решался предпринимать что-либо – всё ходил, да слюни распускал… Джеймс сам себя не узнавал в последнее время. Откуда в нём это малодушие и нерешительность? Ему становилось противно только от одной мысли, что Режунер может насмехаться над ним, думать, что Джеймс Поттер трус и пустой задавала. Если раньше он мог поквитаться с любым, кого только заподозрит за такими мыслями, то теперь… Неудивительно, что Лили бросила его.
Люпин, конечно, утешал его, как, впрочем, и все остальные. Сириус давал советы, как снова наладить отношения с Лили, но они совершенно не действовали. Хотя, разве можно ожидать дельных советов со стороны человека, который ни разу в жизни по настоящему не влюблялся? Сириус был ветреным и непостоянным в отношениях: он мог пойти гулять в Хогсмид с одной девушкой, а вернуться с совершенно другой, и на вопрос, где потерял бывшую подружку, только махнуть головой, да угрожающе посмотреть – мол, не твоё дело. Джеймс так не мог. Он был полностью уверен, что кроме Лили ему больше никто не нужен, он был уверен в этом также сильно, как уверен в том, что никогда в жизни не пропустит снич. Теперь же… Снич улетел, улетела и его любовь. Или же нет? По крайней мере, он ещё верил в это, когда после матча, сидя в гостиной в кругу гриффиндорцев, он слушал бурное обсуждение того приёма, который им мастерски продемонстрировал Режунер. На сердце тогда было скверно и пусто, все сочувствующие взгляды друзей, да хлопки по спине с призывом не унывать, наоборот, наводили в уныние, и боль поражения, которая жгла всё его нутро изнутри, давила с новой силой. И только её взгляд, полный мягкой жалости, был точно лекарство на его измученную рану. Она – единственный человек, кому он позволял жалеть себя, единственный человек, перед кем он был слаб.
Ему показалось тогда, что вот он – момент, когда все прошлые недоговорённости и обиды легко исправить, когда можно снова построить их отношения, сделав их прочнее, чем они были раньше. И глупые переживания о квиддиче вспыхнули и сгорели, мир снова ожил, зашевелился, и Джеймс с каким-то трепетом и нежностью впервые ощутил, что проиграй он или нет – это всё не важно, главное то, что ждёт его впереди. А то, что ждёт его зависит только от него самого.
Джеймс, как сейчас помнил, с какой лёгкостью он поднялся с кресла, как в три прыжка оказался рядом с ней и как с улыбкой от уха до уха посмотрел на неё так, точно не видел целый век. Словно чувствуя его настроение, Лили не отшатнулась и гордо не ушла, как делала это уже на протяжении недели, в её глазах вспыхнула не то радость, не то смущение, и она, немного волнуясь и точно стыдясь саму себя, отошла в сторонку, где никто бы не смог им помешать.
- С тобой всё в порядке? – спросила Лили взволнованно. – Я видела, как сильно ты упал.
Джеймсу было удивительно слышать эти слова от неё сейчас, которые пару минут назад показались бы ему просто смертным приговором, и совсем не чувствовать печали.
- Да, отлично, - улыбнулся Джеймс и подошёл ближе, Лили же, наоборот, отошла немного подальше, видимо напуганная, его через чур счастливым видом. – Всё равно, это неважно.
- Неважно? – на её лице было написано самое искреннее удивление. – С каких это пор для тебя не важен квиддич?
- С тех самых, как ты перестала со мной разговаривать.
Лили покраснела. Но что не говори, это, несомненно, был хороший ход со стороны Джеймса, и тот не собирался отступать.
- Я так хотел поговорить с тобой, - прошептал Джеймс. – Я обещаю, что я исправлюсь, только прости меня!
- Могу поспорить, ты говоришь это всем девушкам, - обронила Лили, и вызвала у Джеймса столько отрицательных эмоций сразу, что тот даже не смог выбрать подходящее междометие, чтобы доказать обратное.
- Нет… Нет! Мне кроме тебя никто не нужен, - он глубоко вздохнул и залился краской, как первоклассник. – Поверь мне, Лили. Ты – единственная, кому я не способен врать. Скажи… мне, - голос Джеймс был неровный и взволнованный, - скажи, ты согласна пойти со мной в Хогсмид на эти выходные? Я покажу тебе, насколько я не такой, как ты думаешь.
Лили стояла, молча смотря в пол, и Джеймс не мог видеть её глаз. Однако он чувствовал её напряжение и, чтобы хоть как-то разрядить то поле непонимания, что было между ними, он взял её за руку – её тёплую маленькую ладошку, и сердце сладко заныло от того страдания и ревности, которые мучили его весь месяц. Лили сейчас была рядом с ним, и Джеймс точно впервые осознал, какая же она на самом деле беззащитная и хрупкая, и каким взрослым и сильным он сам выглядит рядом с ней. Ему достаточно было только обнять Лили, чтобы спрятать её всю целиком в своих руках, чтобы поцеловать её в рыжую макушку, кое-как доходящую ему до плеч и ощутить её горячее дыхание на своей шее. Джеймс сам не понял, как потянул её ладошку на себя, как коснулся губами её пальчиков и сам толком не заметил, как уже через несколько секунд он обнимал её, ставшую в его руках послушной, тонул в её глазах, в запахе её волос… Но она вдруг дёрнулась от него, и всё пропало.
- Нет… я не…
- Извини… Я поторопился, - Джеймс замотал головой, стараясь прогнать сладкие ощущения и даже отошёл подальше от неё. – Я больше не буду… я извиняюсь…
- Нет, - слабым голосом произнесла она.
Джеймс побледнел.
- Ты не извиняешь меня?.. Я клянусь, что…
- Я имею в виду, - с нажимом и более твёрдо ответила Лили, однако, всё ещё не смотря на него, - что я не пойду с тобою в Хогсмид.
- Почему? – бездумно ляпнул Джеймс и только потом уже усомнился в том, действительно ли он хочет знать ответ.
- Я иду с другим, - жёстко сказала Лили, вызывающе ожидая от Джеймса ревностной истерики, но его разом потемневшее, даже окаменевшее лицо, окончательно задушило всю её злость. Она вдруг почувствовала себя ужасно виноватой и чтобы как-то исправить положение даже потянулась к нему, словно прося прощения, но все её слабые попытки были прерваны только одним его взглядом – холодным и обвиняющим.
- Если это Режунер… - его голос был полон ярости. – Я…
- Ты не тронешь его, - заявила Лили. – Ты даже пальцем не посмеешь его тронуть… Я тебе запрещаю.
Джеймс задохнулся от такой наглости.
- Ты?!
- Я.
Он выпучил на неё глаза, упрямо выставив подбородок, и некоторое время просто яростно молчал, совершенно не зная, что ему сказать. Все слова, которые вертелись у него на сердце совсем недавно, беспощадно утонули в чувстве несправедливости и снова вспыхнувшей ревности.
- Ты не можешь мне приказывать, - упрямо заявил он, смотря на неё всё также холодно и даже с долей беспокойства. – Я делаю, что хочу. И если я захочу закопать Режунера на грядке Хагрида среди жёлтых тыкв, то я это сделаю. А если захочу, то перед этим ещё и натяну ему на голову его же подштанники, чтобы не…
- Ты злишься, Джеймс Поттер, потому, что наконец-то понял, что ты не единственный пуп земли в этом мире, - теперь уже вскипела сама Лили. – Думал, что лучше тебя на свете быть не может? Ошибаешься. Наконец-то появился тот, кто смог превзойти тебя, ты это прекрасно понимаешь, и это тебя бесит. Скажи, раньше ты хоть немного интересовался мною?
- Да.
- Ха! – Лили с издёвкой усмехнулась. – В таком случае, сколько раз ты приглашал меня погулять? Ты только строил мне глазки, да откровенно пялился на меня... И знаешь, девочкам это не нравится.
- Но, Лили, - чуть ли не со стоном протянул Джеймс. – Я сейчас приглашаю тебя погулять.
- Ты делаешь это потому, что появился Режунер, который медленно, но верно отбирает у тебя всё, что ты считал своим. И меня в том числе. Не появись бы он, этого разговора вообще бы никогда не было...
- Это не так. Что за чушь? Плевать мне на Режунера, если ты хочешь я даже подарю ему свои любимые плавки со сничами... Это самое дорогое, что у меня есть.
- Даже в такие минуты ты не можешь быть серьёзным, - похоронным голосом сказала Лили. – Я знаю, у кого ты научился.
- Лили... Всё совсем не так...
- Так. И так получилось, что ты рано вспомнил обо мне. Как говориться, опоздал на всю жизнь...
Вспоминая этот разговор, Джеймс не мог не наградить Режунера парой лестных выражений. Он вообще считал, что во всех его бедах виноват только он. Режунер запудрил мозги Лили, настроил её против него, из-за Режунера он проиграл матч, чуть не размазался по полю ровным слоем и не угробил свою метлу, и вообще, это из-за него все прошлые контрольные Джеймс написал чуть ли не на “Т”, и снег в этом году пошёл раньше, чем обычно тоже из-за Режунера, и туалетная бумага в сортире кончилась в самый неподходящий момент тоже из-за него… Впрочем, Джеймсу было легче всего винить во всех грехах именно того, на кого он был зол, и поскольку, Джеймс не мог предпринять никаких действий против Режунера, ему приходилось отыгрываться на своей мести мысленно. Что он и делал.
Вообще, жизнь Джеймса вдруг резко стала намного сложнее, чем раньше. Он, привыкший, что всё идёт как по маслу, был абсолютно неподготовлен к трудностям, особенно такого амурного характера. Джеймс вдруг осознал, что жизнь – это не прямая дорога, которая просматривается до самого горизонта, а только маленькая тропинка, с которой очень легко сбиться и которая полна тёмных и неизвестных развилок и тупиков. И Джеймсу казалось, что он как раз имел неосторожность попасть в один из таких тупиков, и сколько бы он не старался, ему так и не удавалось найти выход.
Режунер так и не выходил из его головы. Он думал о нём постоянно и не мог понять, что же случилось. Откуда он вылез? Чего он хочет? Хотя на второй вопрос Джеймс ещё имел некоторые догадки – Режунер влюбился в Лили и теперь претендует на роль её парня. Всё было бы не так плохо, если бы Лили не отвечала взаимностью этому выскочке. Джеймс мог поспорить, что именно с ним она и пойдёт в Хогсмид, и он не знал, сможет ли он сдержаться, когда увидит их вместе. Одно дело, когда Режунер один, такой миролюбивый и вежливый (слизеренский приём, точно приём, думал Джеймс), другое, когда он идёт в обнимку с Лили, словно она уже окончательно принадлежит лишь ему. Джеймс только представлял себе эту картину, как его уже начинало тошнить. Нет… пусть только тронет её, я за себя не отвечаю!
- Друг, очнись… бабка нас засекла, - у его уха свистящий шёпот Сириуса.
Джеймс вздрогнул и поднял голову.
- Мистер Поттер, - строго произнесла Макгонагалл, буравя его своими птичьими глазами, - что я только что произнесла?..
- Бабка нас засекла… Ой! – класс грохнул от смеха, по лицу Джеймса стала медленно расползаться краска.
- Совершенно верно, мистер Поттер, бабка вас засекла и теперь отбирает у Гриффиндора 10 очков. Останьтесь после урока.
***
- Сильно тебя ругала? – сочувствующе поинтересовался Сириус.
- Она не ругала, - рассеяно ответил Джеймс. – Внушение делала.
Они все: Люпин, Сириус, Питер и Джеймс сидели в библиотеке и с мучением ожидали, когда же закончится этот день. Впереди ещё были послеобеденные уроки, затем ужин, снова ожидание до глубокой ночи и только потом… Ах! У всех них сладко ёкнуло при воспоминании о прохладном ночном воздухе, о серебристой воде озера, где в полнолуние распускались белоснежные кувшинки. Другие редко их видели, так как ни у одного из учеников не хватало ни храбрости, ни ума в лунную ночь отправиться на другой конец огромного озера, чтобы поискать чудо такой невиданной красоты. Джеймс во время внушения Макгонагалл, стоя рядом с ней и всем своим видом изображая послушание и кивая на каждое её слово, только и думал что об этих цветах. Ему пришла в голову замечательная мысль подарить один из таких цветков Лили. Какая девушка устоит перед этим? Пусть она и не простит его, но всё равно хоть чуть-чуть да потеплеет. Ему сразу стало так хорошо, что Макгонагалл, увидев, как наконец-то просветлело лицо Джеймса, с чистым сердцем отпустила его восвояси, искренне полагая, что добилась своей цели. Он рассказал Сириусу о своей идее, и тот с восторгом согласился, добавив, что тоже захватит такой цветок для своей подруги. Джемс пришёл в смятение и долго просил Сириуса не делать этого и, только взяв с друга честное слово, успокоился; ему хотелось, чтобы только у Лили был такой подарок и больше ни у кого.
- По мне так, Сохатый, - проникновенным голосом сказал Сириус, - внушение - это ещё хуже, чем наказание. Нет, ну правда! – с жаром стал доказывать он, заметив недоверие на лице рядом сидящего Люпина. – Встанет над тобой, говорит так спокойно, что сразу стыдно становится…
- Это что-то новенькое!.. – рассмеялся Люпин.
- Всё говорит, говорит о будущем и с таким беспокойством… Со мной мать ни разу в жизни так не разговаривала!
У всех хватило ума промолчать, они знали, что представляет из себя мамаша Сириуса. Сириус вообще редко говорил о ней, только иногда заикался, да и то, всегда вспоминая лишь плохое.
- Правильно Макгонагалл делает, что проводит с вами воспитательные беседы, - нравоучительным тоном проговорил Люпин, ниже сгибаясь над книгой и обхватывая себя руками, видимо, его знобило. – Ты, Джеймс, совсем распустился.
Джеймс скорчил рожу.
- Точно! Все мысли о девочках! – тем же нравоучительным тоном подхватил Сириус, хотя в его голосе угадывался с трудом сдерживаемый смех. – Вернее о девочке. Нет, но всё правильно, Сохатый, - с серьёзной миной добавил он, - без женщин жить нельзя на свете - особенно в темноте.
Люпин и Питер хрюкнули от смеха.
- А ты чего хихикаешь, Питер? – издеваясь, спросил Сириус, поворачиваясь в его сторону. – Ты хоть знаешь, чем отличаются девочки от мальчиков?
Джеймс расхохотался, Питер, обидевшись, напыжился.
- То-то, Хвост, не знаешь и молчи.
- Я знаю! – возмутился Питер и сразу покраснел.
- Если ты о разных буквах на туалетных дверях, то это не считается, - бросил Сириус.
- Ладно, хватит поясничить, - с улыбкой попросил Джеймс, и Сириус сразу замолк.
– Договариваемся сейчас, где встречаемся, чтобы потом не искать друг друга всю ночь.
- Ясное дело, - кивнул Сириус, - там, где обычно. После двенадцати.
- В час? – спросил Джеймс.
Люпин покачал головой.
- Чуть попозже. Мне бы не хотелось, чтобы вы видели, как я перевоплощаюсь. К тому же, это опасно.
Питер чуть слышно пискнул. Сириус с маниакальным интересом снова уставился на него.
- Да, да, Хвостик, бойся! – воскликнул он страшным шёпотом. – Придёт волчок, да укусит тебя за бочок… Хотя нет, - поморщился он, - тебя он сразу проглотит.
- Бродяга, отстань, наконец, он Хвоста, - попросил уже Люпин, поморщившись. – Что ты привязался?
- Просто у него настроение хорошее, - ответил за друга Джеймс. – Радость в жопе заиграла, покоя не даёт ни нам, ни другим.
- Какие некультурные выражения, - покачал головой Сириус. – Слышала бы тебя Эванс…
Он резко замолчал, заметив, как резко напрягся и помрачнел друг. Все остальные с осуждением посмотрели на Сириуса, весьма пристыдив его, а потом Люпин, осторожно поинтересовался:
- Хм… Ты разговаривал с ней?
Джеймс кивнул.
- Ага. Не очень получилось, - он немного помолчал. - Мы снова поругались.
- Из-за чего? – полюбопытствовал Сириус.
- Режунер, - мрачно ответил Джеймс, точно это имя о многом говорило. – Она идёт с ним в Хогсмид.
- Так и сказала? – нахмурился Люпин, одновременно делая страшные глаза в сторону Сириуса, впрочем, это было лишним – тот действительно очень сочувствовал Джеймсу, что очень хорошо можно было прочитать на его лице.
Джеймс вдруг замялся.
- Э-э-э… нет. Она не говорила об этом так прямо… Но это, вроде как, очевидно.
- Нет, Сохатенький, - подал голос Сириус, - верь только тому, что видишь своими глазами. Вдруг она собирается пойти совсем не с Режунером, а скажем… - его глаза забегали по библиотеке, остановились на Люпине, перепрыгнули на Питера, - с Хвостом.
Питер испуганно выпучил глаза. Джеймс совершенно серьёзно посмотрел на маленькое тельце Питера, хрупкую шею, тонкие руки и сероватое лицо, сливающееся с такими же сероватыми волосами, и поморщился.
- Нет. Я не думаю, - деликатно произнёс он.
- Тогда с Нюниусом, - настаивал Сириус.
- Захлебнуться его соплями? – с отвращением спросил Джеймс. – Лили не способна на такое. Это же… это же будет конец всей моей жизни!
- Да, друг, - согласно кивнул Сириус, - ты точно умом тронешься. Опаньки! – Сириус посмотрел куда-то за спину Джеймса, и глаза его блеснули в предвестии чего-то незабываемого. – Всё-таки есть на свете справедливость.
Джеймс, обернувшись назад, увидел Снейпа. Тот очень сосредоточенный, не замечая ничего вокруг и уткнувшись длинным носом в книгу, пересекал библиотечный зал буквально в нескольких метрах от стола, где сидели мародёры. Его чёрные волосы были по обыкновению грязны и сальными прядками грустно свисали до плеч. Джеймс очень говорящим взглядом посмотрел на Сириуса, тот хитро ему улыбнулся.
- Эй, ребята, - Люпин, настороженно следивший за их переглядываниями, обеспокоено взглянул на удаляющуюся спину Снейпа. – Только не начинайте.
Питер, который уже морально приготовился к представлению, осуждающе взглянул на Люпина, точно тот мог разрушить все его мечты, потом, взглянув на Сириуса и Джеймса, которые, кажется, так и не утратили желания повеселиться, посветлел лицом.
- Луни, - жалобным тоном промолвил Сириус, смотря на него собачьими глазами, - ну мы только поболтаем…
Люпин осуждающе наблюдал, как Джеймс, бросая на него то виноватые, то осторожные взгляды (точно Люпин был способен всё-таки остановить их), подпихивал Сириуса в бок, подначивая его скорей побежать вслед за Снейпом. Питер тоже засобирался.
- Джеймс… Сириус! – Ремус безуспешно попытался их остановить. – Это же библиотека, - уже шёпотом закончил он, заметив, как неодобрительно мадам Пинс взглянула на него поверх очков.
***
Глядя в свой дымящий котёл, Гарри не мог не согласиться, что делает заметные успехи. По крайней мере, его варево уже пахнет не так противно и бурлит более безопасно. Если же исходить из благородных соображений, то Гарри был просто ангелом по сравнению со своими одноклассниками, на коленях которых лежали хорошо замаскированные учебники, из карманов торчали шпаргалки, а ладошки были исписаны мелким почерком, разобрать который мог только гений. Гарри, будучи воспитанником гриффиндора и помня золотые правила Гермионы о том, что “лучше выучить, чем списать“ придерживался своей старой традиции – кидать ингредиенты точно по памяти. Результат хуже, зато совесть чиста.
Профессор Градисон, естественно, оценил Гарри несправедливо: проигнорировав его честность на контрольной, он с кривой миной заглянул в котёл и вывел в журнале что-то похожее на “У”.
- “У“ – это значит “уже лучше“, - попытался успокоить Нил Гарри.
Впрочем, Гарри в этом не нуждался: ему было абсолютно всё равно, что поставит ему Градисон. Поэтому он без стеснений мог чистыми глазами глазеть прямо на профессора, что бы тот ему не делал: ставил “неуд”, лишний раз доказывал, какой Гарри лентяй или же назначал взыскание. Кстати о взыскании…
Наказание Гарри и Нила, которое чудесным образом выпало на сегодня, так и грело душу профессора зельеделия. Выслушивая длинную обвинительную речь Градисона, которая последовала сразу же после кабинета директора, Гарри всё задавался вопросом о том, какой же приговор сулит ему и Нилу. Нужно отдать должное, Градисон думал недолго, его профессорская фантазия в поисках наказания позаковырестей в результате остановилась на самом незамысловатом, по мнению Гарри, труде – собирать в Запретном лесу лекарственные травы и редкие растения, запас которых в лаборатории Градисона быстро подходил к концу. Воспоминания о своём первом наказании в Запретном лесу сильно впечатлили Гарри, и тот даже попытался возразить что-то насчёт опасности не вернуться, но получил в ответ только довольную улыбку профессора на такой же довольной физиономии.
- Это будет вам хорошим уроком, - мягко молвил он. – Берите пример с вашего друга мистера Мэйсона, он не трясётся, как вы.
Гарри тогда чуть не задохнулся от возмущения: заикаться о трусости со стороны профессора, который каждый год пополняет свои запасы ингредиентов, пользуясь трудом провинившихся школьников, было свинством. Небось, сам отсиживается, а мы должны цветочки собирать для него, зло подумал Гарри.
Нил, конечно, не сказал ни слова. Он только неровно стоял рядом и пытался не уснуть на месте, в его состоянии возражать что-либо было делом достойным подвига. Зато позже он навозражался от всей души. Следующим утром, рассказав Нилу о предстоящем путешествии в лес, Гарри поставил себя под удар потери слуха – Нил так громко возмущался, словно это Гарри был виноват в том, что случилось.
- Градисон просто козёл, что отправляет нас в лес во время полнолуния, - говорил он, ощупывая свою лохматую голову в надежде, что та всё ещё на месте.
- Он сказал, что только в полнолуние там растут эти… как их… асфоделии, - мрачно ответил ему Гарри.
- Правильно, что он ещё может сказать? – недовольно бросил Нил. – Боже… как голова болит…
- Может, воды? – Нил покачал головой и снова поморщился. – Тогда сходи к мадам Помфри – у неё всё равно уже весь факультет побывал.
Нил впился в Гарри мутным взглядом и долго-долго смотрел на него, не моргая.
- Эй, ты что, опять уснул?
- Нет, - чуть приподняв брови, печально ответил Нил. – Просто хочу посмотреть на тебя последний раз перед тем, как нас разорвут оборотни.
Гарри как по макушки треснуло. Оборотни. Ремус Люпин. Мародёры. Сегодня ночью.
- Ах ты, чёрт… - он потрясённо посмотрел на Нила. – А я и не подумал…
- Вот и подумай сейчас, - чуть ли не со слезой в голосе сказал Нил. – Последний раз в жизни.
- Брось, - попытался успокоить его Гарри, которого нужно было самого успокаивать, - мы просто не полезем к ним. И всё.
- Они сами придут! - уже в панике воскликнул он. – Не хочу умирать в состоянии похмелья…
Гарри сам понимал, что Запретный лес ночью вообще представляет из себя мало приятного, а уж если и в полнолуние… Здесь можно надеяться только на свои быстрые ноги и волшебную палочку. И не факт, что Люпин один единственный оборотень на весь лес. Их там ходит сотни, и все голодные и холодные, и ни у Нила, ни у Гарри не было ни малейшего желания встретиться ни с одним из них.
- Мы ведь не одни пойдём… - с надеждой предположил Гарри.
- Ага, - усмехнулся Нил. – С нами отправиться Градисон, полк Авроров и наземная пехота. Подумай, Лекс! Кому нужны два несчастных студента?!
- Они не имеют права. Мы позовем с собой Хагрида. Это лесничий, ты его должен знать, - пояснил Гарри, поскольку лицо Нила приобрело то выражение, которое обычно бывает при мучительной попытке подумать.
- Такой лохматый и огромный? – Гарри радостно кивнул. – Он не внушает мне доверия…
- Он добрый. Вот увидишь.
Теперь на протяжении всего дня и Гарри, и Нил были в постоянном нервном напряжении. Для Нила, который судя по всему, ещё ногой не ступал в Запретный лес даже самые красноречивые гаррины речи об относительной безопасности рядом с Хагридом и о самом ничтожном проценте встретить кого-либо лесу, не производили на него впечатления. Он ходил мрачный и всерьёз собирался написать завещание, но, обнаружив, что у него не так много ценных вещей, а также совершенно нет потомства, расстроился ещё больше и бросил это дело. Гарри, нужно сказать, чувствовал больше не страх, а приятное волнение – встретить в лесу чёрного пса Сириуса и своего отца в образе оленя – это, пожалуй, было чем-то из ряда фантастики.
Оставалось лишь надеяться на поддержку Хагрида и его арбалета, конечно, если он у него уже был.
***
Дорога Снейпа вела прямиком в Запретную секцию библиотеки, где он и остановился у внушительного вида шкафа с внушительным количеством книг. Пробежав тонкими длинными пальцами по пыльным корешкам драгоценных книг, словно музыкант по роялю, он с осторожностью и даже какой-то нежностью вытащил огромный том в бардовом переплёте. Золотистая цепочка латинских букв, тянущаяся по обложке книги, видимо, означала для Снейпа что-то очень до боли приятное – его лицо чуть дрогнуло, глаза блеснули, и на тонких губах мелькнула тень улыбки.
То, что я искал…
Перехватив книгу покрепче, Снейп нетерпеливо зашуршал жёлтыми страницами, вычитывая уже давно смазанный заголовок каждой главы при этом внимательно оглядываясь по сторонам, точно он совершал нечто преступное.
Так-так… - Снейп удовлетворённо пробежал глазами чёрные строчки. Как он и предполагал, зелье очень сложное… но чем сложнее, тем качественнее. Это он знал также точно, как и то, что Джеймс Поттер ещё наплачется. А он посмеётся.
Ещё раз оглянувшись по сторонам, Снейп выдрал драгоценный листок и, аккуратно сложив его вдвое, точно это было сокровище, спрятал в карман мантии. Он потянулся, чтобы засунуть книгу снова на полку, но…
- Это место не для маленьких, Нюниус. Брысь отсюда!
Голос Джеймса Поттера, раздавшийся совершенно неожиданно, заставил его вздрогнуть, а сердце облиться волной ненависти. Снейп зло сжал кулаки и, зажмурившись, представил, как Поттер, лёжа на полу, умоляет его остановиться, а он, Снейп, с кровожадной улыбкой прижимает к его грязному горлу палочку и… Помогло.
- Нюниус, не будь таким невоспитанным, - радостный голос Блэка. – Повернись, когда с тобой разговаривают.
Плечи Снейпа напряглись, он уже был готов выхватить палочку и крикнуть что-нибудь очень смертельное, но, вспомнив, свои планы на будущее, вдруг опомнился: спокойно засунув книгу на место, Снейп повернулся к мародёрам, и те увидели на его лице маску триумфа.
- Ой нет, Нюниус, лучше развернись обратно! – морщась и зажимая нос воскликнул Джеймс.
Питер захохотал. Сириус, который ожидал увидеть Снейпа разъярённым и злым, как это бывало обычно, удивлённо и немного настороженно покосился на его спокойное лицо, отнюдь не искажённое злобой, а затем взглянул на хохочущего друга.
Э, нет! Здесь что-то нечисто…
- Какую пакость опять задумал, а, Нюниус? – хмуро спросил Сириус.
- Это ты мастер на пакости, Блэк, - парировал Снейп уверенным тоном, который только подтвердил все догадки Сириуса. – О, и подлиза Питер здесь, какая честь для меня, - он с улыбкой раскланялся. - А где же ваш вечно больной дружок Люпин? Никак помер?
Джеймс яростно сверкнул глазами, Сириус медленно и картинно достал из кармана палочку и стал вертеть её в руках, видимо, демонстрируя Снейпу.
- Ну-ну, Нюниус, - угрожающе сказал Джеймс, - никак ты помрёшь скоро, если не заткнёшь свой грязный рот. Ребята, давайте, покажем ему, как нужно с нами разговаривать? – обратился он к остальным.
Сириус согласно улыбнулся, Питер от радости пискнул и даже прихлопнул в ладоши. Снейп не заставил себя ждать: он тоже выхватил палочку, и в следующую секунду над головами мародёров пролетела вспышка заклинания. Джеймс зачарованно проводил её глазами, наблюдая как та скрылась где-то в глубине читального зала, откуда послышался соответствующий шум, и наигранно удивлённо перевёл взгляд на Снейпа.
- И в кого ты такой меткий, а? – рассмеялся он.
- Видимо Нюниус просто пожалел нас, да? – подхватил Сириус и разразился хохотом. – Мы должны его теперь отблагодарить, Сохатый, за то, что он оставил нам жизнь.
- Он страшен в гневе… - пропел Джеймс.
- И не в гневе тоже…
Лицо Снейпа против его воли исказилось ненавистью, он уже собирался запустить в мародёров следующим заклятием, но остановился, поскольку Сириус с безумно радостным лицом выудил из кармана что-то круглое и чёрное. Джеймс тоже расцвёл.
- Тебе выпадает огромная честь, Нюниус, - торжественно сказал Сириус, - поучаствовать в первом испытании моей гранаты-вонючки…
Снейп, не понаслышке зная об изобретениях Блэка, которые пользовались огромной популярностью на Хогвардском “чёрном рынке”, машинально сделал шаг назад.
- Ты действительно придурок, Блэк, если считаешь свои изобретения остроумными, - холодно сказал он. – От всей души желаю, чтобы эта штука оторвала твою тупую…
В этот момент Сириус бросил гранату на пол. Она, со звоном стукнувшись об пол, покатилась прямиком в сторону Снейпа, мародёры, удостоверившись, что та достигнет своей цели, уже было намеревались быстренько ретироваться в безопасное место, но не успели. Снейп, поддавшись защитному рефлексу, хорошенько сосредоточился и шибанул по безумно вертящейся на полу гранате одним из своих излюбленных заклинаний чёрной магии.
Неудивительно, что прогремел взрыв. Джеймс, вскрикнув, рухнул точно на Сириуса, Сириус в свою очередь придавил Питера, а тот, испуганно пискнув, вдруг исчез – зато среди дыма и копоти по полу промчалась серая мышка и спряталась где-то под столом.
Граната не остановилась. Она всё безумно кружилась и свистела.
- Бродяга, останови её! – закричал Джеймс, закрывая голову руками.
Сириус, выглядывающий из-под его плеча, пытался рассмотреть среди серого дыма своё маленькое чудо изобретения.
- Почему нет вони? – заорал он, пытаясь перекричать свист гранаты. – Неужели не работает?
В это время появился Снейп, вернее выполз, отчаянно кашляя.
- Я всегда знал, что ты псих, Блэк, - с яростью сказал он. – Место твоё в Мунго, среди таких же, как… - прогремел новый залп, и слова Снейпа потонули в общем приступе кашля.
- Она работает не так, как нужно, - с отчаянием в голосе сказал Джеймс, затем впился долгим взглядом в Снейпа. – Ты, Нюниус, испортил её. Я сейчас доберусь до тебя и…
Однако почему-то задёргался Сириус, отчаянно пытаясь вылезти из-под Джеймса. Причину этого она поняли, подняв головы и увидев до ужаса разъярённую мадам Пинс, которая не могла решить, с какой же стороны ей лучше подойти к месту “катастрофы” – видимо дым стал просачиваться в общий зал, и теперь все студенты с интересом вытягивали шеи и пытались рассмотреть, в чём дело. Джеймс мог поспорить, что он видел Люпина – разъярённый, тот сделал им страшные глаза.
- Не бойтесь эту гранату: она ручная, - заорал Сириус.
Джеймс, вскочив на ноги и захватив Сириуса за шиворот, поволок его из библиотеки. Удачно обогнув мадам Пинс, которая была занята устранением дыма, и затерявшись в толпе зевак, они вывалились в коридор и, прислонившись к стене, загнулись в приступе смеха.
- Вот это да… - хохотал Джеймс. – Вот это взрыв! А умора Нюниус ведь сам его и устроил.
Сириус, постанывая, навалился спиной на стену и съехал на пол.
- Ой, мне плохо… Ой, не могу… - причитал он.
- Поговорили, значит? – строгий голос Люпина прекратил все всхлипы.
- Луни… - Сириус быстренько поднялся на ноги, за ним последовал Джеймс. – Жаль тебя не было с нами…
- Вы понимаете хоть, что вы натворили? – осуждающе спросил он. – Поставили на уши всю библиотеку! Я должен снять с вас баллы…
- Но ты ведь не будешь этого делать, да, Луни? – примирительно улыбнулся Джеймс.
Люпин тяжело вздохнул и отвернулся.
- Эй, Луни, ты что, обиделся? – удивлённо произнёс Сириус, дотрагиваясь до его плеча. – Ни один Нюниус не пострадал, заверяем тебя. Просто нам нужна была встряска – видел, какой надутый ходил Сохатый? – он указал рукой на Джеймса. Люпин, посмотрев на него, увидел, как тот состроил мрачную гримасу.
- А теперь, - объявил Сириус, - он светится от счастья, словно начищенный галеон.
Джеймс точно по команде быстренько растянул рот в улыбке.
- Видишь?
- Что спорить с вами? – выдохнул Люпин. – К тому же, я боюсь, меня сейчас стошнит, - в доказательство он даже позеленел лицом.
- Пойдём в гостиную, - радостно позвал Джеймс, - могу поспорить наша мышка Питигрю уже там, зализывает боевые раны…
Джеймс вместе с Люпиным отправились вниз по лестнице, Сириус же на секунду задержался, потому что именно в это время из библиотеки вышел Снейп – злой и пыльный.
- Ну, как представление? – усмехнулся Сириус.
Снейп волком посмотрел на него и медленно с ядом заговорил.
- Ты гадкий, тупой и самодовольный болван, Блэк. Я не удивлюсь даже, если придёт время, и твоя задница окажется точно в Азкабане в гостях у дементоров. Я буду очень рад такому исходу событий. Сделаешь одолжение? Отправишь мне открытку оттуда на долгую память?
- Ой, никак зачатки чувства юмора, - усмехнулся Сириус. – Ха-ха. Ты меня уморил. А я уж думал, что все твои мозги заплесневели под слоем грязи.
- Ненавижу тебя, Блэк! Ненавижу! – прошипел Снейп.
- Какое совпадение, - развеселился Сириус. – И я тебя тоже!
- Профессорам будет очень интересно узнать, - вдруг мягко сказал Снейп, - что вы вытворяли вчера ночью со своим дружком Поттером.
- О чём это ты? – на первый взгляд беззаботно спросил Сириус, хотя в его голосе Снейп уловил взволнованные нотки. Это его окончательно успокоило.
- Я о вашем маленьком тайнике, - тихим угрожающим голосом сказал Снейп. – Если я не ошибаюсь, на третьем этаже, точно рядом с портретом сэра Кэдогена у вас есть тайник с редкими ингредиентами для ваших изобретений. Только вчера вы пополнили свой арсенал новыми лапками докси. Профессор Градисон не раз уже поражался, куда же постоянно девается часть запасов из его лаборатории.
Лицо Сириуса помрачнело.
- Ты всё лжёшь!
Снейп скривил губы в подобии улыбки.
- Меня удивляет, откуда у вас засушенные скарабеи? Они обитают только в Запретном лесу. Ходить туда, кстати, тоже запрещено.
- Ты, мерзкий тролль Нюниус, следишь за нами, - догадался Сириус. – Любишь пронюхивать, да? Хочешь знать правду, да? – разозлившись сказал он.
Снейп напрягся, вслушиваясь в каждое его слово.
- Что ж, - со странным выражением на лице произнёс Сириус. – Если не струсишь, приходи сегодня в полночь в Визжащую хижину. Будет интересно.
И он с довольным видом пошёл прочь, оставив Снейпа пребывать в раздумьях.
Всё в эту минуту раздражало Джеймса: громкий голос профессора Макгонакалл, переходящий от строгого до учительского сухого тона, глупая возня Сириуса рядом, который прибывал в ужасно возбуждённом состоянии в ожидании скорой прогулки под луной (недавнее свидание, кстати тоже под луной, с когтевранкой из шестого курса тоже стало причиной его временной невменяемости – Сириус весьма недвусмысленно намекнул о кустах, а затем весьма лестно похвалил свои шаловливые ручки). Джеймсу оставалось только мечтать, что наступят времена, когда и его ручки, наконец, обретут право стать шаловливыми. Питер, сидящий на соседнем ряду у окна, тужился и тихо паниковал, когда после каждой его попытки сахарница отказывалась превращаться в кувшин. Джеймс видел его вспотевшие серые прядки волос, прилипшие ко лбу, и они раздражали его также сильно, как и его собственная сахарница, наотрез нежелающая менять форму. Впрочем, все сахарницы в классе словно сговорились – кроме самой Макгонагалл никто так и не довёл до совершенства измученную посудину. Даже примерному старосте Ремусу Люпину не особо удалась эта процедура, хотя по совсем другой причине.
Ремус был бледен и худ ещё более, чем обычно, Джеймс пару раз замечал, как сочувствующе поглядывала на него Макгонагалл и, на удивление всего класса, она абсолютно игнорировала его полудремотное состояние, невнимание и бездеятельность. А ведь за такое прилагается штраф в сумме 10-20 баллов (минус, конечно), строгий выговор, доходящий до сдержанно-гневной тирады, затем уже взыскание… При одном только взгляде на болезненно-спящего друга, в Джеймсе просыпалось нечто иное, нежели чувство жалости к самому себе, преследующее его почти всю неделю – сочувствие к другому. Сегодня ночью должно быть полнолуние, и страдания Люпина увеличивались час от часу, как и его внешний вид. Джеймс потратил весь завтрак на то, чтобы уговорить его не ходить сегодня на уроки и, естественно, получил в ответ категоричное “нет“, Сириус тоже посоветовал пропустить занятия, приводя в довод свой самый веский аргумент: “Ученье – свет, а не ученье – приятный полумрак“, на который, конечно, Люпин не обратил абсолютно никакого внимания, только посмеялся над остроумием Сириуса, да попенял его за несерьёзность. Конечно, оба и Сириус, и Джеймс понимали, что Ремус просто не хочет лишний раз подчёркивать свою непохожесть на других, к тому же, как считал Джеймс, Люпин всё ещё боялся разоблачения. Стоило только вспомнить выражения его лица, когда друзья, сияя улыбками, заявили ему: “мы знаем, кто ты “ и становилось понятно, насколько трудно Ремусу будет выслушать подобные слова от кого-либо ещё. Как бы то ни было, каждый раз перед очередным полнолунием, превозмогая боль и усталость, Люпин держался, улыбался всё чаще, всё чаще шутил. Мысли о дикой ночи, которую раньше он проводил в одиночестве, истязая самого себя, были согреты мыслями о том, что рядом с ним будут его друзья, и вместо пустого разваливающегося дома его ждёт ночной лес, пахнущий прохладой, сыростью, сухой травой и зайцами. Джеймс сам был не против того, чтобы побегать по полям, когда все примерные мальчики сопели в свои подушки, а уж для Сириуса, любителя острых ощущений, подобные прогулки были словно бальзам на душу – нарушение школьных правил прямо под носом у всего Хогвардца! Хвост вполне оправдывал своё драгоценное имя – хвостом был, хвостом и остался. (Правда терялся он иногда – так уж несправедливо распорядилась природа, не одарив крыс турбодвигателями с турбоскоростью!)
Однако, какое бы хорошее настроение не было у друзей, Джеймсу было не до улыбок.
Все воодушевлённые рассказы Сириуса о его новоиспечённой подружке и о том, как им хорошо вместе, только усиливали боль вынужденного одиночества Джеймса. Ссора с Лили не сошла с мёртвой точки, и Джеймс был уверен, что её отношение к нему только ухудшилось после его проигрыша на матче. Что может быть хуже, чем показать себя перед девчонкой полным болваном? Для Джеймса это было самым страшным из бед – выдать себя слабаком, проигравшим первый раз в жизни. Уязвлённая гордость требовала мести, но Джеймс не мог заставить себя пойти на какие-либо действия против Режунера. Он был полон решимости устроить взбучку слизеренцу только до тех пор, пока не видел его. Но как только, пусть даже издалека, Джеймс замечал чёрную лохматую голову Режунера, видел как тот улыбается, болтая с друзьями, как забавно размахивает руками, так при одной мысли о том, чтобы причинить ему вред, в животе Джеймса тяжелел камень и больно давил в грудь. Нет… он никогда не сможет сделать этого… даже думать об этом трудно. Так или иначе, Джеймс снова проиграл, и ему снова пришлось смириться с поражением. Сириус был удивлён и раздосадован, бездеятельностью Джеймса, ему так и не терпелось встретиться с Режунером, да поболтать, но, видимо, чувствуя настроение друга, он не решался предпринимать что-либо – всё ходил, да слюни распускал… Джеймс сам себя не узнавал в последнее время. Откуда в нём это малодушие и нерешительность? Ему становилось противно только от одной мысли, что Режунер может насмехаться над ним, думать, что Джеймс Поттер трус и пустой задавала. Если раньше он мог поквитаться с любым, кого только заподозрит за такими мыслями, то теперь… Неудивительно, что Лили бросила его.
Люпин, конечно, утешал его, как, впрочем, и все остальные. Сириус давал советы, как снова наладить отношения с Лили, но они совершенно не действовали. Хотя, разве можно ожидать дельных советов со стороны человека, который ни разу в жизни по настоящему не влюблялся? Сириус был ветреным и непостоянным в отношениях: он мог пойти гулять в Хогсмид с одной девушкой, а вернуться с совершенно другой, и на вопрос, где потерял бывшую подружку, только махнуть головой, да угрожающе посмотреть – мол, не твоё дело. Джеймс так не мог. Он был полностью уверен, что кроме Лили ему больше никто не нужен, он был уверен в этом также сильно, как уверен в том, что никогда в жизни не пропустит снич. Теперь же… Снич улетел, улетела и его любовь. Или же нет? По крайней мере, он ещё верил в это, когда после матча, сидя в гостиной в кругу гриффиндорцев, он слушал бурное обсуждение того приёма, который им мастерски продемонстрировал Режунер. На сердце тогда было скверно и пусто, все сочувствующие взгляды друзей, да хлопки по спине с призывом не унывать, наоборот, наводили в уныние, и боль поражения, которая жгла всё его нутро изнутри, давила с новой силой. И только её взгляд, полный мягкой жалости, был точно лекарство на его измученную рану. Она – единственный человек, кому он позволял жалеть себя, единственный человек, перед кем он был слаб.
Ему показалось тогда, что вот он – момент, когда все прошлые недоговорённости и обиды легко исправить, когда можно снова построить их отношения, сделав их прочнее, чем они были раньше. И глупые переживания о квиддиче вспыхнули и сгорели, мир снова ожил, зашевелился, и Джеймс с каким-то трепетом и нежностью впервые ощутил, что проиграй он или нет – это всё не важно, главное то, что ждёт его впереди. А то, что ждёт его зависит только от него самого.
Джеймс, как сейчас помнил, с какой лёгкостью он поднялся с кресла, как в три прыжка оказался рядом с ней и как с улыбкой от уха до уха посмотрел на неё так, точно не видел целый век. Словно чувствуя его настроение, Лили не отшатнулась и гордо не ушла, как делала это уже на протяжении недели, в её глазах вспыхнула не то радость, не то смущение, и она, немного волнуясь и точно стыдясь саму себя, отошла в сторонку, где никто бы не смог им помешать.
- С тобой всё в порядке? – спросила Лили взволнованно. – Я видела, как сильно ты упал.
Джеймсу было удивительно слышать эти слова от неё сейчас, которые пару минут назад показались бы ему просто смертным приговором, и совсем не чувствовать печали.
- Да, отлично, - улыбнулся Джеймс и подошёл ближе, Лили же, наоборот, отошла немного подальше, видимо напуганная, его через чур счастливым видом. – Всё равно, это неважно.
- Неважно? – на её лице было написано самое искреннее удивление. – С каких это пор для тебя не важен квиддич?
- С тех самых, как ты перестала со мной разговаривать.
Лили покраснела. Но что не говори, это, несомненно, был хороший ход со стороны Джеймса, и тот не собирался отступать.
- Я так хотел поговорить с тобой, - прошептал Джеймс. – Я обещаю, что я исправлюсь, только прости меня!
- Могу поспорить, ты говоришь это всем девушкам, - обронила Лили, и вызвала у Джеймса столько отрицательных эмоций сразу, что тот даже не смог выбрать подходящее междометие, чтобы доказать обратное.
- Нет… Нет! Мне кроме тебя никто не нужен, - он глубоко вздохнул и залился краской, как первоклассник. – Поверь мне, Лили. Ты – единственная, кому я не способен врать. Скажи… мне, - голос Джеймс был неровный и взволнованный, - скажи, ты согласна пойти со мной в Хогсмид на эти выходные? Я покажу тебе, насколько я не такой, как ты думаешь.
Лили стояла, молча смотря в пол, и Джеймс не мог видеть её глаз. Однако он чувствовал её напряжение и, чтобы хоть как-то разрядить то поле непонимания, что было между ними, он взял её за руку – её тёплую маленькую ладошку, и сердце сладко заныло от того страдания и ревности, которые мучили его весь месяц. Лили сейчас была рядом с ним, и Джеймс точно впервые осознал, какая же она на самом деле беззащитная и хрупкая, и каким взрослым и сильным он сам выглядит рядом с ней. Ему достаточно было только обнять Лили, чтобы спрятать её всю целиком в своих руках, чтобы поцеловать её в рыжую макушку, кое-как доходящую ему до плеч и ощутить её горячее дыхание на своей шее. Джеймс сам не понял, как потянул её ладошку на себя, как коснулся губами её пальчиков и сам толком не заметил, как уже через несколько секунд он обнимал её, ставшую в его руках послушной, тонул в её глазах, в запахе её волос… Но она вдруг дёрнулась от него, и всё пропало.
- Нет… я не…
- Извини… Я поторопился, - Джеймс замотал головой, стараясь прогнать сладкие ощущения и даже отошёл подальше от неё. – Я больше не буду… я извиняюсь…
- Нет, - слабым голосом произнесла она.
Джеймс побледнел.
- Ты не извиняешь меня?.. Я клянусь, что…
- Я имею в виду, - с нажимом и более твёрдо ответила Лили, однако, всё ещё не смотря на него, - что я не пойду с тобою в Хогсмид.
- Почему? – бездумно ляпнул Джеймс и только потом уже усомнился в том, действительно ли он хочет знать ответ.
- Я иду с другим, - жёстко сказала Лили, вызывающе ожидая от Джеймса ревностной истерики, но его разом потемневшее, даже окаменевшее лицо, окончательно задушило всю её злость. Она вдруг почувствовала себя ужасно виноватой и чтобы как-то исправить положение даже потянулась к нему, словно прося прощения, но все её слабые попытки были прерваны только одним его взглядом – холодным и обвиняющим.
- Если это Режунер… - его голос был полон ярости. – Я…
- Ты не тронешь его, - заявила Лили. – Ты даже пальцем не посмеешь его тронуть… Я тебе запрещаю.
Джеймс задохнулся от такой наглости.
- Ты?!
- Я.
Он выпучил на неё глаза, упрямо выставив подбородок, и некоторое время просто яростно молчал, совершенно не зная, что ему сказать. Все слова, которые вертелись у него на сердце совсем недавно, беспощадно утонули в чувстве несправедливости и снова вспыхнувшей ревности.
- Ты не можешь мне приказывать, - упрямо заявил он, смотря на неё всё также холодно и даже с долей беспокойства. – Я делаю, что хочу. И если я захочу закопать Режунера на грядке Хагрида среди жёлтых тыкв, то я это сделаю. А если захочу, то перед этим ещё и натяну ему на голову его же подштанники, чтобы не…
- Ты злишься, Джеймс Поттер, потому, что наконец-то понял, что ты не единственный пуп земли в этом мире, - теперь уже вскипела сама Лили. – Думал, что лучше тебя на свете быть не может? Ошибаешься. Наконец-то появился тот, кто смог превзойти тебя, ты это прекрасно понимаешь, и это тебя бесит. Скажи, раньше ты хоть немного интересовался мною?
- Да.
- Ха! – Лили с издёвкой усмехнулась. – В таком случае, сколько раз ты приглашал меня погулять? Ты только строил мне глазки, да откровенно пялился на меня... И знаешь, девочкам это не нравится.
- Но, Лили, - чуть ли не со стоном протянул Джеймс. – Я сейчас приглашаю тебя погулять.
- Ты делаешь это потому, что появился Режунер, который медленно, но верно отбирает у тебя всё, что ты считал своим. И меня в том числе. Не появись бы он, этого разговора вообще бы никогда не было...
- Это не так. Что за чушь? Плевать мне на Режунера, если ты хочешь я даже подарю ему свои любимые плавки со сничами... Это самое дорогое, что у меня есть.
- Даже в такие минуты ты не можешь быть серьёзным, - похоронным голосом сказала Лили. – Я знаю, у кого ты научился.
- Лили... Всё совсем не так...
- Так. И так получилось, что ты рано вспомнил обо мне. Как говориться, опоздал на всю жизнь...
Вспоминая этот разговор, Джеймс не мог не наградить Режунера парой лестных выражений. Он вообще считал, что во всех его бедах виноват только он. Режунер запудрил мозги Лили, настроил её против него, из-за Режунера он проиграл матч, чуть не размазался по полю ровным слоем и не угробил свою метлу, и вообще, это из-за него все прошлые контрольные Джеймс написал чуть ли не на “Т”, и снег в этом году пошёл раньше, чем обычно тоже из-за Режунера, и туалетная бумага в сортире кончилась в самый неподходящий момент тоже из-за него… Впрочем, Джеймсу было легче всего винить во всех грехах именно того, на кого он был зол, и поскольку, Джеймс не мог предпринять никаких действий против Режунера, ему приходилось отыгрываться на своей мести мысленно. Что он и делал.
Вообще, жизнь Джеймса вдруг резко стала намного сложнее, чем раньше. Он, привыкший, что всё идёт как по маслу, был абсолютно неподготовлен к трудностям, особенно такого амурного характера. Джеймс вдруг осознал, что жизнь – это не прямая дорога, которая просматривается до самого горизонта, а только маленькая тропинка, с которой очень легко сбиться и которая полна тёмных и неизвестных развилок и тупиков. И Джеймсу казалось, что он как раз имел неосторожность попасть в один из таких тупиков, и сколько бы он не старался, ему так и не удавалось найти выход.
Режунер так и не выходил из его головы. Он думал о нём постоянно и не мог понять, что же случилось. Откуда он вылез? Чего он хочет? Хотя на второй вопрос Джеймс ещё имел некоторые догадки – Режунер влюбился в Лили и теперь претендует на роль её парня. Всё было бы не так плохо, если бы Лили не отвечала взаимностью этому выскочке. Джеймс мог поспорить, что именно с ним она и пойдёт в Хогсмид, и он не знал, сможет ли он сдержаться, когда увидит их вместе. Одно дело, когда Режунер один, такой миролюбивый и вежливый (слизеренский приём, точно приём, думал Джеймс), другое, когда он идёт в обнимку с Лили, словно она уже окончательно принадлежит лишь ему. Джеймс только представлял себе эту картину, как его уже начинало тошнить. Нет… пусть только тронет её, я за себя не отвечаю!
- Друг, очнись… бабка нас засекла, - у его уха свистящий шёпот Сириуса.
Джеймс вздрогнул и поднял голову.
- Мистер Поттер, - строго произнесла Макгонагалл, буравя его своими птичьими глазами, - что я только что произнесла?..
- Бабка нас засекла… Ой! – класс грохнул от смеха, по лицу Джеймса стала медленно расползаться краска.
- Совершенно верно, мистер Поттер, бабка вас засекла и теперь отбирает у Гриффиндора 10 очков. Останьтесь после урока.
***
- Сильно тебя ругала? – сочувствующе поинтересовался Сириус.
- Она не ругала, - рассеяно ответил Джеймс. – Внушение делала.
Они все: Люпин, Сириус, Питер и Джеймс сидели в библиотеке и с мучением ожидали, когда же закончится этот день. Впереди ещё были послеобеденные уроки, затем ужин, снова ожидание до глубокой ночи и только потом… Ах! У всех них сладко ёкнуло при воспоминании о прохладном ночном воздухе, о серебристой воде озера, где в полнолуние распускались белоснежные кувшинки. Другие редко их видели, так как ни у одного из учеников не хватало ни храбрости, ни ума в лунную ночь отправиться на другой конец огромного озера, чтобы поискать чудо такой невиданной красоты. Джеймс во время внушения Макгонагалл, стоя рядом с ней и всем своим видом изображая послушание и кивая на каждое её слово, только и думал что об этих цветах. Ему пришла в голову замечательная мысль подарить один из таких цветков Лили. Какая девушка устоит перед этим? Пусть она и не простит его, но всё равно хоть чуть-чуть да потеплеет. Ему сразу стало так хорошо, что Макгонагалл, увидев, как наконец-то просветлело лицо Джеймса, с чистым сердцем отпустила его восвояси, искренне полагая, что добилась своей цели. Он рассказал Сириусу о своей идее, и тот с восторгом согласился, добавив, что тоже захватит такой цветок для своей подруги. Джемс пришёл в смятение и долго просил Сириуса не делать этого и, только взяв с друга честное слово, успокоился; ему хотелось, чтобы только у Лили был такой подарок и больше ни у кого.
- По мне так, Сохатый, - проникновенным голосом сказал Сириус, - внушение - это ещё хуже, чем наказание. Нет, ну правда! – с жаром стал доказывать он, заметив недоверие на лице рядом сидящего Люпина. – Встанет над тобой, говорит так спокойно, что сразу стыдно становится…
- Это что-то новенькое!.. – рассмеялся Люпин.
- Всё говорит, говорит о будущем и с таким беспокойством… Со мной мать ни разу в жизни так не разговаривала!
У всех хватило ума промолчать, они знали, что представляет из себя мамаша Сириуса. Сириус вообще редко говорил о ней, только иногда заикался, да и то, всегда вспоминая лишь плохое.
- Правильно Макгонагалл делает, что проводит с вами воспитательные беседы, - нравоучительным тоном проговорил Люпин, ниже сгибаясь над книгой и обхватывая себя руками, видимо, его знобило. – Ты, Джеймс, совсем распустился.
Джеймс скорчил рожу.
- Точно! Все мысли о девочках! – тем же нравоучительным тоном подхватил Сириус, хотя в его голосе угадывался с трудом сдерживаемый смех. – Вернее о девочке. Нет, но всё правильно, Сохатый, - с серьёзной миной добавил он, - без женщин жить нельзя на свете - особенно в темноте.
Люпин и Питер хрюкнули от смеха.
- А ты чего хихикаешь, Питер? – издеваясь, спросил Сириус, поворачиваясь в его сторону. – Ты хоть знаешь, чем отличаются девочки от мальчиков?
Джеймс расхохотался, Питер, обидевшись, напыжился.
- То-то, Хвост, не знаешь и молчи.
- Я знаю! – возмутился Питер и сразу покраснел.
- Если ты о разных буквах на туалетных дверях, то это не считается, - бросил Сириус.
- Ладно, хватит поясничить, - с улыбкой попросил Джеймс, и Сириус сразу замолк.
– Договариваемся сейчас, где встречаемся, чтобы потом не искать друг друга всю ночь.
- Ясное дело, - кивнул Сириус, - там, где обычно. После двенадцати.
- В час? – спросил Джеймс.
Люпин покачал головой.
- Чуть попозже. Мне бы не хотелось, чтобы вы видели, как я перевоплощаюсь. К тому же, это опасно.
Питер чуть слышно пискнул. Сириус с маниакальным интересом снова уставился на него.
- Да, да, Хвостик, бойся! – воскликнул он страшным шёпотом. – Придёт волчок, да укусит тебя за бочок… Хотя нет, - поморщился он, - тебя он сразу проглотит.
- Бродяга, отстань, наконец, он Хвоста, - попросил уже Люпин, поморщившись. – Что ты привязался?
- Просто у него настроение хорошее, - ответил за друга Джеймс. – Радость в жопе заиграла, покоя не даёт ни нам, ни другим.
- Какие некультурные выражения, - покачал головой Сириус. – Слышала бы тебя Эванс…
Он резко замолчал, заметив, как резко напрягся и помрачнел друг. Все остальные с осуждением посмотрели на Сириуса, весьма пристыдив его, а потом Люпин, осторожно поинтересовался:
- Хм… Ты разговаривал с ней?
Джеймс кивнул.
- Ага. Не очень получилось, - он немного помолчал. - Мы снова поругались.
- Из-за чего? – полюбопытствовал Сириус.
- Режунер, - мрачно ответил Джеймс, точно это имя о многом говорило. – Она идёт с ним в Хогсмид.
- Так и сказала? – нахмурился Люпин, одновременно делая страшные глаза в сторону Сириуса, впрочем, это было лишним – тот действительно очень сочувствовал Джеймсу, что очень хорошо можно было прочитать на его лице.
Джеймс вдруг замялся.
- Э-э-э… нет. Она не говорила об этом так прямо… Но это, вроде как, очевидно.
- Нет, Сохатенький, - подал голос Сириус, - верь только тому, что видишь своими глазами. Вдруг она собирается пойти совсем не с Режунером, а скажем… - его глаза забегали по библиотеке, остановились на Люпине, перепрыгнули на Питера, - с Хвостом.
Питер испуганно выпучил глаза. Джеймс совершенно серьёзно посмотрел на маленькое тельце Питера, хрупкую шею, тонкие руки и сероватое лицо, сливающееся с такими же сероватыми волосами, и поморщился.
- Нет. Я не думаю, - деликатно произнёс он.
- Тогда с Нюниусом, - настаивал Сириус.
- Захлебнуться его соплями? – с отвращением спросил Джеймс. – Лили не способна на такое. Это же… это же будет конец всей моей жизни!
- Да, друг, - согласно кивнул Сириус, - ты точно умом тронешься. Опаньки! – Сириус посмотрел куда-то за спину Джеймса, и глаза его блеснули в предвестии чего-то незабываемого. – Всё-таки есть на свете справедливость.
Джеймс, обернувшись назад, увидел Снейпа. Тот очень сосредоточенный, не замечая ничего вокруг и уткнувшись длинным носом в книгу, пересекал библиотечный зал буквально в нескольких метрах от стола, где сидели мародёры. Его чёрные волосы были по обыкновению грязны и сальными прядками грустно свисали до плеч. Джеймс очень говорящим взглядом посмотрел на Сириуса, тот хитро ему улыбнулся.
- Эй, ребята, - Люпин, настороженно следивший за их переглядываниями, обеспокоено взглянул на удаляющуюся спину Снейпа. – Только не начинайте.
Питер, который уже морально приготовился к представлению, осуждающе взглянул на Люпина, точно тот мог разрушить все его мечты, потом, взглянув на Сириуса и Джеймса, которые, кажется, так и не утратили желания повеселиться, посветлел лицом.
- Луни, - жалобным тоном промолвил Сириус, смотря на него собачьими глазами, - ну мы только поболтаем…
Люпин осуждающе наблюдал, как Джеймс, бросая на него то виноватые, то осторожные взгляды (точно Люпин был способен всё-таки остановить их), подпихивал Сириуса в бок, подначивая его скорей побежать вслед за Снейпом. Питер тоже засобирался.
- Джеймс… Сириус! – Ремус безуспешно попытался их остановить. – Это же библиотека, - уже шёпотом закончил он, заметив, как неодобрительно мадам Пинс взглянула на него поверх очков.
***
Глядя в свой дымящий котёл, Гарри не мог не согласиться, что делает заметные успехи. По крайней мере, его варево уже пахнет не так противно и бурлит более безопасно. Если же исходить из благородных соображений, то Гарри был просто ангелом по сравнению со своими одноклассниками, на коленях которых лежали хорошо замаскированные учебники, из карманов торчали шпаргалки, а ладошки были исписаны мелким почерком, разобрать который мог только гений. Гарри, будучи воспитанником гриффиндора и помня золотые правила Гермионы о том, что “лучше выучить, чем списать“ придерживался своей старой традиции – кидать ингредиенты точно по памяти. Результат хуже, зато совесть чиста.
Профессор Градисон, естественно, оценил Гарри несправедливо: проигнорировав его честность на контрольной, он с кривой миной заглянул в котёл и вывел в журнале что-то похожее на “У”.
- “У“ – это значит “уже лучше“, - попытался успокоить Нил Гарри.
Впрочем, Гарри в этом не нуждался: ему было абсолютно всё равно, что поставит ему Градисон. Поэтому он без стеснений мог чистыми глазами глазеть прямо на профессора, что бы тот ему не делал: ставил “неуд”, лишний раз доказывал, какой Гарри лентяй или же назначал взыскание. Кстати о взыскании…
Наказание Гарри и Нила, которое чудесным образом выпало на сегодня, так и грело душу профессора зельеделия. Выслушивая длинную обвинительную речь Градисона, которая последовала сразу же после кабинета директора, Гарри всё задавался вопросом о том, какой же приговор сулит ему и Нилу. Нужно отдать должное, Градисон думал недолго, его профессорская фантазия в поисках наказания позаковырестей в результате остановилась на самом незамысловатом, по мнению Гарри, труде – собирать в Запретном лесу лекарственные травы и редкие растения, запас которых в лаборатории Градисона быстро подходил к концу. Воспоминания о своём первом наказании в Запретном лесу сильно впечатлили Гарри, и тот даже попытался возразить что-то насчёт опасности не вернуться, но получил в ответ только довольную улыбку профессора на такой же довольной физиономии.
- Это будет вам хорошим уроком, - мягко молвил он. – Берите пример с вашего друга мистера Мэйсона, он не трясётся, как вы.
Гарри тогда чуть не задохнулся от возмущения: заикаться о трусости со стороны профессора, который каждый год пополняет свои запасы ингредиентов, пользуясь трудом провинившихся школьников, было свинством. Небось, сам отсиживается, а мы должны цветочки собирать для него, зло подумал Гарри.
Нил, конечно, не сказал ни слова. Он только неровно стоял рядом и пытался не уснуть на месте, в его состоянии возражать что-либо было делом достойным подвига. Зато позже он навозражался от всей души. Следующим утром, рассказав Нилу о предстоящем путешествии в лес, Гарри поставил себя под удар потери слуха – Нил так громко возмущался, словно это Гарри был виноват в том, что случилось.
- Градисон просто козёл, что отправляет нас в лес во время полнолуния, - говорил он, ощупывая свою лохматую голову в надежде, что та всё ещё на месте.
- Он сказал, что только в полнолуние там растут эти… как их… асфоделии, - мрачно ответил ему Гарри.
- Правильно, что он ещё может сказать? – недовольно бросил Нил. – Боже… как голова болит…
- Может, воды? – Нил покачал головой и снова поморщился. – Тогда сходи к мадам Помфри – у неё всё равно уже весь факультет побывал.
Нил впился в Гарри мутным взглядом и долго-долго смотрел на него, не моргая.
- Эй, ты что, опять уснул?
- Нет, - чуть приподняв брови, печально ответил Нил. – Просто хочу посмотреть на тебя последний раз перед тем, как нас разорвут оборотни.
Гарри как по макушки треснуло. Оборотни. Ремус Люпин. Мародёры. Сегодня ночью.
- Ах ты, чёрт… - он потрясённо посмотрел на Нила. – А я и не подумал…
- Вот и подумай сейчас, - чуть ли не со слезой в голосе сказал Нил. – Последний раз в жизни.
- Брось, - попытался успокоить его Гарри, которого нужно было самого успокаивать, - мы просто не полезем к ним. И всё.
- Они сами придут! - уже в панике воскликнул он. – Не хочу умирать в состоянии похмелья…
Гарри сам понимал, что Запретный лес ночью вообще представляет из себя мало приятного, а уж если и в полнолуние… Здесь можно надеяться только на свои быстрые ноги и волшебную палочку. И не факт, что Люпин один единственный оборотень на весь лес. Их там ходит сотни, и все голодные и холодные, и ни у Нила, ни у Гарри не было ни малейшего желания встретиться ни с одним из них.
- Мы ведь не одни пойдём… - с надеждой предположил Гарри.
- Ага, - усмехнулся Нил. – С нами отправиться Градисон, полк Авроров и наземная пехота. Подумай, Лекс! Кому нужны два несчастных студента?!
- Они не имеют права. Мы позовем с собой Хагрида. Это лесничий, ты его должен знать, - пояснил Гарри, поскольку лицо Нила приобрело то выражение, которое обычно бывает при мучительной попытке подумать.
- Такой лохматый и огромный? – Гарри радостно кивнул. – Он не внушает мне доверия…
- Он добрый. Вот увидишь.
Теперь на протяжении всего дня и Гарри, и Нил были в постоянном нервном напряжении. Для Нила, который судя по всему, ещё ногой не ступал в Запретный лес даже самые красноречивые гаррины речи об относительной безопасности рядом с Хагридом и о самом ничтожном проценте встретить кого-либо лесу, не производили на него впечатления. Он ходил мрачный и всерьёз собирался написать завещание, но, обнаружив, что у него не так много ценных вещей, а также совершенно нет потомства, расстроился ещё больше и бросил это дело. Гарри, нужно сказать, чувствовал больше не страх, а приятное волнение – встретить в лесу чёрного пса Сириуса и своего отца в образе оленя – это, пожалуй, было чем-то из ряда фантастики.
Оставалось лишь надеяться на поддержку Хагрида и его арбалета, конечно, если он у него уже был.
***
Дорога Снейпа вела прямиком в Запретную секцию библиотеки, где он и остановился у внушительного вида шкафа с внушительным количеством книг. Пробежав тонкими длинными пальцами по пыльным корешкам драгоценных книг, словно музыкант по роялю, он с осторожностью и даже какой-то нежностью вытащил огромный том в бардовом переплёте. Золотистая цепочка латинских букв, тянущаяся по обложке книги, видимо, означала для Снейпа что-то очень до боли приятное – его лицо чуть дрогнуло, глаза блеснули, и на тонких губах мелькнула тень улыбки.
То, что я искал…
Перехватив книгу покрепче, Снейп нетерпеливо зашуршал жёлтыми страницами, вычитывая уже давно смазанный заголовок каждой главы при этом внимательно оглядываясь по сторонам, точно он совершал нечто преступное.
Так-так… - Снейп удовлетворённо пробежал глазами чёрные строчки. Как он и предполагал, зелье очень сложное… но чем сложнее, тем качественнее. Это он знал также точно, как и то, что Джеймс Поттер ещё наплачется. А он посмеётся.
Ещё раз оглянувшись по сторонам, Снейп выдрал драгоценный листок и, аккуратно сложив его вдвое, точно это было сокровище, спрятал в карман мантии. Он потянулся, чтобы засунуть книгу снова на полку, но…
- Это место не для маленьких, Нюниус. Брысь отсюда!
Голос Джеймса Поттера, раздавшийся совершенно неожиданно, заставил его вздрогнуть, а сердце облиться волной ненависти. Снейп зло сжал кулаки и, зажмурившись, представил, как Поттер, лёжа на полу, умоляет его остановиться, а он, Снейп, с кровожадной улыбкой прижимает к его грязному горлу палочку и… Помогло.
- Нюниус, не будь таким невоспитанным, - радостный голос Блэка. – Повернись, когда с тобой разговаривают.
Плечи Снейпа напряглись, он уже был готов выхватить палочку и крикнуть что-нибудь очень смертельное, но, вспомнив, свои планы на будущее, вдруг опомнился: спокойно засунув книгу на место, Снейп повернулся к мародёрам, и те увидели на его лице маску триумфа.
- Ой нет, Нюниус, лучше развернись обратно! – морщась и зажимая нос воскликнул Джеймс.
Питер захохотал. Сириус, который ожидал увидеть Снейпа разъярённым и злым, как это бывало обычно, удивлённо и немного настороженно покосился на его спокойное лицо, отнюдь не искажённое злобой, а затем взглянул на хохочущего друга.
Э, нет! Здесь что-то нечисто…
- Какую пакость опять задумал, а, Нюниус? – хмуро спросил Сириус.
- Это ты мастер на пакости, Блэк, - парировал Снейп уверенным тоном, который только подтвердил все догадки Сириуса. – О, и подлиза Питер здесь, какая честь для меня, - он с улыбкой раскланялся. - А где же ваш вечно больной дружок Люпин? Никак помер?
Джеймс яростно сверкнул глазами, Сириус медленно и картинно достал из кармана палочку и стал вертеть её в руках, видимо, демонстрируя Снейпу.
- Ну-ну, Нюниус, - угрожающе сказал Джеймс, - никак ты помрёшь скоро, если не заткнёшь свой грязный рот. Ребята, давайте, покажем ему, как нужно с нами разговаривать? – обратился он к остальным.
Сириус согласно улыбнулся, Питер от радости пискнул и даже прихлопнул в ладоши. Снейп не заставил себя ждать: он тоже выхватил палочку, и в следующую секунду над головами мародёров пролетела вспышка заклинания. Джеймс зачарованно проводил её глазами, наблюдая как та скрылась где-то в глубине читального зала, откуда послышался соответствующий шум, и наигранно удивлённо перевёл взгляд на Снейпа.
- И в кого ты такой меткий, а? – рассмеялся он.
- Видимо Нюниус просто пожалел нас, да? – подхватил Сириус и разразился хохотом. – Мы должны его теперь отблагодарить, Сохатый, за то, что он оставил нам жизнь.
- Он страшен в гневе… - пропел Джеймс.
- И не в гневе тоже…
Лицо Снейпа против его воли исказилось ненавистью, он уже собирался запустить в мародёров следующим заклятием, но остановился, поскольку Сириус с безумно радостным лицом выудил из кармана что-то круглое и чёрное. Джеймс тоже расцвёл.
- Тебе выпадает огромная честь, Нюниус, - торжественно сказал Сириус, - поучаствовать в первом испытании моей гранаты-вонючки…
Снейп, не понаслышке зная об изобретениях Блэка, которые пользовались огромной популярностью на Хогвардском “чёрном рынке”, машинально сделал шаг назад.
- Ты действительно придурок, Блэк, если считаешь свои изобретения остроумными, - холодно сказал он. – От всей души желаю, чтобы эта штука оторвала твою тупую…
В этот момент Сириус бросил гранату на пол. Она, со звоном стукнувшись об пол, покатилась прямиком в сторону Снейпа, мародёры, удостоверившись, что та достигнет своей цели, уже было намеревались быстренько ретироваться в безопасное место, но не успели. Снейп, поддавшись защитному рефлексу, хорошенько сосредоточился и шибанул по безумно вертящейся на полу гранате одним из своих излюбленных заклинаний чёрной магии.
Неудивительно, что прогремел взрыв. Джеймс, вскрикнув, рухнул точно на Сириуса, Сириус в свою очередь придавил Питера, а тот, испуганно пискнув, вдруг исчез – зато среди дыма и копоти по полу промчалась серая мышка и спряталась где-то под столом.
Граната не остановилась. Она всё безумно кружилась и свистела.
- Бродяга, останови её! – закричал Джеймс, закрывая голову руками.
Сириус, выглядывающий из-под его плеча, пытался рассмотреть среди серого дыма своё маленькое чудо изобретения.
- Почему нет вони? – заорал он, пытаясь перекричать свист гранаты. – Неужели не работает?
В это время появился Снейп, вернее выполз, отчаянно кашляя.
- Я всегда знал, что ты псих, Блэк, - с яростью сказал он. – Место твоё в Мунго, среди таких же, как… - прогремел новый залп, и слова Снейпа потонули в общем приступе кашля.
- Она работает не так, как нужно, - с отчаянием в голосе сказал Джеймс, затем впился долгим взглядом в Снейпа. – Ты, Нюниус, испортил её. Я сейчас доберусь до тебя и…
Однако почему-то задёргался Сириус, отчаянно пытаясь вылезти из-под Джеймса. Причину этого она поняли, подняв головы и увидев до ужаса разъярённую мадам Пинс, которая не могла решить, с какой же стороны ей лучше подойти к месту “катастрофы” – видимо дым стал просачиваться в общий зал, и теперь все студенты с интересом вытягивали шеи и пытались рассмотреть, в чём дело. Джеймс мог поспорить, что он видел Люпина – разъярённый, тот сделал им страшные глаза.
- Не бойтесь эту гранату: она ручная, - заорал Сириус.
Джеймс, вскочив на ноги и захватив Сириуса за шиворот, поволок его из библиотеки. Удачно обогнув мадам Пинс, которая была занята устранением дыма, и затерявшись в толпе зевак, они вывалились в коридор и, прислонившись к стене, загнулись в приступе смеха.
- Вот это да… - хохотал Джеймс. – Вот это взрыв! А умора Нюниус ведь сам его и устроил.
Сириус, постанывая, навалился спиной на стену и съехал на пол.
- Ой, мне плохо… Ой, не могу… - причитал он.
- Поговорили, значит? – строгий голос Люпина прекратил все всхлипы.
- Луни… - Сириус быстренько поднялся на ноги, за ним последовал Джеймс. – Жаль тебя не было с нами…
- Вы понимаете хоть, что вы натворили? – осуждающе спросил он. – Поставили на уши всю библиотеку! Я должен снять с вас баллы…
- Но ты ведь не будешь этого делать, да, Луни? – примирительно улыбнулся Джеймс.
Люпин тяжело вздохнул и отвернулся.
- Эй, Луни, ты что, обиделся? – удивлённо произнёс Сириус, дотрагиваясь до его плеча. – Ни один Нюниус не пострадал, заверяем тебя. Просто нам нужна была встряска – видел, какой надутый ходил Сохатый? – он указал рукой на Джеймса. Люпин, посмотрев на него, увидел, как тот состроил мрачную гримасу.
- А теперь, - объявил Сириус, - он светится от счастья, словно начищенный галеон.
Джеймс точно по команде быстренько растянул рот в улыбке.
- Видишь?
- Что спорить с вами? – выдохнул Люпин. – К тому же, я боюсь, меня сейчас стошнит, - в доказательство он даже позеленел лицом.
- Пойдём в гостиную, - радостно позвал Джеймс, - могу поспорить наша мышка Питигрю уже там, зализывает боевые раны…
Джеймс вместе с Люпиным отправились вниз по лестнице, Сириус же на секунду задержался, потому что именно в это время из библиотеки вышел Снейп – злой и пыльный.
- Ну, как представление? – усмехнулся Сириус.
Снейп волком посмотрел на него и медленно с ядом заговорил.
- Ты гадкий, тупой и самодовольный болван, Блэк. Я не удивлюсь даже, если придёт время, и твоя задница окажется точно в Азкабане в гостях у дементоров. Я буду очень рад такому исходу событий. Сделаешь одолжение? Отправишь мне открытку оттуда на долгую память?
- Ой, никак зачатки чувства юмора, - усмехнулся Сириус. – Ха-ха. Ты меня уморил. А я уж думал, что все твои мозги заплесневели под слоем грязи.
- Ненавижу тебя, Блэк! Ненавижу! – прошипел Снейп.
- Какое совпадение, - развеселился Сириус. – И я тебя тоже!
- Профессорам будет очень интересно узнать, - вдруг мягко сказал Снейп, - что вы вытворяли вчера ночью со своим дружком Поттером.
- О чём это ты? – на первый взгляд беззаботно спросил Сириус, хотя в его голосе Снейп уловил взволнованные нотки. Это его окончательно успокоило.
- Я о вашем маленьком тайнике, - тихим угрожающим голосом сказал Снейп. – Если я не ошибаюсь, на третьем этаже, точно рядом с портретом сэра Кэдогена у вас есть тайник с редкими ингредиентами для ваших изобретений. Только вчера вы пополнили свой арсенал новыми лапками докси. Профессор Градисон не раз уже поражался, куда же постоянно девается часть запасов из его лаборатории.
Лицо Сириуса помрачнело.
- Ты всё лжёшь!
Снейп скривил губы в подобии улыбки.
- Меня удивляет, откуда у вас засушенные скарабеи? Они обитают только в Запретном лесу. Ходить туда, кстати, тоже запрещено.
- Ты, мерзкий тролль Нюниус, следишь за нами, - догадался Сириус. – Любишь пронюхивать, да? Хочешь знать правду, да? – разозлившись сказал он.
Снейп напрягся, вслушиваясь в каждое его слово.
- Что ж, - со странным выражением на лице произнёс Сириус. – Если не струсишь, приходи сегодня в полночь в Визжащую хижину. Будет интересно.
И он с довольным видом пошёл прочь, оставив Снейпа пребывать в раздумьях.
Lesma, спасибо огромное за такой прекрасный фик! Я в восторге! Твой фик для меня - нескончаемый источник афоризмов и приколов. Чего стоит только "все профессора зельеварения - засранцы" (точно не помню, как там, где-то у меня сохранено) или "не восхрапи на уроке"...
А вот и последний: "бабка вас засекла и теперь отбирает у Гриффиндора 10 очков". Я была в ауте!
Спасибо тебе, с нетерпеньем жду продолжения!
P.S.: и образ Нила - просто восторг! Он тоже ходячий словарик афоризмов.
А вот и последний: "бабка вас засекла и теперь отбирает у Гриффиндора 10 очков". Я была в ауте!
Спасибо тебе, с нетерпеньем жду продолжения!
P.S.: и образ Нила - просто восторг! Он тоже ходячий словарик афоризмов.
на конкурсе фанфиков HPForum`a— Немеет сердце в сладкой боли,
Струится локон на плечо.
Я к вам пишу, чего же боле?!
— Ржунимагу! Пешы исчо! (с) некто гениальный
Goodshippers
