Автор: Леди Мариус
Бета: Sorceress, Avada Kentavra; гамма - choca
Рейтинг: R
Пейринг: ББ/ТР
Жанр: роман/ Au
Размер: макси
Дисклаймер: все герои прендлежат мадам Роулинг
Саммари: Лорд Волдеморт считал любовь уделом слабых. Но всегда ли было так? Или, возможно, когда-то давно он отрекся от этого чувства, которое причинило ему столько боли и страданий?
Предупреждения: ООС, а так же пришлось изменить возрасты героев.
Когда сердце разбивается, оно может срастись криво. Оно становится уродливым, грубым и ожесточенным.(с)
Глава 1
Глаза цвета зимнего неба
У вечности глаза лишены цвета,
Сказал мне кто-то много веков назад,
Он был не прав, теперь я знаю это -
У вечности серые глаза…
1965 год
Небо над Лондоном было затянуто серой дымкой, сквозь которую пробивались тёплые лучи сентябрьского солнца. Вокзал Кинг-Кросс всегда был полон магглов, боявшихся опоздать на поезд. Они устраивали настоящее столпотворение - в переходах и на платформах. Везде оживленно разговаривали, слышались скрип тележек и крики проводников. С путей то и дело отправлялись поезда, наполнявшие пространство грохотом и лязгом. Одним словом, обычный вокзал.
Наша семья прибыла на вокзал без четверти одиннадцать, и мы, дети, успевали на «Хогвартс-Экспресс». Сквозь барьер прошли без приключений и оказались на платформе 9 и ¾, где я, наконец, смогла почувствовать себя в своей тарелке. Было многолюдно, мелькали разноцветные мантии и остроконечные шляпы. Волшебники, а все эти люди были волшебниками, громко переговаривались и шутили, слышались взрывы хохота и приветственные возгласы только что встретившихся однокурсников.
В общем, самая обычная картина для первого дня осени, открывающего учебный год. Ребята слезно прощались с семьями, встречали друзей, делились впечатлениями. Первокурсники испуганно жались к своим родителям и заворожено глазели на красный локомотив. Магглорожденные ошеломленно взирают на сов, на щиты с волшебной рекламой и магический барьер. Они и не представляли, до чего же смешно смотрятся со стороны! Я не смогла сдержать усмешку, увидев, как какая-то первогодка глупо тычет пальцем в семикурсника, применившего к своему багажу Локомотор. И как Министерство позволяет таким учиться в Хогвартсе? Впрочем, какое мне до них дело? У меня своя жизнь, и она уж точно не пересечется ни с магглорожденным, ни с полукровкой. Я из Слизерина, и туда их, к счастью, не распределяют.
Я осмотрелась. Ученики торопились поскорее занять свободные купе – поезд отправлялся с минуты на минуту. Андромеда попрощалась с семьей и поспешила к вагону старост. Я не могла понять, почему матушка так ею гордиться. Уж лучше быть последней ученицей Слизерина, чем старостой Хаффлпафа. Она удивила всю семью, когда несколько лет назад написала из Хогвартса, что ее определили на Хаффлпаф. Я сначала восприняла это как неудачную шутку, и поверила только тогда, когда сестра приехала на каникулы с эмблемой этого факультета. Блэк в Халффлпафе - это смешно, ведь всем известно, что там учатся одни тупицы! Но, с другой стороны, Гриффиндор гораздо хуже – там полно грязнокровок.
Я молча наблюдала за тем, как мать наставляла Нарциссу. Сестра держала ее за руку и невинно хлопала своими красивыми глазками. В них читалось любопытство. Вот уже несколько месяцев Цисси только и говорила о Хогвартсе и ни о чем больше. И сейчас ее мечта сбывалась — она уже на вокзале и через каких-нибудь пять минут поедет в школу из своих грез. Когда мать мне строго-настрого приказывала не спускать глаз с младшей сестры, я незаметно усмехнулась.
Но моя сестренка всегда умела выходить сухой из воды. Нарцисса всегда была маленькой стервочкой, в детстве мы с ней часто дрались. В глазах матери виноватой, конечно же, оставалась я. Нет, я не отрицаю, сама никогда не была ангелом, да и сейчас осталась такой же, но все-таки...
Я бы запросто могла стать одной из самых прилежных учениц потока, если бы ни моя «пагубная страсть» — нарушать школьные правила. Видимо, это было у нас фамильное — Блэки всегда любили пошалить. Правда, мои … гм… проказы невинными назвать трудно — не всякий из моих сокурсников осмелился бы пробраться ночью в Запретный Лес, дабы испробовать Непростительные Заклятия на навозных жуках и крысах. Я же в прошлом году именно так поступила. Со мной были и мои приятели: Люциус Малфой и Рудольфус Лестрейндж… На следующий день преподаватели узнали о нашей «прогулке», за которую нам могло бы хорошенько влететь, но наш декан вступился за своих змеенышей, а мы были весьма довольны тем, что учителя не поняли, чем мы занимались в Лесу.
Громкий свисток проводника сообщил, что локомотив отправляется. Я отлевитировала свой багаж и вещи Нарциссы, направляясь к вагону. Мать еще раз махнула нам рукой и аппарировала.
В поезде было полно народу, все толкались и торопились найти свободное купе. Нарцисса скривила личико, продемонстрировав свое недовольство происходящим — как это так, ее, Нарциссу Блэк, не хотят пропускать и не кланяются ей! Ну что ж, милочка, привыкай — такова жизнь. Здесь нет армии услужливых домашних эльфов и теплого крылышка мамочки, которая всегда и везде защищала тебя.
Проходя мимо одного из купе, я услышала, как меня позвали, и обернулась на оклик. В дверях стоял высокий парень со светлыми волосами, достающими до плеч. Его глаза выражали равнодушие и презрение ко всему, что его окружало, а на губах играла ухмылка. Это был Люциус Малфой собственной персоной.
— Неужели забыла обо мне за лето, Белла? — произнес он, растягивая слова.
В ответ я фыркнула, входя в купе.
Нарцисса неуверенно двинулась за мной. В купе уже были Рудольфус Лестрейндж, Эван Розье и Роберт Яксли. Эти ребята были грозой Хогвартса и головной болью преподавателей. Я усмехнулась и села к окну. Лестрейндж и Яксли тут же забросили наши чемоданы на багажные полки, остальные же присматривались к Нарциссе. То, что она через два-три года обещала стать первой красавицей школы, не ускользнуло от их глаз, и они явно решили с самого начала добиться ее расположения.
Я опять усмехнулась и уставилась в окно. Пусть делают что хотят, меня это не волнует. Парни — это парни, их не изменить. Но пусть уж лучше их компания, чем стайка глупых девчонок, которые только и говорят, что о последних новинках моды и о том, кто с кем встречается. И как так можно жить? Хотя, кто виноват, что эти ведьмочки лишены мозгов? Я взглянула на своих соседей по купе и заметила, что Рудольфус пристально меня разглядывает. Я удивилась. Он заметил это, но лишь как-то неоднозначно улыбнулся и отвел глаза в сторону. Довольно непонятное поведение.
— Что с тобой, Лестрейндж? — мой голос, наверное, звучал слегка резковато, но меня это нисколько не волновало.
— А что со мной? — изобразил недоумение Рудольфус.
Я скептически поджала губы.
Лестрейндж окинул меня странным взглядом: раньше он никогда так не смотрел. Я удивленно вскинула брови: с какой это стати? Он лишь покачал головой и отвернулся к Люциусу. Я растерялась, сбитая с толку непонятным поведением Рудольфуса. Никаких наглых фраз, пошлых шуток и едких замечаний. На него это не совсем похоже, да еще и эти загадочные взгляды. Ну, пусть немного поиграет. Все равно рано или поздно расскажет, что к чему, или же я кое-как подтолкну его к этому, применив свое главное оружие — обаяние.
Поезд ехал все дальше и дальше от Лондона, приближаясь к заветному Хогвартсу. Как бы ни странно это казалось с моей стороны, но я была необычайно привязана к этому месту, оно стало для меня настоящим домом. Пусть я была заносчивой, надменной и бесчувственной, как часто говорила Андромеда, но каждый раз, возвратившись в Хогвартс, я ожидала чего-то нового — чудес и сюрпризов. Я с самого рождения жила в мире магии, но школа всегда была для меня чем-то необычайно таинственным и загадочным. И я уверена, что большинство студентов со мной согласились бы. И сейчас я с замиранием сердца следила за тем, как за окном проплывают и меняются пейзажи, приближая меня к любимому месту. Было легкое волнение, как и в момент первой поездки. Состав размеренно покачивался, тихо стучали колеса, слышались негромкие голоса моих спутников. Я, наверное, даже не заметила, как задремала, прислонившись лбом к оконному стеклу.
Я проснулась оттого, что чья-то рука дотронулась до моего плеча. Я вздрогнула и подняла голову. Рука Рудольфуса все еще лежала на моем плече, а он в упор смотрел на меня. Я поднялась, тем самым скинув его руку. В купе уже никого не было, поезд стоял на месте, из коридоров слышались голоса, а за окном виднелись очертания платформы в Хогсмиде. Рудольфус помог мне с багажом, после мы направились в сторону экипажей. Половина карет уже отправилась к замку, а первокурсники сидели в лодках, которые не спеша двигались по гладкой поверхности озера. Мы с Лестрейнджем забрались в одну из карет, где уже разместились наши приятели и пятикурсник Августус Роквуд. Дверца закрылась, и карета пришла в движение. На землю медленно опускались сумерки, обволакивая все мутной дымкой, сквозь которую просачивался тусклый свет зажженных фонарей. Экипаж ехал медленно, его равномерное покачивание убаюкивало, и я была готова вновь провалиться в сон.
По школе ходили слухи, что эти дилижансы запряжены самыми настоящими тестралями. Возможно, что это так.
В школу мы прибыли около семи часов вечера. Тут нас радушно встретил Пивз, швыряя по холлу навозные бомбы и распевая неприличные стихи, которые, по всей видимости, сочинил сам. Его пытался перекричать Филч, отчаянно желающий остановить происходящее безобразие. Но его усилия были тщетны: навозный дождь — обычное явление в Хогвартсе. Двери Большого Зала уже были приветливо открыты, приглашая учеников пройти внутрь. Потолок был затянут пеленой непроглядных серых туч, а чуть ниже парили яркие свечи.
Церемония распределения прошла довольно быстро, после следовала обычная речь директора Диппета. Нарцисса попала в Слизерин, хотя, как мне показалось, ей было глубоко на это плевать. Ужин тоже прошел без особых происшествий, не считая постоянных взглядов Лестрейнджа, которые мне начали надоедать. Не влюбился ли он? Хотя, сомневаюсь, что он на такое способен!
Как только ужин закончился, ученики начали разбредаться по своим гостиным. Гриффиндорцы и равенклавцы направились в свои башни, хаффлпафцы во главе с Андромедой прошли в сторону восточного крыла замка, мы же толпой спускались в подземелья, стараясь не отставать от старосты, который должен был нам сообщить новый пароль.
Именно в тот момент я обратила на него внимание. Густые темные волосы, светлая кожа, тонкие, красиво очерченные губы, большие серые глаза. Какой красивый! Я не могла отвести от него взгляда, глядя, словно завороженная.
До меня, как-то смутно и расплывчато, доносились голоса и смех, спускающихся в подземелья слизеринцев. Малфой, идя рядом со мной, отпускал свои плоские шуточки, но я уже не могла ни на что реагировать.
Он заметил мой взгляд, и ответил на него, но в тоже время казался равнодушным и непроницаемым. Мне почудилось, что по его губам проскользнула едва заметная холодная насмешка, глаза на миг стали жуткими и по-змеиному коварными.
Вдруг я почувствовала себя такой маленькой и беззащитной. Это происходило со мной впервые. Я чуть не упала на лестнице, так как мой взгляд был прикован к слизеринскому старосте.
А что я знала о Томе Риддле? То, что он был лучшим учеником, любимчиком всех учителей, и по праву считался первым красавцем школы. Он был предметом воздыхания почти всех учениц Хогвартса. Том же менял девушек, как перчатки, его отношения не с кем не продлевались дольше двух дней, вернее, ночей.
Мне часто приходилось быть свидетельницей сопливых сцен, когда очередная его пассия после сладкой ночи прибегала вся в слезах, рассказывая о том, как ее жестоко бросил этот красавец. Я же в те моменты лишь презрительно щурилась – и чем этот смазливый бабник мог так привлечь этих барышень? Да, он, несомненно, красив, лучший ученик, староста.… Но преследовать его по пятам, надеясь, что рано или поздно он уложит тебя в койку, а после беспардонно укажет на дверь… Совершенно бессмысленно.
А сегодня между нами промелькнула искра, я это почувствовала. Он словно приковал меня к себе, лишь один раз взглянув. И я стала воспринимать реальность, как сон.
Но в тот момент на меня нашло странное наваждение, я была готова идти за ним куда угодно, лишь бы просто видеть эти глаза цвета зимнего неба. Но это было всего лишь мгновенье, мне пришлось собрать всю свою волю в кулак, для того, чтобы оторвать от него взгляд.
В этот миг я осознала, что стою посреди гостиной, которая уже изрядно опустела, лишь только Малфой, Лестрейндж, Яксли, Розье и остальные подпевалы Риддла собрались вокруг главаря своей «банды» в углу гостиной, вполголоса что-то обсуждая.
Я могла понять, как Том смог покорить большинство девушек школы, но для меня оставалось загадкой, каким образом ему удалось заставить этих парней признать себя своим лидером и слушать его с полуслова. Взять хотя бы Люциуса. Он не выполнял требований даже преподавателей, а слово Риддла было для него законом. Иногда ко мне приходили в голову мысли, что Малфой недалеко ушел от всех воздыхательниц нашего старосты, но этого человека вряд ли могли интересовать парни. Да и сомневаюсь, что все остальные слизеринцы были другой [слово под вопросом РКН 12/2022]. Девушками они интересовались, да еще как! Напрашивался вывод – Риддл действительно обладает каким-то уникальным даром очаровывать людей.
Вскоре я поняла, как глупо выгляжу, стоя посреди гостиной и тупо глядя в одну точку. Некоторые из компании слизеринцев уже кидали на меня заинтересованные взгляды, в которых читался один вопрос: «А не свихнулась ли Беллатрикс?». Я заметила, Рудольфус также поглядывает в мою сторону, показывая жестом, чтобы я подходила к ним. Я же скептически вскинула брови, поджала губы, покачала головой и пошла в сторону спален.
Я всегда считала, что с комнатой мне повезло. Во-первых, в ней жило всего три человека, во-вторых, она находилась в самом отдаленном конце коридорчика, ведущего в крыло женских спален. Просторное помещение с тремя широкими кроватями с изумрудными пологами, небольшой камин, дубовый стол, несколько зеркал и комодов. Когда я вошла, Алекто Керроу уже дремала, а Эдвина Уилкис была погружена в чтение какого-то магического журнала, с обложки которого махали руками модно одетые ведьмы.
Я надела халат и направилась в душ. У меня все еще слегка кружилась голова, а на душе был какой-то осадок. Больше всего на свете мне не хотелось думать об этих серых глазах, которые совершенно не хотели покидать мое сознание. Холодные, резкие и необычайно глубокие, жуткие и властные. Я подставила под поток воды голову, желая отвлечься, избавиться от чувств, обуревавших меня сейчас. Что-то странное, непонятное, тягостное, но в тоже время очень приятное заполняло меня изнутри.
Прежде со мной никогда такого не случалось, я никогда не поддавалась эмоциям, считая это проявлением слабости духа, уверенная в том, что это мешает жить и добиваться своей цели. Это только для напыщенных дур, которые одно и знают, что читать «Ведьмополитен» и обсуждать, кто с кем целовался после отбоя. Я, к счастью, к таким себя не относила. Я хладнокровна, жестока, целеустремленна, меня никогда не волнуют желания окружающих. Я, Беллатрикс Блэк, сама хозяйка свой жизни. И никто, никто не может управлять мною, вызвав у меня какие-то иллюзии в виде чувств.
