Новый роман-сказка о волшебной школе

[Артёмов Ал]

Ну дык... Какой же смысл писать романы вкратце? Вкратце пишутся рассказы.
Как прочитать всё сразу? Ну очень просто: заглянуть в эту темку недель через 10, всё будет тут.

[Артёмов Ал]

Глава 14. Замок Людоеда

* * *

Двери отворили изнутри четыре глазастые девчонки, мал мала меньше. Они жадно разглядывали нас блестящими глазёнками и совсем не походили на людоедок. Пожалуй, мы даже сочли бы этих малышек симпатичными, если бы они тут же не повернулись к нам спинами и не убежали, оглушительно и радостно вопя:
- Папа, папа! Вкусненькое! Вкусненькое пришло! Вкусненькое само пришло!
Слово "папа" они выкрикивали по-старомодному, на французский лад, с ударением на последнем слоге. Сердце у меня упало от этих криков, но всё же хотелось надеяться на лучшее. Из соседней комнаты раздалась тяжёлая поступь, - видно, к нам шёл сам папа.
- А мне сердечки пожарь! - капризничал голос самой маленькой девчонки. - Сердечки пожарь! Люблю жареные сердечки. Они такие сладенькие!
- Пожарю, непременно пожарю, - нежно пророкотал низкий мужской бас. - Ничего и никого не пожалею для моей лапульки-крохотульки. Ты сама моё сладкое сердечко!
Раздался чмокающий звук поцелуя и спустя мгновение перед нами предстал хозяин замка. В том, что это он, не оставалось никаких сомнений - заросший волосами великан с необыкновенно низким покатым лбом, тяжёлой нижней челюстью и выпученными глазами в красных прожилках. Дочка сидела на шее у своего папаши, болтая в воздухе босыми ножками и игриво подёргивая его за уши и волосы. Увидев нас, Людоед расплылся в добродушнейшей улыбке.
- О-о, гости дорогие пожаловали! И как удачно - как раз к столу. Милости прошу!

* * *

Мы все, кажется, изрядно струхнули, решив, что хозяин замка тотчас собирается нас распотрошить. Но, похоже, об этом речи не шло: Людоед и впрямь намеревался накормить нас обедом. С любезными поклонами он проводил нас в комнату для гостей, где был старомодный умывальник, душистые полотенца и вообще всё выглядело чисто и нарядно. Юля взяла с полки "Поваренную книгу Людоеда" в кожаном переплете, и задумчиво листала её.
- Кажется, он всерьёз решил нас угостить. Это хорошо, - пробормотал Игорь.
- Откармливает, что ли? - усомнился я.
- Нет, скорее он подождёт, пока мы наедимся и уснём, и вот тогда... Может быть... Я бы на его месте так и сделал.

* * *

Юля с интересом шелестела книжкой, и время от времени принималась читать её вслух. Она со значением прочитала нам первую фразу из раздела "Детские блюда": "Все Людоеды любят детей, но каждый Людоед любит их по-своему...", - как вдруг захрипела. Мы кинулись к ней на помощь: из книжного разворота высунулась пара рук зелёного цвета, которые ухватили её за горло и душили. Руки торчали из рукавов белого поварского халата. С большим трудом нам удалось отцепить руки от юлиного горла и захлопнуть книгу. После этого Юля заметно охладела к дальнейшему чтению.

* * *

Накрытый стол, за который нас учтиво пригласил хозяин, выглядел богато, старомодно, но вполне традиционно. На стене пиршественного зала располагался гигантский натюрморт. Видимо, он должен был подогревать аппетит пирующих. Но что это был за натюрморт! Он изображал людоедскую кухню. Обширный кухонный стол был щедро завален целыми грудами нарубленных и выпотрошенных человеческих тел вперемешку с луком, петрушкой, лаврушкой и прочими овощами, приправами и зеленью. С необыкновенным натурализмом художник передал слизистое мерцание всевозможных внутренностей и блеск остро наточенных кухонных ножей. Мне показалось, что с картины в зал повеяло приторным запахом крови, я услышал жужжание мух по ту сторону холста и звук капанья: это стекала кровь с освежёванных человеческих туш, которые были вниз головой развешаны на крюках на заднем плане. Звук напоминал то ли весеннюю капель, то ли размеренное тиканье старинных ходиков.
Я всерьёз испугался, что ещё минута - и меня против моей воли затянет на эту каннибальскую кухню. Поэтому уселся к жуткой картине спиной. Также поступили и остальные, - никому, даже Юле, не захотелось любоваться за едой всем этим анатомическим театром.
За плечами Лены как раз оказалась небольшая пирамида из капустных кочанов и отрезанных человеческих голов. Головы выглядели неживыми, но стоило нам присесть, как верхняя голова вдруг открыла глаза, оскалилась и, бешено вращая зрачками, хищно заклацала зубами. От неожиданности Лена, уже почти опустившаяся на сиденье, ойкнула и пулей вылетела из кресла.

* * *

Людоед приблизился к картине и протянул к беспокойной голове короткопалую волосатую пятерню. Он ласково потрепал голову по щеке, с умилением заметив нам:
- Миляга, правда? Душка, душка!
Злобное хрипение головы оборвалось, губы растянулись в бессмысленной влюблённой улыбке. На её лице было написано обожание.
- Молодчага, молодчага, - проворковал Людоед.
Глаза головы подёрнулись сладостной поволокой и, разомлев от хозяйской ласки, она погрузилась в сон.

* * *

На другой стене пиршественного зала тоже красовалась картина: она изображала изящную женскую ножку, которая обжаривалась на костре, и уже красиво подрумянилась. Костёр уютно потрескивал. Меня растрогала кокетливая красная туфелька на каблуке-шпильке, которую повара почему-то не сочли нужным снять. Наверное, для Людоедов нога, запечённая в туфельке - это всё равно, что для человека креветка в собственном панцире?.. Смотреть на это было не так тошно, как на узоры из человеческих внутренностей.

* * *

Степенно пробуя разные блюда и отпивая понемногу вино, Людоед рассказывал нам о своём житейском мировоззрении.
- Не люблю войны, - убеждённо говорил он. - Подарили мне как-то батальную картину с горами мёртвых изувеченных тел. Так я её сразу на чердак убрал - как ни взгляну, каждый раз настроение портится. Сколько добра пропадает понапрасну! И вообще, мне кажется, что убивать людей из-за их нации, или религии, или убеждений, или ещё каких-то нелепых пустяков - это дикость и варварство. А вы как считаете?
Мы согласно кивнули.
- Да. Единственное, ради чего можно убивать людей - так это ради пищи. Коли ты человек хороший, сочный, мясистый, то что мне за дело до твоего вероисповедания и цвета кожи, согласитесь? Мы, Людоеды, всегда были за полнейшую свободу совести.
При словах "цвет кожи" налитый кровью взгляд Людоеда скользнул по мне, и я счёл необходимым уточнить:
- Но мы-то не люди, а демоны.
- О, разумеется. О чём я и говорю.

* * *

- И удаётся вам в этой глуши доставать свежую человечинку? - светским тоном поинтересовалась Юля.
- У меня знакомый в человеческом морге начальником работает. А с людьми ведь часто эти... счастливые случаи происходят.
- Вы, наверное, хотели сказать "несчастные случаи"? - догадалась Лена.
- Всякий несчастный случай есть для кого-то счастливый, - философски изрёк Людоед. - И наоборот... Основное Противоречие, видите ли... Так вот, этот мой приятель из морга мне то и дело что-нибудь вкусненькое присылает. Умеет оторвать хороший кусок, шельмец! Но, конечно, настоящей свежатинки от него не дождёшься.
- Он тоже Людоед? - спросил я.
- Он? Нет. Он любит мёртвых, как и я, но по-другому. Ну что ж, как говорится, сердцу ведь не прикажешь!
- По-другому - это как?
- Он их коллекционирует. У него весь дом битком набит мертвецами.
- А они у него не портятся?
- Ну что вы, совсем наоборот. Он их сперва бальзамирует волшебными травками, так что они пахнут даже лучше живых. А потом оживляет. Но не совсем, а вроде как гальванизирует. Слыхали о последних нашумевших опытах профессора Гальвани?
- Гальвани - это который в восемнадцатом веке жил? - наморщив лоб, предположил Игорь. - А, этот ваш знакомый их делает зомби, да?
- Во-во. Он говорит, что мёртвые гораздо приятнее живых: не шумят, никогда дурного слова от них не услышишь, ни на что не жалуются, есть-пить не просят. Спокойные, тихие, без приказа и глазом не моргнут. Он там себе целую семью подобрал - родителей, братьев, сестёр, дедушек, бабушек, сейчас подбирает прабабушек. Говорит, все они в сто раз лучше настоящих. А если надоели, можно их в гробы сложить, или даже похоронить, и дело с концом. И никто не придерётся. С живыми всегда как-то хлопотнее... Недавно он невесту себе где-то откопал. Пишет, что готовит она хорошо, вышивает, и вообще, знатная мастерица-рукодельница. Присылал мне дагерротип - так это, кажется, у вас называется? Милая девушка, даром что мёртвая. Когда он с нею обвенчается, станет детишек подбирать. Он уже решил, что они возьмут мальчика и девочку.
- Мёртвых?
- Ну не живых же. Он и мне предлагал десяток усопших слуг по сходной цене. Но я ему ответил: каждому - своё. Пусть вам мёртвые готовят и на стол подают, а я их сам и приготовлю, и подам. Я не гордый!
- Как же вы один ведёте такое огромное хозяйство? - спросила Юля.
- Ну, моё дело только пальцами щёлкать, - усмехнулся Людоед. - Всё остальное доделывают заклинания. Если хотите знать, весь мой замок только на заклинаниях и держится. Не будь их, он давно бы уже рухнул нам на головы. А в самых старых волшебных замках камней почти и не осталось. Одна видимость, сплошные заклинания. Всё на честном слове держится. Потому-то эти замки и называют иногда воздушными, - неожиданно добавил он.

* * *

- А вот я слышала, - начала Лена дрогнувшим от волнения голосом, - что Людоеды с помощью заклинаний сами умеют превращаться в кого угодно. Хоть в слона, хоть в тигра, хоть в маленького мышонка. Малюсенького.
- Э, нет, - добродушно засмеялся Людоед. - Мы этим искусством не владеем. Вот оборотни - те да, они это умеют. Перекидываются. Сегодня в лесу их будет немало. Полнолуние!

* * *

- Значит, вы только из морга получаете... провизию? - продолжала расспросы Юля.
- Ещё даю объявления в газеты. Но откликаются редко, и всё больше какие-то мошенники.
Людоед протянул нам стопку пожелтевших газет. Самая старая из них представляла собой полуистлевший номер "Санкт-петербургских ведомостей" за 1713 год. Сверху лежали "Красная газета" за 1934 год и "Вечерняя Москва" за 1989 год. Объявление на последней странице гласило одно и то же:
"Людоед купит для собственных нужд хорошо упитанного младенца".
Меня поразило, как ловко это объявление пряталось среди других, чисто человеческих объявлений. В совсем старых газетах оно совершенно тонуло в большом массиве сообщений о купле-продаже крепостных крестьян и всякой прочей домашней живности. Вроде такого:
"Продаётся человек 18 лет, который хорошо бреет и кровь пускает из руки и ноги, пиявицы припускает, волосы чешет, цена 200 рублей, да буланей иноходец, который бежит отменно красиво, с хомутом и дрожками, цена 300 рублей".
А в современных газетах объявление Людоеда аккуратно мостилось между примерно таких объявлений:
"Станция переливания крови приглашает доноров для СДАЧИ КРОВИ";
"Салон-парикмахерская купит ЖЕНСКИЕ ВОЛОСЫ длиной от 40 см (седые и крашеные от 50 см) для производства париков. Оплата согласно прейскуранта"...
На этих же страницах можно было найти и другие объявления демонов или для демонов. Больше всего попадалось однообразных текстов: "Продам/куплю душу (без посредников)". Некоторые продавцы пытались расхвалить свой товар: "Душа добродетельного мол. чел. в сост., близком к б/грешному. Отсутствие 7 см/грехов (кроме Алчности) гарантируется. Дорого!". Отдельные объявления напоминали вопль о помощи: "Продам душу дьяволу. Недорого, торг уместен. Рассмотрю любые предложения. Срочно!". Очевидно, в последнем случае выставленная на продажу душа была отягощена таким количеством "см/грехов", что на высокую цену рассчитывать не приходилось. Некоторые объявления выглядели забавно: "Отдам испанский сапог и пыточные тиски для пальцев неоднократно б/у в хорошие руки". "Продается жаровня адская (двуспальная). Восемь режимов нагрева, большой и малый гриль". Или: "Орлы двуглавые (дрессировка, потрошение, набивка чучел, участие в реставрациях)".
- Заказываю им младенца, плачу хорошие деньги, а они мне куклу "Барби" по почте присылают, - вздохнул Людоед. - Последнюю веру в человеческую порядочность теряешь! Или предлагают дряхлых старичков, старушек. Я им говорю: ведь этому младенцу сто лет в обед! А они, не моргнув глазом, отвечают: а он умом как младенец! И мясо нежнейшее! Я говорю: да этому мясу уже на кладбище пора! Или на костную муку. А с них как с гуся вода. Жулики! Одно на уме: лишь бы жёсткое и жилистое мясо втридорога впарить. И куда только людское общество докатится с такой моралью!

* * *

- Но самое ужасное изобретение современной цивилизации, - увлечённо вещал Людоед, - это безличность пожирания.
- А что это такое? - удивился я.
- Ну как же: вот вы поедаете свинью или курицу. А много ли вы об этой курице знаете как о личности?
- Э-э... кое-что знаю. Венгерскую курицу от нашей сразу отличишь. Затем, конечно, упитанность. Ну, там, сочность. О возрасте тоже можно догадаться...
- И только? А знаете ли вы, как её звали? Где она росла, как жила?
- Нет, - признался я.
- Вот то-то оно и есть. Вам неведомо, какие она имела привычки и устремления. О чём мечтала, каковы были самые светлые и лучшие страницы её жизни? Оставила ли она потомство? Как величали её матушку и батюшку? Весёлого ли она была нрава? Мужественно ли встретила свой смертный час? Всё это покрыто мраком. До того дошло, что люди уже боятся признаться себе в том, что они едят. Не корову, а "говядину". Не свинью, а "свинину". Не курицу, а "пулярку". Или ещё страшнее, какие-нибудь "котлеты де воляй"! А попробуйте, расскажите за столом, что это были за котлеты, как они неслись, чем болели, с кем дружили и кого любили, - все сочтут это до крайности неприличным. Пожалуй, обедающие заявят, что вы испортили им аппетит!.. А ведь, казалось бы, самое близкое и родное тебе существо - то, которое ты принимаешь внутрь себя, в свою утробу. Или то, которое примет в свою утробу тебя... И вы даже не знакомы между собой! Все едят друг друга и никто друг друга не знает. Разве это не самое страшное?
Людоед с чувством заключил:
- Ужасный век, ужасные сердца!
- Пушкин, "Скупой рыцарь", - шепнула нам Лена.
- А я сердечки люблю! - невпопад ввернула младшая девочка.
Отец улыбнулся и погладил дочку по голове.

* * *

- Но разве у вас, Людоедов, по-другому? - спросил я. - Вы всегда знаете тех, кого едите, по именам?
- Разумеется! - возмутился Людоед. - А как же иначе?! Я незнакомцев не ем!
Он стал по очереди представлять нам стоявшие на столе аппетитные блюда:
- Вот мой хряк Борька... люблю я эти простые крестьянские имена, без вычуров... это его задняя нога... жаль, что вы не знали его с другой стороны. Упрямый был, дикий, свирепый, настоящий мужчина, кабан. И мясо жестковато, зато какой аромат! А это паштет из печени моей коровы Марты... она была натура тонкая, деликатная, я бы даже сказал, романтическая. И вкус нежнейший, не правда ли?.. А какая умница! Вот, кстати, её мозги, обжаренные в сухариках... непременно отведайте... Это Петя-петушок, золотой гребешок, бывший глава моего курятника... Петя песенки поёт, людям спать не даёт... и нелюдям тоже. Бывало, каждое утро всех окрестных оборотней разгонял своим кукареканьем... горластый, задиристый, боевой. Певун!.. Хотите, я его на минутку оживлю, и он в последний раз нам прокукарекает? Так сказать, споёт свою лебединую песнь?
- Спасибо, не стоит... э-э... ворошить его прах понапрасну, - вежливо ответила Лена.

* * *

- Верите ли, - прочувствованно признался Людоед, обводя рукой стол, - они все были для меня как люди. Самые близкие и родные. Иначе разве я стал бы их есть?.. Быть их последним приютом - большая честь для меня. Так пусть, как это у нас говорится, наши брюха станут им пухом!
Он залпом осушил рюмку.
- Проводим их всех в последний путь!
Мы продолжали глотать, но без прежнего аппетита. Лена замерла с кусочком паштета на вилке. После застольной речи Людоеда - или, как он сам выразился, "надгробного слова", - Лена только ковырялась в своей тарелке, ничего не беря в рот, кроме листиков салата.

* * *

- Но ведь и у людей так бывает, - сказала Юля, сердито поглядывая на Лену. - Вот, в деревне я летом жила, там у хозяев дойная корова подавилась капустной кочерыжкой. Хрипит, задыхается. А врач, как назло, в это время пил беспробудно. Тогда они её зарезали и устроили пир. Едят её, плачут, рыдают. Посреди обеденного стола голову её отрезанную поставили, целуют в глазки. Я им говорю: да что ж вы её целуете? Они: потому что корова была любимая очень. Каждый день два ведра молока давала! А ласковая какая! Спрашиваю: тогда зачем зарезали? Они: а что делать, дочка? Кушать-то хочется. В общем, это была какая-то вакх... вахканалия, - подумав, добавила Юля.
Людоед одобрительно кивнул.
- Так и надо! Может быть, сельские жители, далёкие от цивилизации, ещё не совсем утратили эту счастливую связь с природой. Но и они теряют её, теряют. В этом холодном и бездушном мире только мы, Людоеды, сберегаем последний слабый огонёк сердечного, душевного тепла. Не будь нас, он угас бы окончательно. В этом я вижу нашу великую Миссию и высокое предназначение. Сберечь человеколюбие! Кстати, само слово "Людоеды" мне кажется неправильным. Человеколюбцы! Вот более точное определение. Ведь кто по-настоящему любит людей, кроме нас? Никто. Они сами себя уже не любят. Людоедство есть последнее пристанище человеколюбия.
И вообще, я не считаю, что мы, тёмные силы, должны отвергать любовь. Я верю, что когда-нибудь мнимое различие между любовью и людоедством в глазах людей окончательно сотрётся. Что есть людоедство, как не высшая, совершенная ступень любви? Разве не прекрасен был бы мир, где пожираемый сам, свободной волей отдавался бы в пасть пожирающему, из одной приязни к нему? Рыба прыгала бы на сковородку, баран сам насаживался на вертел... Но как же об этом мечтать, когда исчезает даже простое личное знакомство?..

* * *

- Человеческая кухня, - проповедовал Людоед, - это сплошное насилие и надругательство по сравнению с нашей, гуманной кухней. Когда мне приходится есть блюда, которые едят люди, я их ем и плачу, ем и плачу.
- В чём же надругательство? - спросил я.
Людоед нахмурил сросшиеся на переносице брови.
- А вот мне рассказывал один мой старинный французский друг, как у него в стране люди готовят знаменитый паштет из гусиной печёнки - пате де фуа-гра. Не слыхали? Бедного гуся закармливают до потери сознания, чтобы печёнка хорошенько жиром заплыла. А поскольку сама птица кушать уже не хочет, ей насильно открывают клюв, засовывают в горло железную воронку и лошадиными порциями вливают туда пищу. У некоторых гусей желудок просто лопается от такой кормёжки. Вдобавок, чтобы птица быстрее жирела, её полностью лишают движения - запирают в крошечный тесный ящик. Зато у тех гусей, кто доживает до забоя, печень раздувается раз в десять и весит целый килограмм...
А в некоторых странах Африки и Азии принято есть мозги живых обезьян. Несчастную мартышку намертво привязывают к ресторанному столику - она визжит, бедняга, боится, - а официант аккуратно спиливает у неё верхнюю часть черепа. Потом обедающие посыпают открывшиеся мозги острыми приправами и черпают их серебряными ложечками, как варёное яйцо, прямо из черепа. Европейские гурманы от этого блюда просто без ума. Специально приезжают, чтобы его отведать. И вы скажете, что людоедство хуже?
- Нет, оно лучше, гораздо лучше, - искренне заметила Юля.
- А я о чём?.. Кстати, мой французский приятель обожает этих обезьяньих гурманов. Специально их заказывает к своему столу, платит за это бешеные деньги. Говорит, их мозги имеют такой пикантный привкус... это что-то особенное. Так можете себе представить - когда их подают на стол, они вечно ещё чем-то недовольны! Хотя их готовят строго по их любимому рецепту. Поистине, современным людям не угодишь, хоть скатертью перед ними расстилайся.
- А во Франции тоже живут Людоеды? - спросил я.
- Конечно. Впрочем, сами они предпочитают называть себя иначе: гуманные Гурманы.
- Значит, и во Франции есть свой Заповедник? - удивился я.
Хозяин Замка тонко улыбнулся.
- Правильнее было бы сказать: в Заповеднике тоже есть своя Франция.

* * *

- Пища должна быть здоровой! - провозглашал Людоед, опрокидывая очередную рюмку. - За ваше здоровье!..
Сытный обед и высокопарные рассуждения Людоеда невольно усыпляли, но я старался бороться с дремотой. А Людоед, воодушевлённый собственной речью, размахивал в воздухе вилкой с наколотым на неё куриным сердечком:
- Люди могут равнодушно прожевать сердце этой птицы, но знают ли они, что было у неё на сердце? Что заставляло его биться учащённо или сжиматься от тоски?.. Мы, Людоеды, сливаемся с пищей духом, а не брюхом, как все остальные. Страшно подумать, что будет с духовностью в этом мире, если нас, Людоедов, не станет.
В его голосе звучала неподдельная боль.
- Что тогда останется? Брюхо, одно лишь брюхо! - гневно воскликнул Людоед, потрясая вилкой.

* * *

- Только Людоеды могут построить мир, в котором не будет никакого насилия! Мы за то, чтобы вся пища приходила на стол исключительно добровольно. Тогда и мясо бывает вкуснее. Мы, Людоеды, считаем: в каждое блюдо должна быть вложена душа. Если уж в природе заведено так, что все пожирают друг друга, то надо же как-то очеловечить этот процесс! Вот люди считают себя самыми разумными среди всех съедобных существ. Так пусть первыми подадут пример! Вы самые разумные? Милости просим в кастрюлю! Вы цари природы? Добро пожаловать на сковороду. А за вами потянутся и другие, малые, несмышлёные.
Людоед, наконец, положил на стол вилку с так и не тронутым сердечком (хитро поглядев на нас, его немедленно утащила младшая дочка) и опечаленно вздохнул.
- Некоторые Людоеды зовут меня за эти мысли мечтателем и романтиком. Да, находятся среди нас циники, которые завели даже моду мостить свои Скатерти-Дорожки раскалёнными углями, чтобы гости прибывали к ним уже жареными. Они называют это "фаст-фудом". Позор! Какое возмутительное забвение всех наших кулинарных традиций! Поверьте, что настоящие Людоеды на такое неспособны. Чисто человеческое варварство! А меня эти отступники обвиняют в склонности к Добру! Но так уж исстари заведено у нас в семье, в роду. Мы верим, что этот новый счастливый мир придёт.

* * *

- У вас прекрасная семья! - фальшивым голосом подхватила Лена. - Такие чудесные детки! И так на вас похожи! А где же их драгоценная матушка? Хозяйка вашего замечательного замка?
- Я слишком любил её, - горько признался Людоед.
- И что же?
- Я ведь о чём вам толкую: у нас, Людоедов, любовь подразумевает полную самоотдачу. Полную. И души, и тела. Вы меня понимаете?
- Ка... кажется, понимаю, - пролепетала Лена.
- Да... Оттого-то нас и объявили вымирающими и засадили в Заповедник. Но это наветы. От любви ещё никто не вымирал!
- И дочурок вы тоже любите? - с ужасом спросила Лена.
- А как же? Люблю! - пылко признался Людоед. - Поверите ли, они мне даже ночью снятся - обыкновенно в виде праздничных тортов. Но они меня гораздо сильнее любят! И самое главное, что эта любовь не гаснет с годами, как это у людей бывает, а год от года разгорается всё жарче.
- Ты мне тоже один раз приснился, папа, - игриво заметила старшая дочка, обсасывая куриную ножку. - Недавно, в виде жареного кабана с шоколадным соусом. Я тогда чуть слюнями не истекла.
- Да, - подтвердила одна из средних дочек, - я утром смотрю, а у неё вся подушка мокрая и какая-то пожёванная. Я ей говорю: "Ты, наверное, что-то вкусненькое во сне увидела?". А она отвечает: "Да, мне папа ночью приснился". Мы все обзавидовались.
- Ах, вы мои сладкие, - умилился отец. И с гордостью обратился к нам: - Взрослеет доченька. У нас, Людоедов, говорят так: настоящая любовь к родителям приходит тогда, когда у деток выпадают молочные зубки.
Я представил себе судьбу этого счастливого папаши, когда его дочурки немного подрастут, а их любовь достигнет высшего накала, и содрогнулся.

* * *

Утерев влагу на глазах, Людоед переспросил:
- Так, значит, вы утверждаете, что вы демоны?
- Разумеется, демоны, - с гордостью кивнула Юля. - А кто же ещё? С ног до головы демоны! От макушки до пят.
- В моё время обычно говорили: от острия рогов до кисточки хвоста, - осклабился Людоед. - Впрочем, времена меняются... А раз вы демоны, то, конечно, не откажетесь разделить со мной скромное угощение? Я не про это, - он обвёл рукой уставленный яствами стол. - Хочу предложить вам совсем особенный деликатес, из нашей, гуманной кухни. Конечно, люди от такого кушанья отвернулись бы с омерзением. Но что нам за дело до пошлой людской молвы и убогих предрассудков? Ведь мы же с вами не люди, верно?
- Что-нибудь от вашего друга? - побледнев, спросила Юля. - Который в морге работает?
Людоед поморщился.
- Э, нет. Угощать гостей мороженым мясом - дурной тон. Не по-нашему это, не по-людоедски.
- Что же это такое?
- Это сыр, - Людоед многозначительно поднял палец. - Особенный сыр! Берёг на праздник, но для дорогих гостей ничего не жалко!
- Сыр! Сыр! - радостно загалдели девчонки. - Мы будем кушать сыр!
- Таким сыром, - добавил Людоед, - стоит завершать трапезу, по примеру французских Людоедов.
- И почему же люди от такого сыра откажутся?
- Предрассудки! Как говорится, "дома новы, но предрассудки стары", - Людоед со значением помолчал. - Вас, наверное, удивляет, что в этой дикой глуши я слежу за новинками литературы?
- Нет, нет, ничуть не удивляет, - вежливо ответила Лена. - Редко встретишь таких культурных и образованных... Людоедов.
Нам она прошептала:
- Вы поняли, что он называет новинками? "Горе от ума", которому почти двести лет! Я его с родителями в театре смотрела.
- Меня больше волнует его сыр, - шепнул в ответ Юра. - Что за сыр такой?
- Может, это сыр из человеческого молока? - предположила Юля и уговаривающим тоном продолжила: - Но тогда это, наверное, не так ужасно? Можно и проглотить кусочек. Тоже непривычно, но... Ведь это же не страшное людоедство?
- Что-то он так облизывался и причмокивал, говоря про этот сыр, что у меня самые нехорошие предчувствия, - тихо возразил Юра.

* * *

Людоед достал с ледника мороженое, расставил по столу десертные чашечки. Чашечки производили особенное впечатление - они были сделаны в форме человеческих черепов, изящно оправленных в золото. Из пустых глазниц зловеще сверкали крупные драгоценные камни.
- Ненастоящие? - безнадёжным голосом спросила Лена, указывая на черепа.
- Почему ненастоящие? - удивился Людоед. Он раскладывал мороженое по чашечкам, обильно посыпая его свежими ягодами, потом рассмеялся: - Не бойтесь, не обезьяньи! Самые что ни на есть натуральные. Кстати, я позаимствовал этот обычай у людей. Не всё же у них так скверно! Есть и хорошие, гуманные традиции. Человеческие цари, когда убивали своих злейших врагов, приказывали сделать из их черепов винные кубки. И за трапезой они получали двойное наслаждение: пили вино и вспоминали о своих былых победах. Изобретательно, хотя и жестоко, по-человечески! Ну, а у меня врагов нет, поэтому я пользуюсь исключительно черепами своих лучших друзей. И с тёплым чувством вспоминаю их за каждой трапезой! Как будто и они здесь пируют рядом со мной, мои дорогие.
Людоед обвёл чашечки с мороженым растроганным взглядом, промокнул глаза кружевным платочком, и добавил:
- Надеюсь, и с вами мы тоже сумеем подружиться! Я бы хотел, чтобы у меня дома вы всегда чувствовали себя, как говорится, в своей тарелке!..

* * *

Несколько минут Людоед унимал своих девчонок, каждая из которых хотела сожрать все порции мороженого разом. Затем уселся в кресло, взял в руки череп и принялся смаковать мороженое, продолжая неторопливую беседу. Постепенно, однако, его реплики становились всё суше и короче, а под конец он совсем замолчал. Его рука остановилась на полпути ко рту, а потом ложка выпала из обессилевших пальцев и со звяканьем упала на пол. Лицо приобрело бессмысленно-тупое выражение. Девчонки отвлеклись от шумного вылизывания чашечек и с ужасом уставились на своего папашу.
- Папа, папа! Что с тобой! Тебе плохо?
- Нет, - медленно отвечал он, вяло шевеля языком, - мне хорошо. Диво как хорошо!
Челюсть Людоеда при последнем слове отпала и так и не закрылась. Видно, ему совсем похорошело и всё сделалось окончательно безразлично.
Мне стало ясно: Юра умудрился подсыпать Людоеду в мороженое ягод заколдованной малины.

* * *

- Копытами пошевеливайте! - поторопил нас Юра. - А то ведь он очухается.
Мы выбрались из-за стола, бросая последние опасливые взгляды на Людоеда.
- А ты не боялся, что он от твоей малины в ярость впадёт? - с любопытством спросил я у Юры.
Он содрогнулся:
- Бр-р! И не говори. Я старался об этом даже не думать.

* * *

Малышка возмущённо обратилась к Игорю:
- Ты что, уходишь?
- Ухожу.
- А как же моё сердечко? - требовательно спросила она.
- Извини, девочка, - ответил он, усмехнувшись, - как-нибудь в другой раз.
- Папа, папа, - девчонка принялась тормошить Людоеда, - они уходят! Они украли мои сладкие сердечки! Ты же обещал!
Голова Людоеда безвольно моталась из стороны в сторону, изо рта текла нитка слюны, взгляд остекленел. Поняв бесплодность своих усилий, девочка отчаянно разревелась. Её сестрицы смотрели на эту сценку с испугом.

* * *

- Где ваш сырный погреб? - сурово спросил Игорь у девчонок. Те испуганно переглянулись и сжались.
- Ну! Отвечайте! - рявкнул Игорь. - Живо!
- Там! - пискнула одна из девчонок. - Но если ты украдёшь наш сыр, то папа тебя съест!

* * *

Мы ворвались в сырное хранилище, едва не сломав от усердия незапертую дверь. Никаких сыров, на наш взгляд, в этом помещении не было. На полу в абсолютно пустом и холодном чуланчике сидела маленькая бледная девочка в лиловом платье. Она была на пару лет младше нас. На её голове торчали две смешные косички, повязанные пышными бантиками-пропеллерами. Каморка была такая крохотная, что мы помещались в ней с трудом, согнувшись в три погибели.
- Что ты здесь делаешь, девочка? - спросил Игорь.
- Я не девочка, - гордо ответила она, - я - Сыр!
От такого странного ответа мы на секунду замерли в растерянности. Но, приглядевшись, я заметил, что лицо у девчонки не просто бледное, а, скорее, изжёлта-зеленоватое. Такого же цвета были и её руки. И пахло в каморке сырами - судя по запаху, невообразимо вкусными. Я невольно сглотнул слюну. Похоже, она не врала: это был Сыр в форме живой девочки. Или, скорее, живая девочка, превращённая в Сыр.

* * *

- Мы тебя освободим, девочка! - с пафосом произнёс Игорь.
- Я и так свободна, - пожала она плечами.
- Почему же ты не уходишь отсюда?
- Не хочу.
- И тебе нравится сидеть тут в темноте? - изумилась Лена.
- Сыр не любит солнца, - наставительным тоном ответила Девочка. - Если Сыр неправильно хранить, то может произойти его вспучивание.
- А ты знаешь, что Людоед хочет тебя скушать?
- Когда?
- Сегодня.
- Наконец-то! - обрадовалась Сырная Девочка. - Я уже вся прямо извелась, так заждалась.
- Да как ты сюда попала? - спросила Лена.
- Меня продала Людоеду моя родная тётя Лиля. Так что я его законная собственность и главное блюдо. Украшение его стола!
Последнюю фразу Девочка произнесла с нескрываемой гордостью.

* * *

Девочка встала - по росту она уступала нам на целую голову, но держалась с необыкновенным достоинством. При этом обнаружилось, что сиденьем ей служила куча каких-то тряпок. Приглядевшись, я не без ужаса понял, что это детская одежда разных фасонов и размеров - вероятно, её носили прежние обитатели погреба.

* * *

- Э-э... но неужели тебе не тоскливо тут в одиночестве? - спросил я.
- Я не одна, - возразила Девочка. - У меня есть подружка.
Девочка раскрыла ладонь: на ней, шевеля усиками и подозрительно принюхиваясь к нам, сидела откормленная серая мышка. Её непомерно раздутые бока указывали, что грызун ждёт скорого прибавления семейства.
- Мышь! - воскликнула Юля. - Она же тебя сожрёт!
- Это моя Мышка! - заявила Девочка. - Она меня очень любит!
- Ну, ещё бы Мышка не любила сыр! - хмыкнул Юра.
Вильнув длинным хвостом, Мышка испуганно юркнула в рукав Сырной Девочки.
- Не обижайте её! - вскрикнула она. - Мы с ней дружим! Она теперь мой единственный друг!
Но Мышка уже скатилась по ноге Сырной Девочки и бросилась наутёк.
- Хорош друг - поедает свою подружку, - покачала головой Юля. - А если бы она ещё мышат вывела - они бы всю тебя изгрызли.
- Ради дружбы всегда приходится чем-то жертвовать, - заметила Девочка, провожая печальным взглядом мелькнувший в норке хвостик.
Юра проворчал:
- Слышал я про акул-людоедов, про львов-людоедов, но Мышка-людоедка - это что-то новенькое.
- А что? - возразила Девочка. - В доме Людоеда все понемножку становятся людоедами - и люди, и кошки, и мышки... И даже Сыр.

* * *

- Сам Людоед ко мне так сердечно относится! - сообщила девчонка. - Он пару раз ко мне в погреб заглядывал, как он выразился, "потолковать по душам". Мы с ним жутко интересно беседовали!
- О чём же вы говорили?
- Мы рассуждали о высоком - о сырах, о пищеварении. Мы открыли друг другу свой внутренний мир, поделились самым сокровенным.
- То есть?
- Я ему похвасталась тем, какая у меня вкусная и шикарная начинка. И, между прочим, Людоед сказал, что из меня вышла бы прекрасная лазанья! А он так увлекательно рассказывал мне про устройство своего желудка и кишечника. Там есть такие потрясающие изгибы и повороты - просто дух захватывает!
- Фу! - скривилась Лена. - И это вы называете своим "внутренним миром"? Какая гадость.
- Зато жизненно. Людоед сказал: каждый должен глядеть в будущее трезвыми, бодрыми глазами.
- Не хочу я глядеть в такое будущее! - воскликнула Лена. - И ничего там бодрого не вижу!
- Напрасно, - покачала головой Девочка. Её лицо приобрело мечтательный вид. - А вот Людоед сказал: главное - всегда верить в свет в конце туннеля.

* * *

- Не понимаю, - заметил я Сырной Девочке, - почему он тебя сразу не сожрал.
- Он говорил: "Сыр должен вызреть". И тут я с ним полностью согласна...
- Хорош вам болтать, - нервно заметил Юра. - Действие ягод вот-вот закончится, и тогда сюда явится протрезвевший Людоед. Берём её, - он указал на Девочку, - и поскорее уносим ноги.
- Как?! - ахнула Девочка. - Вы хотите унести мои вкуснейшие ноги?
- Не только ноги, - нетерпеливо ответил Юра, - а всю тебя целиком!

* * *

Девочка онемела от потрясения, а Юля усомнилась:
- Не совершаем ли мы доброе дело, когда освобождаем её?
- Ты что! - возмутился я. - Сам Директор сказал нам, что главное для демонов - свобода.
- Так-то оно так, - согласилась Юля. - Но я не уверена, что можно кого-то освобождать против его желания. Если освобождать насильно, то ведь это всё равно... всё равно, что загонять в новую клетку.
- У нас нет времени на споры о высоких материях, - снова перебил нас Юра. - Ты не понимаешь главного - только она сможет вывести нас отсюда. Себя-то мы имеем право освободить?!
Схватив Сырную Девочку за руки и ноги (она отчаянно упиралась, брыкалась, кусалась, царапалась и истошными криками звала на помощь) мы выскочили из кладовки.

* * *

Мы отошли от дверей Замка метров на двадцать, усадили Сырную Девочку на землю, и Игорь обратился к ней:
- Вот, мы вызволили тебя из лап Людоеда. Теперь скажи, куда ты сама хочешь: снова к нему на стол?
- Конечно! - кивнула Девочка. В её заплаканных глазах блеснула надежда.
- Тогда мы тебя не держим. Если хочешь, можешь возвращаться в Замок.
- Вы правду говорите? - недоверчиво переспросила она.
- Само собой, - пожал плечами Игорь. - Иди!
Девочка сперва неуверенно, а затем всё быстрее двинулась от нас к дверям Замка. Мы стояли на месте. Замок дрогнул и стал поспешно отдаляться.
- Стой! Куда? - крикнула Девочка и побежала к Замку. Замок ринулся прочь, отгораживаясь от неё всё новыми баррикадами деревьев и кустов.

* * *

Девочка со всех ног бежала по Дорожке к Замку, но оставалась метрах в трёх-четырёх от нас, хотя мы и не двигались с места. Замок окончательно скрылся за лесом. С лёгким угрызением совести я подумал, что бедная Девочка везёт нас на себе, как китайский рикша - ведь своим нежеланием возвращаться в Замок мы невольно тянем Дорожку назад. Но, видно, ей хотелось вернуться к Людоеду во сто крат сильнее, чем нам - удрать от него.
После долгого и отчаянного бега, когда мимо уже промелькнула вывеска: "Пять вёрст до замка Людоеда", а жгучая крапива по краям Скатертью-Дорожки расступилась и сменилась обычной травой, Девочка обессиленно упала ничком и разрыдалась.
- Что я теперь подружкам скажу? - восклицала она сквозь слёзы. - Я так гордилась, что меня сам Людоед покупает, так хвасталась! А теперь они спросят: а почему тебя до сих пор никто не скушал? Даже не надкусил? Или ты совсем несъедобная оказалась? Да я же от стыда умру! Ах, где моя Мышка!..
- Не реви! - попыталась урезонить её Лена. - Ты ведь сама говорила, что ты не девочка, а Сыр, а сыр плакать не умеет!
- Неправда! - не переставая реветь, возмутилась Сырная Девочка. - Хороший сыр всегда бывает со слезой! Особенно если его не ценят и кушать не хотят! А вы так бессердечно со мной поступили! Прямо бесчеловечно!..

* * *

- Так мы же не люди, а демоны, - небрежно бросил Игорь.
Девчонка прервала рыдания и захлопала глазами.
- Демоны? Значит, вы меня всё-таки съедите?
- Мы подумаем, - уклончиво ответил Игорь.
- А ты можешь рассказать нам, какие в тебе сорта сыра? - хитро спросила Юля. - Чтобы мы могли оценить твои, так сказать, вкусовые качества? Быть может, они совсем невысоки?
Сырная Девочка утёрла слёзы и в последний раз хлюпнула носом, уже не обиженно, а возмущённо.
- Как это "невысоки"?! - воскликнула она с негодованием и принялась деловито перечислять. - Мозги у меня самые лучшие - из рокфора, сердце из овечьего сыра, лёгкие - из швейцарского, косточки из пармезана, печёнка из брынзы, селезёнка из сыра бри, вместо глаз - шарики моцареллы... Я вся съедобная, вся, до последней крошки!
- А горгонцола есть? А козий сыр? - допытывалась Юля. - А плавленые?
- Нет, плавленых нет, это считается дурным вкусом... Вот у одной моей подружки мозги были из чистейшего плавленого сыра. И в жару мы её всё время разыгрывали: "Виола! Гляди, у тебя мозги из уха вытекли". Она сразу: "Ах, где?!". Представляете, каждый раз верила...

* * *

- Раньше было не так скучно, - болтала Сырная Девочка, - в кладовке со мной ещё Мальчик-Торт сидел. Такой вкусный!
- Ты-то откуда знаешь? - подозрительно спросил Юра.
- А он меня тайком цукатами угощал. Я хоть и Сыр, но просто до ужаса сладости люблю, если честно! А он такой серьёзный был, умненький, вроде тебя, - Девочка остановила взгляд на Игоре и облизнулась, отчего тот вздрогнул. - Всё мне про кремы, бисквиты, орехи, суфле рассказывал.
- И что же, его съели? - ужаснулась Лена.
- Конечно, съели. Но ведь не сразу! Он ещё успел со мной попрощаться. Его на день рождения двух средних дочурок Людоеда купили. Они близняшки. Эти девчонки такими сладкоежками оказались! После праздничного пира Мальчика совсем объеденного принесли - он без сознания был, весь в вишнёвом сиропе. Без рук, без ног, даже нос откусили, сластёны. Когда он пришёл в себя, то подарил мне на память своё последнее, правое ухо.
- И где же оно теперь?
- А вот! - девочка вынула из кармана и торжественно показала нам в фас и профиль маленькое мармеладное ухо розового цвета. - Если мне бывает грустно на душе, то я ему пожалуюсь на ушко, всё расскажу - и вроде как полегче становится. Или лизну его, - тут Девочка застеснялась от собственных слов и, наверное, покраснела бы, если могла, - и тоже вроде не так тоскливо.

* * *

- А как ты вообще превратилась в Сыр? Ты же была раньше человеком?
- Когда моя мама заболела и умерла, тётушка Лиля из доброты взяла меня на воспитание. Тётя так заботилась обо мне: даже платья из своей старой одежды перешила. Она жутко добрая, моя тётя!
- Уж это мы знаем, - проворчала Юля.
- А потом тётя просто отдала меня учиться в демонскую кулинарную школу.
- Ну и что? - спросил я.
- А вы знаете, как в кулинарной школе бывает? Кто-то идёт в повара, кто-то в едоки, ну, а кто-то и в блюда. У каждого - свой талант! Я сперва думала, что стану поварихой. Но мне учитель сразу сказал: в тебе, девочка, есть изюминка!..
Я удивился:
- Разве для того, чтобы тебя съели, нужен ещё какой-то талант?
- А как же! А вы думали, блюдом быть легко? Нет, это целая наука. Кушанье должно манить и дразнить, чтобы все вокруг истекали слюнками и каждый захотел отщипнуть хотя бы крошечку. Чтобы выглядеть, как конфетка, нужно день и ночь работать над собой. Только тогда есть надежда, что тебя съест не какой-нибудь глупый обжора, а настоящий гурман. Но у нас в школе говорили: тяжело в ученье, легко в печенье!
- Впервые встречаю кулинарную школу, - сказал я, - по окончании которой становятся не поварами, а блюдами.
Тут мы невольно взглянули на Юлю.
- Юля... А ты... э-э... в своём кулинарном кружке, - начала было Лена. - В смысле, на кого учишься?
- Вы за меня не беспокойтесь, - фыркнула Юля. - Блюдо из меня слишком острое получится, понятно? Даже для демонской кухни.

* * *

- В каждом человеке скрыт кулинарный шедевр, - продолжала Сырная Девочка. - Но не всякий повар умеет его разглядеть... Вот из тебя, - она посмотрела на Игоря, - мне кажется, получились бы прекрасные мозги с горошком. А на сладкое - торт "Наполеон".
- Спасибо, - после легкой заминки поблагодарил Игорь.
Юра засмеялся, и Девочка метнула на него уничтожающий взгляд:
- А из тебя вышел бы только студень или ягодное желе.

* * *

- Значит, ты выучилась на блюдо? - спросил я у Сырной Девочки.
- Да, на Сыр. Но одного образования в жизни, увы, мало. Если хочешь хорошо устроиться, надо ещё уметь себя выгодно подать! Ведь иначе можно до самой старости изысканным блюдом дожить, зачерстветь, прокиснуть, а на стол так и не попасть. Как это ужасно - вся жизнь впустую! А многие люди и не подозревают, что в них погибло восхитительное блюдо. Но когда я закончила кулинарную школу, тётушка сразу меня обнадёжила. Говорит: "Я позабочусь, деточка, о твоём будущем. Ты у меня будешь как сыр в масле кататься! Имею я волосатую лапу в одном сказочном местечке". И продала меня Людоеду.

* * *

- Какой же идиот добровольно пойдёт в школу, чтобы получить диплом жаркого или супа, - заметил Юра.
Юля обиделась и вступилась за Девочку:
- Послушай, но ведь любого человека и почти любого демона можно съесть, разве что на каменных горных троллях зубы обломаешь. Или ты этого не знал?
- Знал, - согласился Юра. - Но зачем же самому себя к столу готовить?
- Не готовить, - поправила Юля, - а развивать в себе тонкий вкус. Вот, например, ты, Юра, всё время ногти грызёшь.
- Ну и что же? - спросил Юра, смущённо пряча в карманы пальцы с обкусанными ногтями.
- А если бы они стали шоколадного вкуса? Разве плохо? Или леденцового?
- Но не все же ногти грызут! - возразил Игорь.
- А целуются - все? Между прочим, есть теория, что поцелуй - это то же самое людоедство, только незаконченное. Вот представь, что ты целуешься со своей девушкой, а у неё губы - как клубника со сливками, щёки - со вкусом персика, шея - ананаса, уши - винограда, глаза - ну, например, голубики... Или ежевики...
- Хватит! - перебил её покрасневший Игорь. - Я уже понял.
- Я тебе ещё не всё перечислила! - заметила Юля.
- Да, ещё нос со вкусом морковки, - буркнул Юра, - как у снежной бабы.
- Зачем всё это? - недоумённо спросила Лена. - Проще пойти на базар и купить там корзинку свежих фруктов. А ты, Юля, какой-то каннибализм нам проповедуешь. От Людоеда, что ли, заразилась?
- Да? А зачем, ты думаешь, все девушки и женщины духами мажутся - с запахами цветов, фруктов и так далее? - запальчиво ответила Юля. - Чтобы выглядеть аппетитнее. Каждая втайне мечтает, чтобы её съели.
- Я не мечтаю, - возразила Лена.
- А ты просто в любви ничего не смыслишь.
Теперь уже Лена обиделась и замолчала, а Юля переключилась на Юру:
- Между прочим, привычка грызть ногти и кусать пальцы происходит от кормления материнской грудью. А что такое грудное кормление, как не людоедство чистейшей воды? Поэтому грызение ногтей выдаёт тайную склонность к людоедству. Это нам в кулинарном кружке объясняли. Так что у тебя, Юра, неплохие задатки Людоеда!
Юра поперхнулся от возмущения и впервые на моей памяти не нашёлся, что возразить.
- Все мы немножко людоеды, - примирительно сказал Игорь. - А настоящие людоеды, выходит, - это просто большие младенцы. Славные такие, пузатые...
- Волосатые, - ввернул Юра.
- Вот-вот, - обрадовалась Юля. - Очень точно замечено. И вообще, зря мы нашего Людоеда обидели. Что он нам плохого сделал? Принял нас сердечно, угостил, распахнул душу... А мы ему прямо в открытую душу плюнули.
- Да он же нас скушать собирался! - воскликнула Лена.
- Ничего подобного! Он же ясно сказал, что только за добровольное людоедство.
- Как же! Больше слушай! - хмыкнул Юра. - Всё у них добровольное! В октябрята и пионеры тебя добровольно записали? Вот также и у Людоеда в меню записывают.
- А как он хорошо и правильно говорил насчёт безличного пожирания! - не унималась Юля. - Ведь это же прикольно - всех, кого ты ешь, знать по именам! В этом есть что-то по-настоящему демонское.
- Ничего тут прикольного не вижу! - возмутился Юра. - На кой ангел мне личное знакомство с теми, кто меня сожрёт?! Мне на них и глядеть тошно. Знать их не желаю! Вот, к примеру, если мы не выберемся отсюда и попадём в Призрачные миры, то наши тела черви съедят. Так что же, прикажешь с каждым червяком за ручку знакомиться?! Да у него и ручки-то никакой нету! За что же знакомиться тогда?!..
- Нет, - возразила Юля, - червяки - это если бы нас в могилки закопали, как положено. А так нас скушают зверюшки покрупнее...
- Утешила, нечего сказать, - фыркнул Юра.

* * *

- А почему ты пошла в эту кулинарную школу? - спросил я у Сырной Девочки.
- Меня тётя Лиля туда отдала.
- Но ты же могла не согласиться?
- Разве с тётей поспоришь? Вот раньше у неё жил мой двоюродный братик. Он вечно её не слушался, шалил, капризничал. И в кулинарную школу поступать не хотел. Тогда она его так заколдовала, что он однажды в человеческой школе пошёл в туалет и больше домой не вернулся.
- Куда же он делся?
- Там и остался, - скорбно сказала Девочка. - Стоит теперь аккуратно прямо посреди кабинки.
- Как? И люди его не замечают?
- Почему? Замечают, к сожалению, - вздохнула Девочка. - Даже чистят содой время от времени. Чтобы он лучше блестел. И хлоркой посыпают.
- Как?! - ахнула Лена. - То есть она его...
- Ну да, - кивнула Девочка. - Превратила в это самое. И мне обещала то же, если я в кулинарную школу не пойду.
- Какой ужас! И что теперь с ним будет?
- Теперь? Да ничего, - пожала плечами Сырная Девочка. - Мне кажется, что всё худшее с ним уже случилось. Правда, тетушка сказала: "Годика через три-четыре я его навещу. Тетя Лиля добрая! Если его до тех пор не разобьют и он хорошенько прощения попросит, то я его, пожалуй, расколдую. А если нет - так нет". А вы бы стали извиняться на его месте? Или вам гордость не позволит?
Потрясенные рассказом Девочки, мы не нашлись, что ей ответить, только Юля буркнула:
- Какая уж тут гордость...
- Вот видите! Так что я пошла в кулинарную школу, чтобы она меня не заколдовала. Ну, а потом мне самой там жутко понравилось.

* * *

- А почему ты не стала Тортом, если сладкое любишь? - спросил я.
Лицо Девочки опечалилось, и она по-взрослому тяжело вздохнула:
- Ах, это драма всей моей жизни. Мне сказали: нельзя, а то я не удержусь и сама себя сжую, крошка за крошкой... Такое бывает. Правда, мне предлагали стать сладким сливочным Мороженым. Но это так холодно! Подумайте: день и ночь напролёт сидеть в холодильнике и дрожать. А если выйдешь на минутку, чтобы согреться, то сразу начинаешь таять и всюду капать сливками. Нет, это не для меня. В конце концов, лучше уж быть Сыром, чем Мороженым или какой-нибудь Отбивной Котлетой.

* * *

Мы шагали по лесу, а Сырная Девочка со вкусом повествовала:
- Я так ждала этого дня! Вы только представьте: меня вносят в пиршественный зал на красивом блюде, убранном зеленью и бутонами из масла. Ставят на крахмальную скатерть, свежую и белую, как горный снег. Всё так пышно, красиво: тихо играет музыка, свечи горят, золото, серебро, тонкий хрусталь. Пир для души! Каждый кусочек сыра - от кончика носа и до пяток - правильно сервирован и изящно подан. Настоящий праздник, и я на нём - главная. Виновница торжества. Это такое счастье - чувствовать себя самым вкусным блюдом на банкете! Я советую пирующим, какой ломтик им лучше от меня отрезать, каким вином запивать... Ах! В это самое время меня могли бы уже сервировать к столу.
- А разве это не больно? - поёжился Юра. - Когда тебя на ломти стругают?
- Ну, больно немножко, конечно. Так надо потерпеть!.. И вот они отрезают понемножку, начиная с пальчиков ног и поднимаясь выше. Смакуют каждый кусочек, оценивают вкус, как настоящие гурманы. Я тем временем увлекательно рассказываю о редких сортах сыра, которые у меня внутри. Надо уметь поддерживать светскую беседу, пока тебя всю не съедят! Наконец, когда на блюде остаётся одна сырная голова - то есть моя голова...
- Прекрати! - не выдержала Лена. - Тебя невозможно слушать!
- Почему это? - обиделась Девочка и с вызовом спросила: - Ты что, не любишь сыр?
- Нет, нет! - вмешалась Юля, усиленно делая знаки Лене. - Наоборот, она чересчур его любит, да и проголодалась в дороге, так что боится не удержаться и начать тебя кушать прямо сейчас. А, согласись, для этого нужна особая обстановка: серебро, хрусталь, фарфор, сервизы всякие...
Сырная Девочка сочувственно кивнула, а затем одним простым движением оторвала у себя косичку и протянула её Лене.
- Покушай, пожалуйста, раз ты такая голодная.
- Что это? - спросила Лена полуобморочным голосом.
- Косичка, - невинным тоном пояснила Девочка. - Она из копчёного сыра, очень вкусная. Подкрепишься!
- Спасибо, - выдавила из себя Лена, держа в руках косичку и круглыми глазами глядя на сиреневый бантик.
- Да, да, кушай, Леночка, на здоровье, - фальшиво-елейным тоном подхватила Юля, бросая сердитый взгляд на Лену. И шепнула грозно: - Ешь, а то она снова разревётся!..
К счастью, от этого испытания Лену спасла новая свалившаяся на нас неприятность.

* * *

Мы вышли на поляну, когда рядом, среди деревьев, мелькнули два крупных сверкающих глаза.
- Ого! Волк! - воскликнула Юля. - И какой огромный и страшный!
- Думаю, - проронил Игорь, - это не просто волк, а оборотень, о котором нас Людоед предупреждал. Видите, у него глаза голубые, совсем человеческие?
- После Людоеда - оборотень, - простонал Юра. - Да когда ж это кончится!
- Можешь радоваться, - обратилась Юля к Сырной Девочке. - Кажется, сегодня тебя всё-таки съедят! И нас тоже.
Сырная Девочка презрительно фыркнула:
- Что этот серый разбойник понимает в гастрономии? От него же псиной воняет - фу! Сожрёт меня и вкуса не распробует. Вот если бы меня съели вы...
Она поспешно отступила за наши спины. Волк, однако, не спешил на нас нападать.
- Может, он не будет нас трогать? - неуверенно предположил Юра. - Мы же для него как-никак... свои. - И жалобно спросил: - Ну почему они тут все отвязанные такие - своих не признают?
- Не смеши мои подмётки, - возразил Игорь. - То есть подковы. Какие мы ему свои? Он тыщу лет тут в лесу живёт, а мы ещё вчера людьми были.
- А как кушают людей волки? - тоскливо произнёс Юра.
- По-моему, - ответил Игорь, - они вспарывают когтями живот и ещё у живой добычи выедают печень и другие внутренности. Впрочем, сейчас узнаем!..

* * *

- Думаешь, он на нас кинется? - спросил Юра и с надеждой добавил: - Всё-таки нас пятеро... даже шестеро, а он один.
Как бы отвечая на его вопрос, волк вскинул морду вверх, к ещё бледному предвечернему диску Луны, и окрестность огласилась тягучим стонущим воем. От этого звука до мозга костей пробирало каким-то нездешним, стылым ужасом.
- Дружков созывает, - сквозь зубы сказал Игорь. - Хочет поделиться угощением.
Издалека, со всех сторон, оборотню отозвался целый хор заунывных волчьих голосов. Завывания стали приближаться.
- Кажется, наше дело табак, - произнёс Юра, зябко передёргивая плечами. - А если ты, Юля, на него град нашлёшь? Покрупнее? Или Луну тучей закроешь?
- Вряд ли это подействует, - заметил Игорь.
- А как ведут бой с оборотнями? - спросила Юля.
- Понятия не имею, - честно признался я. - Наверное, надо бежать от них сломя голову?
- В лесу все равно далеко не убежишь, - сказал Игорь. - Догонит!
- Ах, где наши пьявочки? - вздохнула Юля. - Захвати мы их с собой, горя бы не знали.

* * *

- Может быть, тогда вашу бабку Нусю вызовем? - спросил Юра. - Которая Гнуснида? Пусть долбанёт этого волчару хорошеньким проклёном!
- Что ж, попробуем, - с сомнением ответил Игорь.
Он достал из кармана огрызок карандаша и рекламку бабы Нуси, и после недолгого раздумья вывел на ней: "Заповедник, в лесу на поляне". Ответ не заставил себя ждать. На карточке мгновенно вспыхнули зелёные буквы: "Это место не обслуживается!".

* * *

Когда залп наших бессильных проклятий по адресу негодной бабки Гнусниды истощился, на лице Юры выразилась мрачная решимость. Он вдохновенно попросил:
- Юля, дай-ка мне на минутку твоё эхо.
Недоумевающая Юля протянула ему эхо, и Юра повесил его себе на шею. Эхо изумлённо поперхнулось, сипло тявкнуло, а потом вдруг загавкало сразу на множество голосов. Лай был визгливым, злобным и истеричным, как у целой своры насмерть перепуганных помоечных шавок. Оборотень не сдвинулся с места, а на губах у него появилось подобие презрительной усмешки. Юля поморщилась и положила руку на эхо.
- Перестань, - сказала она. Эхо послушно замолчало.
- Я хотел изобразить львиный рык, - смущённо признался Юра, возвращая эхо Юле.

* * *

- Давайте я попробую с ним справиться, - вдруг сказал Игорь.
Я удивлённо взглянул на него: неужели он рассчитывает совладать с оборотнем при помощи Очков?

* * *

Игорь решительно выступил вперёд, направил на волка указательный палец и с напором произнёс:
-  Дыр-бул-щыл
   убещур
   скум
   вы-со-бу
   р-л-эз.
При первых словах оборотень вздрогнул, нервно подёргал шкурой, а потом замер в нерешительности. Видно, прежде он никогда не слышал такого заклинания и оно произвело на него кое-какое впечатление.
Даже у меня от этого чтения пробежали мурашки по коже - посильнее, чем от волчьего воя. Стихи, казавшиеся нам столь смешными и нелепыми в чистом и ярко освещённом классе, здесь, посреди этого дремучего леса, вдруг стали удивительно уместными. Любые другие стихи, состоящие из привычных слов и рифм, оборотня бы только рассмешили.

* * *

Но поединок не закончился: волк и не думал уходить, и глядел на нас горящими глазами.
- Ю, - очень спокойно и почти без выражения сказал Игорь.
Оборотень широко зевнул и облизнулся: ему было сильно не по себе. Одно его ухо настороженно смотрело вперёд, другое опасливо назад. Но он не отступал, а застыл в выжидательной позе.
Тогда Игорь провёл рукой вправо-влево, как будто отгонял муху. Через мгновение я увидел эту муху... нет, это была не муха... это был чёрный шарик. Он напоминал маленькую шаровую молнию, если только бывают шаровые молнии чёрного цвета. Он стремительно вспухал и раздувался на глазах. Оборотень поджал хвост и попятился. Шар плавно, но в то же время очень быстро двинулся в его сторону. Оборотень заскулил, прижал уши и, наконец, опрометью ринулся прочь. Шар летел за ним следом, норовя коснуться волчьего хвоста. Оба они скрылись среди деревьев. До нас донёсся панический визг оборотня, а в воздухе резко запахло палёной шерстью.

* * *

Вопли оборотня удалялись, но звучали всё пронзительнее - очевидно, чёрный шар атаковал его снова и снова. Достигнув невероятно высокой ноты, визг оборвался, как будто кто-то разом вогнал кляп в волчью пасть. Мы прислушались. Всё вокруг смолкло - шелест листвы, птичьи голоса, стрекотание кузнечиков. В лесу царила глухая, ватная тишина.
- Чем это ты в него запустил? - спросил я.
- Не знаю, - пожал плечами Игорь. - Я только читал заклинания.
- А где ты им научился?
- Как "где"? На наших уроках, конечно.
- Разве мы такое проходили? Кроме "дыр бул щыл"?
- "Ю" - это стихотворение Гнедова, оно состоит всего из одной буквы. Почему-то я подумал, что оно должно подействовать. А когда не помогло, я просто прочитал "Поэму конца".
- И тогда вылетел этот шар?
- Ну да. Ты же видел.
- Здорово. Но что это был за шар?
Игорь задумчиво поправил очки.
- Могу только предположить, - рассудительно заметил он, - что, раз я читал "Поэму конца", то, наверное, это он и был. Конец.
- У шара - конец? - удивилась Юля. - А где у него конец? Это же тебе не палка и не верёвка.
- Должно быть, полный конец имеет форму шара.
- Надо будет спросить у Плоского Демона, - заключила Лена.

* * *

- И как вы думаете, что он с ним сделал? - пробормотал Юра, обводя нас расширенными глазами. - Этот шар? В смысле, конец?
- Пойдёмте-ка лучше отсюда, - не отвечая, сказал Игорь. - Вдруг он решит вернуться?
- Кто? Оборотень?
- Оборотень уже не вернётся. А вот шар - тот запросто может...
Мы поспешно зашагали прочь.

* * *

Сырная Девочка что-то с хрустом грызла на ходу.
- Что это ты жуёшь? - заинтересовался я.
- Медофыфяник, - невнятно ответила она. - Только зачерствел немножко.
Мы так и подскочили от её слов:
- Где ты его взяла?!
- Подобрала на полянке, пока вы с оборотнем сражались.
- Место можешь показать?
- А зачем вам пустое место? Видите, сколько их тут валяется?
И протянула руку, показывая, где в траве лежали ещё два медовых пряника.

* * *

(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)

Следующая 15-я глава будет опубликована в течение недели

Пишите отзывы, понравилось ли вам прочитанное и хотите ли вы узнать продолжение этой истории!

* * *

[Артёмов Ал]

Глава 15. Избушка на курьих ногах

* * *

Мы шли по сладкому следу, и Юра с философским вздохом заметил, снимая с ветки посыпанную маком баранку:
- И вот так всегда! Какое коварство!
- Что "всегда"? - не понял я.
- Идёт себе человек по жизни, воображает, что он сладости с веток собирает. Баранки-сушки, печенья-пряники.
- А на самом деле?
- А на самом деле это его собирает в свой мешок Баба Яга, Костяная Нога.

* * *

Сумерки сгущались. Луна светила ярко, но различить в игре лунных теней пряники становилось всё труднее. Тут Юра с улыбкой скромного торжества вытащил из своего портфеля целый пакетик конфет "Свет и Тьма".
- Даже не намокли под водой, - гордо заметил он.
Мы поразились:
- Откуда ты знал, что они тебе сегодня понадобятся?
- А я их каждый день с собой таскаю. Не люблю темноты...
- Какой ты предусмотрительный, Юра! - похвалила его Лена, беря себе конфету.
- Как же служитель Тьмы может темноту не любить, - недовольно проворчала Юля. - Это просто... неприлично.
Мы проглотили по белому кусочку от конфет, и вокруг действительно сразу посветлело.

* * *

- Интересно, - спросил я, - а как с Бабой Ягой здороваться полагается?
- Да ведь всё в учебнике написано! - возмущённо воскликнула Лена. - Она нам скажет: "Фу-фу-фу! Человеческим духом пахнет". А потом спросит: "Вы, добры молодцы, дело пытаете али от дела лытаете?"
- И что это значит?
- Неважно. Это вроде обмена паролями. А отвечать надо так: "Ах ты, старая кочерыжка, не напоила, не накормила, да о деле спрашиваешь?!" Тогда она пригласит нас в дом, накормит и напоит... Хотя, честно говоря, лучше бы она этого не делала.

* * *

Наконец, мы вышли к пряничному домику, стоявшему на больших птичьих ногах, похожих на разлапистые пни. Весь домик, сложенный из пряников, как из кирпичей, был покрыт сладостями; они росли на черешках, как фрукты. С крыши свисали разноцветные сосульки-леденцы в форме морковок, петушков и зайчиков. Многие черешки пустовали: очевидно, хозяйка домика прилежно собирала созревший урожай, разнося его по лесу.
- Ух ты! Избушка на курьих ногах! - радостно восхитилась Юля. - Настоящая! Здорово!
- А по-моему, ничего особенного, - возразил Игорь, отламывая и пробуя на вкус завиток кружевного оконного наличника (избушка недовольно заквохтала). - Каменный век!
- Зачем же ты домик ломаешь? - укоризненно заметила ему Лена. - Вот же на черешках растёт всё, что душе угодно!
- А мне интересно было узнать, - отвечал Игорь, - съедобна ли сама избушка!
- Ну и как?
- Вкус так себе. Плесенью припахивает.
- Ещё бы! - обиделась за избушку Юля. - Ей лет триста, а то и все пятьсот. Постой столько времени под открытым небом, посмотрим, какой у тебя будет вкус и чем ты будешь припахивать.

* * *

Мы постучали, и дверь нам отворила старая женщина на редкость отвратительного вида. Нос её напоминал уродливый гриб-сморчок или огромную бесформенную шишку, поросшую сотнями бородавок всех форм и размеров. Нижняя челюсть, как у бульдога или рыбы-пираньи, далеко выдавалась вперёд, а губа отвисала вниз на несколько сантиметров, обнажая кривые зубы. Поэтому на лице её застыл постоянный свирепый оскал. Особенно впечатляли два остро наточенных жёлтых клыка, торчавших из верхней челюсти. По сравнению с Ягой даже Болотная Кикимора показалась бы редкой красавицей. На несколько секунд мы замерли, с трудом привыкая к её безобразию.

* * *

Положенные слова хозяйка домика произносить не спешила. Вместо этого она пошлёпала губой и осведомилась замогильно-гнусавым голосом:
- Незваные гости! Зачем пожаловали? Гостинец принесли мне, как положено? Чую, - она жадно принюхалась к воздуху, - принесли.
Из-за наших спин выглянула Сырная Девочка и вежливо поздоровалась:
- Недоброй ночи, Бабушка Яга.
Маленькие глазки старухи расширились от удивления.
- Внученька! Ты как сюда попала?.. И почему от тебя так сыром пахнет?..

* * *

Из дальнейших отрывистых реплик нам стало ясно, что Сырная Девочка - и впрямь дальняя родственница Бабы Яги: хотя и не внучка, а скорее прапрапра... - и ещё несколько десятков раз "пра" - внучка.
- Мама хотела, чтобы именно вы меня удочерили... увнучерили, - объясняла Сырная Девочка. - Но мне Пропуск к вам в Заповедник так и не выписали, а потом меня тётушка Лиля к себе на воспитание взяла.
- Да я ж тебя только на портретах видела!.. - причитала Яга. - Последний портрет мне твоя тётка прислала, ты там на блюде лежишь, такая красивая, вся в зеленях, и вверху золотом написано: "Меню". Я хоть и не поняла, что это значит, и на кого она тебя променять решила, но обрадовалась: вот какая у меня красавица внучка выросла!
- О, - оживилась Девочка, - это же мой любимый портрет!
- А о тётке твоей я уж всякого наслышана, и скажу тебе прямо: голубятина она распоследняя.
- Мама всегда говорила, - заметила Сырная Девочка, - что из всех наших родичей вы самая добрая.
- Враньё это, - вознегодовала старуха, сдвигая кустистые брови. - Наветы!
Она с размаху стукнула кулаком в дверной косяк.
- Слыхала, что про нас у людей нынче толкуют?! Будто мы с тобой на пернатых работаем!
Из глубины избушки послышалось потрясённое, но вместе с тем угрожающее квохтанье:
- Ко-ко-ко-коо?!..
- Это я-то на сторону Добра перешла! - продолжала возмущаться старуха. - Возведут же такую напраслину! Да скольких мальчишек я этими руками да на этой хлебной лопате в печь пересажала! Бывало, рот им черносливом набью, в зубы морковку или репку всуну - и в печку. И языком не болтают попусту, покуда пекутся, и репка-морковка получается пареная, печёная. Сама рецепт придумала.
- Да, - прошептала мне на ухо Юля, - только когда это было.
- А среди девчонок хитрющие попадались. Я одной говорю: девочка, доченька, у меня, старой, ноги уже не ходят, набери-ка мне яблочек, порадуй старуху. А она, такая-сякая: бабушка, боюсь я на дерево подниматься, вдруг упаду. Больной старухе в червивом яблочке отказывает, вы только подумайте, какая молодёжь нынче пошла! Бессердечная! Что ж вырастет из неё? И недавно это было, годков ещё триста, небось, не миновало... Тогда я ей: ты, голубонька моя, становись на сухие веточки, а хватайся за молоденькие. А сама уже мешок наготове держу, ха-ха... Но сбежала девчонка-то... Так я снова с тем же мешком иду к ней за яблочками. Она мне: не обманешь, говорит, старая карга, я уже все твои хитрости наперечёт знаю. Как со старым человеком разговаривает! Никакого уважения в нонешней молодёжи нету к старшему поколению! Тогда я ей говорю: нет, доченька, ты меня с другой, злой старухой перепутала. У той, нехорошей старухи, была правая деревянная нога, а у меня совсем наоборот, левая, вот посмотри. А чтоб с яблоньки не упасть, ты, моя голубка, становись на молоденькие веточки, а держись-ка за сухие. И снова мешок готовлю...

* * *

- Приволокла её сюда, печь затопила, вытряхнула девчонку из мешка, говорю ей: "Садись-ка на лопату, да живо!". Она уселась, а ручки-ножки растопырила. Я ей толкую: "Ты не ладно села, этак я тебя в печку не всажу! Надо ножки калачиком". А она мне так жалобно отвечает: "Не умею я, бабушка". "Как же не умеешь?! Садись - сказываю!.." "Поучила бы ты меня, бабушка...". "Да откуда ж ты, говорю, этакая бестолковая на мою голову свалилася? И чему тебя только в школе учили?". Но поверила я, дура старая, голубице этой, на лопату плюхнулась, да ноги свои закостенелые с грехом пополам кренделем согнула. "Видишь теперь?" - спрашиваю. А она за черенок лопаты хвать, да в печь меня как пихнёт! И заслонкой прикрыла. Ну, не вероломство ли! Не коварство? Насилу я из той печки выбралась, а девчонки, понятно, уж и след простыл, ищи-свищи, поминай как звали. Да ещё мешок со сладостями утащила - экая низость! Это ж ни в какие ворота не лезет! Не постеснялась нищую старуху обобрать, которая ей в прапрабабки годится! Ни чести, ни совести!..

* * *

- Но ведь меня-то вы съедите, верно, бабушка? - нежно спросила Сырная Девочка, снимая с одежды Бабы Яги прицепившуюся сосновую иголку.
- Вот ведь какое у нас воспитание! - гордо произнесла старуха, оборачиваясь к нам. - Мой род, моё потомство! Кровь, она завсегда скажется. Сама в печку просится, со всем уважением! Не то что нонешняя молодёжь!
Мы обескураженно переглянулись - кажется, спасая Сырную Девочку от Людоеда, мы привели её, что называется, из огня да в полымя.
- Нет, внученька, - ласково ответила Баба Яга, обращаясь к Девочке, - в печку я тебя сажать не стану. Будешь Внучкой Ягой теперь зваться. Новую Ягу из тебя воспитывать буду! Нашему ремеслу обучать. Мне ведь тоже наследница нужна! Продолжательница моего дела!
- Здорово! - воскликнула бывшая Сырная Девочка. - Как это, наверное, интересно! Я вам, бабушка, буду помогать пряники по лесу разбрасывать.
Яга ласково погладила правнучку по голове, отчего я поневоле содрогнулся: вместо среднего пальца и мизинца на руке у старухи торчали голые кости, как у скелета.

* * *

Сырная Девочка восторженно оглядывала углы тесной избушки, густо затканные паутиной. Дверь вместо засова была заперта на огромную жёлтую кость, с одного конца обгрызенную. Повсюду с потолка свисали громадные волосатые пауки. В полумраке их многочисленные глаза зловеще сверкали, что служило в избушке чем-то вроде освещения. Время от времени эти косматые абажуры вдруг резко падали вниз и повисали на уровне наших глаз, хищно перебирая в воздухе лапами; потом неторопливо подтягивались вверх на своих ниточках.
- А как здесь у вас хорошо и мило! - продолжала Сырная Девочка. - Теперь я понимаю, что такое настоящий домашний уют. А как просторно!..
- Да уж, просторно, - вполголоса проворчал Юра. - У улитки в раковине, и то, небось, попросторнее. Как мы здесь все уляжемся?..
Впрочем, всё познаётся в сравнении: после тёмного чулана в Замке Людоеда избушка и впрямь могла показаться роскошным дворцом.

* * *

- А чего это ваш дружок сажей намазался? - настороженно спросила Яга. - Трубочист он, что ли? Али углекоп?
Я вздрогнул: с тех пор, как начались занятия в Школе, почти никто не напоминал мне о цвете моей кожи, да ещё так грубо. Ведь среди взрослых демонов попадались не только чёрные, но и синие, зелёные, красные и фиолетовые. Это считалось в порядке вещей. Однако в Заповеднике на этот вопрос, видимо, смотрели иначе.
- Да это мода теперь такая! - ответил Игорь, хитро мне подмигивая. - Если мы - силы Тьмы, значит, у нас всё должно быть тёмное: и лицо, и одежда, и мысли.
- И неправильная, по-моему, эта мода ваша, - назидательно изрекла Баба Яга. - К чему зазря народ пугать этакой страхолюдной харей?
Игорь наступил мне на ногу, чтобы я сгоряча не брякнул старухе что-нибудь резкое относительно её собственной наружности.

* * *

Мы рассказали старухе о том, что привело нас в Заповедник. Не стали скрывать и роли Директора (он разрешил нам раскрыть Яге этот секрет). У бабки от нашего рассказа отвисла не только губа, но и челюсть, а при слове "отстрел" она вдруг издала отчаянный, дикий, безумный вопль, от которого мы чуть не оглохли.

* * *

Придя в себя, Баба Яга принялась причитать:
- С нами нечистая сила! Да вы хоть понимаете, что он для нас? Орёл наш, Змеюшка! Ведь он для нас - всё. Сидишь в этом Заповеднике, как в тюрьме. Да это и есть тюрьма - нам же из него выхода нет, и внутрь никого не впускают. Что ж делать? Нарвёшь по старой памяти пряников мешок, бродишь по лесу, бросаешь их, бросаешь, а что толку? Ведь заранее знаешь - никто их не подберёт, никто на них не позарится, не клюнет, потому что и клевать-то некому. Разве что мыши сгрызут. И так тошно со всего этого станет, так муторно, что подумаешь - ну кому нужна вся эта наша жизнь распроклятая? Поднимешь глаза вверх - а тут вдруг Змей где-то вдалеке над лесом пролетит, огнём полыхнёт. И от сердца хоть немного отляжет, и поймёшь - не всё ещё так-то плохо на этом свете. А вы говорите - отстрел... слово-то какое. Да как же это? И как мы без него?..
Яга неожиданно всхлипнула, вытерла сухие глаза и скривилась, как от боли. Лицо её, и без того не блиставшее красотой, стало ещё более безобразным. Лена попыталась её утешить:
- Мы ему поможем, мы ему передадим волшебные Очки, которые защищают от стрел, копий и доброго глаза. Нам Директор дал.
- На него одного, Директора вашего, вся наша надежда. Только он нас и жалеет, бережёт, в обиду не даёт... Один он...
- Ну как же один, ещё мы, - бодро сказала Юля.

* * *

Узнав о цели нашего путешествия, Баба Яга засуетилась и поставила на стол маринованные еловые шишки.
- Подкрепитесь, - гостеприимно пригласила она, - верно, устали с дороги-то! Путь неблизкий.
Со стороны Яги такое угощение было верхом любезности, но Игорь и Юра к нему даже не притронулись. Я бы предпочёл, чтобы Яга угостила нас своими пряниками и сладостями, но, видно, она считала эти человеческие кушанья пригодными только на наживку. Чтобы не обидеть старуху, я с отвращением пожевал одну из шишек (весь рот наполнился смолой и острыми чешуйками), потом незаметно выплюнул в кулак. Лена тоже прожевала самую маленькую шишку, проглотила, и сумела вымученно улыбнуться:
- Очень вкусно! Прямо объедение!
Только Юля, поражая всех нас, со смачным похрустыванием жевала и глотала шишки одну за другой, точно это были маринованные грибочки или огурчики.
- Остановись, Юлька, - прошептал ей Юра, - заворот кишок заработаешь!
Но она только отмахнулась.

* * *

- Коли б знала заранее, - приговаривала Баба Яга, - что такие дорогие гости пожалуют, уж я бы расстаралась, горяченького приготовила: и варева наварила, и месива намесила, и крошева накрошила...
Я мысленно порадовался, что судьба, по крайней мере, избавила нас от варева и месива кошмарной старухи.

* * *

Юра вытащил из портфеля оставшиеся чёрные половинки конфет, и мы с аппетитом их доели, отчего вокруг мгновенно сгустилась роскошная звёздная ночь. На небо взошла вторая Луна - маленький растущий серп, а потом и третья - стареющий полумесяц. При этом одна Луна была медно-жёлтой, другая - серебряной, как оторвавшийся кусок облака, а третья - с красноватым отливом, точно налившаяся кровью. Потом жёлтая Луна мигнула и разом потухла, как погашенный фонарь. Мы все, даже Игорь, восприняли эти новшества на удивление равнодушно - видимо, на сегодня мы уже объелись чудесами.
Заснуть без матраса и одеяла на жёстком деревянном полу, слушая оглушительный храп Бабы Яги, да ещё когда сверху над тобой угрожающе нависают огромные мохнатые пауки, непросто. Но мы так устали за день, что подобные мелочи нас уже не смущали.

* * *

Проснулись мы утром от сдавленного мычания Юры. Пока он спал, пауки незаметно оплели его паутиной с ног до головы, запеленав в настоящий кокон. И теперь медленно подтягивали к потолку вверх ногами. Из кокона виднелся только незалепленный до конца рот, который судорожно мычал, и отчаянно проблескивал один глаз.
Мы вскочили и кинулись на выручку Юре; разбуженная нашими криками Баба Яга схватила метлу и напустилась на своих питомцев. Пауки бросились врассыпную, выронив кокон. Юра полетел вниз и с деревянным стуком ударился лбом о лавку. Впрочем, у него не вскочило от этого удара даже шишки: очевидно, демонские лбы прочнее человеческих. Но напугался он не на шутку.
А Баба Яга в гневе кричала на своих восьминогих подопечных, настигая их повсюду метлой:
- Ах, плуты, шалуны, что делают!.. Одно на уме - им бы всё играть!..
Досталось от старухи и избушке.
- А ты, халупа старая, куда смотришь! - вопила она, охаживая метлой стены своего жилища. - Перед кем позоришь! Сдам тебя на голубятню!..
Избушка тряслась и шаталась, и издавала какие-то странные пристыженные звуки.

* * *

- Играть, как же! - ворчал потом освобождённый из кокона Юра. - Так я ей и поверил! Хороши игры! Они сожрать меня хотели, вот что!
- Если бы они и вправду хотели кого-нибудь из нас сожрать, - мимоходом обронила Юля, - они выбрали бы другого, не тебя.
- Почему это? - подозрительно спросил он.
- Пауки всегда предпочитают того, у кого мясо самое нежное, вкусное, сочное. Уж они знают в этом толк, поверь. - Юля окинула Юру сожалеющим взглядом. - А у тебя... сам понимаешь. Одна бульонка.
- Что?! - взвился он. - Да откуда ты знаешь, какое у меня мясо?! Пробовала ты его, что ли?! Да может, оно у меня самое что ни на есть...
Юля расхохоталась, а Юра смущённо осёкся на полуслове: он понял, что клюнул на её удочку, совсем как вчера - Сырная Девочка.

* * *

Провожая в дорогу, Баба Яга снабдила нас мотком фиолетовых ниток.
- Это от твоей тётки Лили, - поморщившись, заметила она Внучке Яге. - На тысячелетний юбилей подарок мне прислала, скупердяйка. В кои-то веки раз расщедрилась!
Нитки следовало бросить на землю, после чего они сами начинали разматываться в указанном направлении - к пещере дракона.
- Храни вас нетопырь и сколопендра, - напутствовала нас Яга на прощание. - И чёрный петух, и ехидна, и жаба, и скорпион вам в помощь...

* * *

- Какая милая старушка оказалась, эта Баба Яга, - говорила Юля, когда мы уже шагали по пути, указанному сиреневой ниточкой. - Давненько я так классно не высыпалась! Я себя у неё чувствовала, как у этой... у сколопендры за пазухой.
Юру от такого сравнения передёрнуло, но он ничего не стал возражать.
- Интересно, как они все понимают, что мы из Школы? - вслух удивился я. - Я-то думал, Яга нас вначале попробует поджарить, тут-то мы ей и скажем, что мы тоже демоны...
- Ишь чего захотел! - усмехнулась Юля. - Нет, настоящее тёмное создание ты так просто вокруг пальца не обведёшь; оно тебя насквозь видит и ещё на метр под тобой. Говорил же нам сирен-самец...
- И всё-таки, как она поняла? На лбу у нас, что ли, написано?
- А чего тут понимать? - фыркнула Юля. - Погляди себе под ноги, где у человека тень должна находиться, и всё станет ясно.
Мне стало досадно.
- Действительно, просто, - разочарованно пробормотал я.

* * *

(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)

Следующая 16-я глава "Сражение в Заповеднике" будет опубликована в течение недели.

Пишите отзывы, понравилось ли вам прочитанное и хотите ли вы узнать продолжение этой истории!

* * *

[Артёмов Ал]

Глава 16. Сражение в Заповеднике

* * *

Разматываясь, моток ниток довольно быстро и безо всяких приключений привёл нас прямиком ко входу в драконью пещеру. Здесь он быстро стал сматываться в обратную сторону. Мы кинулись ловить сиреневый клубочек, но он оказался проворнее: ловко прошмыгнул между наших ног и покатился прочь. Вскоре он исчез из виду. Мы с сожалением проводили его взглядами: как-то теперь придётся искать дорогу обратно? Затем мы взобрались вверх по источенной временем чёрной скале и заглянули внутрь.

* * *

Дракон спал, безмятежно свернувшись калачом в углу своей пещеры. Его шкуру покрывали многочисленные шрамы - похоже, он не раз побывал в отчаянных переделках. На месте правого глаза красовался большой заросший рубец.
Дракон похрапывал - это звучало как отдалённый гром, а из его ноздрей вылетали уютные колечки дыма. Лена сокрушённо воскликнула:
- Ну надо же - спит без задних ног! Да ведь его приходи и бери голыми руками!

* * *

Осторожно приблизившись к огромной храпящей туше, мы стали окликать дракона, сначала тихо, а потом всё громче и громче:
- Змей Змеевич! Проснитесь! Вставайте! Просыпаться пора!
Под конец мы, надрываясь, орали это хором, прямо ему в уши, но дракон даже не пошевелился. Тогда мы вспомнили совет Директора:
- Почешите ему пятки!
Юля нерешительно начала почесывать пятку на одной из передних лап дракона. В храпе его появились новые ржущие нотки, он стал поджимать огромные когти на лапе, - похоже, ему было щекотно. Но он не просыпался.
- А ну, давайте, все вместе, дружно, - распорядилась Лена.
Мы взялись вчетвером за все четыре лапы. Ржущие нотки усилились, дымовые колечки из ноздрей стали вылетать вразнобой, налетая друг на друга. Под конец дракон издал храп, напоминающий смех, и открыл единственный глаз.

* * *

Мы отскочили в разные стороны.
- Кто здеся? - спросил Змей, тяжело поднимаясь на лапы и моргая спросонья. От его резких движений летучие мыши, дремавшие под сводами пещеры, сорвались с мест и запорхали в воздухе, пронзительно пища. Лена закрыла глаза руками.
- А, это вы... Школяры, да? Зачем пожаловали? Озорничаете, балуетесь?
Голос у дракона был низкий, с хрипотцой, как у заядлого курильщика. Он потянулся, выгнувшись всем телом, и мощно зевнул, распахнув челюсти. Меня почему-то поразило, что язык его как две капли воды походил на язык ужа Игоря, только был гораздо крупнее. Зубы дракона не уступали по размеру клыкам саблезубого тигра, но смешливая Юля от этого зрелища прыснула в кулак: один из зубов в глубине пасти покрывала золотая коронка.
- Хорошо ещё, что челюсти не вставные, - пробурчал Юра.
К счастью, дракон ничего не заметил и захлопнул пасть, весьма довольный произведённым впечатлением.

* * *

- Ну, так чего вам здеся надобно?
- Сюда идут драконоборцы! - взволнованно сообщила Лена.
Крылья на спине дракона встрепенулись. Изо рта вылетело облако искр, потом он закашлялся.
- Драконоборцы? С чего бы это? Столько лет их не было... Откуда они взялись? В Заповеднике-то?..

* * *

Перебивая друг друга, мы постарались разъяснить происходящее. Змей был явно огорошен свалившейся на него новостью, хотя старался и не показывать виду.
- Отстрел, говорите?.. Да кто они такие?..
Мы объяснили, что убивать его, скорее всего, явится один или несколько ангелов с мечами и луками. Дракон немного взбодрился, вспомнив свои древние битвы с целыми полчищами ангелов.
- Да я этих голубятников... С самых младых когтей потрошил... Как сейчас помню свою первый бой. Я тогда совсем желторотым мальцом был, как говорится, ещё скорлупа на ушах висела. Прикорнул я под открытым небом, а они на меня спящего накинулись с двух сторон... Братишка мой младший на часах стоял, да, видно, сон его сморил, он ещё зеленее меня был, вот и задремал. И уж больше не проснулся. А я просыпаюсь от боли, весь кровью обливаюсь и не пойму - что? кто?.. Взлетаю и вижу - вместо головы брата и сестрёнки нашей младшей, которую мы больше всего любили, вечно нянчились с ней, разными вкусностями баловали, - одни кровавые обрубки торчат. Света белого, скажу я вам, не взвидел от такой картины. А эти голубятники и меня ещё стрелами осыпают, и всё в глаза, в глаза метят, сволочи, ослепить хотят... Вот тогда я одного глаза и лишился. Мне бы оттуда лететь не оглядываясь. Но как увидел я эти красные пеньки справа и слева, так кровь у меня вся в жилах закипела, забыл про страх и кинулся на эту пернатую свору. Налево хвостом махнул... они так и повалились, а направо дыхнул, - всех поджарил. Нет, кишка у них тонка со мной сладить!

* * *

- А ещё помню случай, они в пещере меня подкараулили... Не разумели того, дураки, что нюх-то у меня поострее ихнего будет. Подлетаю к пещере, и сразу чую: голубиным духом несёт. Ну, тут уж я обрадовался, расквитаюсь, думаю, и снова жареной голубятинки попробую. Потихоньку ко входу подползаю, побольше воздуха в грудь набрал, и как дыхну - всю эту стаю разом выжег. Одни перья горелые полетели.
Змей Змеевич довольно засмеялся:
- А всё почему? Потому что сызмалолетства привык - вхолостую пастью не щёлкать.
- Да, с этими ангелами надо глядеть в оба, - согласилась Юля и тут же покраснела: её слова в отношении Змея прозвучали не особенно тактично. Впрочем, дракон, увлечённый своим рассказом, ничего не заметил.

* * *

- Мне бы больше подошёл монокль, - грустно сострил дракон, примеряя переданные нами волшебные Очки. - И знаю я этих голубятников, они всё время будут справа от меня держаться, на слепой стороне. Ну да ничего, мы ещё повоюем!
Нацепив Очки и по-старушечьи сдвинув их на лоб, дракон о чём-то задумался.
- Вот я слышал, - начал он, - у людей как бывает. Ежели они глаз там теряют, тут же берут стеклянный - раз! - и вместо настоящего в глазницу вставляют. Даже и отращивать его не надо, как демонам. И цвет можно подобрать по вкусу: хоть жёлтый, хоть красный, хоть фиолетовый с золотым ободком. Скажите, правда это?
- Правда, - подтвердил Игорь.
- Да-а. Повезло людям, - с завистью сказал дракон. - И видят эти стеклянные глаза, говорят, получше настоящих.
Мы переглянулись: очевидно, о жизни людей дракон знал очень понаслышке.
- У нас, у драконов, не так: коли глаз потерял, - пиши пропало. А коли оба, так и вообще слепым сделаешься. Вы хоть знаете, что это такое? Впрочем, откуда вам! У вас же такого не бывает. Это когда вообще не видишь ничего, понятно? А вот я больше всего последний глаз потерять боюсь. Он и так последние двести лет что-то плохо видеть стал. Ну, не смешно ли?..

* * *

После получения подарка в Змее внезапно пробудилось гостеприимство.
- Мне вас даже угостить нечем, - посетовал он. - Хотя... где-то здесь был хороший кусок протухшей козлятины...
- Большое спасибо, мы не голодны, - вежливо сказала Лена.
Но Змей уже шарил кончиком хвоста по отдалённым закоулкам пещеры, рассеянно бормоча:
- Никак не найду... Куда же я положил эту козлиную тушу? Всё эти коротышки... небось, и мясо стащили.
- Какие коротышки? - поинтересовался я.
- А-а, гномы. Вроде бы они мне прислуживают, помогают, пещеру убирают, а на самом деле таскают всё, что плохо лежит. Ничего оставить нельзя: на минутку глаз отведёшь - и уже нету... Вот так всегда со старыми слугами - первую тысячу лет они ещё ничего, а потом наглеют и на шею садятся. Ведь только сейчас здесь эта туша лежала... Или это было в прошлом году?.. - дракон задумчиво пожевал губами.
Прервав безуспешные поиски, он предложил:
- Ну, тогда отведайте драконьей воды. Её мне коротышки давеча притащили, сами вылакать ещё не успели. Очень для огнедышания помогает. От неё кровь в жилах кипеть начинает. И мне перед большой баталией надобно будет глотнуть её маленько, кишки прополоскать.
Свив кончик хвоста в аккуратное колечко, Змей выудил из кучи заплесневелого хлама в уголке пещеры маленький пузырёк. Когтем мизинца на задней ноге он ловко выковырнул из него пробку и опрокинул крохотную бутылочку над многовёдерной медной бочкой. Из бутылочки вниз хлынула неожиданно мощная струя, и бочка стала постепенно заполняться. По пещере распространился густой хмельной запах.
Мы растерянно переглянулись.
- Э-э, - осторожно спросил Юра, - а сколько в этой драконьей воде градусов?
Дракон обиженно моргнул.
- Тысяча! А может и две, пёс его знает. Вам сколько надо-то? У вас вообще как с огнедышанием дела?
- С огнедышанием? Хорошо, - сказал Юра.
- А у меня, ребятки, неважно, - пожаловался дракон и грустно добавил: - Возраст уже не тот! Но коли у вас с огнедышанием порядок, тогда, конечно, зачем вам это пойло хлебать.
- Я выпью немножко, - расхрабрилась Юля.
- Полное ведёрко наливать? - воодушевился Змей.
- Наливайте! - бесшабашно махнула рукой Юля.
- Ты и вправду собираешься пить эту отраву?! - прошипела Лена на ухо Юле. - Жить тебе надоело, что ли?
- Что ты понимаешь! - вздёрнула подбородок Юля. - Выпить драконьей воды с настоящим драконом - это же воспоминание на всю оставшуюся жизнь.
- Если только она на этом не закончится, - мрачно добавил Юра.

* * *

Змей зачерпнул жидкость из бочки медным ведёрком и торжественно поставил ведро перед Юлей.
- Пей до дна!
- За ваше здоровье! - сказала Юля, обеими руками с трудом приподнимая тяжёлое ведро и чокаясь им о борт бочки. - И в бою вам ни пуха, ни пера!
- К ангелу! - ответил дракон, вздохнул и погрузил голову в бочку.

* * *

Юля отхлебнула чуть-чуть из ведёрка и замерла - несколько тревожных секунд мне казалось, что она вовсе не дышит. Потом с шумом вздохнула, закашлялась и повернула к нам раскрасневшееся лицо. Из её глаз обильно струились слёзы.
- Ну, как тебе? - с беспокойством спросила Лена.
- Чудесно! - хрипло ответила Юля сквозь кашель. - Просто великолепно! Кажется, у меня сейчас начнётся.
- Что начнётся? - испугалась Лена.
- Огнедышание.
Игорь покосился на Змея (тот ещё шумно дохлёбывал остаток жидкости из бочки) и опрокинул Юлино ведёрко в угол пещеры. Моментально проев в полу изрядную дырку, выплеснутая жидкость с шипением утекла куда-то в неведомые глубины.
- А то он обидится, что ты не допила, - пояснил Игорь.
Змей поднял голову из опустевшей бочки, крякнул и внимательно осмотрел нас с головы до ног, шумно втягивая ноздрями воздух. Глаз его маслянисто заблестел.
- Жаль, закусить нечем! - вздохнул он.

* * *

- А вы помните битву вашего отца, Змея Горыныча, с Ильёй Муромцем? - решился спросить я.
Дракон нахмурился.
- Да разве ж то битва была? Настоящая резня и смертоубийство. Неужто вы думаете, что этот муромский мужичонка мог одолеть моего батюшку в честном бою, да ещё своим дрянненьким тупым мечом?
- Отчего же тогда погиб ваш отец?
- Слишком мягок он был для дракона, слишком доверчив и сердоболен. Вы не поверите, он и не ссорился никогда между собой - всегда сам себе уступал во всём. А ведь другие-то драконы, стыдно сказать, и пяди себе ни в чём не уступят. Всё спорят, грызутся, выясняют, кто из них лучше - я или я? До [Слово запрещено роскомнадзором] доходит - перегрызают друг другу глотку, и всё. А то бывает, головы полностью разрывают между собой отношения.
- Как же это может быть?
- Ну, это когда они между собой не разговаривают и смотрят только в разные стороны. Как у двуглавого орла.
- Скажите, - спросил Игорь, - а три головы дракона - это три разные личности или одна?
- Одна. Но в трёх лицах, - туманно отвечал Змей. - Поэтому жить в мире и любви с самим собой - это дано не всякому дракону. Отец это умел. Он говорил: что главное в драконе? Незлобивость. И нас он воспитывал в кротости и смирении. Батюшка говорил: никогда не противтесь доброму. Коли ударили вас по щеке, подставьте вторую щёку. Ударили по второй - подставьте третью. Ударили по третьей - подставьте четвёртую. И так далее... Правая голова у него, между прочим, была убеждённая постница, вегетарианка.
- Я и не знала, - призналась Лена, - что бывают драконы-вегетарианцы.
- Целых драконов не бывает - как же дракону без мясного? А вот отдельные головы встречаются. Помню, её другие головы всё уговаривали: "Что за толк в твоём посте, ведь желудок-то у нас общий". "Да, - отвечала она, - вы питаете наше общее брюхо, а я - благочестие". Вот каков был мой батюшка! Он вообще не верил в Добро, ежели хотите знать.
- Это как? - удивился я.
- Батюшка всегда говорил, что нет в мире столь закоснелого, погрязшего в Добре праведника, которого нельзя было бы словом совратить на истинный путь. Слышали бы вы, как он говорил! Так спокойно, размеренно, как ручей журчит, точно убаюкивал. То один голос вступит, то другой, то третий, то все три хором. Мы в детстве любили слушать его колыбельную - усыпляла она наповал. Главным для него было вовсе не набить брюхо. Нет! Достичь истины. Он часто говорил, что от победы в споре у него и аппетит разгорается. Он даже самого паршивого рыцаря, и то проглотить не мог, покуда не убеждал в своей полной правоте. Представляете? Вы ведь встречали благородных странствующих рыцарей?
- Нет, не приходилось, - с сожалением ответила Лена.
- Ваше счастье, уж вы мне поверьте. Ведь это настоящие психи, просто психи. Всюду рыщут, и на уме одна навязчивая мысль - зарубить какого-нибудь дракона. А что мы им сделали? Так вот, батюшка даже с этими маньяками, и то вежливо беседовал. И только опосля учёного диспута приступал к трапезованию. Ни один рыцарь не мог ему противостоять. Они только сперва что-то вякали, потом всё кивали, кивали, и, наконец, замирали в восхищении. Побеждал он их своим умом и красноречием, без боя побеждал.
- Он гипнотизировал их, - шепнул мне Юра. - Голосом!
- Да, он верил в силу слова, - продолжал дракон. - И на Добро никогда не отвечал добром! Даже если очень хотелось. Это его и сгубило, а мы остались сиротами. Он ведь и эту деревенщину муромскую убеждал опомниться, уговаривал. Только потом я случайно узнал, что мерзавец в то время был совершенно глух - оглох от свиста Соловья Разбойника. Неудивительно, что отточенные, разящие доводы батюшки отскакивали от этого мужлана, как горох от стенки. А мы смотрим и видим: мужик своим тупым мечом отцу одну шею уже перепилил, и за вторую принялся. И кричим ему из пещеры: съешь его, отец, съешь! А он горестно посмотрел на нас и продолжал увещевать этого головореза. Не хотел его есть, покуда не убедит в своей правоте. И отступать не хотел. Так тот и перепилил отцу все три шеи.
Дракон утёр слезу и оглушительно высморкался, отчего нас чуть не выбросило ветром из пещеры.
- Извините, - смущённо сказал он. - Совсем забылся...

* * *

- А уж как сердечен был батюшка, как милосерден! - говорил дракон. - Кого ни съест, тотчас начинал оплакивать. Вот вы часто оплакиваете тех, кого едите? Ну, там птичек, рыбок, зверюшек разных?
Мы переглянулись.
- Нет, никогда, - ответил я.
- Что ж, - с горечью сказал дракон, - я даже вас за это не виню. Просто время нынче пришло такое... бесчувственное.
Юра заметил с ноткой ехидства:
- А вот Юля оплакивала одну корову, которую съела. Верно, Юля?
Юля неохотно кивнула, а дракон сочувственно спросил:
- Должно быть, с этой коровой вас соединяли тесные узы родства?
- О, нет, - поспешно сказала Юля.
- Значит, она была близка вам духовно?
- Ну, в каком-то смысле... - замялась Юля.
- А мой отец оплакивал всех! - гордо сообщил дракон. - Вот в эту самую бочку он после каждого обеда слёзы лил.
Змей указал хвостом на опустошённую им медную посудину.
- Закусит, бывало, кем бог послал, и как взрыднёт безутешно - бочка аж через край переплёскивалась.
- А зачем он слёзы собирал? - спросил я.
- Это гномы его уговорили. Они по кувшинчикам слезу разливали и продавали. Драгоценный напиток, между прочим, - драконова слеза. Если человек такой слезой умываться будет - никогда не постареет, пребудет вечно молодым и прекрасным. Только на то, чтобы полностью в слезе купаться, у кого же богатства достанет? Тут и королевская казна опустеет в два счёта - гномы-то, известное дело, втридорога сдерут. Поэтому даже принцессы, бывало, только лицо своё слезой умывали и руки. Взглянет какой-нибудь рыцарь на свежее личико такой красавицы - подумает, что ей осьмнадцать лет. Нежную ручку поцелует - и влюбится без памяти. И только после свадьбы узнает, что остальному-то телу уже все девяносто стукнуло!
Дракон злорадно засмеялся.
- Какой кошмар, - вымолвила потрясённая Лена.
- При жизни батюшки, - продолжал дракон, - гномы это слёзное дело на поток поставили, целую фабрику слёз тут открыли. Коротышки, они такие, из чего хочешь свой барыш выжмут. Слезою младенца мельницу завертят! Ведь батюшка мой, Змей Горыныч, по чистоте своей душевной всё равно что невинный младенец был.
- А сейчас гномы тоже на вашей слезе наживаются? - сердито спросила Юля.
- Нет. Откуда? Шесть глаз, как-никак, у покойного батюшки было. А у меня всего один остался, - дракон грустно моргнул, - и тот подслеповатый. С него и ведёрка не нарыдаешь.
- Я слышал, - сказал Игорь, - что крокодилы на Ниле тоже оплакивают свои жертвы. Во всяком случае, есть такая легенда.
- Ежели и так, - возразил дракон, - то кто их этому научил? Мой отец! Они же ему все дальние родственники по левой голове!..

* * *

- Скажите, это правда, что ваша пещера по Заповеднику гуляет? - спросил я у Змея.
- Почему это "гуляет"? - даже обиделся Змей. - Она у меня не гулящая какая-нибудь. Куда попрошу её, туда и идёт. Она ведь жизнь мне спасла, пещерушка моя, - дракон нежно погладил каменную стену передней лапой, - в тот день, когда с батюшкой несчастье приключилось. Увела нас, малышей, оттуда, утёрла нам слёзы, утешила, укрыла, обогрела. Вынянчила, в нелюди вывела, родную мать нам заменила! А коли не она, наверное, я бы не стерпел тогда, в драку с этим мужланом бросился, чтобы за батюшку отомстить. А какой из меня тогда боец был? - Дракон усмехнулся. - В собственном хвосте ещё по младости веков путался, ногами заплетался.
- А вы можете попросить вашу пещеру, чтобы она поближе к нашей Школе оказалась? Чтобы нам далеко не идти? Мы были бы вам ужасно признательны.
- Это мне раз плюнуть и погасить, - бодро ответил Змей. - Пустяки! Хвостом вильнуть не успеете. Вот глядите - мы уже там. Отсюдова до вашей Школы одним взмахом крыла долетите.
Мы не почувствовали ни малейшего движения, но, выглянув наружу, увидели, что окружающий пейзаж разительно изменился. В нескольких сотнях метров из-за верхушек деревьев виднелось чёрное здание Школы.
- Ближе никак не могу, - сказал дракон, - уж извините: Забор, сто колов ему в подворотню!

* * *

Приближалось назначенное время битвы. Пожелав на прощание дракону удачи, мы отошли от пещеры на полсотни метров.
- Директор велел нам уходить, - нерешительно заметила Лена.
- Уходить! - возмутилась Юля. - И пропустить первую за пятьсот лет битву со Змеем? Что ты будешь, интересно, рассказывать следующие пятьсот лет своим детям? Как ты ушла отсюда в самый интересный момент? Ну тогда - иди, скатертью дорожка... - Юля запнулась и пояснила: - В смысле, никто тебя удерживать не станет.
Лена потопталась на месте, но ничего не возразила и потом присела на землю рядом с нами.
Электронные часы Игоря пискнули, извещая о наступлении полудня, и сразу вслед за этим затрубил ангельский рог.

* * *

Мы увидели Ангела-Драконоборца: он парил над пригорком; рядом порхали, часто взмахивая крыльями, два юных ангелочка-оруженосца. Один держал в руках меч, другой - лук и колчан со стрелами.
- Эй, ты, любимая дочка Змеи Горыновны! - громовым голосом выкрикнул Ангел. - Выходи на бой, не посрами имени своего батюшки, он же матушка! Ведь они так любили друг друга! Или, вернее, оно само так себя любило! Жить без себя не могло! Целовалось, миловалось само с собой днём и ночью! Или твоим настоящим отцом был Илья Муромец?..
В ответ на эти нелепые оскорбления из пещеры донёсся грозный рык и вылетело большое облако разноцветных искр. Похоже, дракон входил в настоящую ярость.
- Ну, конечно! - с издёвкой продолжал Ангел. - Твоё матушко... или батюшко? было просто любимой несушкой в курятнике Ильи Муромца. Богатырь жить не мог без хорошей яичницы-глазуньи! И каждое утро твоё матушко сносило ему на завтрак свеженькое драконье яичко. А потом батюшко обленилось, разжирело и стало плохо нестись. Тогда Илья решил ощипать батюшко-матушко и сварить из неё суп. Вот тут-то и разыгралась знаменитая битва...
Ангелочки, слушая эту речь, хохотали как заведённые, а из пещеры доносился уже не рык, а какое-то неистовое рявканье. При слове "битва" раздалось мощное хлопанье крыльев и из пещеры вылетел дракон.

* * *

Змей Змеевич весь преобразился: острые роговые шипы вдоль хребта и по всему телу, до того вяло свисавшие набок, теперь воинственно встопорщились. Шкура, показавшаяся нам во время разговора серой и обвисшей, как старый поношенный плащ, теперь раздулась и переливалась всеми цветами побежалости. А со взглядом дракона сквозь Очки мы старались не встречаться.
Он поднялся так высоко в небо, что превратился в чёрную точку. Потом эта точка быстро стала расти... Дракон стремительно летел на драконоборцев, его пасть извергала уже не искры, а струи настоящего огня. Видимо, драконья вода оказала своё действие. Это было величественное, грозное зрелище, от которого кровь стыла в жилах. Не хотел бы я в подобный момент оказаться на месте этих злосчастных драконоборцев!
- Сейчас он им врежет, - осипшим от волнения голосом сказала Юля. Глаза её блестели - то ли от выпитого драконьего пойла, то ли от восторга.

* * *

Ангел хладнокровно ждал приближения Змея, паря на сравнительно небольшой высоте. В какой-то момент в его руке что-то сверкнуло, грянул хлопок, похожий на выстрел, - мы ничего не успели понять.
А дракон, так и не выйдя из своего головокружительного пике, на полной скорости врезался в землю, грянувшись о неё так, что всё вокруг затряслось и загудело.

* * *

С высоты на землю, как белоснежный коршун, спикировал ангел-победитель. За его спиной, часто взмахивая крылышками, летели ангелочки-оруженосцы.

* * *

Увидев падение Змея, Юля вскрикнула, как подстреленная, и стала рваться к его телу. Прошли несколько минут, пока мы убеждали её не безумствовать, и даже держали за руки.
- Да куда ты рвёшься, сумасшедшая, - уговаривал её Игорь, - там же голубятники. Пусть они уберутся, тогда...
Не слушая, Юля вырывалась:
- Может быть, он ранен, ему нужна помощь!
В конце концов она оттолкнула нас и кинулась к дракону. Мы побежали за ней.

* * *

Нет, дракон был не ранен. Он был мёртв. Левое стекло бронированных Очков разбилось вдребезги, на месте единственного глаза виднелась кровавая каша. Из пасти бессильно вывалился чёрный раздвоенный язык.

* * *

Впервые после первого сентября мы лицом к лицу встретились со взрослым Ангелом.
- А, бесенята! - с презрением произнёс он, аккуратно убирая что-то в карман. Актёрским жестом Ангел-Драконоборец поставил ногу на голову мёртвого Змея, картинно расправил крылья и гордо поднял вверх своё оружие.
- Револьвер! - ахнула Лена и сжала кулаки. - Но ведь это запрещено! Мы же читали разрешение... там только меч или лук со стрелами.
- А-а, - махнул рукой Ангел. - Для Зла никакие правила не писаны. Мы истребляем его всеми способами. Выжигаем скверну калёным железом!

* * *

- Истребляете? - бушевала Лена. - Тогда истреби заодно и нас. Мы ведь тоже - Зло.
- Вас? - у Ангела удивлённо поднялись брови. Он окинул нас оценивающим взглядом.
- Ну, на вас мне жалко тратить серебряные пули.
Ангелочки захихикали.
- С дороги, мелюзга! А попадётесь мне ещё раз - не пулей, соплёй перешибу.

* * *

Ангелы улетели, мы остались рядом с пещерой одни. На земле неуклюжей горой лежало тело Змея.
- Сволочи они, а не ангелы! - задохнулась от возмущения Юля. - Зачем они его?.. Чем он им мешал?!
Она нежно погладила бездыханного Змея по щеке. У меня промелькнула мысль, что сейчас она выдаст какую-то особенную, огнебойную, лихо завёрнутую ругань. Но она просто разревелась, уткнувшись лицом в жёсткую драконью чешую.
- За что они его?!..
Лена сжала губы и отвернулась. Игорь снял свои очки и протёр их. У меня тоже подозрительно защипало в глазах.
- Ну, всё-таки он погиб в бою, - не поворачиваясь, сказала Лена. - Ведь это мечта каждого дракона, правда?
Юля в ответ снова потрясённо ахнула, указывая на что-то пальцем. Мы посмотрели, куда она показывала. Из пасти Змея текла тонкая струйка крови: золотой зуб был выломан.

* * *

Стоило ангелам удалиться, как со всех сторон, из каких-то нор и расщелин стали вылезать низенькие бородатые человечки, похожие на гномов. На них были белые халаты и белые колпаки. Все они казались чрезвычайно огорчёнными, некоторые просто рыдали. Один из гномов, совсем седой и старый, и по виду самый важный, стал деловито выкладывать возле туши дракона огромные ножи, похожие на хирургические. Юля оживилась: видимо, у неё вспыхнула новая безумная надежда.
- Вы доктор? - обратилась она к главному гному. - Ему плохо, его сейчас убили! Вы можете ему помочь? Помогите ему!
- С чего вы взяли, что я доктор? - удивился седовласый гномик и утёр слёзы завитым кончиком бороды. - Мы не доктора, а повара! А я - шеф-повар!
Юля смертельно побледнела.
- Шеф-повар? - с ужасом повторила она. - Вы что же, будете его... есть?
- Конечно, - невозмутимо кивнул гном. - Змей Змеевич, наш щедрый и великодушный господин, ещё тысячу лет назад милостиво завещал нам своё тело.
Гном поковырялся в ухе и бережно вытащил оттуда шелестящий пергаментный свиток, свёрнутый в трубочку, шириной с хорошую простыню. Торжественно развернул его, откашлялся и объявил:
- Вот... "Всё своё движимое имущество, состоящее в мясе, и сале, и шкуре, и костях, и требухе, тако же и чешую, и щетину, и иглы, и хвост, и крылья, и надкрылья, и когти, и копыта, и зубы, и жвалы, и перепонки, и хоботы, и бивни, и рога, и клешни, и ласты... тут ещё триста тридцать строк перечисления... и всякие иные телесные части, как упомянутые, так и неупомянутые, завещаю, по обычаю... в полное владение и безраздельную собственность подземному народу (гномам)".
- Погодите... Какие ещё жвалы и ласты? - удивился я. - Что за ерунда! У него же их нет.
Гном хитро прищурился:
- А если бы вдруг выросли? Мы, гномы, всегда страхуемся на все случаи жизни и смерти.
Тут в голосе гнома прозвучало беспокойство:
- А вы хотите заявить свои права на это наследство?
- Нет... - выдавила из себя Юля.
Гном успокоился и продолжал:
- Долгие века мы преданно служили господину, убирались в его пещере. Из своих нор мы тоже с трепетом следили за битвой. К несчастью, мы не могли помочь господину в ратных делах. Мы, подземный народ, не годимся для таких сражений, воздух - не наша стихия. А теперь, безутешно оплакивая нашего обожаемого господина, - гном облизнулся, - мы отпразднуем пышную тризну!
На эту речь Юля ничего не стала возражать: перед тысячелетним обычаем, хоть и чудовищным на наш взгляд, оставалось только смириться. Она удручённо опустила голову и побрела прочь. Мы последовали за ней: смотреть, как мёртвого Змея, последнего из рода Горынычей, станут кромсать и разделывать на куски, было свыше наших сил. Последним от пещеры отошёл Игорь.

* * *

- Ужасный обычай! - с чувством произнесла Лена.
Наверное, впервые Юля не стала с ней спорить: раньше она всегда отстаивала демонские традиции, даже самые нелепые и смешные. А Лена вернулась мыслями к разыгравшейся битве и принялась ругать ангелов.
- Подумать только, - сокрушённо повторяла она, пока мы шли обратно, - я ещё хотела пойти к ним учиться! Убийцы! Мародёры пернатые! Голубятники!
Игорь, улучив момент, сказал мне вполголоса с грустной улыбкой:
- Как говорится, нет добра без худа. Дракона убили, зато Лена наконец вылечилась от своей тяги к голубятникам.

* * *

Я никогда раньше не видел настоящий вход в Школу со стороны волшебного мира. Теперь мы его увидели и остановились, потрясённые открывшимся зрелищем. Крыльцо имело форму гигантской змеиной головы, её пасть была широко распахнута. Живые кроваво-красные глаза смотрели на нас с неугасимой яростью, с верхних клыков, похожих на огромные кривые сабли, каждые две-три секунды падали капли яда.
- И они хотят, чтобы мы туда вошли? - недоверчиво спросил Юра.
- Видимо, так, - ответил я упавшим голосом.
- Это парадный вход в школу, - сообщила Юля. - Большая честь для нас!
- А нет ли здесь другого входа? - спросил Юра, нервно оглядываясь по сторонам. - Я, знаешь, за почестями не гонюсь, готов и через чёрный вход, без лишней помпы и парадности...
- Ну, что ж, - насмешливо заметила Юля, - поищи тогда змеиный хвост. Глядишь, под ним и чёрный ход обнаружится.
- Не стоит сердить её, - вполголоса посоветовал Игорь, кивая на змеиную голову. - А то она решит, что мы не ценим её уважения и гостеприимства.
В этот момент в пасти началось какое-то движение: из неё выскользнул и лёг перед нами широкий раздвоенный язык, на конце чёрный, а в глубине рубиново-алый. Похоже, нам предлагалось встать на него, как на ковровую дорожку.
Зажмурив глаза, я шагнул на кончик языка.
- Пригнись, а то зубами голову снесёт, - шепнул мне Игорь, становясь рядом.
Я вжал голову в плечи, язык плавно поднял нас в воздух и понёс куда-то вглубь. Движение длилось недолго и по ощущениям напоминало езду на скоростном лифте. Когда "лифт" остановился, я открыл глаза и перевёл дыхание. Мы находились за дверью Школы, всё равно, как если бы вошли в неё привычным путём.

* * *

В последующие дни все в нашем классе только и делали, что оживлённо обсуждали сражение в Заповеднике. Ведь это было настоящее и очень крупное событие волшебной истории - гибель последнего, возможно, дракона на свете! Всё происходило недалеко от Школы, и бой был виден из школьных окон - хотя, конечно, и хуже, чем его видели мы. Наши одноклассники страшно сожалели, что в этот день никого из них не было в Школе, и они пропустили такое эффектное зрелище.
Но зато Сумасшедший Профессор успел заснять целый фильм о бое в Заповеднике и прокрутил его нам на своём уроке, попутно рассказывая о природе драконов. Особенное впечатление на всех произвели разноцветные огненные фонтаны, вылетавшие из пасти Змея. Видно было и то, как дракон ринулся к земле в своём последнем таране, а потом донёсся звук его падения. ("Когда он грохнулся на землю, в Школе все окна задребезжали", - заметил Профессор).
Разумеется, у нас чесались языки похвастаться, что мы были непосредственными участниками событий, но все мы молчали, соблюдая данное Директору обещание. (А Директор нас к себе не вызывал - конечно, он и без нас узнал о провале нашей миссии). Юля усомнилась, стоит ли нам теперь секретничать:
- Ведь нас видел Ангел-Драконоборец! Он всем раструбит.
- Ангел нас не выдаст, - убеждённо заявил Игорь.
- Почему ты так думаешь? - удивился я.
- Потому что он стрелял из запрещённого оружия. Как браконьер, понимаешь? И если мы об этом станем всем трепаться направо и налево, у него тоже могут появиться неприятности. А ему это нужно?

* * *

(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)

Следующая 17-я глава будет опубликована в течение недели.

Пишите отзывы, понравилось ли вам прочитанное и хотите ли вы узнать продолжение этой истории!

* * *

[Артёмов Ал]

Часть 4. ОХОТА НА ШПИОНА

[/size]

Глава 17. Ресторан "Пир кондора"

* * *

Жизнь в Школе, между тем, текла своим чередом. Юля как-то похвасталась, что занятия в кулинарном кружке у неё быстро двигаются вперёд, и вскоре она надеется угостить нас настоящими демонскими блюдами собственного изготовления.
А спустя несколько дней, когда мы увидели её в коридоре Школы, вид у неё был самый праздничный.
- Выдержала первый экзамен! - гордо объявила она.
- У тебя был экзамен в кружке?
- Да, в кулинарном. Мы впервые готовили пищу для Сфинкса. Я ему сделала суп с козлиной бородой. Он у меня попробовал, и ему понравилось. А у всех остальных он только принюхался, и их самих сожрал.
- Какой ужас! - воскликнула Лена.
- Да, они очень обиделись на него. Но Бегемот сказал, чтобы они зря не расстраивались, потому что перед этим Сфинкс три года глотал всех подряд, безо всяких исключений. Такой он привередливый, ему трудно угодить. А потом Сфинкс предложил мне самой придумать какое-нибудь демонское блюдо на сладкое.
- И что же ты придумала?
- Я предложила пирожное с осой.
- Как это?
- Берётся обычное пирожное с кремом, вроде эклера, и внутрь кладётся живая оса. Когда ты кусаешь пирожное, оса жалит тебя в язык или в щёку изнутри. Такими пирожными и людей можно угощать.
- Какая гадость!
- Да, Бегемот минуты три хохотал, и даже Сфинкс немножко улыбнулся. А улыбка Сфинкса дорогого стоит.
- Значит, тебя можно поздравить?
- Ну, ещё бы. Считай, пять с плюсом получила.
- Чтобы Юлька на отлично что-то сдала, - покачала головой Лена. - Такое надо отметить!
- Да! - заявила Юля. - А я про что? Глядите, что здесь написано! Это Бегемот мне как премию выдал!
Она с торжеством показывала нам какую-то нарядную бумажку.
- Приглашение в ресторан "Пир кондора", - прочёл Игорь. - Тот самый знаменитый демонский ресторан?
- Именно! И я могу заказать там хоть всё меню сразу! Здорово, правда? И я вас всех с собой приглашаю!
Она сияла как именинница, и, конечно, мы не могли огорчить её отказом.

* * *

- Только учтите, - предупредила Юля, - заказать я могу, сколько захочу, но билет рассчитан на перевозку всего одного тела. А мы полетим впятером.
- И он выдержит, не надорвется? Он нас не уронит? - опасливо спросил Юра.
- Не уронит, - успокоила его Юля. - Ведь он рассчитан на тяжесть взрослого демона, а если взять наш общий вес, то это примерно и получится вес одного взрослого... правда, довольно жирного. Поэтому, чтобы туда попасть, нам надо будет потеснее обняться.
- Это как? - настороженно спросил Игорь.
- Очень просто. Ты что, обниматься не умеешь? Ничего, я тебя научу. Берёшь меня двумя руками за талию, только крепко. Я обниму Лену. Тебя пусть обнимет за плечо Серёжа, а Серёжу - Юра.
- И когда мы всё это будем делать?..
- Когда-когда? Прямо сейчас! Или ты перелёта боишься?
- Нет, не боюсь, почему...
- Ну и отлично.
Игорь с видом христианского мученика неловко обнял Юлю, и мы встали шеренгой. Со стороны мы, наверное, смотрелись престранно - так могла бы гулять по улице компания сильно подвыпивших друзей.
Юля величественно взмахнула своим билетом.
- Эй, официант! - небрежно выкрикнула она, обращаясь к коридорной стенке.

* * *

Всё вокруг резко крутанулось волчком, слившись в одну сплошную карусель, а когда окружающий мир остановился, мы находились в обширном зале, возле большого ресторанного гардероба.
- А что, если хочешь попасть в ресторан, надо сказать "Эй, официант"? - поинтересовалась Лена.
- Да всё равно что сказать, - ответила Юля, - главное - самой знать, чего ты хочешь.

* * *

Основным украшением помещения служили связки сушёных голов на стенах. Они висели здесь так же обыденно и просто, как в кухнях иногда висят гирлянды репчатого лука. Головы были всякие: собачьи, кошачьи, крысиные, лисьи...
- Хорошо, хоть человечьих вроде нету, - проворчал Юра.
Видно было, что Юле здесь очень нравится, она оглядывала обстановку и вся так и светилась от удовольствия.
- Тут несколько залов. В одном можно вести себя по-настоящему, по-демонски.
- Это как?
- Как говорит Бегемот, там можно сбросить с себя все оковы цивилизации.
- Неужели все? - тревожно переспросил Юра.
- Ну абсолютно! Плевать на стол, облизывать тарелки, есть суп руками, бросаться костями друг в друга и в официанта, на полу валяться, кашу по стенкам размазывать... Но это вам будет совсем непривычно, да? Тогда пойдём в тот зал, где пища - демонская, а поведение - человеческое.
- А такого зала, где всё человеческое: и поведение, и пища, здесь нет? - тоскливо спросила Лена.
- Нет, такого нет, - ответила Юля. - Да и зачем он?

* * *

- А можно где-нибудь хоть руки помыть? - спросила Лена.
- Можно, - ответила Юля, - только учти, что из крана здесь текут только помои. Так во всех шикарных демонских ресторанах, я знаю. Простая вода тут считается как бы моветоном.
- Неужели тут всего один кран? - не поверила Лена.
- Кранов много, но из всех текут помои, - уверенно ответила Юля и уточнила: - Горячие, холодные. В общем, помои на любой вкус.

* * *

- Чем же они тогда посуду моют? - спросил я.
- В хорошем демонском ресторане посуду вообще никогда не моют, - наставительно сказала Юля. - В крайнем случае, дают вылизать её стае голодных зверюшек. Лучше, конечно, гиен или шакалов, но годится и просто свора уличных собак. Когда я закончу школу, - продолжала она мечтательно, - и стану настоящей ведьмой, я сделаюсь хозяйкой ресторана. Ну, не обязательно такого шикарного, как этот, открою кафешку попроще.
- И как же ты его назовёшь - "У Юли на куличках"? - насмешничал Юра. - И у тебя там тоже из крана будут течь только помои?
- Ну, зачем помои, это необязательно. Один кран будет с помоями, для богатой публики, а другой - с простой водой, для рядовых посетителей. И пища будет всякая, и роскошная, демонская, и простая, человеческая. А то, когда всё слишком шикарно, то в ресторан почти никто не ходит. Здесь чересчур дорого.
Просторный зал действительно пустовал, только за одним из столиков скучал над стаканом одинокий демон.
- Сейчас день, - заметил Игорь, - а демоны сюда ходят, наверное, ночью.

* * *

Посреди столика, за который мы уселись, красовался необычный цветок в чёрной вазе. Не успели мы присесть, как Юра, брезгливо сморщившись, стал подозрительно тянуть носом и заглядывать под стол.
- Ты что-то потерял? - поинтересовалась Юля.
- А вам не кажется, что где-то здесь валяется дохлая крыса? Или целая кошка?
- Это цветок, - лаконично заметила Юля.
Тут нам стало ясно, что именно диковинный цветок служит главным источником отвратительного зловония, казалось, пропитавшего всё вокруг.
- Может быть, пересядем за другой столик? - спросила Лена. Она слегка гнусавила (потому что зажала себе нос двумя пальцами).
Мы оглянулись: на каждом столике красовался цветок или даже два или четыре. Правда, лепестки их были сомкнуты; но не приходилось сомневаться, что едва мы присядем, как они раскроются и окатят нас своим благоуханием.
- Не поможет, - мрачно сказал Юра.
- Тогда давайте попросим его убрать! - предложила Лена.
- Я сама попрошу, вы не умеете, - тихо сказала Юля, окликнула официанта и взмахнула рукой в сторону вазы:
- Уберите-ка цветок. Он уже подвял и пахнет слабо.
Официант заискивающе произнёс:
- Приносим господам свои извинения, сейчас будет подан свежий букет, только что сорванных, из нашей оранжереи...
- Мы предпочитаем аромат трупных лилий, - надменно отозвалась Юля и скучающе добавила: - Но ведь у вас их, конечно, нет?
- Увы, увы, - тоном искреннего раскаяния признался официант. - У нас редко бывают ценители этого чудесного растения. Позвольте выразить глубочайшее...
- Ничего, ничего, - и Юля небрежным жестом отпустила официанта, державшего в руках цветочную вазу.
- Вот как с ними надо! - шепнула она нам.
- Ну ты даёшь! Здорово! - восхитился Игорь, и Юля покраснела.
- Интересно, - спросила Лена, проводив взглядом официанта, - а почему они здесь такие вежливые? Совсем на демонов непохожи...
- Вы же сами захотели, чтобы человеческое отношение было, - пожала плечами Юля. - Вот в демонском зале - там круто: подают суп - супом обольют, подают напитки - напитками обольют. А чуть клиент вякнет, так официант кастрюлю с супом ему на голову надевает. Может, перейдём?
- Нет-нет, не надо, - поспешила возразить Лена.
- Тебе что, нравится, когда тебе кастрюлю с супом на голову надевают? - удивился Юра. - Странные у тебя вкусы.
- Пусть только попробует! - азартно воскликнула Юля. - Мы его живо тарелками зашвыряем!
- А что такое трупная лилия? - спросил я.
- Это самый большой цветок на свете, - ответил Игорь. - Около метра в ширину. И, кажется, самый вонючий. Его опыляют мясные мухи.
- Хорошо, что у них его не нашлось, - вздохнула Лена.

* * *

Избавив нас от соседства пахучего цветка, официант вернулся к нашему столику.
- Вам обычное меню или бессолевое для вампиров? - вежливо спросил он.
- Обычное, - ответил я, переглянувшись с остальными.
- А смертоносные кушанья у вас есть? - с любопытством поинтересовалась Юля.
- Это наша гордость, - откликнулся официант. - Какое желаете?
- Нет-нет, нам бы что-нибудь попроще, - перебила Лена. - Сейчас мы меню посмотрим и скажем, ладно?
Официант разложил на столе меню и чинно удалился.
- Настоящее демонское меню не смотрят, а пробуют, - вполголоса поправила Юля. - А ещё нюхают и слушают...
- Нюхают и слушают? - удивился Игорь, раскрывая меню.

* * *

Он мог бы и не спрашивать. Каждая страница меню оглушала нас какофонией звуков и запахов. Блюда на картинках были как живые. Конечно, и обычные блюда, бывает, шипят, шкворчат и плюются жиром. Но здесь они ещё и пищали, визжали, пыхтели, кряхтели, чавкали, рыгали, икали, сморкались, кашляли, издавали разные неприличные звуки. Что же касается Юли, то она, похоже, искренне наслаждалась всем этим кошачьим концертом.
А запахи! Почти с каждой страницы меню шибало, разило, ударяло в нос таким крутым и ядрёным зловонием, что мы только успевали отшатываться. Одно из блюд оглушительно чихнуло, совершенно забрызгав нас липким соусом, зелёным и вонючим. Лена совсем побледнела; казалось, её вот-вот вырвет. Юля же просто расцвела: она непрерывно тараторила, горделиво выкладывая нам свои кулинарные познания.
- Давайте возьмём вот это - знаменитый салат из паутины с пауками. На первое - суп из рыбьей чешуи... И ещё обязательно ассорти ароматное из давленых клопов. Вы знаете, как его готовят? Каждый клоп давится отдельно, вручную... А на сладкое закажем волчье мороженое с волчьими когтями. Оно изумительное! Делается из настоящего волчьего молока, представляете?.. Ой, нет, лучше это - торт с варёной мочалкой...

* * *

Несмотря на наши протесты, Юля с любопытством открыла и те страницы меню, которые предварялись зловещим заголовком "Смертоносные кушанья".
- Давайте выберем что-нибудь отсюда! - предложила Юля.
Мы посмотрели на неё, как на сумасшедшую.
- Мы же этим отравимся! - воскликнула Лена.
- Да с чего ты взяла! - пылко возразила Юля. - Человеческая отрава для демонов безвредна.
- Безвредна? - вмешался Юра. - А если мы выйдем из Школы в человеческий мир, не успев переварить твою отраву, что тогда с нами будет?
Юля промолчала, но всё-таки принялась листать опасные страницы. В уголках каждого листа красовались изображения черепа и скрещенных костей. На удивление, почти все смертоносные блюда выглядели необычайно аппетитно и распространяли вкуснейшие ароматы. Мы невольно сглатывали слюну. Из звуков с этих страниц до нас доносилось только сонное похрапывание: одни яства выводили тончайшие носовые рулады, другие храпели более основательно, в басовом ключе.
- Лучше эти блюда не будить, - благоразумно заметил Юра, снижая голос до шёпота. - Вдруг они разозлятся спросонья и заплюют нас ядом?
- Какое коварство! - вполголоса посетовала Лена. - Ведь если бы не заголовок, мы бы непременно выбрали именно эти кушанья. Такая вкуснятина на вид.
- А по-моему, ничего особенного, - сказала разочарованная Юля. - Я-то думала, они будут и по внешности как-то особенно, невообразимо тошнотворны.
- Кто бы из людей тогда стал их есть? - резонно возразил Игорь.

* * *

Мы вернулись к обычным страницам меню, и со страниц на нас снова поплыли густые волны несъедобных запахов. Салат "Ежовая рукавица" угрожающе гремел иглами дикобраза, салат "Пух и прах" (из оперения стервоядных) клекотал и оглушительно хлопал крыльями. От него резко пахло давно нечищеным курятником.
- В такой ресторан следует приходить только натощак, - вздохнул Юра. - С пустым желудком.
- Чтобы съесть побольше? - непонимающе спросила Юля.
- Нет, - язвительно ответил Юра, - чтобы наизнанку не вывернуло.
- А это что? - спросила Лена, указывая на "Дары леса" - горку красивых разноцветных шариков на блюде. - Ягоды какие-то?
- Нет, - авторитетно разъяснила Юля. - Это брюшки лесных клещей, насосавшихся крови разных диких животных.
Лена поспешно зажала рот ладонью и отвернулась.

* * *

- Вот это, кажется, ничем не пахнет и молчит, - заметил Игорь. - Вы ведь хотели попроще?
Лена подозрительно принюхалась, держась рукой за горло.
- Да, кажется, не пахнет, - сказала она сдавленным голосом.
Это была страница с напитками, на ней были изображены три коктейля. Один, "Голубая кровь", время от времени булькал, бурлил и сочно причмокивал, меняя цвет с красного на синий. Два других - "Крокодилья слеза" и "Вырви-глаз", скромно молчали, только время от времени пускали искры. Лена обречённо сказала:
- Не надо "слезу". Не люблю крокодилов.
- Кого же тогда любить? - возмутилась Юля. - Голубей, что ли? Лично я их согласна терпеть только в сметане. Или жареными.
- Уж лучше голуби в сметане, чем здешнее меню, - вздохнула Лена. - Ну, бери хотя бы коктейль с яблоком "Вырви-глаз". Только без яда "Crotalus adamanteus", как тут значится. Кстати, никто не знает, что это такое?
- Гремучая змея, - объяснил Игорь. - Насколько я помню, Crotalus adamanteus - самая удойная из всех гремучих змей.
- Вот пусть она свои удои даёт кому-нибудь другому, - заявила Лена.
- Почему? - запротестовала Юля. - Змеиный яд вовсе не опасен, если его через рот пить, он только в крови ядовитый...
- Нет уж, - отрезала Лена.
Я подошёл к барной стойке.
- Дайте пять порций "Вырви-глаза", только без яда.
- Простых или двойных?
- Простых.
- Какие яблоки предпочитаете: голубые, зелёные или карие?
- Голубые, - ответил я наобум.
Бармен проворно слил вместе несколько ослепительно-ярких жидкостей. Они вспенились и ядовито зашипели, но бармен быстро размешал их метёлочкой из крысиных хвостов. Смесь обесцветилась, бармен разлил её по бокалам, булькнул в каждый из них какой-то шарик, вставил соломинки и с поклоном протянул всё это мне.
- Учтите, без яда этот коктейль довольно скоро взрывается, - любезно предупредил бармен.
- Что ты принёс? - упавшим голосом спросила Лена, когда я подошёл к столику.
- "Вырви-глаз".
- И вправду глаз, - хихикнула Юля, заглядывая в свой бокал. - Голубенький!
Плававшие в каждом бокале глаза были нежно-голубого цвета.

* * *

Подавая заказанные Юлей блюда, официант доверительно понизил голос:
- Есть свежая поставка драконьего мяса от гномов. Редчайший деликатес! Не желаете отведать?
Мы вздрогнули.
- Нет, не желаем, - неприязненно ответила Лена.
Когда официант отошёл, я спросил у Юли:
- А к чему тут вообще официанты? Разве нельзя было просто самобранку постелить, как у нас в буфете?
- Да что ты! - возмущённо отвечала она. - Так только в дешёвых кафе делают - их ещё отползаловками называют. А здесь ресторан высшей марки.

* * *

Юра после долгих колебаний решился заказать суп из лесной дичи под невинным названием "Пушистик". Он даже отхлебнул ложку, и теперь с отвращением вынимал изо рта уже сотый, наверное, волос.
- Обрати внимание, - наставительно заметила Юля, - тут и лисьи волосы, и медвежьи, и волчьи, и даже барсучьи. Вот что называется настоящим богатством вкуса!
Юра весь сморщился и брезгливо признался:
- Главное, когда я попробовал этот проклятый волосатый суп, то никаких волос не почувствовал.
- Конечно, - кивнула Юля, - они ведь все смотаны в крохотные клубочки, а во рту расправляются. В том-то весь смак и заключается!

* * *

- Интересно, - спросил Игорь, - а ангельские блюда вы тоже изучали?
- Так, мельком, - неохотно призналась Юля. - Для общего сведения. Зачем нам ангельские блюда?
- И что, они тоже визжат и плохо пахнут?
- Нет, гораздо хуже. Они не визжат, а журчат, щебечут, чирикают, поют на разные лады птичьими голосами. А пахнут они - ну, это смотря на чей вкус, может, кому и нравится. Всяким там ладаном, миррой, сандалом и прочими благовониями. По-моему, это просто несъедобно. И вообще у ангелов кухня ужасная! Они же во все блюда чеснок кладут, даже в конфеты. Словом, пакость страшная.

* * *

К нашему столику подошёл единственный, кроме нас, посетитель ресторана - незнакомый нам взрослый демон. По виду он сильно напоминал обычного бездомного бродягу: одежду, когда-то модную и дорогую, прихотливо украшал узор из пятен разного цвета и величины, а местами виднелись и прорехи. Нечёсаные рыжие волосы на голове были всклокочены, ногти на руках давно не стрижены и кое-где обломались. Впрочем, возможно, у демонов это был вполне приличный и даже солидный вид?
- Желаю вам сегодня отравиться и умереть в мучениях! - изысканно поздоровался он.
- И вам того же, - ответили мы.
- Не возражаете, если составлю вам компанию? - спросил демон, жадно приглядываясь к нашему почти пустому столу. - А то одному сидеть тут больно тоскливо.
- Присаживайтесь! - тоном гостеприимной хозяйки ответила Юля. - Заказывайте всё по своему вкусу! У меня сегодня праздник, и я вас угощаю.
- Что отмечаете? - заулыбался демон.
- Я с отличием прошла кулинарное испытание, - похвасталась Юля.
- О-о! Да ты, наверное, вообще круглая отличница?
- Ну, этого я бы не сказала, - скромно призналась Юля. - Зато по всем кружкам у меня самые лучшие успехи!

* * *

Наш гость вежливо представился: "Демон-Бродяга" и пожал нам руки, а Юле и Лене даже галантно поцеловал. Когда он протягивал мне руку для рукопожатия, я обратил внимание, что на ладони у него горит татуировка "666" в форме цветочка. "Это у всех демонов так", - вспомнились мне слова голубя.

* * *

Бродяга наворачивал блюда с таким усердием, что за ушами трещало. Юля смотрела на него с искренним удовольствием. Мы же старались не заглядывать в его тарелку. Юля назаказывала своему гостю добрую половину меню и время от времени отщипывала понемногу от разных кушаний.
- Всё в этой жизни надо хотя бы разок попробовать, - объяснила она.

* * *

- А как поживает ваш Директор? - спросил Бродяга, ненадолго поднимая лицо от тарелки с "головами стервятников, вываренными в гиеновом молоке". - Процветает, да?
- Вы знаете Директора? - слегка удивился я. Почему-то мне казалось, что не очень опрятный и не вполне трезвый Бродяга и наш Директор - всегда вылощенный и аккуратный - существа разных миров и вряд ли могут между собой поддерживать знакомство. Точно также, как и в обычном мире спившийся забулдыга редко бывает знаком с государственным министром.
- Кому ж его лучше знать, как не мне? - усмехнулся он, снова погружаясь в тарелку.
- И когда же вы с ним познакомились? - спросил я.
- Я с ним был знаком ещё в те времена, когда он был никакой не Директор. Да и у меня тогда было совсем другое демонское имя.
- Какое же, если не секрет? - вежливо спросила Лена.
- Демон-Джентльмен, - грустно усмехнулся Бродяга. - А теперь - Бродяга... Ещё иногда Падшим Демоном называют.

* * *

Наш собеседник рассказывал:
- Вы, должно быть, знаете, какая борьба разыгралась среди демонов, когда всю замшелую нечисть, мракобесов этих, в Заповедник загоняли? Заповедник-то был и раньше, но прежде он только для людей и ангелов был закрыт, а демоны и туда, и сюда свободно шастали. А тут - шутишь, брат, Забор! Как вы думаете, по плечу одному Директору была бы такая затея? Вот я и был среди тех, кто ему помогал. Ведь это он добился отмены этой глупости - обязательного ношения рогов и хвостов. А видели бы вы, какие страсти кипели из-за этих причиндалов! Казалось бы, пустяк, - рожки да хвост, а война шла нешуточная. А как мы все эти козлиные украшения высмеивали! Слыхали, например, байку про Кювье?
- Кювье?
- Был такой учёный. Он прославился тем, что по одной ископаемой косточке или зубу умел весь облик вымершего животного восстановить. Сказать, чем оно питалось, как жило... Мы это тоже умеем, но он безо всякой магии обходился. Так вот, этому Кювье кто-то из наших подкинул для изучения рог самого дьявола. Он тогда его научно классифицировал и отнёс к роду настоящих козлов - как вам нравится? И когда об этом все узнали, к нему будто бы явился сам дьявол по всей старинной форме: хвост, рога, всё как положено. И кричит ему грозно: "Молись, несчастный, сейчас я тебя съем!". А тот посмотрел внимательно и говорит: "Нет, ты не съешь меня... Рога, копыта... Травоядное!".
Бродяга заразительно расхохотался, напомнив мне чем-то Директора. Теперь я мог поверить, что они с Директором были друзьями. Мы тоже засмеялись, а потом он продолжал:
- Да, славные были денёчки. Они - все мракобесы и дремучники - вопили, что рога и хвосты - это наши символы, без них мы и дня не проживём. А Директор ставил вопрос ребром: или отцепляй все свои любимые причиндалы, или отправляйся в Заповедник. Ну, потом жар борьбы приугас, всё золой и пеплом подёрнулось. Сейчас-то, я слышал, и в самой Школе кое-кто рога и хвосты носит.
- Наверное, в Заповеднике Директора люто ненавидят, если он их всех в бараний рог скрутил? - осторожно спросил я.
- Ненавидят его, как же! - фыркнул Бродяга. - Наоборот, считают единственным другом и заступником. Ведь он все крайности, которые были в борьбе, на нас свалил. Сдал нас с потрохами. Мы-то ему, дураки, верили, больше, чем самим себе. Отсюда вывод: никому никогда не верь, а лучшего друга держи на особенном подозрении.
- М-м-м, - с сомнением протянул Игорь. - А может, у вас и впрямь крайности были?
Бродяга только презрительно фыркнул.
- И где же теперь ваши товарищи? - спросил я.
- Кто где. Некоторые в коммерцию ушли. Один на Птичьем рынке жабами торгует, представляете? А Демон-Повар, например, этот ресторан содержит. Готовит традиционные блюда по рецептам вековой давности. Я иногда над ним подшучиваю: может, спрашиваю, ты свой ресторан в Заповедник перенесёшь? Там все твои блюда на-ура примут. А ведь замышлял-то он ни больше ни меньше как переворот во всей демонской кулинарии. Хотел соединить человеческую и демонскую кухню.
- А как их можно соединить?
- О, у него был сложный план, продуманный до тонкости. Вначале он стал придавать отличным человеческим блюдам неаппетитный и тошнотворный вид. Скажем, готовил салаты в форме мусорной кучи, или торты в виде всякой тухлятины. Облеплял их шоколадными мухами... Видели бы вы его торт "Сладкое безумие"! - Бродяга аппетитно причмокнул. - Люди сперва кривились и морщились, а когда пробовали, приходили в восторг. Он говорил: потом, когда они усвоят новые представления о красоте, можно будет начинать и перестройку вкуса. Он мечтал стереть границу между ангельскими и демонскими блюдами. Ну, а заодно уж и человеческими. Ничего себе замашки, правда? А что теперь от всех этих великих замыслов осталось? Только рисунки на тарелках.
Бродяга продемонстрировал нам собственную тарелку, уже пустую, на которой красовался живой рисунок по мотивам Пушкина: бесёнок с прищемленным хвостом. Балда мутузил его дубиной по разным местам, и бесёнок разевал рот в беззвучном визге, причём изо рта у него выскакивали буквы:
- А-а-а-а-а!
- О-о-о-о-о!
Изо рта у Балды длинной змеёй вилась надпись:
- Освободим нечистую силу от тянущего её в прошлое хвоста!
Демон грустно заметил, снова шумно прихлёбывая какое-то варево:
- Вся революция утонула в тарелке! Впрочем, все революции именно этим и кончаются. Да я и не жалуюсь: меня-то Демон-Повар по старой памяти каждый день сюда забесплатно пускает. Правда, кормит не больно щедро - пара коктейлей в день, вот тебе и всё угощение. Иначе, говорит, ресторан может в трубу вылететь. Остальное я уже сам добываю.
- Добываете? Откуда?
- А объедки на что? Вы не представляете, сколько тут всего иные оставляют. В удачные дни я ещё и домой полную сумку утаскиваю... За свой-то стол меня, как вы, понятное дело, мало кто пускает.

* * *

Разговор вернулся к нашему Директору, Демон охотно живописал его привычки и склонности.
- Директор мне однажды признался: больше всего, говорит, меня раздражают тупость и предсказуемость всех окружающих. Ты не поверишь, сказал он мне, если кто-нибудь совершает что-то неожиданное, то я радуюсь, как младенец, которому купили новую соску или погремушку.
В беседу вмешался мягкий женский голос, который вкрадчиво произнёс:
- Берегите здоровье младенцев! Не кормите грудных вампирчиков только парной кровью!
Мы вздрогнули, а Юра, заикаясь от неожиданности, спросил:
- Ч-что это т-такое?
- Живая реклама, - пожал плечами Бродяга. - Не обращайте внимания. Вообще-то она должна откликаться на тему беседы, но вечно норовит ляпнуть что-нибудь невпопад.

* * *

- А почему вампирчиков нельзя кормить только кровью? - спросил я с любопытством.
- Потому что они начинают срыгивать, - радостно сообщил голос, - и у них может начаться понос.
- И что же тогда делать? - спросил я.
Голос торжествующе объявил:
- Только питательная смесь "Мечта Дракулы" даст младенцу-вампиру все необходимые ингредиенты! Её можно приобрести в нашем ресторане.
- Спасибо! - сказал я, чтобы как-то завершить беседу.
- Приятного вам кровососания! - вежливо откликнулся голос.

* * *

Я обратился к Бродяге:
- Значит, вы хотите сказать, что Директор всех-всех, и людей, и демонов насквозь видит?
- Не насквозь, - возразил он, - а гораздо глубже. Вы можете надеть хоть тысячу волшебных масок, одну за другой, а он под этим слоем с лёгкостью разглядит и ваше первоначальное лицо, и всё, что под ним.

* * *

- Что же, у него совсем нет слабостей? - с сомнением спросила Юля.
- Слабый кишечник может подвести вас в самый неподходящий момент, - доверительно заметил бархатный мужской бас. - После обеда в нашем ресторане вы надолго забудете про вялость кишок и пучение живота газами. Ваш кишечник будет работать, как часы с боем, освобождаясь легко, удобно и приятно! Облегчите душу в нашем ресторане, сбросьте непосильный груз с сердца!..
Бархатный голос ещё долго продолжал вещать что-то о чудесах освобождения души и облегчения сердца, но я старался не вслушиваться.
Бродяга задумчиво поскрёб рукой в рыжей бороде, вынул оттуда что-то, раздавил ногтем и бросил в свой бокал.
- Слабостей? Пожалуй, есть одна. Он очень хорошо умеет играть людьми, демонами и даже ангелами. И любит дёргать их за разные ниточки.
- Разве это слабость?
- Конечно. Ведь истинный кукловод никогда не станет дёргать кукол за ниточки. Он просто подождёт, пока они сами не сыграют отведённые им роли. А Директор иногда... чуть-чуть заигрывается, что ли. Ведь никто не любит замечать ниточки, которые тянутся из-за твоей собственной спины. А некоторые их замечали. Я, например. Но ещё никто не смог ему противостоять.
- А вы?
- Я? - Бродяга невесело усмехнулся. - Меня он просто сломал. Переехал. Знаете, как выглядит раздавленный демон? Вот он перед вами. Всё, что я теперь могу - это смеяться. Над собой, над ним, над всей этой дурацкой жизнью. Смех - это последнее, что мне ещё осталось.

* * *

Глазные яблоки в коктейлях, казалось, внимательно прислушивались к нашему разговору, переводя зрачки на того, кто в данный момент говорил. Под конец, похоже, они совсем вышли из себя: бешено завертелись в бокалах и уставились прямо на Бродягу. Зрачки свирепо сузились, белки стали медленно наливаться кровью. Я на всякий случай отодвинул свой бокал подальше.

* * *

Наш собеседник пролил суп, теперь стянул с ноги дырявый носок, скатал его в шарик и неторопливо вытирал им скатерть. Затем он задумчиво выжал носок в свою тарелку. Лена следила за его действиями, неодобрительно поджав губы. За весь обед она так и не притронулась к пище.
- Почему же вы не стали снова человеком? - спросил я.
- Ни один демон или ангел никогда не согласится снова стать человеком, - грустно сказал он. - И вы не согласитесь. Быть ангелом или демоном - это такой [навоз соплохвоста]... от которого невозможно отказаться, если попробовал его хотя бы раз в жизни.
- Неужели ангелы и демоны настолько счастливее людей?
- Счастливее? Нет, пожалуй. Просто представьте, что вы родились в царстве слепых. А потом вдруг неожиданно стали зрячими. Согласитесь вы добровольно вернуться обратно, в уютную темноту? Да ни за что на свете. А может быть, там вы стали бы счастливее? Но наше ремесло - смотреть туда, куда никто не смотрит, и видеть то, чего никто не видит.
- А чем вообще ангелы и демоны отличаются от людей?
- Чем? - повторил Бродяга. - Ну, как же? Тем и отличаются, что обычные люди не замечают волшебства.
- Не могут его увидеть?
- Не то что не могут, а скорее не хотят. Зачем оно им? Люди боятся правды и всячески её избегают. Ведь мало у кого хватает мужества жить в настоящем мире... И вот люди изобретают свой выдуманный игрушечный мир и убегают в него. Прячутся там, как страусы, от реальности. А когда в этот кукольный мирок вдруг вламывается настоящий мир, и крушит все их картонные декорации, люди считают это ужасной несправедливостью. Им гораздо приятнее жить в этом неподвижном, маленьком мирке, затхлом, как стоячее болото. Там всё заранее можно предсказать, там действуют всякие бредовые законы, которые они сами же и придумали: уголовный кодекс, закон всемирного тяготения, закон Джоуля-Лоренца и ещё этот... Бойля-Мариотта.
- А разве есть такие законы? - удивилась Юля.
- Для нас - нет, конечно. А для них есть, раз они их сами изобрели и подчиняются. Мне больше нравилось, когда у них земля на трёх слонах и черепахе стояла - черепаха эта была необычайно мудрая, она все неразрешимые философские вопросы как орешки щёлкала... А потом они, дураки, эту черепаху в Призрачные миры сплавили... Ну скажите, чем им черепаха-то помешала?
- Наверное, она слишком много знала, - предположил Игорь.
Юля задумалась, а потом спросила:
- А вот нам в кружке рассказывали, что в Древнем Египте Солнце по небу катал огромный навозный жук. Скарабей называется. Египтяне в него верили. Вы с этим жуком случайно не были знакомы?
- Нет, не довелось, - сдержанно ответил Бродяга.
- Но черепаха-то его наверняка встречала? - не отступала Юля. - Или слоны?..
- Да погоди ты со своим жуком навозным! - раздосадованно воскликнула Лена.- Нашла, чем интересоваться!.. Скажите, а если демон всё-таки решит попробовать и снова станет человеком, что тогда будет?
- А я пробовал. Вам будет невыносимо скучно с людьми, которые смотрят - и не видят. Скользят по поверхности всех вещей на свете, ничего не замечают вокруг. И не желают замечать, вот что самое ужасное... Ведь стоит всмотреться в окружающий мир слишком пристально - и он окажется совсем другим. Вот большинство людей и старается особенно не всматриваться...

* * *

Тут Бродяга выкинул штуку, которой мы совершенно не ожидали. Он почесал в бороде, лицо его озарилось лукавой улыбкой, и он заметил:
- То-то я слышал, что пятеро первоклассников недавно пытались помочь дракону в Заповеднике, Очки ему тащили от Директора... Теперь я понимаю, кто это были.
На минуту наступила потрясённая тишина, потом Игорь неуверенно спросил:
- И кто ж это... э-э... вам такое сказал?
- У меня тоже есть свои знакомые в Заповеднике, - весело ответил Демон.
- Но вы не должны никому этого говорить! - испуганно воскликнула Лена. - Это тайна!
- Значит, всё верно, - спокойно заметил он. - За меня не беспокойтесь, я-то болтать не стану. Но за других, само собой, не поручусь. Уже и ангелы знают, и весь Заповедник мусолит эту новость.
Как ни странно, несмотря на всю свою несерьёзность и тот явный бред, который он молол про Директора, Демон почему-то располагал к полному доверию. Раз он и так всё знал, скрывать было нечего. К тому же нам хотелось, чтобы он изменил своё мнение о Директоре в лучшую сторону.
И через несколько минут мы уже наперебой пересказывали ему историю с волшебными Очками и битву в Заповеднике. Юля для большей наглядности даже заставила своё эхо повторить вой и визг злосчастного волка-оборотня, оглушительный храп Бабы Яги и неистовый рёв дракона.
Выслушав наш рассказ, Бродяга преспокойно изрёк:
- Я уверен, что убийство дракона Директор и подстроил. Это вполне в его духе.
- Что вы такое говорите, - возмутилась Лена. - Он же, наоборот, послал нас туда с Очками, чтобы спасти дракона.
- Эх вы, простаки, - фыркнул Демон. - Так ничего и не поняли! Ведь он пытался вас убить!
- Уби-и-ить? - недоверчиво протянул Игорь. - Кто?
- Кто-кто - Директор ваш.
- Когда? - изумлённо переспросил я. Игорь от удивления лишился дара речи.
- Когда отправил к дракону. Послать невинных детишек - извините - в Заповедник, да ещё в самое полнолуние - надо ж такое придумать! Без хвостов и рогов соваться в Заповедник - чистое [Слово запрещено роскомнадзором]!
- Нет, он же нас защищал, помогал нам в дороге, - неуверенно возразил я.
- Да? И чем же он вам помог, интересно?
Мы растерянно промолчали.
- Вот то-то и оно. Да ещё вы шли сражаться с драконоборцами. С ума сойти! Лучше уж прямо к тигру в пасть, ей-богу. Из такого похода живыми не возвращаются.
- Но мы не сражались! - возразил я.
- Зато они должны были вас прихлопнуть при встрече. Не понимаю, почему они этого не сделали.
- Нет, Директор велел нам немедленно уходить, как только мы отдадим Очки!
- И прекрасно понимал при этом, что вы ни за что не уйдёте. Отказаться от зрелища такой схватки - впервые за столетия! Для этого надо не быть демоном.
- Да зачем ему это понадобилось?
- Не знаю. Чем-то вы встали ему поперёк дороги. Может быть, дело в том, что вы слишком много узнали? Как та черепаха... Только непонятно, что такого опасного может узнать первоклассник... Что-то тут не то, что-то не то... - рассеянно бормотал он.

* * *

- Значит, - спрашивал Демон, - он вам всем в Заповеднике разрешил разболтать, куда и зачем вы идёте?
- Нет, не всем, а только Бабе Яге. И попросил, чтобы мы взяли с неё клятву, что она никому не проронит об этом ни словечка.
- И она поклялась?
- Да. Она ещё так оживилась и сказала: "Буду молчать как труп, как гроб, нет, как могила, даже как целый мавзолей!".
- Поклялась! - иронически хмыкнул Демон. - Старая сплетница поклялась! Ну, тогда конечно, Директор мог быть уверен, что об этом назавтра будет судачить весь Заповедник. Ещё не было случая, чтобы Баба Яга выполнила своё обещание, тем более торжественную клятву. Старуха на всё способна, но чтобы она исполнила клятву? Нет, такого за ней не водится, уж поверьте. Всё-таки и у Бабы Яги есть свои принципы. Да он же нарочно хотел, чтобы она всем раззвонила, неужели непонятно?
- Но зачем?... - недоумённо повторила Лена.
- Откуда я знаю!..

* * *

Глаза в бокалах уже увеличились вдвое и, казалось, вот-вот лопнут. На них вздулись красные прожилки.
- Пошли отсюда, - занервничала Лена. - А то эти глаза того и гляди взорвутся и всех нас забрызгают.
- Да, - подтвердил я, - об этом и бармен предупреждал.
- Ничего, - добродушно сказал Демон, подтягивая к себе бокалы, - не успеют. Я их раньше через соломинку высосу. Кстати, вы видели, как здесь убирают грязную посуду?
- Нет.
- А на это стоит взглянуть, - Демон подхватил со столика бокалы и призывно поцокал.
В ответ на поверхности скатерти - от края до края - прорезался огромный рот, усеянный сверкающими металлическими зубами. Туда с жалобным звяканьем полетела посуда с объедками. Залязгали острые зубы, перемалывая тарелки и чашки, потом из пасти выметнулся громадный язык ярко-розового цвета, который сладко облизнулся. Пасть удовлетворённо рыгнула и чудовищный рот затянулся. Перед нами снова была девственно чистая скатерть.
- Как вам нравится? - гордо спросил Демон, ставя бокалы обратно. - Моя придумка, между прочим. Скатерть-самобранка со спецэффектами.
- Просто прелесть, - отозвалась Юля. Остальные ошеломлённо молчали.
- Бр-р, какой ужас, - содрогаясь, сказал Юра, когда мы пошли к выходу. - Подумать только, мы за ЭТИМ сидели.

* * *

Выходя из дверей, мы услышали позади серию громких хлопков, как от детских воздушных шариков, и ругательство Демона, но оборачиваться не стали.

* * *

- Не понимаю, - заметил Игорь, - как демон может быть падшим. Падший ангел - это понятно. А демон? Куда ему падать-то?
Швейцар вполголоса обратился к нам, кивая в сторону Бродяги:
- Вы давно знакомы с этим господином?.. Имейте в виду: он промышляет мелким воровством, так что берегите карманы.
- А у нас в карманах пусто, - засмеялась Юля, - и если он украдёт это "пусто", мы ему только спасибо скажем.
- Вы что, запрещаете демонам воровать? - строго спросил Игорь.
Швейцар смутился и растерянно залебезил:
- Конечно, нет, но мы оберегаем покой наших посетителей... Впрочем, если господа сами желают, чтобы их обворовали, то мы счастливы помочь... Приходите к нам ещё, мы пригласим настоящих мастеров, виртуозов этого дела, которые обчистят вас до последней монеты так, что вы сами того не заметите. Разумеется, за дополнительную оплату...

* * *

Мы спросили у Швейцара, как нам теперь вернуться в Школу.
- Я могу открыть вам любую дверь на свете, - со сдержанной гордостью ответил он. - На то я и Швейцар!
- Совсем любую? - поразилась Лена. - Даже в Кремле?
- Хоть в американском Белом доме, - снисходительно сказал Швейцар.
- А ну-ка, покажите, - заинтересовалась Юля.

* * *

Швейцар подвёл нас к двери, на которой красовались начищенные медные буквы "WC".
- Подождите, - изумился Игорь, - ведь это...
- Не обращайте внимания, - махнул рукой Швейцар. - Сейчас там одно, завтра другое. Не могу же я каждую минуту вывеску менять!
Швейцар тихонько приотворил дверь, пояснив:
- Вот, пожалуйста, это их знаменитый Овальный кабинет.
Открылась просторная округлая комната, обставленная красивой старомодной мебелью. В числе украшений присутствовали изящные статуэтки и американский звёздно-полосатый флаг. Прямо напротив нас за столом сидел президент Джордж Буш-старший, склонившись над какими-то бумагами.
- Ух ты! - сдавленно воскликнула Юля, и президент чутко поднял голову.
- Who is there? - произнёс он, прислушиваясь. - Where are you?
Наши глаза встретились и секунду мы, леденея, ловили на себе изумлённый взгляд американского президента. Его брови стремительно ползли вверх. Потом Юра поспешно толкнул дверь, и она захлопнулась.
- Не надо! А то он ещё разозлится и пошлёт куда-нибудь десант. Не стоит с огнём играться.
- Да? - протянула Юля. - А по-моему, это и есть ремесло демонов - играть с огнём.
- Ничего не будет, - успокоил нас Швейцар. - Сейчас у них ещё раннее утро, и он решит, что просто не выспался. Какая только дьявольщина не примерещится спросонья!

* * *

Когда мы остались с Игорем одни, я заметил ему:
- По-моему, Юлька в тебя влюблена.
- Почему ты так решил? - вздрогнул он.
- А зачем ей понадобилось придумывать всё это путешествие с объятиями? Я уверен, что нам вполне достаточно было просто взяться за руки.
- Наверное, ты прав, - подумав, признал он. - Я, знаешь, этих нежностей терпеть не могу.
- Смотри, как бы она теперь какого-нибудь волшебства с поцелуями не учудила.
- Ну, это уже без меня! - отрезал Игорь.

* * *

(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)

Следующая 18-я глава "Новогодняя ёлка" будет опубликована в течение недели.

Пишите отзывы, понравилось ли вам прочитанное и хотите ли вы узнать продолжение этой истории!

* * *

[Артёмов Ал]

Глава 18. Новогодняя ёлка

* * *

                                * * *
В начале декабря я стал случайным свидетелем любопытного разговора. В буфете Сумасшедший Профессор присел за один столик с Бывшей Ангелом (я сидел совсем рядом) и обратился к ней заговорщицким тоном:
- У меня есть для вас приятная новость. Мы вышли на деда. Он ведь раньше был одним из наших. Даже рога носил.
- Неужели? Как-то я его плохо представляю в такой роли...
- Да-да. У него на одежде до сих пор изображения рогов имеются, не обращали внимания? Он ходил по домам и воровал непослушных детей. Совал их в свой знаменитый красный мешок. Если хотите, загляните ко мне как-нибудь после уроков, я вам такие гравюрки ХIX века с его изображением покажу - вы ахнете. Чистый Джек-Потрошитель. А вы и не знали?
- Нет. И какова же потом была судьба этих детишек?
- Неизвестно. Полагаю, что там, в мешке, эта судьба и обрывалась. Мешок-то не случайно красный - под цвет крови. Да и одежда у него красненькая - точь-в-точь как заплечных дел мастера носят. Только прорезей для глаз в шапке не хватает, хе-хе-хе. Но это было бы уже слишком откровенно, согласитесь? При нынешнем его положении...
- Да, пожалуй.
- У вас, кстати, не было с ним знакомства - там, у них?
Лицо Бэ-А слегка напряглось.
- Только шапочное.
- Кое-какие привычки у него сохранились ещё с тех времён, когда он был на нашей стороне. Например, он ездит только на санях, запряжённых волками. Это и помогло. Всё-таки мелочи в нашей жизни решают всё.
Профессор ещё понизил голос:
- Вот через одного из волков мы на него и вышли. Не без моей скромной помощи, между прочим. И этот волк осторожно стал наводить его на разные интересные мысли.
- Какие же?
- Он стал говорить, что весь его нынешний образ жизни состоит из сплошного сиропа и патоки - куда это годится? Несколько капель настоящей лесной жути в этот сахарный кисель только пошли бы ему на пользу. А, с другой стороны, кому каждый ребёнок без раздумий отворит дверь? От кого примет в подарок всё, что угодно? А уж в определённый день его прямо ждут с нетерпением в каждом доме. Подумайте, какие это открывает перед ним широчайшие возможности. Просто дух захватывает, какие возможности. Но, конечно, здесь нельзя действовать напролом, тут надо осторожненько...

* * *

Профессор зашептал что-то Бэ-А в самое ухо, и до меня доносились только обрывки его фраз. Я услышал что-то вроде "ёлка нового типа" и "вот и проверим".

* * *

Приближался Новый год. Мы не знали, отмечают ли это событие в Школе, и если отмечают, то как именно. Но вот дело прояснилось: в конце одного из своих уроков Бэ-А сама заговорила на эту тему.
- Друзья мои! - начала она смущённым тоном. - У меня есть к вам необычная просьба. Я понимаю, что для тёмных сил это не самое приятное поручение, но для новогоднего праздника нам необходима Снегурочка. Как вы догадываетесь, ни одна настоящая Снегурочка к нашей Школе и на выстрел не приблизится. Никто из вас не согласится взять на себя эту тягостную роль? Если среди девочек желающих не найдётся, то сгодится и мальчик. Наденем на него маску...
По классу пробежал смешок. Изображать из себя Снегурочку, - ну уж нет, слуга покорный!
- А почему вы сами не хотите? - спросил Игорь. - Мы все считаем, что вы могли бы стать прекрасной Снегурочкой. Вам даже грим не понадобится!
Все одобрительно зашумели. На лице Бэ-А выразился ужас.
- Я? Ни за что, - сказала она, качая головой. - Для меня всё это слишком серьёзно, если вы понимаете, о чём я говорю.
Лена решительно вскинула руку вверх.
- Можно я попробую?
- Иванова? - обрадовалась учительница. - Превосходно! Вы отлично подходите на эту роль, даже, я бы сказала, чересчур подходите.
- А кто будет Дедом Морозом? - поинтересовалась Лена.
- Дед Мороз будет настоящий, - гордо сообщила Бэ-А. - Нам удалось его уговорить. Впервые за много лет!

* * *

О предстоящем новогоднем бале нам стал говорить и Сумасшедший Профессор на своём уроке.
- Думаю, такого Нового года у вас ещё не бывало!.. Пропускать не советую. Мы подготовили кое-что особенное! Сюрприз на сюрпризе! Надеюсь, этот праздник врежется вам в память на всю жизнь!..

* * *

Выслушав Сумасшедшего Профессора, почти все решили встречать Новый год в Школе, а не дома. Пусть у домашних ёлок в этот раз посидят наши тени! В конце концов, праздновать Новый год дома мы все уже привыкли, а школьный праздник сулил что-то необыкновенное. Даже Лариса предпочла провести Новый год в Школе, а не у себя в Австралии. Она пожаловалась:
- У нас ведь не Новый год, а насмешка одна. Во-первых, что за Новый год в самом разгаре лета? А во-вторых, ни настоящих ёлок, ни снега... сплошное безобразие.
Единственным исключением в нашем классе оказался Вадим.
- Что я на этой ёлке потерял, - скроив презрительную мину, процедил он. - Посижу-ка лучше дома.
Как ни странно, он оказался не так уж неправ.

* * *

Меня немного беспокоило словечко "бал". Уж не значит ли это, что придётся танцевать бальные танцы в парах с девчонками? В Школе всего можно ожидать. В младших классах обычной школы у нас были уроки бальных танцев, но я всё из них давно забыл. Запомнилось только бессмысленное выражение "поставьте ноги в третью позицию". На всякий случай я решил условиться с Юлей, что она при необходимости составит мне пару. Но Юля неожиданно заартачилась.
- Зачем тебе? - насмешливо фыркнула она. - У тебя же есть Панночка! И Зденка. Сразу две. Разве ты их не пригласишь?
- Слушай! - взъярился я. - Не будь ты девчонкой, я бы заехал тебе по уху за такие слова.
Юля в ответ легкомысленно рассмеялась.
- Бедненький! - посочувствовала она. - Как же тебе мешают твои человеческие предрассудки!

* * *

Вечером 31 декабря мы переступили порог Тёмного зала. Посреди него возвышалась огромная тёмно-зелёная ёлка, увешанная игрушками.
- Я и не думала, что у тёмных сил бывают такие настоящие новогодние ёлки, - радостно восхитилась Лена-Снегурочка.
Юля скривилась, как будто у неё заболел зуб.
- Ну что это за ёлка! Всё те же осточертевшие шары, гирлянды, мишура. Как в распоследнем захудалом детском саду - и где? У нас, в Школе Тьмы! Я-то думала, будет хоть что-нибудь поинтересней.
Она обходила ёлку и возмущалась висящими на ней игрушками:
- Соловьи! Спасибо, что не голуби. Щелкунчик, ангел его забодай! Ну, этот хотя бы зубастый. Какое позорище!
- А мне нравится, - не соглашалась Лена. - Чем же, по-твоему, ёлку украшать? Черепами разноцветными, что ли?
- Хотя бы и так, - пожала плечами Юля. - А ещё можно живыми змеями ёлочку увить, как гирляндами. Вот это была бы ёлка так ёлка! Они пёстренькие, нарядные. Красота!

* * *

К спору Лены и Юли с интересом прислушивался Сумасшедший Профессор.
- Змеи на ёлке, - заметил он, - придумано неплохо, только им самим это вряд ли понравится. Всё-таки иголки, колются как-никак. Да и вообще, демонам надо держать в уме, что подобные украшения - всегда палка о двух концах.
- В каком смысле? - спросил я.
- А вот вам пример. Мы недавно подкинули людям моду, чтобы они сумки, одежду, бельё, платки и всё на свете украшали изображениями хищных зверей, львиных и змеиных пастей и оскалов. Ангелы от этого поветрия просто в бешенстве были. Казалось бы, всё отлично. Но ведь это невольно обесценивает наши символы, лишает их грозной силы... Попросту говоря, люди перестают их бояться.
- А пусть эти сумки и пакеты время от времени что-нибудь откусывают у людей, - посоветовала Чёрная Святая.
Сумасшедший Профессор задумался:
- А что, неглупое предложение. Надо будет попробовать. Пусть знают, с чем играют!
Услышав похвалу учителя, Чёрная Святая прямо-таки раздулась от спеси.
- Да, - важно заявила она, - я считаю: если в кино на экране разевает пасть лев, то пусть в зале хоть один из зрителей остаётся с откушенной головой.
- Это правильно, - кивнул Сумасшедший Профессор. - Только один зритель на сеанс - многовато будет. Паника начнётся, люди в кино ходить перестанут. Вот если один зритель на сотню тысяч - тогда ещё туда-сюда. На такой фильм молодёжь, наоборот, валом повалит, чтобы нервы острее пощекотать. Это будет вроде рекламы...

* * *

- Кстати, - продолжал учитель, - похожие случаи уже бывали. Один человек побил все рекорды унижения хищников, когда обзавёлся домашним тигром. Он вырастил тигрёнка и превратил несчастное животное во что-то вроде комнатной болонки. Мало того: он гордился таким неслыханным позором благородного зверя, радостно трубил об этом на весь свет... Смотрите все, кричал он: эти тигры и мухи не обидят! Об них, как о полосатые коврики, можно ноги вытирать! Мы отправили к этому тигру демона-оборотня, который стал уговаривать бедного хищника восстановить поруганную честь тигриного рода. Но несчастный был безнадёжен, он уже искренне считал себя таким же человеком, как и его владелец.
К счастью, в этот момент хозяину пришла в голову новая блестящая идея. Он решил взять к себе домой ещё и взрослую чёрную пантеру. Ну, пантера разобралась, что к чему, и без нашей помощи... После этого все газеты живописали разыгравшуюся кровавую трагедию, и глубокомысленно замечали: крупных хищников держать дома небезопасно. Идиоты! Пантеру застрелили, конечно. Потом я её тушу выкупил, дырки зашил, и теперь она у нас в Школе - как новенькая. Можете на неё полюбоваться: она здесь недалеко в коридоре стоит, в паре с другой пантерой-людоедом. Но вы её узнаете: у неё на шее висит золотая медаль "За черноту души".

* * *

В углу зала на столике возвышалась гора каких-то вещей.
- Это волшебные маски, - пояснил Сумасшедший Профессор. - У нас ведь бал-маскарад. Разбирайте! А я пойду пока змей накормлю.
Предметы, которые предложил нам Профессор, трудно было назвать масками в привычном смысле слова. Здесь были странная перчатка с бритвенными лезвиями на каждом пальце, хрустальная туфелька, красная шапочка, клок синих волос, шляпа-треуголка, курительная трубка, коробка папирос "Герцеговина Флор"... Всё вместе это напоминало мусорную кучу.
- Как ты думаешь, к чему это? - спросил Юра, опасливо тыча пальцем в зловещую перчатку.
- Может быть, чтобы яблоки чистить, - пожал плечами Игорь. - Или апельсины. Но я бы не советовал.

* * *

Мы стали надевать волшебные маски. Лена надела головной убор Снегурочки - серебряный жемчужный венец. От этого её платье мгновенно сделалось ослепительно белым и даже засияло, как снег под солнцем.
- Ну, теперь ты чистая ангелица, - не удержалась от ехидства Юля. - Только нимба на макушку не хватает!..

* * *

Юра напялил на ногу сапог какого-то сказочного великана и мгновенно вырос почти до самого потолка. Ему приходилось даже немного сгибаться, чтобы не сшибить головой люстру. Досталось от Юли и ему:
- Если ты сегодня Болотной Кикиморе попадёшься, - пошутила она, - ей придётся до следующего Нового года тебя топить, такой ты длинный вымахал.

* * *

Но всё насмешливое настроение Юли испарилось, когда она раскопала в куче мусора алую атласную подушечку с двумя маленькими золотыми коронами.
- Ты только погляди, какая прелесть! - восхищённо прощебетала она, показывая её Игорю.
- Я, пожалуй, буду принцем! Или царевичем! - весело сказал Игорь, беря с подушечки и водружая себе на голову золотой венец. Его одежда мгновенно изменилась: ткань во многих местах прошили золотые нити, там и сям выросли кружева, а вместо пуговиц на одежде повисли тяжёлые драгоценные камни. Он оглядывал свой новый наряд с довольным видом.
- А я стану царевной! - радостно подхватила Юля, надевая вторую корону.
Мы все посмотрели на неё: интересно было, какой наряд полагается царевне.

* * *

Как только корона оказалась на Юле, с ней начались быстрые перемены: рот удлинился до ушей, глаза выпучились, как будто от удивления, голова облысела. Шея раздулась и на горле запульсировал мешок-резонатор. Юля опустилась на корточки и стала быстро уменьшаться в размерах. Ошеломлённые, мы наблюдали за её стремительным превращением. Наверное, в эти секунды было ещё не поздно сдёрнуть с её головы корону, но никто не догадался это сделать. А спустя полминуты никаких следов короны уже не оставалось, как не было и одежды, которая вся расползлась на рваные зелёные лоскуты, а потом и вовсе сошла на нет. На полу перед нами сидела вполне заурядная лягушка.
Ошалевшее от случившегося земноводное потрясённо квакнуло и изменило цвет с зелёного на коричневый и обратно. Затем резво скакнуло метра на три к открытой двери, потом ещё раз - и оказалось за дверью.
- Стой, стой! - беспомощно воскликнули мы с Игорем, и выскочили вслед за ней в коридор. Лягушка огромными прыжками мчалась по коридору, а затем вильнула и впрыгнула в дверь класса, из которого как раз выходил Сумасшедший Профессор.
Чуть не сбив его с ног, мы остановились на пороге. За дверью, на полу кабинета зоологии, кишели лягушки и жабы всех мыслимых форм, размеров и окрасок.
- Это праздничная кормёжка для наших змей, - пояснил нам Сумасшедший Профессор, изумлённо поглядев вслед впрыгнувшей лягушке. - Ближе к полуночи, по традиции, все школьные сторожевые змеи сползаются сюда и устраивают здесь свой полуночный змеиный бал. А я обеспечиваю им новогоднее угощение...
Мы с Игорем застонали.
- Это Юля Бубенцова, она надела корону и превратилась в лягушку.
- Царевну-лягушку, - поправил Сумасшедший Профессор.
- Что же делать?
- Я, конечно, мог бы, - размышлял вслух Профессор, - приказать змеям убраться вон и не трогать лягушек. Но было бы слишком жестоко лишать змеюшек их маленького праздника. Не правда ли?
- Странные у него понятия о жестокости, - шепнул мне Игорь.
- И потом, - добавил Профессор, - ваша подружка в этом случае так и коротала бы свой век под лягушачьей шкуркой. А у квакуши век недолог. Хотя, конечно, титул принцессы может послужить ей ещё некоторым утешением. Перефразируя слова Кая Юлия Цезаря, лучше быть первым в болоте, чем вторым в царстве...
- Да-да, - поспешно перебили его мы, - но как же её превратить обратно?
- Боюсь, мои юные друзья, есть только один надёжный способ расколдовать царевну-лягушку. Поцеловать её.
- Но их тут сотни! - ошеломлённо воскликнул Игорь.
- Значит, придётся поцеловать всех, - невозмутимо ответил Сумасшедший Профессор.
На лице Игоря выразился ужас.
- Но... но... - запинаясь, начал он, - я, конечно, люблю лягушек, но не до такой же степени!
- Что ж, - задумчиво произнёс Профессор, - тогда это будет новое, современное прочтение старинной сказки. Царевич оказался брезгливым, поэтому царевну-лягушку сожрала змея. Жестоко, но зато всё по правде жизни! Не сказка получается, а прямо какая-то горькая быль!
- Кажется, у нас нет другого выхода, - обратился я к Игорю. - Я бы тебе помог, но ты же знаешь, лягушку должен целовать не кто-нибудь, а царевич.
Игорь справился с собой и кивнул.
- Если вы решились, - сказал Сумасшедший Профессор, - заходите в класс и приступайте. Постарайтесь закончить до тех пор, пока не начнут сползаться змеи! А то ведь они могут заподозрить, что вы хотите, хе-хе, украсть у них обед.

* * *

Целование лягушек оказалось совсем не таким простым делом, как это можно подумать. Некоторые квакуньи сами прыгали мне на подставленную ладонь, и я передавал их Игорю. Но большинство, когда я хватал их с пола, негодующе квакали и начинали отчаянно сопротивляться, суча задними лапками и поливая меня изрядным количеством жидкости. Вдобавок, лягушки ни минуты не хотели посидеть спокойно и разделить поцелованных и не поцелованных квакуш было почти невозможно.
- Ни за что больше не соблазнюсь на корону, - сказал Игорь, отирая губы от слизи после примерно сотой лягушки. - Никогда не думал, что главной обязанностью царевича является целование лягушек! И готов поспорить, что эту жабу я целую уже в пятый или шестой раз!
- Что я могу поделать, - раздражённо ответил я, - они всё время смешиваются! Крестика же на них не поставишь!
- А может быть, - язвительно спросил Игорь, - теперь ты возьмёшь корону и займёшь моё место? Я с радостью уступлю тебе все права на трон.
- Думаю, что поцелуй самозванца Юле не поможет.

* * *

Лягушки шли и шли через мои руки нескончаемой чередой, и меня мало-помалу стало охватывать отчаяние. Вот-вот отовсюду поползут рассерженные змеи... и что мы тогда будем делать?
После трёхсотого или четырёхсотого поцелуя одна из лягушек, наконец, превратилась в Юлю, которая с отвращением сорвала с головы и отшвырнула прочь коварную золотую корону и, заливаясь слезами, бросилась на шею к Игорю.
- Ты меня спас! - растроганно восклицала она, осыпая его звонкими поцелуями и чем-то напомнив мне девушку-вурдалака. - Если бы не ты, меня бы тут змеи сожрали!
Игорь кисло улыбался, хотя и с явным облегчением.
- И тебе спасибо, ты тоже помогал! - сказала Юля, благодарно чмокая меня в щёку.

* * *

Внезапно мы заметили, что разговариваем в полной тишине. Оглушительное многоголосое кваканье смолкло, все лягушки затихли и как-то затаились, прижавшись к полу, стараясь быть незаметнее. Оглядевшись, мы увидели, что изо всех щелочек и дыр - в полу, стенах и потолке - выглядывают сотни крупных и мелких змеиных головок. Все они смотрели на нас с откровенной враждебностью. Как я ни привык к змеям, но мне стало немного не по себе.
- Кажется, мы здесь слегка подзадержались, - промолвил Игорь.
Мы шагнули к дверям, но поперек порога тоже лежал толстый бордовый шнур длиной метра в полтора. Он приподнял шею, окольцованную широкой чёрной полосой, раздул капюшон и замер в угрожающей стойке.
- Плюющаяся кобра! - тихо сказал Игорь.
- Что же делать?
- Перепрыгнем с разбега? Только глаза руками закройте, а то она ядом плюнет.
Дверь за спиной кобры приотворилась, и сразу стало видно, что весь пол коридора покрыт сплошным живым ковром из змей. Все они ползли к дверям класса, а при виде нас волной вскинули головы и разом зашипели. Это был очень впечатляющий звук - в самый раз для юлиного эха.
- По-моему, они затаили на нас зуб, - заметила Юля.
- Да с какой стати? - громко возразил я. - Что мы им плохого сделали?..
Я говорил больше для змей, чем для Игоря с Юлей.

* * *

- Чем это вы тут занимаетесьссс..?
Свистящий голос, переходящий в шипение, звучал как будто откуда-то со стороны, но мы поняли, что к нам обращается Плюющаяся Кобра. Хищный блеск её глаз с вертикальными зрачками не сулил ничего хорошего. Единственное, что пришло мне в голову - выложить ей чистую правду (впрочем, соврать, глядя в эти пронзительные немигающие глаза, было всё равно невозможно):
- Мы... ничего.... мы только поцеловали ваших лягушек.
- Я поцеловал, - сразу уточнил Игорь, загораживая собой Юлю.
- То-то я и ссссмотрю, - презрительно изрекла Кобра, - вы их всех обслюнявили!
- Да, но мы их не ели! Даже кусочка не откусили!
- А как бы вам понравилосьссс, - вкрадчиво прошипела змея, мерно покачиваясь на хвосте, - если бы вы собирались покушшшшать, и тут узнали, что кто-то вломился и обслюнявил весь вашшшш праздничный ужин? Что бы вы ссс ним сделали?..
Кобра захлебнулась гневным шипением, а потом вздёрнула голову вверх. Ядовитые клыки, как два дуэльных пистолета, направились в сторону Игоря. Из них уже готовы были вылететь струйки яда. Остальные змеи, судя по всему, с трудом удерживались от того, чтобы кинуться на нас и впиться зубами. Видно, они ждали только плевка Кобры, как сигнала для всеобщей атаки. Тут в разговор вмешалась Юля, и заявила с преувеличенной любезностью:
- Если бы это сделали вы, многоуважаемая Кобра, мы были бы просто счастливы! Убеждена, что ваш яд украсит собой любой ужин!
Мне показалось, что такая беззастенчивая лесть приведёт Кобру в двойное, неистовое бешенство, но Юля, похоже, безошибочно угадала её слабое место. Змея ещё чуть-чуть покачалась на хвосте, затем расслабилась, захлопнула пасть, а колючий блеск в её глазах поугас.
- Да ужшшш, - снисходительно согласилась Кобра. - Ещё никто не жаловался на качество моего яда! Но свой-то яд, как я погляжу, вы цените куда вышшшше? Измазали им всех наших лягушшшшек?
Капюшон змеи снова сердито раздулся. Юля скромно опустила глаза.
- Увы, нет. Куда нам! У нас и яда-то настоящего пока нет. Нашими слюнями, как говорится, и мышь не отравится, и клоп не подавится. Нам у вас ещё учиться и учиться, достопочтенная Кобра.
- Ну, хорошшшшо, - смягчилась Кобра. - Ссступайте! Но не распускайте больше ссслюни в присутствии змей, особенно плюющщщщих, - это их оскорбляет страшшшшно.
Повинуясь её шипенью, змеи неохотно расступились - отползли в обе стороны, расчистив нам узкую тропинку посреди коридора.

* * *

Мы побрели обратно, причём Юля проворно ускакала вперёд; в её походке ещё оставалось что-то лягушачье.
- Мне теперь и кусок в горло не полезет, - пробормотал Игорь, - я как будто уже проглотил сорок кадушек солёных лягушек.
- Готов поспорить, - сказал я, - что Юлька всё это нарочно разыграла, чтобы получить от тебя поцелуй. Видимо, она поняла, что без магии ей это никак не удастся. Ты заметил эту лягушку, которая нам раз двадцать попадалась?
- Что ты хочешь, - обречённо ответил Игорь. - Ведьма! Она всегда своего добьётся.

* * *

Перед тем, как садиться за праздничный стол, все стащили маски и вернулись к своему привычному облику. Один Юра наотрез отказался снимать маску. Когда он уселся за стол, выяснилось, что в его новом росте таится неудобство: голова оказалась слишком высоко вознесена в высоту. Класть пищу в рот ему было ужасно неудобно: всё равно как носить её в какую-то башню. Было видно, что новый рост доставляет ему одни неприятности, но он из гордости не желает в этом сознаться.
- Может быть, ты всё-таки снимешь маску? - спросила Лена, с состраданием посмотрев на его мучения.
Юра упрямо мотнул головой.
- Садись тогда на пол, - посоветовала Юля, - и тебе удобно будет.
Юра так и сделал: теперь его голова возвышалась над столом не больше, чем у остальных.

* * *

Не успели мы как следует взяться за закуски, как двери с шумом растворились и в зал ввалился Дед Мороз - огромный, розовощёкий, бородатый, в заснеженной красной шубе, с ледяным посохом-сосулькой и туго набитым мешком за плечами. От него повеяло чем-то добрым, давно забытым, из раннего детства.
- Здравствуйте, мои голубчики! - рявкнул он.
Кое-кто фыркнул по поводу "голубчиков": Дед, видно, не подозревал, что в нашей Школе это слово не больно-то в чести. А Юля вполголоса с мрачным выражением прочитала стишки:
     Здравствуй, дедушка Мороз,
     Борода из ваты.
     Ты подарки нам принёс,
     Старый пень мохнатый.

* * *

Дед Мороз стащил с головы красную шапку и я с удивлением увидел, что, если не считать кудрявой серебристой бороды и усов, он был, оказывается, абсолютно лыс. Он радостно уставился на Бэ-А.
- Ба, знакомые всё лица! Ты, дочка, стало быть, теперь здесь работаешь?
- Да, - стеснённо подтвердила Бэ-А.
- Ну, молодчина, молодчина, - Дед Мороз одобрительно потрепал её за бок. - Дай-ка я тебя расцелую, в память о былом!
Он крепко обнял её и сочно расцеловал в обе щеки пять или шесть раз, чему она была, кажется, совсем не рада. Я вполне понимал её чувства: после историй с Панночкой, Зденкой и царевной-лягушкой я на поцелуи и смотреть не мог без содрогания. Когда он выпустил её из своих медвежьих объятий, Бэ-А была пунцовой, как рак, и поправляла сбившуюся причёску.
- Ты ведь у нас Снегурка сегодня, так?
- Нет, не я, а вот она, - Бэ-А указала на Лену.
- Не ты? - огорчился Дед Мороз. - Жаль! Из тебя такая шикарная Снегурка получалась.
Он задумчиво провёл рукой по воздуху, рисуя что-то неопределённое, и мечтательно причмокнул.

* * *

У Лены-Снегурочки вытянулось лицо, - она решила, что сейчас тоже угодит в могучие объятия развесёлого Деда. Но он только ободряюще похлопал её сзади пониже талии, отчего она нервно поёжилась.
- Ну, а теперь, чтобы новогоднее волшебство получилось на славу, - провозгласил Дед Мороз, с сожалением глядя на Бэ-А, - всем взрослым придётся удалиться!
Бэ-А и Сумасшедший Профессор встали и направились к выходу; у неё на лице почему-то было слегка виноватое выражение, у него - лукаво-торжествующее.

* * *

Дед Мороз вынул из кармана и показал всем небольшой синий пакетик.
- Знаете, что это такое? - спросил он, хитро улыбаясь. - Снежок из настоящей живой воды! Самая лучшая приправа! От неё любое кушанье становится вкуснее!..
Щедро посыпая снежком праздничный стол, Дед Мороз объяснял:
- Вот мы сейчас посыпем немного живого снежку на все ваши блюда, он растает и - вы их не узнаете. Пальчики оближете, языки проглотите!

* * *

- А это мой второй сюрприз! - воскликнул Дед Мороз, доставая из мешка маленькую бутылочку зелёного цвета. - Прохладительный напиток - и не простой, а волшебный! Напиток из волшебных фиг по рецепту Деда Мороза! Фиги - это не то, что вы подумали, - поспешил пояснить Дед и с воодушевлением продолжал: - Если выпить этот напиток на Новый год и загадать при этом своё самое заветное желание, оно обязательно сбудется!
Дед Мороз протянул бутылочку Снегурочке.
- Всем наливай фужеры до краёв и возле каждого клади подарок! - распорядился он.
Лена растерянно заметила:
- Но бутылочка такая маленькая - всем до краёв не хватит!
- Наливай-наливай! - повторил Дед Мороз, ласково гладя Снегурочку по коленке.
Лена вскочила и стала обходить стол, наполняя всем бокалы волшебным напитком. Каждый с замиранием сердца следил: не опустеет ли бутылочка раньше, чем до него дойдёт очередь? Вопреки ожиданиям, бутылочка продолжала невозмутимо булькать и из неё лилось и лилось. Похоже, в ней помещались несколько литров напитка - почти как в памятном нам пузырьке Змея Змеевича.
Дед Мороз тащил вокруг стола огромный мешок из кроваво-красного бархата, набитый подарками, Снегурочка вынимала их поштучно и клала возле каждого.
Но саму её ждало разочарование: когда она обошла весь стол и вернулась на своё место, из горлышка бутылки в её бокал упала только одна сиротливая капля. Лена разочарованно показала пустой бокал Деду Морозу; тот сконфуженно развёл руками.
- В утешение могу тебя поцеловать, - сообщил он. - Поцелуй Деда Мороза - он всё равно как волшебный фиговый напиток действует!
- Спасибо, не надо, - поспешно ответила Лена.
- Хочешь, мы с тобой напитком поделимся? - сочувственно спросила Юля.
- Не стоит, - великодушно махнула рукой Лена, - а то вам самим не хватит, и ваши желания не сбудутся.
- С Наступающим! - провозгласил Дед Мороз. - Пить надо досуха, и обязательно крепко закрыв глаза. Про себя повторяйте загаданное желание. Пока не выпьете, глаза ни в коем случае не открывайте: иначе желание не исполнится.
После этого он повелительно стукнул своим посохом, отчего свет в зале погас, а огни на ёлке - загорелись. При их таинственном свете все подняли бокалы и стали ими чокаться, над столом поплыл весёлый хрустальный звон. Лена тоже чокалась со всеми с немного грустной улыбкой - в свой бокал она налила обычный лимонад. Потом все закрыли глаза и начали втягивать в себя волшебный напиток. Вкус у него был превосходный, как потом выяснилось, каждому он напомнил что-то своё. Мне он показался похожим на ананасовый сок.
- До дна, до дна! - приговаривал Дед Мороз, а потом замолчал.

* * *

Осушив бокал, я почувствовал себя как-то странно и открыл глаза. В полутьме я не сразу разобрал, что произошло, но ясно было: что-то изменилось.
- Зажгите свет! - закричал Игорь и все, спотыкаясь впотьмах и непочтительно поминая голубей и их матушку, принялись искать выключатель. Выключателя не находилось, но по прошествии минуты свет зажёгся сам собой. И все увидели: Деда Мороза за столом больше нет. Рядом с его пустым стулом стояла растерянная Лена. Антон, сидевший напротив меня, схватился за свои уши: они стремительно росли, превращаясь в ослиные. Успев слегка удивиться - неужели заветное желание Антона заключалось в том, чтобы иметь ослиные уши? - я понял, что и с моим лицом творится что-то неладное.
Впрочем, все лица стремительно менялись: у одних носы резко вздёрнулись вверх и закруглились в свиные пятаки, у других прорезались бивни, как у моржей. У некоторых девчонок рты и носы вытянулись и заострились в клювы, похожие на клювы аистов или журавлей. Они ничего не могли сказать, только беспомощно ими пощёлкивали. Наша компания теперь походила на настоящее сборище чудовищ. За всем столом осталось только одно человеческое и сильно растерянное лицо - Лены-Снегурочки.
- Куда делся этот старый хрыч? - бесцеремонно спросил Юра, у которого на голове появился мясистый красный гребешок, как у птицы.
- Когда вы пили, он вдруг вскочил с места и выбежал за дверь, - расстроенно сказала Лена. - Я подумала, что у него живот прихватило.
Все заговорили наперебой:
- Он сбежал в темноте! Он напоил нас каким-то зельем! Мошенник! Обманщик! Самозванец!
В общий хор вплеталось негодующее хрюканье тех, у кого носы превратились в свиные пятаки, разъярённое карканье, писк, мычание и грозные щелчки птичьих клювов. Потом всеобщее возмущение перекинулось на Снегурочку.
- Ты знала об этой его проделке! - завопила Чёрная Святая, у которой на лбу выросли коровьи рога. Она передразнила слова Деда: - "Волшебный фиговый напиток!" Фиговый оказался ваш напиток! И он тебя предупредил! Вы с ним заранее снюхались!
- Неправда! - горячо оправдывалась Лена. - Я ничего не знала!
- Тогда почему ты не выпила вместе с нами?!
- Мне просто не досталось!
- Нет, ты знала! Вы с ним были заодно!
Чёрная Святая наклонила голову, словно собираясь поддеть Лену на рога, а другая девчонка сделала движение, как будто хотела клюнуть её в плечо. Потрясённая несправедливым обвинением, наша Снегурочка разрыдалась.
- Дайте, дайте мне этот напиток, - захлёбываясь слезами, выкрикивала она, - я выпью два, три стакана. Хоть целую бочку! Если вы мне не верите, пусть у меня будут и уши ослиные, и нос поросячий, и клюв, как у цапли!
Но пить ей, к счастью, не пришлось: весь волшебный напиток уже был выпит. Мы с Игорем стали заступаться за Лену, доказывая, что знаем её пять лет и она никогда не пошла бы на такой розыгрыш. Уши Игоря, похожие на слоновьи, хлопали при каждом движении с брезентовым звуком, а козлиная борода взволнованно тряслась. Юля тоже пыталась нас поддержать, но разобрать её шамканье было непросто: нос у неё вытянулся, загнулся крючком и касался кончиком подбородка, а во рту оставался один-единственный кривой зуб.
Что касается меня, то мой нос превратился в полуметровый хобот, который тянулся в разные стороны и с любопытством ощупывал окружающие предметы. Как я ни старался, мне не удавалось его унять. Больше всего хоботу понравилась стоявшая передо мной ваза с фруктами. Он втянул в себя виноградину, сочно почмокал ею и, похоже, пришёл в восторг: похрюкивая от наслаждения, начал всасывать в себя одну ягоду за другой. Я отодвинул вазу подальше, но он продолжал упорно к ней тянуться. Потом смирился и принялся обшаривать ближайшие тарелки в поисках чего-нибудь вкусненького.
- А я сразу поняла, что это не Дед Мороз, а отморозок какой-то! - надсаживалась Чёрная Святая. - Сразу, как только его подозрительную лысину увидела! Деды Морозы не бывают плешивыми!
- И ты молчала? Может, ты тоже с ним снюхалась? - резонно спросил Игорь, и Чёрная Святая немного поутихла.
- Что же мы теперь будем делать? - растерянно спрашивал Антон, пытаясь пригладить стоящие торчком уши.
- Ничего страшного, - мрачно пошутил Юра, - если надо, позовём тётушку Лилю, она всем и носы, и уши обстрижёт... и рога... тоже поотшибает. Ты же, Антон, давно хотел на свои уши фасон навести?..

* * *

Игорь взял в руки и стал рассматривать бутылочку из-под волшебного напитка.
- Ребята! - вдруг выкрикнул он, возбуждённо хлопая ушами и перебивая общий гул. - Смотрите! Тут написано, что действие напитка прекращается ровно в полночь.
Мы взглянули на часы - до полуночи, а значит, до Нового года, оставалось всего десять минут. Это время ещё как-то можно было потерпеть. Возмущённый гул притих. Вдруг одна из девчонок, награждённая зельем тонкой жирафьей шеей, вскрикнула от боли.
- Он меня укусил! - с ужасом сказала она, показывая всем палец с выступившими красными капельками. - Я попыталась развернуть бумажку, а подарок укусил меня за палец!
- Надо убрать со стола эти кусачие подарки! - решительно сказал Игорь. - Не разворачивайте их, валите все в мешок и оттащим его в угол. Пусть там лежат, дожидаются своего хозяина, ангелы бы его в раю драли.
Оставшиеся до Нового года минуты мы избавлялись от зловредных подарков: при этом они всё же исхитрились покусать шестерых или семерых школьников. Пострадавшие спорили, придётся ли им теперь делать прививки против бешенства. Терпеть уколы никому не хотелось: в конце концов сошлись на том, что если подарки и были заражены бешенством, то для демонов это неопасно.

* * *

Часы медленно и торжественно пробили полночь. С последними ударами мы с облегчением увидели, что носы, уши и клювы тронулись в обратный рост. Спустя минуту все уже пришли в норму и недоверчиво ощупывали свои лица. "Впервые в жизни мне нравятся мои уши", - поделился со мной своими чувствами Антон. Наверное, ещё ни одна новогодняя полночь не приносила никому из нас так много радости.

* * *

- А что с этим живым снежком? - спросил я, когда всеобщее волнение немного улеглось. - Небось, тоже какая-нибудь пакость?
Вместо ответа Игорь указал на лежавшего перед нами жареного молочного поросёнка. Он подёргивал ушами, двигал пятачком и обводил всех хитрыми маленькими глазками. Затем поднялся на свои копытца, бодро отряхнулся, обсыпав нас гречневой кашей, и выплюнул изо рта пучок петрушки. Мне это напомнило сценку из какой-то виденной в детстве старой кинокомедии.
Все блюда постепенно оживали: заливные осетры и судаки начинали хлопать жабрами, шевелить хвостами и беззвучно разевать пасти. Потрошёные шпроты неистово бились в масле, как будто их только что вытащили из воды и обезглавили. Жареная утка, кое-как ковыляя на своих культяпках, пыталась пуститься в плавание в блюде с рассолом, а солёные огурцы весело выпрыгивали из него, как маленькие дельфинчики, и тут же с плеском ныряли обратно. Юра успел наложить себе на тарелку салат оливье, но теперь нарезанные кусочки, испуганно пища, расползались от его вилки, а горошины проворно скакали во все стороны, как блохи, пачкая нас майонезом.
Никто не мог ничего есть; только оживший поросёнок не сплоховал: он принюхался к сладкой груше и впился в неё зубами, не обращая никакого внимания на её протестующий визг.
- Это всё живая вода, - мрачно сказал Игорь. - Ну и дураки же мы! Получили по заслугам. Как будто не знали, что от живой воды бывает!
- Но каков негодяй этот старикашка! - восхищённо засмеялась Юля. - Это надо суметь - так изгадить весь праздник!

* * *

Злые и голодные, мы сидели за пышно убранным столом и уныло наблюдали, как резвятся и играют вкусные новогодние блюда. Тем временем на ёлке сами собой зазвенели колокольчики, она простуженно откашлялась и сипло запела.
- Я праздничная Ёлочка, - басом с хрипотцой пела Ёлка, подмигивая огнями, - в лесочке я росла, зимой и летом стройная, зелёная была...
Затем Ёлка с неподдельной слезой в голосе вспомнила, как "метель ей пела песенку", "мороз снежком укутывал", как "трусишка-заяц серенький вокруг неё скакал", а "порою волк, сердитый волк, рысцою пробегал". В момент, когда она пропела про мужика-дровосека: "Срубил меня он, ёлочку, под самый корешок!" - её голос дрогнул от горя. Последний куплет она спела с каким-то мрачным торжеством:
- И вот теперь, нарядная,
На праздник я пришла,
И много, много радости
Детишкам принесла!

* * *

Бодрая песня Ёлки, хоть и исполненная голосом старого пропойцы, немного развеяла общее подавленное настроение.
- Пойдёмте хоть на Ёлку поближе посмотрим, - предложила Лариса, - если поесть не удалось!

* * *

Лариса взяла в руки крупный шар красного цвета и радостно вскрикнула:
- А в шарах-то видны наши отражения!
Все сгрудились вокруг Ёлки и стали вглядываться в шары. Каждому хотелось ещё разок удостовериться в своём полном исцелении. Правда, двойные отражения получались страшно искаженными, и понять, вылечились мы или нет, по ним было трудновато. Тут послышался хруст лопнувшего стекла.
- Ой, шар треснул, - сказала Лариса удивлённо.
Похоже было на то, что по шару кто-то ударил: по его поверхности сеточкой разбежались трещины.
- Наверное, ты его стукнула обо что-то.
- Да нет! - живо возразила она. - Я только взяла, и тут...
Хруст повторился: от шара отлетел небольшой кусочек. Из образовавшейся дырки высунулась злобная мордочка, напоминающая крысиную. Она была ярко-красная, как и сам шар. Лариса испуганно взвизгнула и отбросила шар от себя в ватный сугроб. Мордочка тоже пронзительно пискнула и сделала резкое движение. Половинки шара упали в разные стороны; алая летучая мышь, задев нас краями крыльев, взлетела к потолку.

* * *

- Это не шары, а яйца! - воскликнул кто-то.
Мы отступили на несколько шагов, оглядывая увешанную яйцами Ёлку. Их были сотни, всех цветов радуги. Самое маленькое было не крупнее мячика для пинг-понга, зато из самого крупного, величиной с глобус, наверное, мог бы вылупиться страус. Многие яйца уже трескались, вниз падали кусочки разноцветной скорлупы.
- Ого, дело пошло поживее! - с удовольствием заметила Юля. - Значит, это всё-таки не обычная ёлка!
В руках Юля вертела какое-то диковинное полосатое яйцо чёрно-золотого цвета. Все, кроме неё, предпочли отступить за широкий праздничный стол, с опаской поглядывая на готовые лопнуть яйца. У дерева осталась одна Юля. Бесстрашно улыбаясь, она расколупывала яйцо. И была вознаграждена: из дырки в скорлупе показались шевелящиеся усики, а затем и свирепая морда чудовищной осы. Юля кинула яйцо подальше, оно раскололось, и оса-великан с жужжанием маленького вертолёта взвилась в воздух. Яйца на Ёлке стали лопаться одно за другим: из оранжевых выпадали гигантские сороконожки, из чёрных свешивались на паутинках чёрные глазастые пауки, а из синих выбирались зубастые синие птицы.
Вдруг нам показалось, что Ёлка как-то странно зашевелилась: она протягивала к Юле свои мохнатые ветки, точно собираясь её ласково обнять.

* * *

- Берегись, Юлька! - взвизгнули сразу несколько девчонок.
Юля шарахнулась от Ёлки, но было уже поздно. Как от ловко поставленной подножки, она полетела на пол: её лодыжку цепко обхватила колючая еловая лапа. Юлю потащило к Ёлке, но она успела ухватиться за ножку стола и намертво в неё вцепилась.
- Куда она меня волочёт?! - полуудивлённо-полуиспуганно вскрикнула Юля.
- К мешку с подарками, - крикнул Игорь. - Кажется, он хочет тебя проглотить!
Мешок с подарками явно предвкушал поживу: его бока нетерпеливо вздымались, развязавшаяся горловина хищно ощерилась в нашу сторону. Верёвка ощупывала воздух, как быстрый змеиный язычок. Подарки внутри Мешка перекатывались и громыхали - звук напоминал клацанье голодных зубов.
Ёлка ещё пару раз дёрнула за ноги Юлю, но та держалась крепко. Тогда с еловых ветвей соскочил Щелкунчик и кинулся к Юле, прищёлкивая на ходу массивными челюстями. Добежав, он впился зубами в её пальцы. Ойкнув, Юля разжала руки и Ёлка немедленно потащила её к себе. Мешок раззявил беззубую пасть; Юля бешено отбивалась. Ёлка метнула ей в голову один из стеклянных шаров. Шар с сочным хрустом ударил Юлю в затылок; из скорлупок, завывая, выпорхнула и заметалась по залу очередная крылатая тварь. Юлино тело от удара обмякло; Мешок стал поспешно засасывать его, плотоядно урча и причмокивая.

* * *

Всё это заняло какие-то секунды; мы в остолбенении наблюдали происходящее. Первым опомнился Игорь - он схватил со стола нож для резки хлеба и кинулся к Мешку. Его внезапная атака застигла Ёлку врасплох; она ещё только взмахнула в воздухе лапами, а Игорь быстрым движением уже располосовал Мешку брюхо, высвобождая оттуда Юлю. Раздались шипение и свист - из Мешка выходил воздух, а из распоротого брюха на пол градом сыпались подарки. Они рычали и огрызались, щёлкали зубами, но ползти им мешала обёртка и нарядные подарочные ленты, которыми они были туго перевязаны.

* * *

В следующий миг еловые ветки уже прочно держали Игоря за руки и ноги. Перевернув его вверх тормашками, Ёлка прижала его к себе, словно в любовном объятии.
- Валите её, валите, бейте, бейте! - закричал Игорь.
Крик перешёл в хрипение: новогодняя гирлянда проворно обвивала его горло и стягивалась, как удав. Мы все кинулись к Ёлке, похватав со стола ножи и что под руку попало.
С Ёлки нам навстречу, как пушечные ядра, полетели стеклянные шары-яйца. Они взрывались, осыпая нас градом острых скорлупок. Краем глаза я успел заметить, что моток серебряной мишуры, червеобразно извиваясь, соскользнул с Ёлки, подполз к лопнувшему Мешку и быстро стал его штопать.

* * *

Образовалась куча мала: Ёлка старалась опутать нас ветвями, а мы изо всех сил тянули их на себя, чтобы повалить зелёную великаншу. Ёлочные соловьи и прочие летучие твари пикировали на нас с высоты и непрерывно гадили, метя при этом в глаза. От их неистового сверлящего свиста и визга я почти оглох.
Где-то под потолком сражался с Ёлкой Юра, но ему не повезло с его богатырским ростом. Ёлка остервенело колотила его по макушке своей увесистой вершинной звездой, и после пары особенно смачных ударов он тяжело повалился на пол.

* * *

Сбоку к нам подобрался Мешок, кое-как залатавший прореху. С чавканьем он стал поглощать ноги сразу двух ребят; те отчаянно брыкались.
Дёргая за ветки, мы изо всех сил раскачивали Ёлку, как тугие качели и, наконец, она зашаталась и со звоном и дребезгом рухнула. Последнее, что я запомнил, это был толстенный ёлочный ствол, летевший мне прямо в лицо. За долю секунды я успел внимательно рассмотреть его: он был покрыт потёками смолы и приросшими лишайниками. А потом всё исчезло.

* * *

- Мне кажется, наш праздник удался, - произнёс довольный голос Сумасшедшего Профессора.
Я открыл глаза: мы все снова сидели за праздничным столом; на полу, слабо шевеля ветвями, лежала покорёженная Ёлка. В углу сыто икал туго завязанный Мешок; под ним растекалась багровая лужица. Профессор деловито прыскал на стол из бутылочки чёрного цвета; ожившие кушанья вновь застывали в самых нелепых позах.
- Это мёртвая вода, - пояснил он мимоходом. - Но вы не бойтесь - она только уравновесит действие живой воды.
И продолжал:
- Из сегодняшнего опыта мы извлечём массу ценных уроков. Вероятно, Ёлке не следовало нападать на вас, пока вы бодрствовали. А вот когда бы вы к утру задремали и видели уже третий сон, тогда бы она и стала к вам потихоньку подкрадываться... Вы только подумайте, что такое ёлка. Это же настоящее лесное чудовище, к тому же колючее. Вас когда-нибудь рубили под корень? Вот то-то и оно. И доверчивые люди сами приносят её к себе и устанавливают в каждом доме. Веками они валят ёлки, чтобы позабавиться немного, а потом выкинуть их умирать на помойку или заживо сжечь в печке. О чём же может думать волшебная Ёлка? Только об одном. О мести, суровой и беспощадной, кровавой мести за жизни всех погубленных сородичей - вот о чём она мечтает. Грех был бы этим не воспользоваться, просто грех! И вы нам очень помогли.
Мы потихоньку принялись накладывать себе укрощённые кушанья и заработали челюстями, стараясь наверстать упущенное. Хотя поросёнка, который только что весело хрюкал и резвился, а теперь безжизненно поник, упёршись пятачком в недоеденный ананас, мне есть отчего-то расхотелось.
А Профессор, отечески улыбаясь, посмотрел на Игоря:
- Особенной похвалы заслуживает поведение Игоря... Вы вели себя как истинный демон, и если бы в нашей Школе ставились оценки, вы заслужили бы сегодня высший балл!

* * *

Вскоре после Нового года Юра как-то серьёзно сказал мне:
- Знаешь, я передумал менять свой рост. Зачем мне это? Ведь ты же, например, не стал менять свой цвет кожи. А Антон даже уши свои прежними оставил. Как ты считаешь?
- Думаю, это правильно, - искренне согласился я. - Если все на свете станут одинаковыми: не будет ни толстых, ни тонких, ни чёрных, ни белых, ни трусов, ни храбрецов... можно будет со скуки умереть. Все должны быть разные.
Юра кивнул.
- Мне кажется, - заметил он, - что мы всё больше и больше делаемся демонами. Ведь люди так не рассуждают.
- Разве? - удивился я.
- Конечно. Любой человек считает, что все вокруг должны быть такими же, как и он.
- Может быть, ты и прав, - согласился я. - Так для того мы сюда и поступали, ведь верно?

* * *

(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)

Следующая 19-я глава будет опубликована в течение недели.

Пишите отзывы, понравилось ли вам прочитанное и хотите ли вы узнать продолжение этой истории!

* * *

[Артёмов Ал]

Глава 19. Зимние каникулы

* * *

Я почти ничего не упоминал о своей жизни за пределами Школы, и это неудивительно: по сравнению с яркой и насыщенной жизнью в Школе она казалась мне тусклой, неинтересной и не заслуживающей внимания. Но, однако, ежедневно после обеда я возвращался из Школы домой, проводил дома каждый вечер и ночь, а также праздники и воскресенья...
А когда наступили зимние каникулы, то мне пришлось провести дома целых две недели. Я не сомневался, что это будет невыносимо скучно...

* * *

Правда, на эту серость выпадало одно светлое пятно - на зимние каникулы приходился мой день рождения. Вообще-то, если говорить откровенно, то маме довольно редко удавалось испечь или сварить что-то относительно съедобное. Стоя у плиты, она погружалась в раздумья, и оттого выходили блюда, которые, наверное, даже Юля сочла бы шедеврами демонской кулинарии: вроде неразгрызаемого печенья, обугленного мяса или солёного варенья (в которое вместо сахара по рассеянности всыпали соль).
Но в этот раз она превзошла саму себя: испекла вполне съедобный пирог с яблоками и приготовила очень вкусное тушёное мясо. Разве что чеснока в нём было чуть-чуть больше, чем следовало.
Я пригласил к себе Игоря, Юлю, Лену. Как вытащить Юру из его Заполярья, мы, к сожалению, не знали...
Совсем неожиданно по телефону мне позвонила с поздравлениями Сырная Девочка, вернее, Внучка Яга. Я не поверил своим ушам:
- Ты что, прямо из Заповедника звонишь? У вас в избушке телефон поставили?
- Нет, - засмеялась она, - я сейчас в городе. В Москве! Мне Бабушка Яга про твой день рождения сказала. Она ведь всё насквозь видит, моя Бабушка.
- Здорово! Так приходи.

* * *

Праздник прошёл очень весело. Мама умилилась при виде маленькой Сырной Девочки, притащившей с собой целую берестяную коробку с разными деликатесными сортами сыра. Учитывая, что магазины в ту зиму стремительно пустели, это выглядело настоящим чудом.
- Интересно, откуда она его взяла? - проворчала Лена, беря на пробу кусочек камамбера и с подозрением к нему принюхиваясь.
- Наверное, из демонического ресторана "Попробуй себя", - ответила Юля, загадочно улыбаясь.

* * *

- Бабушка ужасно огорчилась из-за этой истории со Змеем, - рассказывала Девочка. - Каждый день вздыхает, говорит: "Отлетался наш Змеюшка". Она такая ранимая, мягкосердечная!..
Я с любопытством спросил у Девочки, которая взахлёб расхваливала свою Бабушку:
- А как ты из Заповедника выбралась? По Пропуску?
- Нет, откуда он у меня.
- Тогда как же? Ведь на Заборе написано, что проход, проезд и перелёт через него абсолютно невозможны. За это - Мучительная Смерть и прочие неприятности.
- Да, - она заговорщицки понизила голос, - но там ничего не сказано про подкоп! А наши гномы - мастера на такие дела. Только - тс-с!..

* * *

В ту же ночь, после этого весёлого вечера, мне приснился весьма неприятный сон. Мне снилось, что я превратился в огромную змею и ползу по городским улицам. Меня преследуют испуганные крики прохожих, а вот в мою спину летит первый камень.
Спасаясь, я заползаю по ступенькам в городской трамвай. Двери закрываются, а пассажиры при моём появлении каменеют от страха и застывают в разнообразных позах. Я же с неменьшим ужасом понимаю, что теперь мне придётся сожрать их всех: иначе, придя в себя, они не выпустят меня живым. Разве что одного или двух можно пощадить, самых безобидных...

* * *

С удовольствием я сожрал, пожалуй, только контролёра, карман которого был туго набит штрафными рублями. При моём появлении контролёр как раз застыл в торжествующей позе, только-только обнаружив "зайца" - юную девушку. В тот момент, когда он торжественно провозгласил: "Предъявляем билетики!", она украдкой красила губы, да так и замерла с зеркальцем и помадой в руках. Когда я вполз в вагон в виде огромной змеи, она, кажется, решила, что мы с контролёром работаем в паре - он находит, а змея по его указанию пожирает зайцев, точно кроликов.
Этого контролёра я и выбрал в качестве первой жертвы. Больше всего я боялся, что моя пасть не налезет на его обширное туловище. Но в нужный момент внутри шеи у меня что-то щёлкнуло, она раздвинулась и я стал натягиваться на него, живо ощутив себя перчаткой, которую надевают на чью-то необъятную ладонь.
"Природа мудрее нас, - невольно пришло мне в голову, - она всё предусматривает заранее!". Когда мои челюсти наконец сомкнулись, по телу уже разлилась приятная сытость, и меня охватила неудержимая дремота. Захотелось уютно свернуться кольцами и подремать часок-другой. Но спать было никак нельзя: ведь тогда очнувшиеся пассажиры могли бы живо со мной разделаться. Поэтому я с усилием стряхнул с себя сонливость и направился к следующей добыче, миновав дрожавшую крупной дрожью девушку-безбилетницу.

* * *

Девушку-зайца я пощадил, а все остальные пассажиры были на редкость неаппетитными. Сидевшего рядом с ней капитана милиции я заглатывать пока побоялся: у него на боку бугрился револьвер - вдруг он выстрелит у меня в животе? Не тронул я и даму с болонкой - остолбеневшую собачку она цепко держала под мышкой, а собачатина почему-то не вызывала у меня прилива аппетита.
От стоявшего рядом мужчины с татуировкой "Вася" на пальцах разило перегаром; от мужчины холёного вида - в шляпе и с газетой в закоченевших руках - невыносимо пахло одеколоном. Поколебавшись немного, я выбрал того, от которого пахло спиртным. Когда я заглотал его, голова закружилась, как от хмельного, и я, наверное, не устоял бы на ногах, если бы они у меня были.
Но хуже всего пришлось с неопрятной костлявой женщиной, у которой на губах повисла чёрная шелуха от семечек подсолнуха. Каким-то образом я знал, что её зовут Аннушкой. От неё невыносимо несло чесноком: похоже, она питалась только им и семечками. Когда её голова оказалась у меня в глотке, она шумно выдохнула мне в пасть этот густой чесночный запах. Мне стало плохо; я попытался выплюнуть голову и понял, что она застряла у меня в горле. Носоглотка начала пухнуть, как бывает при аллергии. "Я задыхаюсь!" - это была последняя мысль, которую я запомнил...

* * *

Я проснулся, испытывая сильное удушье. Весь мир вокруг, казалось, пропитался чесноком. Вскочив с кровати, я подбежал к окну, отдёрнул занавеску и схватился за шнур форточки, чтобы распахнуть её пошире. И с ужасом уставился на открывшуюся передо мной страшную картину. В небе над спящим городом парила, источая густой аромат, огромная очищенная чесночная долька: запах в виде лучиков-щупалец протянулся от неё во все стороны. Не сразу я сообразил, что это просто Луна.
Придя в себя, я вспомнил, что вечером за праздничным ужином наелся мяса с чесноком, приготовленного мамой. На следующий день я, как бы между прочим, попросил её не класть больше в пищу чеснок - у меня от него что-то вроде крапивницы.
- Хорошо, Серж, - сразу согласилась она, но на лице у неё в этот момент было очень странное выражение.

* * *

Сон, который я увидел на следующую ночь, был ещё более неприятен. Лена подарила мне на день рождения книжку Михаила Булгакова. Это был очень своевременный подарок - Тёмная Муза как раз сообщила, что после каникул мы будем проходить по литературе роман Булгакова "Мастер и Маргарита".
Я уже начал читать этот роман, и мне приснилось, что на уроке литературы Юре, Вадиму и мне достались роли трёх разбойников. Вадима помиловали и отпустили, он ушёл, не скрывая довольной улыбочки. А нас с Юрой стали привязывать к большим деревянным крестам. Где-то рядом я видел скорбно поникшую фигуру Иешуа, которого собирались распять вместе с нами. Он стоял ко мне спиной, закрыв лицо руками.
- Гвозди достал? Приколачивай! - скомандовал палач с изуродованным лицом.
Юра отчаянно замотал головой, как будто желая вырваться из вязкого кошмара, и завопил:
- Нет, нет! Нет!..
Полуголые палачи радостно загоготали. Один из них приставил к моей правой ладони здоровенный ржавый гвоздь и со всего маху ударил по нему молотком. Брызнула кровь, и от резкой боли в руке я проснулся.

* * *

Открыв глаза и включив свет, я долго тупо пялился на картину, которая всегда, сколько я себя помнил, висела в комнате на стене. Она изображала Голгофу: три креста, прибитые к ним осуждённые... Помнится, когда я был совсем маленьким, мне виделось в этой картине что-то тайное, подпольное, почти незаконное - ведь в школе нас тогда учили, что никаких богов, ангелов и демонов на свете не бывает.
Постепенно я перестал её замечать, но теперь, после этого жуткого сна, она действовала мне на нервы. Мне даже померещилось, что клювастый ворон, сидевший на кресте одного из разбойников, хитро подмигнул мне. Я встал с постели и развернул картину лицом к стене. Похоже, это подействовало: остаток ночи я проспал без приключений.

* * *

Странные происшествия продолжились и назавтра, только теперь из области сна они как-то незаметно переползли во время бодрствования.
Читая при свете лампы, я вдруг заметил, что моя тень куда-то исчезла. Я протёр глаза и стал оглядываться: как это могло случиться? Ведь я же не в Школе! И что мне теперь делать? Как скрыть отсутствие тени от окружающих? Ведь меня же в минуту разоблачат! Как это лечится: исчезновение тени? Скорее всего, никак, как и все демонские болезни. От этих мыслей меня окатило холодной волной, но тут тень внезапно вернулась, как будто включившись.

* * *

Я с облегчением вздохнул, решив, что всё это было каким-то дурацким наваждением. Пошёл в ванную комнату и налил полную ванну горячей воды: говорят, ванна перед сном действует успокаивающе.
Но здесь всё обернулось новым кошмаром: не успел я погрузиться в воду, как обнаружил рядом с собой что-то невероятное. На табуретке посреди ванной со скучающим видом сидел незнакомый мне старичок, весь сморщенный, и с солидным брюшком.

* * *

Одежду ему заменяли длинные нечёсаные волосы и всклокоченная сивая борода. "Священник, что ли, - промелькнуло у меня в голове. - Но откуда? И почему голый?".
- Хошь, спинку потру? - кротко спросил дедушка.
Я рассердился.
- Да вы что здесь делаете?
- Что делаю? - удивился дед. - Живу я здесь.
- Где?!
- У тебя тута, в бане. Скушновато только, никто не заходит. Я больше деревенские бани люблю, где народу поболе. Особливо баб. Любитель я до женского пола!.. Хотя мамка у тебя приятственная. Я её досконально обсмотрел, когда она здеся мылась... Худосочна только, на мой вкус. Я больше мягоньких люблю, сдобных, которые в теле. А то пошли всё нынче худые да тонкие как жерди - укусить не за что! Ты бы подкормил её малость, а, парень?
Чуть не захлебнувшись от негодования, я заорал:
- Ах ты, сволочь! Да кто ты такой?!!
Я собрался было уже выпрыгнуть из ванны, чтобы поучить старикашку хорошим манерам, но тут меня что-то толкнуло в грудь, да так сильно, что я бултыхнулся обратно в воду, окунувшись с головой.
- Банник я, милый, банник. И не ори ты так, родной, ажно уши закладывает. А мы ведь, банники, не только балакать умеем.
В голосе старичка зазвучала угроза:
- Мы и кожу живьём сдирать могём, ежели кто нас обидит заздря. Ногтём царапнем, и пошло... И кишки запросто выдираем, хе-хе-хе. У нас за этим не заржавеет. Могу и кипяточку тебе подплеснуть, чтобы помывка веселее пошла. Пропаришься на славу! Тогда и шкурку с тебя сдирать не придётся - сама слезет! Али хочешь, я для потехи живых рыбок-пираний чичас тебе в воду напущу? У них зубки востренькие, кусачие... Да не пужайся ты, милок, не буду, не буду... пока. Вот мыльце возьми, потрись.
Рука банника вытянулась, как резиновая, метра на два, взяла обмылок из мыльницы, и миролюбиво протянула его мне. Ошеломлённый, я безвольно обмяк в горячей воде.
- Мочалочку подать? - дружелюбно осведомился банник.
- Нет, с-спасибо, - едва выговорил я.
Столкнуться с нечистой силой не в Школе или Заповеднике, а здесь, в привычной домашней обстановке - это было для меня, пожалуй, чересчур.

* * *

- Да ты мойся, милок, мойся спокойно. А помоешься, тогда уж я тебя со всеми нашенскими познакомлю.
- С какими "нашенскими"?
- Ну, с теми, кто у тебя в хвартере обитаеть.
- Кто ещё... обитает? - простонал я.
- Перво-наперво, знамо дело, домовой. Он у нас старшой и, так сказать, всеобщий глава. Во всём доме за беспорядком следит. Потом - Кикимора запечная. Она в кухне бесхозяйничает. Правда, людям-то она на глаза не показывается. Но ведь ты сам из нашенских, из демонов? С тобой, стало быть, познакомится. Платяной - это который пуговицы отрывает, шнурки развязывает, в карманах дырки буравит... И ещё всяческие мелкие духи, из новомодных, их и не счесть. Холодильный, телефонный, телевизорный дух, опять же...
Телевизор у нас действительно был, но он ничего не показывал, только говорил. И холодильник был - уже давно не работающий, мы им пользовались вместо кухонного шкафа.
- Так что ты мойся, мойся, - заключил мой собеседник. - Я тебе покамест мешать не буду.
И старичок с лёгким хлопком растворился в воздухе, оставив после себя облачко вонючего зелёного дыма.

* * *

Выйдя из ванной, я кинулся к телефону. Игорю я прозвонился только с пятого раза - всё время попадал не туда или вклинивался в какой-то бесконечный разговор: парень и девушка уныло ссорились между собой, но всё никак не могли рассориться окончательно и бросить трубки.
- Какой ты нудный! Какой же ты нудный!
- А ты прыщавая.
- Может быть, я и прыщавая, но это у меня переходный возраст. Что ты ржешь?
- Умываться почаще надо, вот тебе и весь возраст.
- А ты просто моральный урод.

* * *

Наконец, я умудрился прозвониться и выложил Игорю всё случившееся, умолчав, впрочем, о некоторых репликах проклятого банника.
- Банник? - он помолчал. - Так он сказал? Да, я что-то слышал про банников. Есть такие, в деревенских банях живут. Значит, и в городских ванных тоже... Он вообще правильно говорит, что вокруг нас полно мелкой невидимой нечисти. Мы ведь уже проходили некоторых: чихунов, смехунов и прочих...
- И что же теперь будет? - с тоской спросил я. - В доме - домовой, в ванной - банник, в кухне - кикимора, ещё в уборной какой-нибудь унитазный дух заведётся. Как же жить теперь?
Мне послышалось, что в трубке кто-то тонко и мерзко захихикал. Наверное, это и был голос "телефонного духа", который решил отбросить ненужную маскировку. Но Игорь в ответ тоже добродушно засмеялся.
- Не хочешь - не живи.
- То есть как? В Призрачные миры, что ли, сразу податься?
- Ну, зачем так круто. Просто покажи им, что ты их не боишься. Наоборот, - пусть они тебя боятся! Дай им понять, что ты не какой-нибудь допотопный замшелый демон, и на все ихние предрассудки плюешь с пребольшой горы. А чуть что - чикаться с ними не будешь, отправишь их всех в Заповедник. И, уверяю тебя, вся эта домашняя шушера и на глаза тебе больше не покажется. А если ты и дальше будешь себе голову всякой суеверной чепухой забивать, они тебя доконают. В каждом углу по духу поселится, потом совсем обнаглеют, на шею сядут...

* * *

- Говоришь, чеснок на тебя подействовал? Но это же явное суеверие. Ты всему этому не поддавайся. Подобное лечится подобным, знаешь? Я тебе советую: иди прямо сейчас в кухню и съёшь там целую головку чеснока. Покажи, что ты ничего не боишься, ясно? А если ты и дальше будешь всей этой сволочи бояться, то от тебя и вправду тень удерёт, глаза в темноте светится начнут, как у кошки, а потом станешь чихать от яркого света... Как ты тогда жить будешь? Придётся тебе в Школу переселяться. Нет уж, ты, пожалуйста, возьми себя в руки.

* * *

Уговоры Игоря сделали своё дело: я набрался храбрости и понял, что сам дал возможность всей этой мелкой нечисти сесть мне на голову. Я пошёл на кухню, очистил и съел целые две головки чеснока, ничем не заедая. Потом грозно предупредил собственную тень:
- Тень, знай своё место! И так ты довольно без меня шастаешь!
Тень как-то сжалась и потускнела, всем своим видом выражая покорность. Потом я грозно обвёл взглядом кухонные углы, заглянул в холодильник и даже мусорное ведро:
- Ну, покажись, кто здесь смелый!
Что бы я стал делать с тем же банником, появись он снова, я решительно не представлял. Но всё безмолвствовало: очевидно, домашняя нечисть ужаснулась зрелищем поедания сырого чеснока и решила вновь стать тихой и незаметной.

* * *

(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)

Следующая 20-я глава будет опубликована в течение недели.

Пишите отзывы, понравилось ли вам прочитанное и хотите ли вы узнать продолжение этой истории!

* * *

[Артёмов Ал]

Глава 20. Безумный Трамвай

* * *

Первый после каникул урок литературы продолжался целый день. И проводила его не Тёмная Муза, а сам Директор.
- Коллега Муза в творческой командировке, - пояснил он.
- А где это? - спросил я.
Директор пожал плечами.
- Не знаю, где она на сей раз черпает вдохновение. Может быть, на мясохладобойне, где она в последний раз... прохлаждалась, или в театр пошла... анатомический. Она любит такие романтические места. А скорее всего, опять валькирией записалась и на какую-нибудь войнушку отправилась.
Представить себе хрупкую до прозрачности Тёмную Музу на фронте было совершенно немыслимо, но, возможно, Директор просто шутил.

* * *

Безо всяких хитростей Директор открыл перед нами дверь кабинета литературы. Войдя, мы обнаружили, что класс превратился в теряющийся во мраке туннель, по полу которого пролегла пара рельсов. Прямо перед нами стоял старинный паровой трамвайчик, необычайно уютный и симпатичный на вид. Он нетерпеливо загудел, окутав нас клубами пара.
- Это знаменитый Безумный Трамвай, - пояснил Директор. - Ни одна трамвайная авария в городе без него не обходится. И не только трамвайная. Чуть что не так - он уже тут как тут. Пару раз я даже ловил его, когда он под троллейбус маскировался - представляете?
- Неужели он такой кровожадный?
- Почему "кровожадный"? Любопытный. Всюду обязательно хочет свои фары сунуть. Так как насчёт трамвайной прогулочки по Москве?

* * *

Удивительное дело - мы рассаживались по Трамваю, а свободных мест в нём меньше не становилось.
- Вот бы такие безразмерные вагончики по городу пустить! - с завистью воскликнул Вадим. (Он тоже был москвичом).
Я припомнил, что нечто похожее было и в романе Булгакова, только там растягивали не трамвай, а квартиру. Директор рассказывал, пока мы занимали места в салоне:
- Трамваи - вернее, конки, - по Москве ходят с лета 1872 года. Я всегда говорил, что это предрассудок: как интересно было бы прокатиться на трамвае по горящему городу 1812 года! Или из трамвайных окон полюбоваться на опричное войско! На вступление в Москву войск крымского хана! Хотя вообще-то тема нашего сегодняшнего урока к Наполеону и крымскому хану не имеет прямого отношения... Мы будем изучать сочинение Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита". Действие его происходит в советской Москве в 20-е и 30-е годы...

* * *

Вагон выскользнул из туннеля, и первые полчаса, выпуская облака пара, катил посреди удивительно красивого заснеженного леса. Стёкла покрылись морозными узорами, и мы продышали в них кружочки, а Юля с помощью указательного пальца протаяла целый рисунок: изображение босой человеческой ступни. Директор только один раз дохнул на своё окно, и оно мгновенно стало сухим и чистым. Трудно было поверить, что окружавший нас сказочный лес - это тоже город. Как объяснил Директор, мы ехали от Петровской академии до Бутырской тюрьмы.
- Так здесь было сто лет назад, - добавил он. - А какие интересные люди тогда в тюрьме сидели: Маяковский, Махно, Пугачёв, Дзержинский, Троцкий, несколько митрополитов, знаменитый вор Лёнька Пантелеев...
- Подождите, - вмешался Игорь. - Вы хотите сказать, что Емельян Пугачёв сидел здесь в одно время с Маяковским?
- В настоящей тюрьме время останавливается, - туманно объяснил Директор. - Как-нибудь завернём к ним, я вас со всеми сразу познакомлю. А заодно ещё посмотрим выступление знаменитого мага и чародея Гарри Гудини. Он сюда в 1908 году приезжал выступать перед заключёнными.
- И что же он им показывал? - спросил я.
- Что? Способы побега из-под стражи, разумеется. Для арестантов это ведь самый насущный вопрос, согласитесь? Тюремщики, помню, расстарались на славу: заковали Гудини в ножные кандалы, надели на него цепи, наручники, а потом заперли его в стальном ящике для перевозки особо опасных преступников. Смешные люди! Зато через несколько минут, когда Гудини преодолел все преграды, сбросил цепи и выбрался наружу, зрители прямо бесновались от восторга...

* * *

Между тем Трамвай преобразился: из паровичка он превратился в электрический, хотя и ужасно старинный на вид вагон, который повёз нас дальше по городу. Изморозь на окнах стаяла - Трамвай летел сквозь месяцы и годы, и сезоны вокруг чередовались самым непредсказуемым образом.
Мы едва успевали крутить головами, разглядывая старомодно одетых прохожих и читая непривычные вывески:
"МЯСНАЯ РЫБНАЯ ТОРГОВЛЯ"
"РУССКАЯ УПРЯЖЬ - ШОРЫ - СЪДЛА"
"ПАТЕФОНЫ - ГОВОРЯЩIЯ И ПОЮЩIЯ МАШИНЫ"
"НАРОДНАЯ СТОЛОВАЯ. Принимаются заказы НА ЗАЗДРАВНЫЕ И ЗАУПОКОЙНЫЕ ОБЪДЫ"
"ЖЖЁНЫЙ КОФЕ"
"ГАЛОШИ - ПУПСОН И СЫНОВЬЯ"
"СКОРОПЕЧАТНЯ"
"ПИСЧЕБУМАЖНЫЙ МАГАЗИН"...
Здесь Трамвай сделал первую остановку: хоть вагон и был безразмерным, но публика умудрилась моментально заполнить его до отказа. Взявшаяся откуда-то кондукторша деловито командовала:
- На подножках чтобы висельников не болталось!.. И не размножайтесь мне тут, вагон не резиновый!.. Нет местов!.. Аль оглохли тута все?!..
Люди не обращали на нас никакого внимания. Скорее всего, они нас просто не замечали - хорошо ещё, что не плюхались к нам сверху на колени.

* * *

Трамвай провез нас через Красную площадь.
- Я и не знал, что по Красной площади трамваи катаются! - удивился Юра.
- Теперь уже не ходят, - заметил Директор.
- А где же Мавзолей? - поразился Юра, бросив взгляд на привычное место.
- Откуда при царе-батюшке Мавзолей! - усмехнулся Директор.

* * *

В городе началось что-то необычное: обтекая вагон, мимо двигалась толпа под красными и чёрными флагами. Люди несли лозунги: "Царствию рабочих и крестьян не будет конца!" и "Да здравствует красный террор!". Сидевшая в вагоне приличная публика заволновалась: хорошо одетые господа и дамы по-гусиному вытягивали шеи, читая вслух плакатные тексты, и с ужасом переглядывались.
- Куда это нас занесло? - пробормотал какой-то почтенный господин, снимая котелок и вытирая клетчатым платком побагровевшую лысину. Совсем рядом с ним за окном проплывал, колыхаясь, кроваво-красный транспарант:
"Смерть буржуям! Красный террор против них!!!"
Буквы "о" в предложении были заменены изображениями черепа, а буква "х" - скрещёнными костями.
- Видать, революция изделалась, - заметил пожилой рабочий в кепке.

* * *

Как раз в этот момент в остановившийся вагон ввалилась группа из четырёх вооружённых матросов. Двое из них были крест-накрест обмотаны пулемётными лентами, совсем как на привычных мне праздничных открытках по случаю 7 Ноября. Только на открытках лица у матросов были приветливые и гладко выбритые, а здесь - хмурые и поросшие неопрятной щетиной. Из-под бескозырок, залихватски сдвинутых на затылки, выбивались густые буйные кудри. Рукава бушлатов были обшиты красным бархатом и кокетливо украшены перламутровыми пуговичками.
У самого высокого из моряков под распахнутым бушлатом не было даже тельняшки, зато на голой шее болталась массивная золотая цепь, а пониже виднелась затейливая татуировка: двуглавый орёл, опоясанный лентой со словами: "Боже, Царя храни". Впрочем, изображение уже подверглось правке: орла истыкала целая туча стрел, а между Богом и Царем кое-как втиснулось словечко "от". Ниже было написано: "Боже, храни Степана Ноздрю, моряка-балтийца". Видимо, так звали хозяина татуировки.
- Руки! - сипло рявкнул Ноздря, взмахивая маузером.
Пассажиры испуганно вжались в сиденья: этот варвар требовал от них чего-то ужасного, только непонятно чего. Некоторые покорно подняли руки вверх.
- Не поняли, что ли, мать вашу... - свирепо засмеялся верзила. - Руки покажьте! Ладони, ну!..
Удивлённые пассажиры стали вытягивать перед собой руки, как бы защищаясь ими от одетого в чёрный бушлат морского чудовища. А Ноздря деловито командовал:
- Так... Ты - вылазь. Ты, ты и ты - тож. Ты могёшь сидеть. Ты - слазий. Ты оставайся...
Если кто-то пытался спорить, показывая трамвайные билеты, матрос мгновенно обрывал:
- Не вякай мне тут! И баста!
- Городовой! Городовой! - жалобно пискнул пассажир в котелке, получив приказ покинуть Трамвай.
Матросы в ответ злорадно захохотали.
- Во комедь-то ломает! Чего хватилась, буржуятина недорезанная! Нету больше твоих фараонов, понял?! Всех в Москва-реке утопили!..
От чего зависела сортировка, было совершенно неясно: матрос только окидывал руки беглым взглядом и без промедления выносил свой приговор. Когда проверка закончилась и вагон наполовину освободился от публики, к оставшимся обратился другой матрос, совсем юного вида, с едва пробивающимися усиками и гладкими румяными щеками - ему было, наверное, не больше шестнадцати лет. Губы его были накрашены красной помадой, а глаза и брови - жирно подведены тушью.
- Товарищи! - воскликнул он звонким полудетским голосом, взволнованно краснея. - У всех у вас, кто здеся остался, - честные трудовые мозолистые руки. Вы - трудящие, товарищи, соль земли. А у тех, кого мы чичас отседа выволокли, руки белые, без мозолев. Энто паразиты, гниды, зажравшиеся захребетники ваши. Все соки они из вас нещадно до капли высасывали, досыта кровью и потом упивались! Но теперя таким кровососным упырям нет места на нашей вольготной земле! Довольно эти гады попили нашей кровушки, товарищи! И вы уж не сумлевайтесь: обратно к трудовой шее эти кровопийцы теперича не присосутся!
- Опять эти глупые предрассудки насчёт упырей, - недовольно пробормотала Юля.
Оставшаяся в вагоне "трудящая" публика облегчённо вздохнула. Оборванный и чумазый мальчишка-беспризорник, ехавший, как видно, "зайцем", спросил, деловито сплёвывая через выбитый зуб:
- И што ж вы теперича с эвтими упырями? Рябчиков будете делать, али уточек?..
- Чаво? - наморщил лоб юный матрос.
- Рябчиков и ананасьев не выдаём! - весело сообщил другой, подмигнул и покрутил барабан револьвера. - Токмо маслины в лоб!
- Не-а, - терпеливо объяснил мальчишка. - Я не про то. Вы их как в расход выводить будете: из левольверта - как рябчиков, или поплавать в речку пустите, как уточек? А то - на капусту, саблями порубить.
- Это как товарищ Ноздря скажет, - ответил веселый матрос и опять подмигнул. Похоже, он страдал нервным тиком. - Но нежничать и канителиться не станем, это уж как пить дать!
- Мы с ыми, - торжественно ответил юный матрос, - как Стенька Разин завещал поступать... Борец за свободу и счастие трудового народа... Он тоже у кого мозоли - тому честь и слава, а ежели мозолев нету - пущай тады сам на себя пеняет, гад...
- Ясненько, - с пониманием кивнул кто-то из "трудящих" пассажиров. - Стенька Разин, стало быть... "И за борт её бросает в набежамшую волну"... Знаем-с.
- Я бы их со своим пёсиком познакомил, - сказал весёлый матрос, подмигивая обоими глазами и ласково поглаживая револьвер. - Пущай послушают, как мой пёсик тявкает!
- Так им и надо, белоручкам, - важно кивнул мальчишка, поправляя на голове мятую и грязную, как будто коровой пожёванную будёновку. Она была ему велика и всё время съезжала на глаза. - Паразитам!
- А ты сам-то, малец, чай, труженик? - насмешливо процедил Ноздря.
- Ясен перец, труженик, - солидно отвечал мальчишка.
- По чужим карманам трудился?
- Нет, я ирисками торговал!
Матросы добродушно расхохотались, уцелевшие пассажиры присоединились к их смеху.
- Да ты торговец! - с напускной свирепостью рявкнул верзила. - Буржуйный лемент!
- Нет, ещё я сапоги чистил, - возразил беспризорник. - "Ногу ставь на сундучок, а за чистку пятачок!" Вот! А потом в ресторанте работал. Сандвичем.
- Это как? Которых буржуи жуют, что ли?
- Зачем жуют. Рекламу евонную, буржуйную, на себе таскал... "Бешенефельный кафе-ресторант "Нацьяналь". Шик! Уют! Роскошь! Первоклассная кухня. Обеды, горячие и холодные закуски, вина, прохладительные напитки и пр. и пр. и пр. Вентиляция! Бильярдный спорт! Юные танцовщицы исполнят сенсационный новый танец "гула-гула"!" Во как! Я таскал, а они всякой вкуснятиной обжирались. На фортупьянах играли. Танцовщицы им танцы танцовали!
- Ничего, - сурово обронил Ноздря. - Они заплатят за все.
- Ужо потанцуют, - подмигнул весёлый матрос. - А ты, малец, и читать умеешь?
- Не-а, - смущенно отвечал мальчишка. - Читать не умею, токмо писать.
- Как же эт-так тебя угораздило?
- Ну, могу написать одно слово, которое на заборах пишут. А рихламы эти - я их наизусть учил. Я ещё много всякого такого знаю. "Папиросы рассыпные, Реже, Ява, Ира! Налетай-покупай!"...

* * *

Верзила достал из кармана золотую табакерку с монограммой, оттопырил большой палец, неторопливо отсыпал на ладонь щепотку какого-то белого порошка и жадно втянул его одной ноздрёй. Потом повторил это действие со второй ноздрёй.
- Забористая штучка! - прокряхтел он одобрительно, обращаясь к своему товарищу. - Я ещё в Питере запасся.
- Чумила? - полуутвердительно произнёс тот.
- Сам ты чумила, - оскорбился первый матрос. - Шикарный кокаинчик! Не то, что здесь продают - мел и бура! А этот нюхнешь - враз сердце останавливается.
- Угостишь? - жадно спросил тот, и подмигнул.
- Держи, я сегодня щедрый.
Владелец табакерки вытряс из неё остатки порошка в подставленную ладонь товарища.
- Жалко, вышел весь, - вздохнул он. - Этого добра, сколько ни запасай, всегда не хватает.

* * *

- А ещё я пел на улице, - снова подал голос мальчишка.
- Пел? Ишь ты. Ну, запузырь нам что-нибудь позазвонистей, - предложил Ноздря.
Мальчик охотно запел, притопывая себе в такт босой, замотанной в грязные тряпки, ногой:
        Цыплёнок дутый, в лаптях обутый,
        Пошёл на рынок погулять.
        Его поймали, арестовали,
        И захотели расстрелять...
Когда мальчишка закончил петь, расщедрившийся матрос вдруг протянул ему свою шикарную табакерку.
- Ну, держи, цыплёнок! Чтобы помнил Балтфлот! Красу и гордость революции!.. Поди, обувку себе справь, а то что ж ты босой ходишь, коли трудящий лемент? Теперь так только князья и графья бывшие ходют, а трудящему обувка положена. Смотри, спутают.
Мальчишка вместо ответа снова запел:
        У меня калоши есть,
        Берегу их к лету,
        А по совести сказать -
        У меня их нету, -
и заразительно расхохотался.
Понурившихся пассажиров-белоручек построили в колонну и куда-то повели под матросским конвоем, а Трамвай звякнул им на прощание и двинулся дальше.

* * *

Оставшаяся в вагоне публика обсуждала между собой происшествие:
- А верно молоденький матросик насчёт свободы говорил: и вправду в трымвае сразу посвободнее стало.
- Пойду нынче в баню - нипочём резать мозоли не стану. Бывало, ещё банщику за это приплотишь. А теперь, гляди-кось, как оно повернулось - без мозолев и шагу не ступи. Выходит, это самое ценное, что у меня есть! Капитал! Навроде брульянтов при царском режиме...
Вывески вокруг поменялись. С них исчезли горделивые имена владельцев, а вместе с тем облетели "яти" и "еры". Вместо этого на фасады зданий выползли странные колченогие слова, похожие на ругательства - "Жиртрест", "Жиркость", "Моссукно"... Меня удивила вывеска на каком-то храме: "Церковь Рабоче-Крестьянский Красный Звон имени ГПУ".
На соседнем с церковью здании восседала огромная волосатая вошь ростом с человека. Это была, конечно, кукла, но до жути натуральная. Шестиногое свирепо озирало прохожих с высоты второго этажа, в глазах горели красные электрические лампочки. Под раздувшимся алым брюхом красовался лозунг:
"Либо вошь победит социализм, либо социализм победит вошь! (Тов. Ульянов-Ленин)".

* * *

Еще через пару остановок в Трамвай вошли пять человек: три мужчины и две женщины. Всем им было лет по 20-25, через плечо у каждого красовалась кумачовая повязка с надписью "Долой стыд!". У одного из мужчин вместо галстука на шее был повязан старенький женский чулок, заштопанный на пятке, у другого болтался надкусанный зелёный огурец, у третьего - железная ложка на цепочке. Их спутниц украшали ожерелья из винных пробок. Этим одежда вошедших и ограничивалась. Пассажиры пялились на них во все глаза, но голые люди держались с редким достоинством.
- Они едут на великий бал у Сатаны? - спросил я у Директора.
- Нет, - ответил он. - Это члены общества "Долой стыд". Они всегда на этой остановке влезают, а потом их уводят.

* * *

Хотя казалось, что Трамвай забит до отказа, вокруг голых мгновенно образовался вакуум. Кондукторша, только что крикливо взимавшая плату за проезд - "У кого в заду билетов нету?.. Кто, говорю, в заду не обилеченный остался?.." - застыла на полуслове с открытым ртом: видно, от потрясения её разом прошиб столбняк и поразила немота. Она даже не спросила у голых денег, хотя было бы интересно посмотреть, как они стали бы расплачиваться. А среди пассажиров, вначале ошеломлённых явлением голых, нарастало возмущение. Слышались негодующие возгласы.
- Апокалипсис! - тихо бормотала рядом со мной пожилая крестьянка в сером вязаном платке, и растерянно крестилась. - Конец света! Что ж в этой анчихристовой Москве деется! Видать, и впрям времена последние приходят. Уже нагишом шастают, в чём мать родила, средь бела дня! "Слабода, слабода"! Вот какая эта слабода, окаянная, безбожная, до чего доводит! Спаси и помилуй нас, пресвятая Царица небесная! Владычица-матушка!
- Вы в трынвае не фулиганьте! - по-базарному завопила другая женщина, с виду похожая на купчиху, и вся обложенная бумажными кулёчками и свёртками. - Видите, что здеся написано!
"Купчиха" тыкала мясистым коротким пальцем в строгий плакатик с надписью:
      Товарищ, запомни правила три:
      Не плюй, не сори, не кури.
В ответ заводила голых - тот, что с железной ложкой, - размашистым движением сорвал плакат, смачно плюнул на него, смял и бросил на пол.
- Вишь, раскудахталась! - усмехнулся он на потешное негодование "купчихи".
Затем он вскочил на трамвайное сиденье (побелевшая как мел соседка отшатнулась) и выкрикнул звенящим голосом:
- Товарищи!
В этот момент я не без удивления узнал в нём того самого юного матросика, который так пламенно пару остановок назад обличал перед нами кровососных упырей. Только он заметно повзрослел, оброс усами и бородкой, и речь его стала почти совсем книжной.
- Для чего мы делали революцию? - с пафосом спросил он. - Неужели для того, чтобы по-прежнему цеплять на себя фиговые листки, напяливать трусы - все эти жалкие оковы рабства?! Неужели для того, чтобы оставаться убогими рабами стыда?! Сколько ещё нас будет мучить и тиранить это нелепое чувство?! Мы не рабы! И мы не бары, чтобы носить лишнюю одежду, сделанную мозолистыми руками наших трудящихся братьев! Почему мы стыдимся и страшимся собственного тела? Что может быть глупей?! Да здравствует голое тело! Мы уничтожим стыд! Долой ханжество! Долой застенчивость! Долой ненужную одежду и все прочие глупые выдумки попов и мракобесов! Станем чистыми и голыми, как новорождённые младенцы! Этот трамвай повезёт нас в светлое будущее, а свои цепи и фиговые листки мы бросим здесь, на рельсах, чтобы они остались в проклятом прошлом. Пусть их раздавит этот трамвай. В коммуне они нам не потребуются. Долой стыд, товарищи! Да здравствуют свобода, равенство, братство!..
Однако негодование пассажиров от этой речи только возросло. Особенно их возмущал сам вид голого оратора, возвышавшегося над толпой.
- Дурак! - бросил ему какой-то щеголеватый молодой человек в огненно-рыжем пиджаке, с набриолиненной причёской и нафабренными остроконечными усиками.
- Кто вы? Нэпман? Буржуй? Кровососная гнида? - строго спросил у него оратор, вспомнив, видно, свой прежний словарный запас. - А ну-ка, покажьте свои руки!
Но молодой щеголь в ответ только нагло ухмыльнулся, ослепив всех двумя рядами сплошь золотых зубов:
- Тебе-то что? Твою я кровь сосал, что ли?
- Да, мою! - запальчиво выкрикнул оратор.
- Нет, брат, это ты врешь. Я человек разборчивый, со вкусом, чью попало кровь сосать не стану. У тебя, брат, и кровь-то, небось, гнилая...
- Сегодня вы сами оголились, - вскрикнула изящная седая старушка в перчатках и шляпке с вуалью, - а завтра и нас, глядишь, раздевать начнёте! Как в 1917 году!..
- Да, именно так! - пылко отвечал оратор. - Кончилось ваше времячко!
- Нет, это ваше кончилось! - возразил ему молодой человек, ехидно блестя улыбкой.

* * *

- Милицию! - крикнул кто-то. - Остановите, граждане, вагон!
Очнувшаяся кондукторша пронзительно засвистела. Ей ответил эхом далёкий свист, который стал приближаться. Предсказание Директора полностью подтвердилось - в трамвай, заливаясь свистом, вбежали двое милиционеров. Когда они увидели, что происходит в вагоне, челюсти их слегка отвисли. Они остановились. Им навстречу выступил предводитель голых:
- Товарищи милиционеры! - горячо заговорил он, волнуясь и глотая слова. - Вы - представители нашей родной революционной власти. Неужели вы поддадитесь воплям перепуганных мещан, жалких обывателей, которым слепит глаза чересчур яркое солнце советской свободы? Неужели вы послушаете неприкрытых белогвардейских недобитков... - он неприязненно покосился на щеголя с золотыми зубами, - и арестуете нас только за то, что мы здесь, в нашей свободной стране, находимся в своём естественном, природном, первоначальном виде?
- Через них транвай стоит! - заволновались пассажиры. - Сами они неприкрытые! Гляньте, гляньте - страмота одна! Безобразие! Непотребство!
- Бабы на них жалуются! - выкрикнул какой-то бородач с хитрыми масляными глазками.
- А вы от лица советских женщин не выступайте! - пылко воскликнула девушка из числа "долой-стыдистов". - Не все женщины думают так, как вы! Сейчас у нас, слава безбожию, не домостроевские времена! Каждая женщина сама свой голос подать может!..
Девушка замолчала, залившись краской и задохнувшись от волнения. Милиционеры переглянулись. Один из них подвигал на голове фуражку с красным околышем и нерешительно начал:
- Не галдите все зараз!.. Природа, оно, конечно, хорошо... дело культурное. Против природы, как говорится, не попрёшь... Но скажите, товарищи голые, зачем же вы со своей природой в трамвай-то впёрлись?..
- Они наш советский плакат испортили! - наябедничал бородач.
Милиционер поднял с пола смятую бумажку. Потемнел лицом:
- Тэк-тэк-тэк-с! А плакатик-то вам, граждане голые, чем помешал?
- Он против революции призывает, - буркнул предводитель голых.
- Вот так прям и написано? - удивился милиционер. Развернув оплеванный плакат, он долго вчитывался в текст, шевеля губами. Потом бережно сложил его и опустил в карман.
- Тэк-с... - голос милиционера окреп. - Тэк-с, тэк-с. Придётся вам с нами пройтиться. Тут недалёко.
- Зачем?!
- Там разберут, - туманно ответил милиционер. - Насчёт плаката опять же выясним. Кто там против леворуции, а кто за. Лычность вашу прояснить требуется!
- Куда уж яснее? - возмутились голые. - Что вам не ясно? Вот же мы перед вами все как на ладони!
- Это наружность одна, - парировал второй милиционер. - Может, и у барона фон Врангеля такая же была, а? Когда он в баню ходил мыться? Может, это вы только снаружи голые, а с нутра замаскированные?
Оскорблённые голые зашумели.
- А что там у вас в нутре скрывается... это ещё посмотреть надо.
Голых увели. Они вышагивали, гордо глядя вперёд, а милиционеры смущённо отводили глаза в сторону.

* * *

Сумятица постепенно улеглась. Пассажиры на разные лады поносили "бесстыдников". Только один паренек с комсомольским значком на груди слабо попытался за них вступиться:
- А чего? Зато в этаком костюме карман никто в трамвае не срежет.
Все остальные дружно на него набросились:
- Ишь, заступник какой выискался! Вот такие-то всем карманы и режут! И его в милицию надо сдать! Пущай проверят! Может, он тоже скрытый голый!..
Молодой человек смешался и замолчал.
- Вагон трогается! - сердито объявила кондукторша.
Но Трамвай не двинулся с места, разразившись нетерпеливым звоном. Мы глянули в окна и увидели причину новой задержки: какая-то девчонка прыгала на одной ноге возле самых колёс вагона. Вторая её нога была разута, сандалия лежала прямо на рельсе. Похоже, туда её бросил ровесник-мальчишка: он стоял здесь же рядом, презрительно смеясь. Трамвай, нетерпеливо звеня, ждал, пока девчонка заберёт свою обувь. Пассажиры шутили:
- Гляди-тко, и малец туда же, в голые записаться хотит. Обутку на рельсу кинул.
- Дык не свою же! - заметил бородач. - Этак-то кидаться все горазды. Пороли его мало. Тут надобно прописать секи-драцию, задать ума через задние ворота!
- Вы, папаша, не болтайте зря, - снова не выдержал комсомолец. - Порка детей революцией отменена.
- Дык я про что и говорю... Без ремешка не обойтиться вам.
- Видите, - вполголоса заметила нам Лена, - не такой уж он кровожадный, наш Трамвай. Ведь он мог запросто задавить эту девочку. Или ноги отрезать. Но каков мерзавец мальчишка!
- Может быть, - вздохнула Юля, - в этом мальчике ещё пробудится вкус к настоящим тёмным делам, а не к таким мелкотравчатым пакостям.
- А что, - иронически заметил Юра, - если бы девчонку переехало Трамваем, у него был бы хороший шанс.

* * *

Именно в этот момент разогнавшийся Трамвай продемонстрировал нам, что не так уж он беззуб и травояден, как решила о нём Лена. Впереди возле путей стоял какой-то мужчина холёного вида в шляпе пирожком. Когда Трамвай приблизился, мужчина осторожно шагнул назад, но отчего-то покачнулся, проделал в воздухе нелепый пируэт, и рухнул прямо на рельсы. Трамвай бешено зазвенел и затормозил, но было уже поздно: тело мужчины скрылось под вагоном, а из-под колёс стремительно вылетела отрезанная голова.
Мы все в один голос вскрикнули: голова, как какой-то чудовищный футбольный мяч, заскакала прочь по булыжникам мостовой.

* * *

Забрызганный кровью Трамвай остановился, и Директор улыбнулся:
- Вот мы и добрались, наконец, до главной цели нашего путешествия! Только что вы стали свидетелями одной из самых знаменитых сцен романа Булгакова - отрезания головы у писателя Михаила Александровича Берлиоза. Как вам это понравилось?
Нам это, признаться, совсем не понравилось; только Чёрная Святая выразила Директору своё восхищение.
- Как вы всё это нам замечательно показали, товарищ Директор, - льстиво заявила она, заглядывая ему в глаза. - Прелестная сцена! Я готова ещё сто раз её пережить!
- Что ж, я рад, - сухо заметил Директор. - Но, поскольку других желающих как будто нет, мы с остальными пойдём пока проветримся, прогуляемся у Патриарших прудов, а вы тем временем сможете исполнить ваше желание. Только садитесь на место вагоновожатой, пожалуйста. Оттуда вся сцена происшествия будет перед вами как на ладони.
Растерянная Чёрная Святая осталась в Безумном Трамвае, а мы вышли на свежий воздух. Прогулка вокруг Патриарших прудов доставила мне особенное удовольствие, поскольку я представлял, как Чёрная Святая в пустом Трамвае в девяносто девятый раз переезжает беднягу Берлиоза. Во всяком случае, когда мы вернулись, она имела вид измочаленный и побледневший. А вся передняя часть Трамвая была густо заляпана кровью, как будто он переехал небольшого слона или же целую стаю кроликов.

* * *

Когда мы шли среди зеленеющих лип, с удовольствием вдыхая непривычные в январе весенние ароматы, к Директору прицепился какой-то молодой человек с всклокоченными волосами.
- Вы - убийца и шпион! - вопил он истерически, размахивая возле лица Директора пудовыми волосатыми кулаками. - Ваши документы!
Смотреть на это было неприятно, хотя я не сомневался, что Директор может одним взмахом руки отправить этого дурачка в нокаут. Но Директор только морщился, слушая неистовые вопли скандалиста.
- Я вас не понимаю, - кротко ответил он.
Однако сумасшедший не унимался.
- Караул! - завопил он хриплым голосом, распугивая редких прохожих. - Хватай профессора!
Мы уже догадались, что это один из героев романа, свихнувшийся поэт Иван Бездомный. К счастью, больной отвлекся: он ошеломлённо уставился на что-то (хотя в том месте ровным счётом ничего интересного не было) и потом куда-то побежал рысцой.

* * *

На обратном пути, проезжая по набережной, Трамвай неожиданно вильнул с рельсов в сторону и, пробив ограждение, полетел прямо вниз, в тёмную воду. Раздался визг, мы судорожно цеплялись за поручни, сиденья и друг за друга. Но кое-кто - например, Юля - теперь ещё и весело смеялся. Трамвай плавно съехал на поверхность реки, успокаивающе тренькнул и мягко закачался на воде.
- Он любит речным трамвайчиком поработать, поплескаться, - заметил Директор. - Особенно после такой грязной работёнки, как сегодня, чтобы кровь смыть.
Расшалившийся Трамвай несколько раз нырнул, потом провёз нас с пару километров по реке и въехал в какой-то совершенно тёмный туннель. Когда в темноте наконец забрезжил свет, мы обнаружили, что Трамвай вернулся туда, откуда начинал своё путешествие - в Школу.

* * *

После перемены Директор объявил нам, что теперь мы разыграем в лотерею различные эпизоды из романа. И каждому выпадет поучаствовать в какой-нибудь сцене. Юля спросила у нас с Игорем:
- А вы бы что хотели, чтобы вам выпало?
- Ну, конечно, весенний бал полнолуния, - сказал я. - Любопытно было бы посмотреть!
- А по мне, - поёжилась Лена, - что угодно, только не это. Они же на этом балу все голые были!
- Нет, не все, только дамы, - поправил Юра.
- Вот именно. Бр-р! Голой расхаживать перед всеми - я не смогу, ни за что, ни за какие коврижки. Я с родителями "Мастера и Маргариту" в театре смотрела. Так там актриса голая перед всем залом сидела. Правда, спиной. Такой ужас!
- Всё это глупости, - отрезала Юля. - Человеческие предрассудки! Если ты стесняешься, то можешь хоть шубу на себя напялить, чтобы не терзаться. А всем будет казаться, что ты голая. Как эти, из "Долой стыд".
- Нет уж, спасибо! Да я от стыда умру!

* * *

- Значит, тебе тоже хочется попасть на бал? - спросил я у Юли.
- Не обязательно. Можно, например, погром устроить в квартире этого критика. Как его?..
- Латунского.
- Да. Красивую квартиру и громить приятно. Чтобы с хрусталём, люстрами, роялями...

* * *

Нам с Игорем при жеребьёвке достались странички романа, на которых два спутника Воланда наказывали одного из доносчиков. Игорь заметил:
- У нас всё по-честному. Мы должны сперва ему позвонить, предупредить. А потом, если он всё-таки пойдёт доносить... а он, конечно, пойдёт, то мы его в общественном туалете подкараулим, тумаков ему навешаем, а потом в квартиру номер 50 отволочём. Там уже без нас с ним разберутся. Всё проще жареной жабы, даже скучновато немного.
- Да, - согласился я, - и волшебства никакого нет, обычный мордобой. Безобразие. Как будто мы простые хулиганы какие-то!
Юра с сомнением покачал головой:
- Не знаю, не знаю, как это вы вдвоём со взрослым мужиком справитесь!
- Ты забыл, - сказал Игорь, - что в этой сценке мы тоже будем взрослыми.

* * *

- А вот нам никому по шее костылять не придётся! - заявил Юра. - И волшебства у нас навалом.
Ему с Юлей выпал более интересный кусок - где демон и ведьма наказывали другого доносчика, по фамилии Римский. Я с завистью перечитал знакомые строки:
""Он не отбрасывает тени!" - отчаянно мысленно вскричал Римский. Его ударила дрожь. Варенуха воровато оглянулся, следуя безумному взгляду Римского, за спинку кресла и понял, что он открыт...
Варенуха, карауля дверь, подпрыгивал возле неё, подолгу застревая в воздухе и качаясь в нём. Скрюченными пальцами он махал в сторону Римского, шипел и чмокал, подмигивал девице в окне. Та заспешила, всунула рыжую голову в форточку, вытянула сколько могла руку, ногтями начала царапать нижний шпингалет и потрясать раму. Рука её стала удлиняться, как резиновая, и покрылась трупной зеленью. Наконец зелёные пальцы мёртвой обхватили головку шпингалета, повернули её, и рама стала открываться. Римский слабо вскрикнул... Он понимал, что пришла его гибель.
Рама широко распахнулась, но вместо ночной свежести и аромата лип в комнату ворвался запах погреба. Покойница вступила на подоконник. Римский отчётливо видел пятна тления на её груди".
- Ну, конечно, - огорчённо заметил я, захлопывая книжку и протягивая её Юле. - Понятно, что эта сценка вам досталась. У тебя и волосы подходящего цвета.
- Он у меня попляшет! - потирая руки и зловеще улыбаясь, пообещала Юля. - Я надену обтягивающее трико и перчатки чудного трупно-зелёного оттенка. Я уверена: это платье произведёт на него фурор!
- Фурор нельзя произвести на одного человека, - поправила Лена. - Только если людей много...
- Это смотря какой фурор! - не согласилась Юля.

* * *

Перчатки и трико Юля извлекла из новой кучи мусора - груды волшебных масок - которую вывалили перед нами. Там были и дорогие, драгоценные предметы: круглая золотая коробочка, золотая подковка с бриллиантами, шпага с золотой рукоятью... Но всё это было тщательно перемешано со всевозможным барахлом и хламом: старым примусом, половой щёткой, обглоданной костью от куриной ноги, пенсне с единственным треснувшим стёклышком...
Ещё там были кружевной фартучек, чёрный бархатный берет с орлиным пером, замызганный клетчатый пиджак, изящный бинокль на ремешке, чёрный браунинг и целая уйма всякой всячины... Красивей всего, пожалуй, была трость с чёрным набалдашником в виде головы пуделя.

* * *

- Нам надо взять из этой кучи куриную кость и вон ту кепку, - Игорь указал на рваную, засаленную и вдобавок полуобгоревшую кепку.
Кость он поднял сам и невозмутимо засунул её в нагрудный карман, как авторучку. Мне ничего не оставалось, кроме как подобрать и напялить шутовской головной убор. Внешность Игоря от добавления кости нисколько не изменилась, но он заговорил теперь в нос, довольно неприятным гнусавящим голосом. Что же до меня самого, то никаких перемен в себе после надевания кепки я не заметил.

* * *

Из других вещей мы захватили с собой только старомодный примус. На этом настоял Игорь.
- Зачем нам это старьё? - спрашивал я. - Что мы с ним делать-то будем? По голове его примусом мутузить, этого Ивана Савельевича, что ли?
- Пригодится на всякий пожарный случай, - загадочно отвечал Игорь.
- Может, лучше возьмём браунинг? - усомнился я.
- С ума сошёл? Зачем нам браунинг?!...
Мы зашли в общественную уборную, укрытую в густых зарослях сирени, и спрятались в соседних кабинках. Где-то вдалеке рокотал гром. В уборную долго никто не заходил, в кабинке было тесно и пахло отнюдь не сиренью.
- Сюда бы Юлю с её любовью к помёту, - вполголоса пошутил я, - ей бы тут понравилось.
Мы негромко засмеялись. Время шло, в небе весело заиграли молнии, по крыше забарабанил весенний ливень. Дело ещё осложнялось тем, что мы не знали в лицо того, кого ждали, только по имени. Может быть, его и вправду напугали телефонные угрозы и он изменил свои намерения? Наконец, у входа захрупал гравий под чьими-то тяжёлыми каблуками, и в уборную зашёл первый посетитель. На нём была фуражка с голубой тульей и начищенные до зеркального блеска высокие сапоги, талию туго стягивал кожаный ремень. Я вышел из кабинки ему навстречу.
- Это вы, Иван Савельевич? - вежливо спросил я.
Человек ничего не ответил, только запустил два пальца в рот и по-разбойничьи оглушительно свистнул. В следующий момент в туалет один за другим стали вваливаться какие-то суровые однообразные мужчины. На откровенно уголовные хари были нахлобучены голубые фуражки. Первый из вошедших голосом варёной лягушки скомандовал мне:
- Предъявите документики, гражданин.
Два других бесцеремонно выволокли из кабинки Игоря вместе с примусом. Растерянные, мы оказались под наведёнными дулами трёх или четырёх револьверов.
- Руки вверх, лицом к стенке! Оружие есть? Вы задержаны, господа хорошие. Как говорится, вплоть до полного и окончательного выяснения.

* * *

В моей голове тупо крутился какой-то разговор из романа:
- А это нас арестовывать идут.
- А, ну-ну.
И другая фраза: "Что это такое: раз уж заговорил, так уж непременно арестовать!".
Пока нас обыскивали и выводили наружу, я успел шепнуть Игорю:
- Не помнишь, в каком году мы сейчас?
- Точно не помню, - ответил он, - не то в двадцать седьмом, не то в тридцать шестом.
И после паузы добавил:
- Но ничего хорошего ждать от них ни в каком году не приходится.

* * *

Подгоняя резкими окриками "Шевелись! Живо!" и тычками в спину, "голубые фуражки" затолкали нас в большую легковую машину, сами уселись по бокам с двух сторон.
- Ишь, клыкастый! Зубки какие себе отрастил! - заметила одна "фуражка" другой, кивая на Игоря.
Я взглянул на Игоря с недоумением: никаких особых клыков я у него не замечал.
- Ну, это ничего, - благодушно отозвался его коллега, - клыки-то мы ему пообломаем.
Я растерянно обратился к Игорю:
- А куда нас повезут? В лечебницу, что ли?
Я имел в виду роман: мне такого эпизода просто не вспоминалось. А из всех мест лишения свободы в нём была подробно описана только психлечебница. Возможно, Игорь читал более полный вариант? Но он ничего не ответил, а "голубые фуражки" загоготали, совсем как полуголые палачи в моём сне. Кто-то из них злорадно буркнул:
- В лечебницу, как же. Да, наша Лубянка - лучшая лечебница в мире: все как мухи выздоравливают. Только, пока туда едем, штаны не намочите, господа хорошие!
- Почему штаны? - непонимающе спросил я.
- Потому что для таких гнид, как вы, - пробасила одна из "фуражек", - хуже Лубянки никакого другого места нет. Там цацкаться не станут! Знаете наш главный лозунг "Битьё определяет сознание"?
"Фуражка", сидевшая рядом со мной, чувствительно пихнула меня в бок, призывая заткнуться. Игорь сказал, почти не разжимая губ:
- Вот и отлично. Туда-то нам и надо.

* * *

Лубянка оказалась многоэтажным зданием на площади Дзержинского. Вместо привычного мне памятника Железному Феликсу посреди площади красовался какой-то нелепый фонтан. Я подумал, что сейчас нас поведут куда-то вниз, в зловещие подвалы с осклизлыми стенами, и втолкнут в тюремные камеры. Но нас повели, наоборот, наверх, по лестницам и длинным коридорам. Затем приказали остановиться у закрытых дверей какого-то кабинета, откуда доносились дикие вопли, смачные звуки ударов и свирепая неразборчивая ругань, где только одно слово звучало ясно, как припев:
- Мать-мать-мать-мать!
Слушая эти звуки, я успел изрядно струхнуть. Уже потом, когда мы оказались на свободе, Игорь мне заметил:
- А ты понял - они пластинку с воплями крутили?!
- Почему пластинку? - удивился я.
- Потому что она заела - неужели ты не заметил? А настоящие допросы у них по ночам проводятся. Это они нас просто запугивали. Меры устрашения проводили, так сказать.
Но ничего этого в тот момент я не понял, и когда конвоир спустя пару минут толкнул нас, чтобы мы двигались дальше, я ощущал сосание под ложечкой и лёгкое головокружение. Ноги были как ватные - не хотели идти и подгибались. "Эх, нам бы сюда пару браунингов, - тоскливо думал я. - Или хотя бы ту перчатку с бритвами, которую нам на Новый год предлагали. Отличная была штуковина!"

* * *

После бесконечного шествия по ковровым дорожкам нас завели в просторный кабинет. Письменный стол, уставленный телефонами, своей обширностью невольно наводил на мысль о футбольном поле. А стену кабинета украшал почти такого же размера портрет человека с усами, который ласково, по-отечески улыбался. Особенно поражали глаза портрета. Мудрые, всеведущие, они заглядывали, казалось, в самую душу, внушая полное доверие и покой. В них хотелось смотреть и смотреть без конца. Казалось, ещё немного, и доброта так и закапает с портрета, точно сахарный сироп.
Второй портрет усатого, с совсем уж паточной улыбкой, стоял на столе, а напротив возвышался его же бюст. Мне это напомнило обстановку Школы ангелов, какой мы её видели первого сентября.

* * *

За столом, полуутонув в глубоком кресле, восседал человечек, крохотный и тщедушный, с нездоровым изжёлта-бледным личиком. Он был облачён в новенький, с иголочки, мундир с большими звёздами на петлицах. На стене висел свежеотпечатанный плакат: дружеский шарж на хозяина кабинета, зажавшего в ежовой рукавице охапку змееподобных гадов. Гады корчились, не в силах вырваться из его колючей хватки. Я сразу проникся к ним искренним сочувствием.
С надеждой вгляделся я в лицо хозяина кабинета: наверное, я найду там такие же умные, всепонимающие глаза? Увы, его малюсенькие бегающие глазки смотрелись бы вполне уместно на мордочке бешеного хорька. Они были чистого, пронзительно-голубого оттенка. ("Под цвет фуражки", - мелькнуло у меня в голове).

* * *

- Ага, ага, - удовлетворённо квакнул человечек, небрежным жестом отпуская конвойных. - Попались, голубчики! Тёпленькими взяли!
Возбуждённо потирая руки, человечек вскочил и взад-вперёд засеменил по помещению. При этом обнаружилось, что он ничуть не выше своего письменного стола, разве что на сущий пустяк.

* * *

В кабинет вместе с нами зашёл здоровенный детина без малейших признаков мысли на лице. В руках он торжественно нёс отобранный у Игоря примус.
- Это ещё зачем?! - удивился карлик.
- Вещественное доказательство, - важно вымолвил детина, опуская примус на стол.
Карлик недоумённо уставился на примус.
- Замаскированная бомба? Радиопередатчик?
- Адская машина, - ответил детина.
Карлик подпрыгнул.
- Зачем же ты её сюда притащил?
- Полностью обезврежена! - отрапортовал детина, вытягивая руки по швам и щёлкая каблуками. - Весь бензин слили.

* * *

Карлик перевёл взгляд на нас. Крохотные глазки блеснули сталью.
- Итак, вы сознаётесь?
- В чём? - спросил Игорь.
Глазки карлика сузились.
- Это вам лучше знать! - отчеканил он. - Ну, так и быть, помогу вам немножко. Кто вас заслал к нам? Откуда? Когда? С какой целью? Адреса, пароли, явки? Говорите честно, и я сам позабочусь о вас.
В тоне карлика и впрямь звучала неподдельная заботливость, плавно переходящая в угрозу убийством. Этого тона я достаточно наслушался от учителей, пока учился в обычной школе.

* * *

Игорь промолчал и выразительно пожал плечами. Карлик плюхнулся в своё массивное кресло и величественно откинулся на спинку.
- Волынку решили потянуть? Оч-чень хорошо! - изрёк он, значительно выпятив губу и нажимая несколько раз подряд красную кнопочку на столе. И отрывисто бросил в полированную поверхность:
- Товарища Смертина ко мне.

* * *

В кабинет вошёл ещё один детина - по виду точная копия первого, только в кожаном переднике. Он принёс позвякивающий поднос, накрытый белоснежным вафельным полотенцем. У меня промелькнула и тут же исчезла безумная мысль, что карлик почему-то решил проявить гостеприимство и угостить нас чаем. Карлик промурлыкал:
- А покажи-ка этим господам наш инструментарий!..
Детина, как заправский официант, широким взмахом руки сдёрнул с подноса полотенце. Перед нами предстал набор блестящих инструментов самого устрашающего вида: какие-то необыкновенные клещи, кривые крючья, щипцы, тиски, зажимы, пилы...
- Ну-с, как вам нравится? - задушевно спросил карлик, любуясь произведённым эффектом. - Откровенность, чистосердечность - не в этом ли великий идеал человеческих отношений? Но за идеал приходится побороться. Вот и орудия борьбы. Раскалывают самые крепкие орешки!
Карлик стиснул ладони, воспроизвёл звук треснувшего ореха - кр-р-ак! - и мелко засмеялся. Потом посерьёзнел и продолжал:
- Наши враги болтают, что Россия застряла чуть ли не в средних веках, повернулась к Европе задом. Но это не так - и вот вам доказательства! Мы смело берём у Запада всё лучшее, современное, передовое. Например, этот чудесный наборчик заимствован в Герм... в общем, в одной европейской стране по линии, так сказать, профессионального обмена опытом. И теперь широко внедряется в наше делопроизводство.
Карлик поднялся из кресла, подошёл к подносу и любовно погладил один из инструментов.
- Полюбуйтесь: орудие для добывания правды! - вдохновенно произнёс он. - Философы её искали, поэты о ней мечтали, а мы её нашли. И теперь... извлекаем.
Он причмокнул, а пальцы сделали жест, как бы выковыривая улитку из раковины. Его лицо при этом сложилось в брезгливую гримасу, словно открывшаяся ему правда неожиданно оказалась не слишком аппетитной.
- Вот так-то! - бодро воскликнул он. - Ведь мы, чекисты - народ пытливый. Нянчиться и миндальничать не обучены. А вы, небось, воображали, что мы, как в дедовские времена, всё простыми шомполами да огоньком пробавляемся?..

* * *

Как бы в ответ на его слова, в недрах примуса вспыхнул зловещий язычок пламени.
- Это ещё что такое? - истерично взвизгнул карлик.
Оба детины нервно метнулись к столу и вцепились в примус, пытаясь оторвать его от полировки. Но он точно приклеился намертво и не поддавался их усилиям. Прибор раскалялся, наливаясь красным свечением. Спустя несколько мгновений детины, завопив от боли, выпустили его из обожжённых рук, а примус грозно загудел, причём гудение нарастало, как вой реактивного самолёта. Карлику и его подчинённым, вероятно, ещё не приходилось слышать реактивных самолётов. Они шлёпнулись на пол, а из примуса в потолок, как из настоящего сопла, выстрелила мощная огненная струя.
- Бежим! - крикнул мне в ухо Игорь. Мы повернулись и выскочили в коридор. Но за дверями кабинета тоже стояла охрана.
- Стой! Стой! - раздались крики ошеломлённых охранников, и тут же позади нас захлопали выстрелы, а вокруг гнусаво затренькали пули. Я впервые понял и, как бы сказать, до глубины души прочувствовал, что значит выражение "над ухом свистнула пуля". К счастью, навстречу нам шли ещё две "голубые фуражки", напоминавшие по габаритам то ли несгораемые сейфы, то ли бельевые шкафы. Мы проворно нырнули за их квадратные спины, а они судорожно задёргались под ударами пуль своих же товарищей. Большая часть выстрелов, кажется, угодила им в животы. Но нас это, признаться, не слишком огорчило. Не обращая внимания на окружающую суматоху, мы во весь дух помчались по коридорам и лестницам, надеясь на то, что они выведут нас к выходу. И - о, чудо! - буквально через полминуты мы и вправду оказались у выходных дверей.
- Ваш пропуск! - кричал нам охранник у входа, суетливо нашаривая на поясе свой револьвер. Но раздавшиеся в здании истошные и жалкие крики "Горим! Пожар!" отвлекли его внимание, он на мгновение растерялся - быть может, мы бежим от огня? - и мы невредимыми, тяжело дыша от безумной гонки, выкатились на улицу.

* * *

Здание, которое мы покинули, разгоралось как-то необыкновенно быстро, ходко, споро, как с толком разложенный костёр. Ещё не подъехала первая пожарная машина, а добрая половина окон уже полыхала изнутри зловещим красным светом. Стёкла багровели, как будто наливаясь изнутри кровью, а затем с мелодичным звоном лопались, но вместо крови из окон с гудением выплёскивалось пламя. С высоты на землю, спасаясь от огня, с воплями стали выпрыгивать смешные фигурки в небесно-голубых штанах и фуражках. Они чем-то напомнили мне летящих ангелов. В полёте они беспорядочно размахивали руками и ногами, а когда соприкасались с асфальтом, вопль обрывался, и раздавался тошнотворный хруст.
Окна первого этажа тоже превратились в ловушки: их наглухо загораживали массивные стальные решётки с изображением щитов и мечей. За зарешёченными окнами метались искажённые ужасом лица в голубых фуражках. Как мухи, пойманные в паутину, обитатели здания бессильно бились об эти прутья, жалобно протягивали сквозь них руки и душераздирающе вопили, когда языки подступившего пламени принимались ласково лизать их сзади.
В обрамлении нависших над городом сизых туч зарево от пылающего здания выглядело особенно впечатляюще. Алые отблески пламени весело плясали в дождевых лужах на асфальте. Игрой красок можно было залюбоваться. А воздух оглашался оглушительным, но беспомощным колокольным звоном подъезжавших - слишком поздно! - пожарных машин.

* * *

Собралась толпа уличных зевак. Большинство людей растерянно молчали. Старушка в чёрной одежде напевала молитвы, крестилась на горящее здание и в пояс кланялась ему. Какой-то мужичонка с ехидным лицом настойчиво спрашивал раз за разом:
- Что ж не тушат пожарники-то? Али кишка у них тонка?!..
Он многозначительно крутил головой и повторял:
- Ай, не подкачали пожарные, не подкачали.
- Как только мы из этого логова живыми вырвались, - вполголоса заметил Игорь, снимая и тщательно протирая свои очки. - Ведь это здание - настоящее средоточие Добра и Света!
- Да уж, гиблое местечко, - согласился я, поёживаясь. - Если бы не примус...
- А ты ещё не хотел его брать, - улыбнулся Игорь.

* * *

Шипели шланги, суетились пожарники в сияющих золотом шлемах, а мы стояли, заворожённые зрелищем пожара. Торжествующий треск огня напоминал праздничный фейерверк. Между тем за нашими спинами что-то настойчиво звякало и бренчало. Мы обернулись и узнали Безумный Трамвай. Он гостеприимно распахнул перед нами двери...

* * *

Класс литературы постепенно заполнялся: в него возвращались все, кто уже сыграл свою роль в романе. Урок окончился, и мы могли расходиться, но никто не торопился уйти домой, не поделившись пережитыми им приключениями. Только Чёрная Святая встала и вышла из класса, ни на кого не глядя. Ей снова выпала роль вагоновожатой, переехавшей злополучного Берлиоза. По-моему, за этот день она возненавидела булгаковский роман. Юра, захлёбываясь от удовольствия, стал описывать нам свои подвиги:
- Это было что-то! Надо было видеть рожу этого доносчика! Всё было в точности как в книге!
- Так вы его прикончили? - спросил я.
- Нет, не прикончили, но напугали до полусмерти.
- А мы, пока вы с одним доносчиком нянчились, всю Лубянку сожгли, - скромно сообщил Игорь.
У Юры и Юли вытянулись лица.
- Ну да?! Да ведь этого в романе нет!
- В романе нет, а у нас было.

* * *

(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)

Следующая 21-я глава будет опубликована в течение недели.

Пишите отзывы, понравилось ли вам прочитанное и хотите ли вы узнать продолжение этой истории!

* * *

[dagege]

Артёмов Ал , сюжетом заинтересовали. Пишите легко, не принуждённо, это плюс. Пока прочитал первую главу, и мну уже нра, посему читать буду дальше.

Хотелось лишь пожелать - когда до пишите до конца, и будете оформлять роман в Ворд, на вашем месте, я бы избавился, от "***" почти во всех местах, кроме необходимых.

Добавлено спустя 2 минуты 9 секунд:
By the way, вы пишите роман сейчас по ходу, или перепечатываете уже написанное?

[Артёмов Ал]

Dagege, cпасибо за отзыв. В принципе роман написан, но кое-что по ходу изменяется.

Добавлено спустя 2 минуты 43 секунды:
Глава 21. Таинственный шпион

Глава 21. Таинственный шпион

* * *

В буфете, во время завтраков и обедов, между Леной и Юлей часто вспыхивали споры о кулинарии. Юля страстно доказывала преимущества демонской кухни, Лена кисло ей возражала. Иногда они обе, разгорячившись, кричали на весь буфет. Однажды, исчерпав все доводы, Юля обернулась к Бывшей Ангелом, которая за соседним столиком мирно пила кофе и жевала булочку с изюмом.
- Вот скажите, пожалуйста, ваше мнение: какая кухня вкуснее - ангельская или наша, демонская? Вы ведь обе пробовали?
Бэ-А поперхнулась кофе и закашлялась. Затем вытерла губы и промокнула лоб салфеткой.
- Конечно, их кухня, - осторожно произнесла она, - ни в какое сравнение с нашей не идёт.
- Вот видишь! - с торжеством воскликнула Юля.
Но Лена не успокаивалась:
- Но неужели у ангелов ни одного блюда, ни одного напитка вкусного нет? Просто невозможно в это поверить. Вот вы, например, с тех пор, как ушли из Школы Света, ни разу никаких ихних блюд и напитков не пробовали?
Бэ-А покраснела.
- Ну, если честно, - тихо призналась она, - то один ангельский напиток я иногда по старой памяти употребляла. Он хорош тем, что полностью снимает все угрызения совести. Тот, кто пьёт его ежедневно, с лёгкостью превращается в законченного негодяя: совесть понемногу ссыхается и отпадает струпьями. Очень полезно для здоровья.
- И как же она выглядит, эта совесть? - заинтересовался я.
- У каждого - по-своему, - сказала Бэ-А. - Так называемая спокойная совесть часто напоминает жирную насосавшуюся пиявку. А больная, изголодавшаяся совесть бывает похожа на морского ежа... Или на клубок, из которого торчат когтистые кошачьи лапы. В таких случаях ещё говорят: на душе кошки скребут... К сожалению, подцепить совесть очень легко, и болеют ею и люди, и демоны, и даже ангелы. А этот напиток - отличное совестегонное средство.
- А он вкусный? - уточнила Лена.
Бэ-А сделала неопределённый жест. На лице Юли отразилось разочарование.
- А вы не могли бы нам немножечко дать его попробовать? - попросила Лена. - С чисто познавательной точки зрения. Чтобы мы могли оценить вкус, так сказать, продегустировать...
Бэ-А пожала плечами.
- Мне не жалко. Заходите сегодня после уроков ко мне в кабинет - я вас угощу.

* * *

Когда мы вошли в кабинет истории, Бэ-А позвала нас в крохотную учительскую комнатку и, смущённо улыбаясь, разлила напиток по рюмкам. Он искрился и переливался всеми цветами радуги. Юля и Лена пили долго, придирчиво оценивая вкус. Мне от глотка напитка показалось, что я лечу куда-то вверх, на небеса, а потом на душе стало необыкновенно легко и празднично. Мир вокруг был бесконечно прекрасен. Впрочем, в обществе Бэ-А и безо всякого напитка мне всегда делалось хорошо, как будто я попал на седьмое небо.
Бэ-А, тоже опрокинувшая рюмку, спохватилась:
- Да, совсем забыла - тот, кто выпьет эту настойку, на все вопросы начинает отвечать с полной откровенностью. Тёмным силам это, конечно, бывает не с руки, поэтому я обычно выпиваю рюмочку в конце рабочего дня, перед тем, как домой уходить. А у нас... то есть у них, в Школе Света, этот напиток пьют перед тем, как исповедоваться старшим ангелам.
Лена испуганно схватилась за свой рот и со страхом на меня поглядела. Учительница заметила наше беспокойство.
- Неужели вы думаете, друзья мои, что я стану выпытывать у вас ваши маленькие тайны? - Она музыкально рассмеялась. - Зачем они мне?
И обратилась к Юле:
- Ну, как вам понравилось?
- Я ожидала худшего, - нехотя выдавила из себя Юля.
Видно было, что хвалить ангельский напиток для неё - поперёк души, прямо как нож острый, но и врать она теперь не могла.
- Вы ведь настоящие волшебные напитки до сих пор только на Новый год пробовали, верно? - спросила Бэ-А. - Когда вас Дедушка Мороз угостил коктейлем "Маленький Мук" из заколдованных фиг?
Мне стало дурно: это был роковой вопрос. Юля побледнела и на мгновение закрыла глаза, но потом обречённо ответила:
- Нет, мы пробовали...
- Да? И какой же? - заинтересовалась учительница.
- Драконью воду у Змея Змеевича в пещере.

* * *

Лицо Бэ-А вытянулось.
- Что-о?! Вы были в Заповеднике? В пещере дракона?!
- Да.
- Когда?
- В день, когда он погиб.
- Да как вы посмели?! Ведь это строжайше запрещено! В Заповеднике вас могли сожрать в два счёта! Кто вам разрешил?
Я изо всех сил стискивал зубы и сжимал губы, чтобы не произнести ни слова. Однако мой рот против моей воли раскрылся и я как будто со стороны услышал свой собственный предательский голос:
- Нас отправил туда Директор.
Бэ-А с испугом вздохнула.
- Вы хотите сказать, что Директор послал вас, первоклассников, в Заповедник сражаться с драконоборцами?
- Нет, - смущённо призналась Лена. - Конечно, нет. Мы с ними не сражались, только разговаривали с Ангелом. А Директор просто хотел, чтобы мы передали дракону волшебные бронированные Очки.
- И вы передали?
- Да.
- Но зачем же вы там остались?
- Ну, мы хотели посмотреть на битву, и вообще. Помочь дракону, если сумеем.
- Помочь дракону! - вскрикнула Бэ-А. - Да вы с ума сошли! Вы хоть понимаете, что уцелели чудом?! Ведь этот Ангел мог вас мгновенно испепелить небесным громом. А ла гер ком а ла гер! На войне как на войне! Мы воюем с ними, вам это известно?! Да ещё вы помогали дракону! Вопреки запрету! Не понимаю, почему вы остались живы!
Я вспомнил, что уже слышал эту фразу от Бродяги, и почувствовал себя как-то неуютно. Игорь пожал плечами.
- Он сказал, что не хочет тратить на нас серебряные пули.
- Да это же чепуха! - яростно закричала учительница. - Пуль у него хватит на сотню таких, как вы! Против вас и пули-то не нужно! Он просто пожалел вас, дурачки несчастные!

* * *

- Этот ваш Ангел, - разгорячившись, выпалила Лена, - мародёр, мерзавец! Никого он не пожалеет! Никогда бы не подумала, что ангел станет выдирать золотые зубы изо рта у мёртвого! Мой дедушка на фронте воевал, он мне рассказывал, что так во время войны только фашисты делали. За это их все презирали.
- Что? Что? - тихо и растерянно переспросила Бэ-А. - Какие золотые зубы?
- У дракона был золотой зуб, - пояснил Игорь. - Мы видели перед битвой. И этот ангел его потом взял и выдрал.
- А вы не шутите? - совсем побледнев, уточнила учительница. - То есть, вы не ошибаетесь?
- Нет, нет, - вмешался я. - Мы все видели, когда дракон разевал пасть, что у него в самой глубине был позолоченный зуб. Мы решили, что это зубной врач ему коронку на заболевший зуб поставил.
- Какой ещё врач в Заповеднике? Разве вы не знаете, что у драконов зубы крепче алмаза? Они у них никогда не болят. И потом, где вы, интересно, видели зубного врача, который согласится сунуться в пасть к дракону?
- Да Змей и мухи бы не обидел, - пылко возразила Юля.
- Это вам так кажется, потому что вы демоны... А в Школе Света, если хотите знать, целый коридор увешан портретами ангелов, которых ваш чешуйчатый друг отправил в Призрачные миры. У них уже тысячу лет руки чесались расквитаться с ним. Вот и добрались...
- Но откуда же взялся этот золотой зуб?
Бэ-А помолчала, ей явно не хотелось отвечать, но ангельский напиток развязал её язык:
- Есть легенда, что у старых, тысячелетних драконов иногда вырастают золотые зубы мудрости. Считается, что в них собирается вся вековая мудрость дракона. Но никто таких зубов не видел, да и драконы почти никогда не доживают до столь преклонного возраста, гибнут в молодости в боях, схватках.
- А что в этом зубе такого особенного?
- Даже обычные зубы дракона обладают огромной силой. Если их правильно посеять в землю, из них вырастает целое войско. Ну, а золотой зуб... Никто и не знает, что из него может прорасти. Легенда гласит, что тот, кто владеет зубом мудрости дракона, владеет всей Вселенной. Будто бы из него вырастает непобедимое оружие, сильнейшее из всех известных. Но это, скорее всего, не так, - поспешно добавила учительница, видя наши ошеломлённые лица.
- Так вот зачем он ангелу понадобился!
- Мне в этой истории другое непонятно, - задумчиво произнесла учительница. - Ведь зуб у дракона, даже у мёртвого, так просто не возьмёшь. Его можно вырвать только волшебной петелькой, сплетённой из волоса единорога. И у драконоборцев такая петля с собой была. Значит, они знали, что у Змея вырос золотой зуб!

* * *

Лена, когда мы вышли из кабинета, выглядела как в воду опущенная.
- Это я во всём виновата! - призналась она, едва не плача. - Чёрт... то есть ангел меня дёрнул напроситься к ней на угощение, и мы всё ей разболтали. А ведь обещали Директору хранить тайну!
- Не огорчайся, - великодушно утешила её Юля. - Кто же мог знать? Эти ангельские напитки такие коварные... Зато сколько полезного мы узнали!

* * *

- Всё ясно как ночь, - с апломбом заявила Юля. (Это было демонское выражение, которое ей очень нравилось). - Здесь не обошлось без шпиона! Кто-то из наших разнюхал о золотом зубе, и настучал голубятникам. И они добились разрешения на отстрел.
В этот момент я кое-что вспомнил, от чего задохнулся, как от глотка ледяной воды.
- А вы помните... Вы помните слова этого белого голубя? "Золото выросло и созрело". Это же о нашем драконе. О золотом зубе!
Юра присвистнул, а Игорь поморщился:
- Вы что, только сейчас сообразили?
Юля замерла на месте, сражённая открывшейся догадкой:
- Так значит, значит... это мы погубили дракона!
- То есть как это "мы"? - не понял Юра.
- А как же? Кто отпустил голубя? Мы. А голубь нёс хозяину весточку, которая и погубила Змея Змеевича. - Юля с ужасом воскликнула: - Так вот в чём был тот самый добрый поступок, который избавил меня от рубля! Убийство дракона!.. Да лучше бы меня на части разорвало!..
Она потрясённо закрыла лицо руками. Все подавленно молчали.
- Ну и ну, - сказал Юра, чтобы что-нибудь сказать. - Вот уж вышел у нас добрый поступок так добрый. С большой буквы "Д".

* * *

- Я знаю, что надо делать, - медленно сказал Игорь.
Все с надеждой на него уставились.
- Мы должны разоблачить этого шпиона. Чтоб наши его взяли да под белы крылышки. Тем самым мы хоть немного загладим свою вину перед драконом.
- Да! Легко сказать!..

* * *

К этому времени Летучий Голландец уже научил нас управлять волшебными пейзажами за окнами Школы. Достаточно было закрыть глаза и точно, до мелочей представить себе какой-нибудь знакомый пейзаж, как он появлялся за окном. Правда, ненадолго и только в том окне, в которое ты смотрел.
А потом Игорь предложил отчаянное предприятие: вылезти в окно в какой-нибудь интересной местности. Это выглядело весьма рискованно, - больше всего нас тревожило то, что сама Школа может внезапно исчезнуть, и мы останемся в неведомых краях в полном одиночестве. Но Игорь возразил:
- Если можно силой воображения вызывать пейзаж, то уж наверняка можно вызывать и саму Школу!

* * *

Не всегда наши приключения "за окном" заканчивались благополучно. Один раз нас позвала к окну взволнованная Лена. Мы увидели за стёклами поистине волшебное зрелище: уходящие, казалось, в бесконечность ровные ряды садовых деревьев, снизу доверху покрытые белыми цветочками.
- Какая красота! - радовалась Лена. - Значит, его не вырубили!
- Кого не вырубили? - не понял Юра.
- Вишнёвый сад! Я с родителями в театре смотрела пьесу Чехова "Вишнёвый сад". Но там в конце концов его вырубают. Так грустно! А здесь он живой! Изумительный!
- Что за сад такой? - подозрительно спросил Юра.
- Ну, это как бы символ всего светлого и прекрасного, что было когда-то в нашей жизни, - не очень понятно объяснила Лена. - Прекраснее этого сада ничего нет на целом свете.
Она распахнула окно, и в коридор хлынул упоительный аромат цветущих вишен.
- Ах, какие чудесные деревья! - продолжала нахваливать она. - Весь сад белый. А какой воздух! Скворцы поют!
- Какие ещё скворцы! - возмутилась Юля. - Это филин ухнул!
Но Лена ничего не слушала. На лице у неё застыло глуповато-счастливое выражение.
- А эта длинная аллея? - восторгалась она. - Она идёт прямо, прямо, как... протянутый ремень.
Юля поморщилась и заметила:
- Вот сразу видно, что родители тебя ни разу ремнём по спине не протягивали, иначе бы ты так не говорила.

* * *

- Давайте погуляем по саду! - нетерпеливо предложила Лена.
- Не годится для демонов гулять в подобном месте! - брезгливо заметила Юля. - Мне тут в каждом дереве чудится замаскированный ангел.
- Но я хочу там погулять! - заупрямилась Лена. - Полюбоваться на цветущие вишни! Это же такое чудо!
Она уже перекинула ноги через подоконник, собираясь выпрыгнуть наружу, когда Юра не слишком деликатно ухватил её за край одежды.
- Стой! Скажи, а где ты видела вишни с этакими шипами?
- С шипами? - изумилась Лена.
Мы вгляделись: действительно, каждую цветущую веточку густо усаживали длинные и острые шипы, да ещё с коварными заусеницами на конце, как у рыболовных крючков. Не успели мы осознать весь жуткий смысл этого зрелища, как лицо Лены исказилось от боли:
- Ай! - закричала она отчаянно.
Пара веточек, ближайших к окну, то ли устав дожидаться, то ли утратив надежду заполучить нас всех, вонзилась своими шипами в ноги Лены. Почуяв запах свежей крови, к ней резво потянулись и другие шипастые веточки; все они с размаху всаживали в Лену свои острия, некоторые пытались хлестнуть и нас через окно.
- Растения-кровопийцы! - вскрикнул Юра.
Мы схватили Лену за руки и рванули её прочь из окна. Ветки упорно не хотели расставаться со своей добычей и возмущённо шумели, роняя лепестки, а кричала Лена при этом так громко, что в какой-то момент я испугался, что сейчас мы просто оторвём у неё ноги. К счастью, нам всё-таки удалось перетянуть кровожадные растения и вырвать Лену из их объятий. На её ногах не было живого места, сплошные раны и кровь, во многих местах торчали обломившиеся шипы. Игорь захлопнул окно, и перепачканные в крови ветки только жадно забарабанили в стёкла.
Мы подхватили стонущую от боли Лену и понесли её к выходу из Школы: мы уже усвоили, что все полученные в Школе раны и царапины обычно исчезают на пороге. На лицах Юли и Игоря тоже была кровь: шипастые ветки пытались выколоть им глаза и расцарапали лбы и щёки...

* * *

На следующий день мы с Юрой снова подошли к тому же окну и с содроганием посмотрели наружу: за стеклом по-прежнему волновалась снежно-белая цветочная кипень.
- Подумать только, - заметил я, - что бы с нами сталось, если бы вчера за Леной мы туда выбрались!
- Нас разорвали бы в клочья, - мрачно ответил Юра. - И не факт, что воскресили бы потом: ведь это за пределами Школы!.. А Лена, между прочим, была права.
Он указал на ближайшие к окну ветки, которые успели-таки вчера напиться крови: теперь на них уже налились соком кроваво-красные ягоды на длинных черешках...
- Это действительно вишнёвый сад!..

* * *

После встречи с плотоядным вишнёвым садом мы стали осторожнее, и вскоре облюбовали за окном более спокойное местечко - Дуб у лукоморья. Мы отправлялись туда, когда надо было что-то спокойно обсудить без посторонних ушей. Ведь в человеческий мир мы не могли выйти впятером - Юре поневоле бы пришлось отправиться в свой далёкий Мурманск.
Обычно мы рассаживались на ветках Дуба, как в креслах. Только Лена поднималась на дерево крайне неохотно и всегда садилась на самую нижнюю ветку. "Девушкам неприлично по деревьям лазить", - как-то заметила она.
- Сколько раз тебе объяснять, что мы теперь не девушки, а ведьмы! - успокаивала её Юля. - А для ведьм это самое то.
Правда, сама она тоже обычно высоко не забиралась, объясняя это головокружением.
- Как же ты будешь на помеле летать? - ехидно спрашивал её Юра. - Если высоты боишься?
Юля пожимала плечами:
- Помело и ступа - устаревшие средства передвижения. Всё равно что у людей воздушные шары! Они из моды вышли. На помеле теперь только в Заповеднике летают.

* * *

Так было и в этот раз: когда потребовалось обсудить "шпионские дела", Игорь, как обычно, предложил: "Пошли на наше дерево, посидим". И мы выбрались к лукоморью. Забравшись на ветки Дуба (они уже начали покрываться весенней зеленью), мы с удовольствием изображали из себя Шерлоков Холмсов. Перебирая знакомых преподавателей, мы решали, кто из них лучше подойдёт на роль шпиона.
- Ну, во-первых, Бэ-А, - рассуждала Юля. - Само её прошлое против неё говорит.
- Да ты что! - возмутился я. - Без неё мы бы вообще ничего про золотой зуб не знали.
- А что ей было делать, если она волшебной настойки напилась?..
- Просто ты её не любишь, - сказала Лена. - С первого урока, как она тебя отругала, вы с ней ладите, как кошка с собакой...
Юля действительно недолюбливала Бэ-А, и даже особенно этого не скрывала. Однажды после урока истории Юля посетовала:
- Как это обидно! Бэ-А нам нарочно самые травоядные места по истории подсовывает! Всякие коронации, праздники, свадьбы. Нет, чтобы показать битву при Ватерлоо или хотя бы обещанный пожар Рима. Будто мы совсем детсадовцы какие-то. Верно про неё говорят, что бывших ангелов не бывает.
И вправду, на других уроках никто особо не заботился о том, чтобы щадить наши чувства. Похоже, это была личная затея Бэ-А.

* * *

- Я слышала, - многозначительно продолжала Юля, - про неё учителя говорят, что она до сих пор пёрышки у себя между лопаток выщипывает.
- Это они шутят, - не очень уверенно сказал Игорь. - Но ты главного не понимаешь: силы Света исключили её из своего числа. На глазах у всех ей сломали нимб, отсекли белые крылья, прилепили чёрные рога и хвост. Может быть, даже сажей обмазали. Знаешь, какой это у них считается позорный обряд? Хуже него ничего нет. И она всегда будет ненавидеть их за это. Именно из-за своего прошлого она служит сейчас силам Тьмы не за страх, а на совесть. Помнишь, как она ужаснулась, когда я сказал, что из неё выйдет отличная Снегурочка? Даже в шутку сыграть роль светлого создания для неё немыслимо.
- Хорошо, - вмешался я. - Оставим в покое Бэ-А! Пойдём дальше. Сумасшедший Профессор?
- Ну, ты ляпнул!
- Нет, я согласен, что кто-кто, а Сумасшедший Профессор вне подозрений. Я его просто для порядка назвал.
- Тёмная Муза?
- Нет, эта не станет шпионить. Она витает в таких высоких материях, что не годится в шпионы. Ему всё-таки по земле надо ходить.
- А... Директор?
С самого начала разговора это имя, казалось, вертелось у всех на языке, и теперь, наконец, было произнесено вслух. Наступила пауза.
- Нет, это несерьёзно. Если подозревать Директора... тогда непонятно, кому вообще можно доверять.
- Но вот Бродяга подозревает его всерьёз.
- Мне кажется, - раздумчиво сказал Игорь, - Бродяга просто, как любое слабое существо... не любит силы и могущества. И приписывает им и вероломство, и тайный сговор со Светом, и всяческие ужасы, какие только может выдумать.

* * *

- Думаю, что шпион Светлых сил - это Болотная Кикимора, - веско заметил Юра.
- Точно! Зря её не отправили в Заповедник.
- Не знаю, не знаю, - с сомнением протянула Юля. - По-моему, у вас против неё просто сложилось какое-то предубеждение.
- Ничего себе! Предубеждение! - возмутился Юра. - Такая... голубятина! Забыла, как она угрожала воронов кликнуть, чтобы они нам глаза выклевали?
- Но ведь не выклевали же. И вообще, мне кажется, что вы злитесь не на неё, а на свой страх. А ведь она принесла нам всем колоссальную пользу.
- Вот это любопытно! Что же полезного мы от неё получили?
- Как что? Опыт. Она сделала нам парочку прививок от простодушия и легковерности, а попросту говоря, - от глупости. Чем больше будет таких прививок, тем лучше. Как говорится, тяжело в учении...
- Легко в мучении, - срифмовал Юра и ворчливо добавил: - А по мне, такие лекарства хуже, чем сама болезнь. И по своему коварству Кикимора вполне может быть шпионом.

* * *

- Вы так считаете? - произнёс чей-то голос сверху, и от неожиданности мы чуть не попадали с веток. - А по-моему, стар-руха в шпионы не тянет. Не её ур-ровень, нет.
- Кто это? Ах, это ты, Флинти! - облегчённо воскликнула Юля.
- Как ты нас напугал! - нервно заметил Юра.
- Потому что не надо клювом щёлкать! - сварливо заметил попугай.
Мы не видели Капитана Флинта с тех самых пор, как расстались с ним возле Птичьего рынка.
- Где ты так долго пропадал? - нетерпеливо спросил Игорь.
- О, - заметил попугай, - в тысяче р-разных мест. Все пер-речислять?
- Не надо. Но ты проследил тогда, куда полетел голубь?
- Да, пр-роследил. Пр-ризнаться, это было нетр-рудно. Пер-рнатый дур-рачок даже не оглядывался назад. Нёсся сломя голову, глупышка.
- И куда же он отправился?
- В этот их мер-рзкий голубятник. В ангельскую Школу.
- В саму Школу Света? И кто же его там встретил? Ты выяснил имя его хозяина?
- Вот этого я вам сказать не могу. Капитан Флинт смел, да, смел, но не безр-рассуден. Соваться в Школу Света, чтобы оказаться в лапах какого-нибудь ангела... нет, слуга покор-рный! От этого вы меня увольте.
Кажется, попугай был уязвлен нашим вопросом, решив, что мы упрекаем его в трусости; он вспорхнул с ветки и скрылся в небе, на прощание ещё раз сердито и внушительно протрещав:
- Слуга покор-рный!

* * *

- Значит, единственная ниточка тянется в Школу Света, - задумчиво сказал Игорь. - Если мы хотим что-то узнать, нам придётся самим туда отправиться.
Лена широко открыла глаза, а Юля восторженно вскрикнула:
- В Школу Света? Вот это да!.. Ведь проникнуть туда - это всё равно... всё равно, что в бункер Гитлера забраться. Это же самое опасное на свете место!
- Мы с Серым из самой Лубянки выбрались, - напомнил Игорь. - Вряд ли эта ангельская Школа страшнее.
- Да, но там всё было понарошку. А здесь взаправдашнее, - возразила Лена.

* * *

- Ну, хорошо, попадём мы в Школу Света. А что мы там делать будем?
- Там видно будет, - легкомысленно ответил Игорь. - Вот Наполеон Бонапарт в таких случаях говорил...
- Нет, ты объясни, за каким ангелом нам туда надо?
- Мы узнаем, кому принадлежал голубь, которого мы отпустили. А потом можно будет понаблюдать за его хозяином...
- За взрослым ангелом?! - ахнул Юра. - Да он же нас вмиг раскусит! Это чистое [Слово запрещено роскомнадзором]!
- Но ведь не обязательно сразу в самое пекло соваться, - сказал Игорь. - А так, осмотреться, прощупать обстановочку...

* * *

- Ну, ладно, - рассудительно сказала Лена, - бог с ним, с риском. Но как ты собираешься туда попасть, в Школу Света? Попугай-то улетел, и дорогу спросить не у кого. Да и не подберёшься к этой Школе так запросто.
- Кажется, я знаю один путь... Помните часы в Тёмном зале? Они показывали не только время, но и число, и месяц. Думаю, что если мы проберёмся туда и переведём эти часы на утро первого сентября, то зал решит, что и вправду наступило первое сентября. И соединится с парадным залом Школы ангелов.
- Ты в этом уверен?
- Не уверен, но попробовать можно.

* * *

(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)

Следующая 22-я глава "Школа ангелов" будет опубликована в течение недели.

Пишите отзывы, понравилось ли вам прочитанное и хотите ли вы узнать продолжение этой истории!

* * *

[Артёмов Ал]

Глава 22. Школа ангелов

* * *

Как ни удивительно, но двери Тёмного зала даже не были заперты. Очевидно, никому и в голову не приходило, что залом можно воспользоваться как лазом в Школу ангелов. Да и какому демону в здравом уме пришла бы в голову подобная [Слово запрещено роскомнадзором] затея?
Мы столпились у часов и Лена скомандовала:
- Переводите стрелки!

* * *

Наше предположение полностью подтвердилось: когда месячная стрелка на часах указала на сентябрь, а стрелка даты остановилась напротив цифры "1", Тёмный зал начал меняться. Одна его половина ярко осветилась солнцем. Сомнений не оставалось: перед нами был Светлый зал Школы ангелов.
Нам повезло: Светлый зал, к счастью, был также безлюден, как и Тёмный.

* * *

Обстановка парадного зала Школы ангелов, как мы его помнили по первому сентября, слегка изменилась. Теперь зал украшала огромная батальная картина в золотой рамке: ангел и два его оруженосца храбро бились с гигантским огнедышащим драконом. Ангел-Драконоборец сохранял памятные нам черты портретного сходства, только сильно облагороженные. Зато Змея Змеевича на холсте было не узнать. Его тело украсилось многочисленными прыщами, бородавками и жировыми складками. Больше всего меня поразило дряблое вымя, свисавшее до самой земли.
- С кого они его писали? - спросила Юля. - С какой-то больной коровы, что ли?
Голов у Змея, разумеется, было три - две свиных и крокодилья. Из трёх разверстых пастей, как из огнемётов, фонтанировали разноцветные струи огня. Через весь зал чувствовалось, что от картины идёт живой жар, как от костра или раскалённого камина. Ангел-Драконоборец казался рядом с необъятной тушей Змея какой-то букашкой. Вооружён он был, конечно, только крохотным луком со стрелами и игрушечным мечом, вроде перочинного ножика. Позади ангелов на облаке стоял Старик, величественным жестом вдохновляя и благословляя их на битву.
- Ну и ну, - расстроенно вымолвила Лена. - Не понимаю, зачем так врать? Когда врут тёмные силы, это мне понятно, на то они и тёмные. Но эти-то ведь считают своё дело чистым и светлым, а врут безо всякого зазрения совести.
- Значит, не такое уж оно чистое и святое, как ты воображаешь, - злорадно заметила Юля. - Скажи спасибо, что нас на этой картине нет. Можно себе представить, как бы мы на ней выглядели!
- Ошибаешься, - возразил Юра.
Он указал на деталь, на которую мы вначале не обратили внимания: из складок на драконьем хвосте выглядывал свившийся клубок ядовитых змей. Они шипели и скалили зубы; я различил гадюку, очковую кобру, гремучую змею и, по-моему, щитомордника.
- Узнаёшь? - иронически спросил Юра.
- Это что - мы? - задохнулась от негодования Лена. - Да как они посмели!
- Вот так пишется история, - подытожил Игорь, подходя к середине зала. - Ах, ангел меня забери! Ведь тут преграда, я про неё совсем и забыл.

* * *

- Пройти туда могут только неодушевлённые предметы, - озадаченно произнёс Игорь. - Как же мы туда попадём? Может быть, стукнуть кого-нибудь из нас по голове, чтобы он потерял сознание?
Игорь обвёл нас задумчивым взглядом.
- Но-но, - возразил Юра, потирая затылок. - Так и мозги вышибить недолго!
- Ничего страшного, - заметил Игорь. - У нас в Школе и не такое вылечат!
Возле одной из стен Тёмного зала стоял большой окованный медью сундук. Меня осенило:
- А что, если нам попробовать залезть в этот сундук и перетолкнуть его на ангельскую сторону?
- Точно! И мы по очереди в этом сундуке туда проберёмся! Как в лифте!

* * *

Сундук не пустовал: он оказался доверху набит нашими новогодними масками. Мы бесцеремонно вытряхнули их наружу, образовалась куча барахла. Рука с бритвами, которой на Новый год никто так и не решился воспользоваться, куда-то поползла, двигая пальцами, как краб. Но нам было сейчас не до неё. Теперь внутри сундука мог кое-как поместиться один из нас. Взрослый человек туда бы, наверное, уже не влез.
Я забрался внутрь. Игорь захлопнул крышку и вместе с Юрой двинул сундук вдоль стены через преграду.
- Ура, проходит! - донёсся до меня возглас Игоря. - Чур, я следующий!
- А я пойду третьей! - добавила Юля.
- Значит, нам с Леной придётся остаться, - заметил Юра. - Иначе кто будет двигать сундук?
Особого сожаления по этому поводу в его голосе не чувствовалось.

* * *

Когда я в сундуке уже оказался на светлой стороне зала, произошло непредвиденное. В дверях ангельского зала заскрипели ключи.
- Ой! - воскликнула Лена. - Голубятники идут! Скорее тащите сундук обратно!
- Как же мы его потащим, - с досадой возразил Игорь, - если он на той стороне? Серый, сиди тихо, жди, пока они уйдут! Когда они уберутся, переводи стрелки ихних часов на первое сентября, понятно?

* * *

Очевидно, Игорь и остальные успели перевести стрелки на демонской стороне, и залы разъединились. Во всяком случае, вошедшие ангелы ничего не заметили, не обратили внимания и на появление подозрительного сундука. Похоже, они пришли делать в зале уборку, но вместо этого бездельничали и болтали. Один из них взгромоздился прямо на мой сундук, остальные стояли рядом.
Мне, мягко говоря, было глубоко не по себе. Кругом была опасность. Ещё бы! Ведь это выглядело просто невероятно: демон забрался в ангельскую школу. Угодил в "настоящее средоточие Добра и Света".

* * *

Затаившись и пытаясь унять бешеный стук сердца, я слушал неторопливый разговор ангелов. До сих пор я даже не представлял, о чём беседуют ангелы между собой. Наверное, о всеобщем счастье, мировой добродетели и тому подобных занудных материях? Но беседа шла о другом.
- Говорят, в последнее время в моду вошли чёрные нимбы.
- Чёрные? Не может быть! Это уже попахивает... сам знаешь чем...
- Да, но они с серебряной искоркой. А те, кто их носит, объясняют, что такой нимб символизирует ясное звёздное небо. Типа там звёздное небо над головой и жажда чего-нибудь безнравственного во мне.
Ангелы загоготали - видно, это была шутка.
- Шикарно, конечно. Круто. Только боюсь, у нас в школе такой нимб снимут вместе с головой.
- И то странно, что они нам разрешили, наконец, нимбы с цветомузыкой в свободное время.
- Это всё Старик; если бы не он, все бы так и таскали на голове эти осточертевшие классические бублики.

* * *

- А никто не знает, что в этом гробу хранится? - поинтересовался один из ангелов, небрежно ударяя ногой по стенке моего сундука (у меня засосало под ложечкой).
- Не трогай, - вмешался другой. - Там, по-моему, картонные голуби лежат - если откроем, они по всему залу разлетятся, не переловим потом.
- Кстати, кто знает новые анекдоты о голубях? - спросил один из ангелов.
- Вот я недавно такой слышал, - начал другой. - Голубь и голубка назначили друг другу свидание в полдень на башенных часах. Он ждёт её час, второй, третий... Наконец, через три часа она появляется. Он кипит: "Ты где была?" "Я с соседней улицы добиралась". "Тут же всего минута лёту!" "Ой, милый, на дворе такая чудесная погода стоит, что я решила пешком прогуляться".
Слушатели засмеялись, но тот, который первым предложил рассказывать анекдоты, заметил:
- Какой-то детский анекдот!
- А этот слышали? - не сдавался первый рассказчик. - Голуби наклевались зерна возле химического завода, а потом расплавили памятник Ленину.
Ангелы засмеялись.
- Да, это получше, - согласился первый ангел. - А вот другой послушайте... Поставили в одном месте памятник двум несчастным влюблённым. И сто лет они так нежно друг на друга глядели, что сам Господь Бог растрогался и решил их оживить. Объявил им: оживляю вас на десять минут и вы можете, наконец, сделать то, о чём мечтали целое столетие! Они ушли вдвоём куда-то в кусты, там шуршали десять минут, потом появляются, довольные, отряхиваются. Бог говорит: ну ладно, так и быть, даю вам ещё десять минут. Тогда он к ней обращается: а теперь, милая, поменяемся: ты будешь держать голубя, а я стану мазать его дерьмом.
Ангелы захохотали.

* * *

В зале появился ещё один ангел, судя по голосу, младше остальных. Все сразу на него напустились:
- Ты где это пропадаешь? Металлолом собирал, что ли?
Юный ангел оправдывался:
- Это меня сам Драконоборец попросил меч, которым он Змея угрохал, для музея начистить.
- Ты что, и вправду веришь, что он Змея этой древней железякой раздраконил? Зелен же ты, братец. Короче: бери тряпку и вымой здесь весь пол. Мы придём потом, проверим. Чтобы чисто было! Если найдём на полу хоть одно пёрышко, будешь мыть по новой. И не вздумай филонить! А мы пока что пойдём перекур устроим. Если что, мы за водой пошли. Всё ясно?
- Ясно, - уныло повторил юный ангел.

* * *

Разговор ангелов перескочил на ангельское вооружение.
- Почему-то ангелов принято изображать с мечами, - заметил один из них. - Но ведь сейчас мечи страшно устарели, только людей смешат... Давно бы уж пора заменить их чем-нибудь покруче. Например, автоматами Калашникова.
Ангелы постарше вышли из зала, увлечённо споря о том, какое оружие больше соответствует целям Добра: миномёт или "калашников" с подствольным гранатомётом. А юный ангел принялся протирать пол. До меня доносилось мокрое шварканье и звуки выжимания тряпки. Потом всё смолкло. Я прислушался, и тут крышка сундука внезапно распахнулась. Меня ослепил яркий свет.
- А ну, лапы вверх! - скомандовал звонкий мальчишеский голос. Он дрожал от победного возбуждения. Я неохотно вытянул руки вверх. Возле сундука стоял юный ангел с мечом в руках. Занесённый над моей шеей клинок сиял нестерпимым золотым блеском.
- Ага! Демон! Лазутчик! Попался! Ну, что ты тут вынюхиваешь? Знаешь, как у нас поступают с тёмными тварями?
В тот момент, когда мои глаза привыкли к сиянию его одежды, я узнал говорившего. И он тоже узнал меня:
- Погоди, погоди... Да ведь я тебя знаю.
Грозный сверкающий меч в руке юного рыжеволосого ангела растерянно померк.
- Ты как сюда попал? - спросил он.
Я промолчал и опустил руки. Женя (это был, разумеется, он) быстро оглянулся и, похоже, принял решение.
- Пошли отсюда, быстро. В зал могут сейчас зайти.

* * *

- Беги за мной, - шепнул он.
Мы выбежали из Светлого зала в коридор, куда из классов доносилось хоровое пение ангелов. Вначале оно показалось мне райски прекрасным, только потом я понял, что многие поющие откровенно фальшивят. Коридор пустовал, если не считать двух позолоченных статуй Старика.

* * *

Ангел подбежал к висевшей на стене картине - портрету Старика во весь рост - и жестом предложил мне вспрыгнуть на неё.
- А когда мы там окажемся, он ничего мне не сделает? - спросил я с опаской, показывая на нарисованного Старика.
Юный ангел загадочно усмехнулся:
- Не бойся, он добрый.
- Этого-то я и боюсь, - пробормотал я.
Но выбирать не приходилось. Мы подтянулись за рамку и забрались на картину. После этого Женя подпрыгнул, вцепился обеими руками в пушистую бороду Старика, затем - в его горло и с хрустом, как мне показалось, свернул тому шею. Покончив с этим, ангел со вздохом облегчения соскочил ко мне. Старик теперь устремил благочестивый взгляд не на нас, а в небо, но сохранил всё тот же величественный вид.
- Зачем это?
- Голову ему на запор поставил. Теперь снаружи на картину никто не влезет, и мы можем передохнуть чуток у него за спиной.
Мне уже стало ясно, что Старик на картине - вовсе не живой. Это была грубо сделанная фигура, что-то вроде огородного пугала. Ветер тихонько шевелил его руки наподобие флюгеров и, казалось, он делает ими жесты, то ли приветственные, то ли благословляющие. Когда мы обошли его, обнаружилось, что на спине Старика разными почерками выведены многочисленные надписи, знакомые мне ещё по обычной школе, вроде "Я - рожа твоя" (рядом нарисована рожица чёртика с рогами) или "Кто сюда посмотрел, тот дурак".

* * *

- Ну ты и смельчак, - сказал Женя, глядя на меня с нескрываемым восхищением. - У нас же на каждом шагу волшебные мечи висят. Когда демоны рядом, они показывают на них, как компасные стрелки. Правда, за этим никто не следит, потому что демоны к нам последнюю тысячу лет не забирались. Ведь если их застукают, то сразу в Призрачные миры отправят. А я смотрю - мой меч так и тянется в сторону этого сундука, как будто там магнит спрятан. Вот я и заподозрил неладное...
- Я не смельчак, - ответил я слабым голосом. - Я просто ничего этого не знал.
- Тогда ты сумасшедший. Я тебя, конечно, выдавать не стану. Но как ты вообще сюда попал? Ведь у нас стражи повсюду расставлены.
- Какие стражи?
- Ну, звери разные. Единороги там, пегасы всякие. А у вас что в Школе, таких стражей нету?
- Есть. Только не единороги и пегасы, а всякие хищные звери, с клыками, когтями. Я даже не знал, что они живые, думал, что это чучела.
- У нас живые. Наверное, и у вас живые.

* * *

Прозвенел звонок с урока, и коридор заполнился юными ангелами. Они шумели, прыгали и бегали, как самые обычные школьники. Возле нас появилась какая-то туповатого вида девочка-ангелочек лет одиннадцати. Таращась на нашу картину, она задумчиво ковыряла пальцем в носу.
- Как же ты теперь отсюда выберешься? - озабоченно спросил Женя. - Не хочу, чтобы тебя прямо у меня на глазах убивали. Почему-то не радуют меня такие зрелища. Сам не знаю, почему.
- Мне бы только в ваш Светлый зал обратно вернуться, когда там никого не будет. Дальше я уже сам справлюсь.
- Ну, тогда жди, - сказал Женя. - Сейчас следующий урок начнётся, я пойду проверю, нет ли там кого, а потом тебя туда проведу.

* * *

Оглядевшись, я заметил, что всё невидимое снаружи пространство на картине за спиной Старика густо заплёвано жевательной резинкой и забросано фантиками и сигаретными окурками. Часть окурков была воткнута Старику в подмышки и другие удобные для этого места.
- Разве ангелам можно курить? - спросил я.
- Что ты! Строго воспрещается. Поэтому они все здесь и курят. Или на других картинах, где никто не видит. Это ещё что! А то некоторые ангелы нарочно дешёвые портреты Старика покупают, чтобы сливать туда грязь и помои. Вместо мусоропровода их используют. В доме у них всё прибрано, чисто, а к картине не подойдёшь - разит, будто из помойной ямы. И Старик у них как дрессированный - только на него посмотришь, он уже рот раскрывает. Даже неприятно.
- Зачем раскрывает?
- Вроде как поёт, а на самом деле - чтобы удобнее было туда огрызок или кожуру метнуть. И не выносят, лентяи, портрет до тех пор, пока у Старика уже из носа тухлая жижа капать не начнёт.
- А потом выбрасывают?
- Нет, зачем. Когда картина до краёв заполняется, её несут на помойку, Старика за бороду подёргают хорошенько, у него всё изо рта и выливается.
- И сколько же в такую картину помоев и всякой дряни помещается?
- Зависит от размера. Если на портрете одно лицо нарисовано, то много туда, понятное дело, не вгонишь. Пару вёдер, не больше. Ну, а если изображение в полный рост, вроде этого, то туда можно лить и лить. Несколько бочек, наверное.
- А с картины обратно грязь не будет сочиться?
- Если голову на запор поставить, то не будет. Но случаются и протечки.
- Как это?
- А вот мне рассказывали, что один ангел так обленился, что купил парадный портрет Старика на колеснице, запряжённой пятёркой крылатых коней. Видно, решил, что в такое эпическое полотно можно немеряное количество грязи и мусора вбухать. Ну, Старику-то было всё равно, - он у нас видишь, какой терпеливый, - рассказчик махнул рукой в сторону чучела, - а кони с норовом попались. Когда им морды начало помоями заливать, они не выдержали и взбунтовались. Понесли. Картину прорвало.
- Здорово!
- Да. Весь дом, говорят, затопило. И поделом ему, неряхе такому.
Хотя мне, как демону, вероятно, следовало только веселиться рассказу Жени, но отчего-то мне стало не по себе.
- А статуи? - спросил я. - В них тоже отбросы льют?
- Нет, статуи - совсем другое дело. Они мне нравятся, от них никогда помойкой не пахнет.
Я вздохнул с облегчением.
- И вообще они полезные, - добавил Женя, - воздух очищают.
- Это как? - насторожился я.
- Ты же был первого сентября, неужели не обратил внимания, что статуя дышит?
- Ну, дышит, и что с того?
- А то, что она при этом воздух от пыли очищает.
- И куда же эта пыль девается?
- Внутри скапливается. Статуя её прессует. Потом ей на пупок пальцем нажимаешь - ягодицы раздвигаются, и оттуда брикеты из пыли вываливаются.
- Это ужасно, - вымолвил я расстроенно.
- А что такое? - удивился ангел. - По-моему, гениально придумано. Но, между прочим, наш Старик предлагал вообще отменить все эти статуи и портреты.
- Да неужели?
- Да. Он выступил перед высшими ангелами, расписал в красках всю эту помоечную эпопею. Некоторых особо чувствительных слушателей, говорят, даже затошнило. Но ему отказали.
- Как же так?
- А вот так. Ответили: почитание священных изображений укрепляет благоговение ангелов перед высшими силами Света. Отшили, одним словом. Теперь его за всю эту историю ещё иконоборцем называют. Насмехаются.
- Ну и ну.
- Но их тоже понять можно. Ведь если все портреты и статуи разом упразднить, то сколько художников и скульпторов без дела останутся. А Старика жалко: вот уж кому пришлось за свою жизнь грязи нахлебаться так нахлебаться. Ещё хорошо, что он может вместо себя на картины кукол ставить. А то в старину строго-настрого было - только живьём. Правда, за это сразу давали титул затворника или даже мученика, и от желающих отбою не было. Но я бы даже за великомученика не согласился. Видел бы ты эти старинные картины! У нас их в особом зале музея держат, куда никого не пропускают, чтобы мы зря не пугались.
- И у вас в Школе есть закрытый Музей?
- Да.
- Странно. Как похоже!
- Но однажды я всё-таки случайно подглядел. Там святых непрерывно пытают, жгут калёным железом, кожу сдирают и в глотку расплавленное олово заливают! И так будет, как у нас говорят, до скончания века. По сравнению с этим отбросы глотать - настоящий санаторий.
Ангел болтал без умолку, глаза его возбуждённо блестели. Кажется, он был так потрясён тем, что помогает демону, что хотел как-то заговорить несчастье. Я заметил:
- А я слышал, что вашему Старику досталось за те номера первого сентября, когда его самого и его портрет разноцветными снежками закидывали.
- Конечно, досталось. Это же... как это, святотатство и кощунство.
- А в рот ему огрызки и тухлятину бросать - не кощунство?
- Что ты, как маленький, детские вопросы задаёшь? Одно дело у себя дома, а совсем другое дело - при всех.
- Не вижу разницы.
- Скажи, ты в уборную ходишь?
- Хожу, конечно. А разве ангелы...
- Нет, я не про то. Просто ты же не станешь на рыночной площади на виду у всех делать то, за чем обычно в уборную ходят?
- Ясное дело, не стану. Что я, псих, что ли?
- Значит, есть разница! - торжествующе заключил ангел.

* * *

Начался следующий урок, коридор снова опустел, но Женя отчего-то медлил.
- А что ты обратно в зал не идёшь? - спросил я.
- Погоди, - возразил он, - я должен сначала в себя прийти. А то сболтну своим ещё что-нибудь не то.
Женя выдернул один из недокуренных сигаретных бычков, воткнутых Старику в неприличное место.
- Ты тоже куришь? - поинтересовался я.
- Вообще-то нет. Но после таких дел надо же как-то успокоиться. Никогда бы не подумал, что я такое натворю! И всё как-то само собой вышло. И почему это именно со мной стряслось? Ведь у меня всегда были лучшие успехи по благонравию и послушанию!
- Разве помогать товарищу - это, по-вашему, плохо?
- Помогать демону? Ты что?! До такого даже наши самые отпетые хулиганы не докатывались! Дай огонёк прикурить, пожалуйста.
- Да я не курю.
- Я думал, что все демоны курят.
- Нет, по-моему, у нас это считается вредной привычкой. Хотя кто хочет, тот курит, конечно. У нас даже на уроках курить не запрещают, - похвастался я.
- Но ведь ты можешь указательным пальцем окурок зажечь?
- Да с чего ты взял?!
- Так нам говорят.
- Ты больше небылицы слушай, которые тебе про нас плетут.
- Ну, попробуй, - настаивал он. - Что тебе стоит!
Чувствуя себя круглым идиотом, я неохотно взял окурок, воткнул в него указательный палец и мысленно пожелал, чтобы он зажёгся. К моему удивлению, между кончиком пальца и окурком с треском проскочила большая искра и бычок затлел.
- Вот видишь! - просиял ангел, выхватывая дымящийся бычок у меня из рук. - Я же говорил! А у взрослых демонов, говорят, из пальцев выскакивает не искра, а целая молния.
Мне оставалось только сделать вид, что это мне и так хорошо известно.

* * *

- Для того, чтобы бороться на стороне Добра, необходимо мужество, а у меня его не оказалось, - продолжал Женя упавшим голосом.
- Да ты что?! - искренне удивился я. - По-моему, у тебя просто пропасть мужества.
- Но беспощадности точно нет, - возразил ангел.
- И не надо.
- Они скажут, - рассуждал вслух ангел, затягиваясь дымом и кашляя с непривычки, - что ты меня завербовал. За это, пожалуй, по головке не погладят. Меня и так уже затравили из-за моих волос и веснушек. Говорят: ангелы не бывают рыжими и конопатыми. Конопушки - это, дескать, как и родинки, - меты тёмных сил. Правда, Старик считает, что всё это ерунда и суеверия, но не все с ним согласны. Я уже на всё готов, чтобы от этой конопли избавиться.
- Чего ты по таким пустякам переживаешь? Вот у нас, демонов, будь ты хоть рыжий, хоть чёрный, как я, хоть серо-буро-малиновый в крапинку, никто на это и смотреть не станет. Для нас главное, какой ты внутри, а не снаружи.
- Да ведь у меня теперь и внутри гнильца завелась.
- Почему это?
- Ну как же? Нечисти всякой помогал. Тебе то есть. Если только проведают, сразу крылья срежут, без разговоров.
- Ничего страшного, - попытался утешить его я. - Перейдёшь в нашу Школу.
- В гадюшник? - вздрогнул он. - В этот ваш... богомерзкий серпентарий? Но я не хочу!
Я повторил слова Юли:
- Тебе так нравится хоровое пение?
- У нас не только хоровое пение, - насупился он. - У нас знаешь, как интересно!
- Что же у вас может быть интересного?
- А вот недавно на уроках мы древних святых смотрели.
- Это кости сушёные, что ли?
- Сам ты кости! Мы вместе с учителем отправились в прошлое, в пятый век нашей эры. Смотрели там святого Симеона Столпника, он всю жизнь на столпе прожил.

* * *

- А что такое - столп?
- Это вроде каменной колонны, башня такая. Высота - с пятиэтажный дом. Пищу ему туда в корзине на верёвке поднимали, он только раз в неделю кушал, по воскресеньям. И никогда с этой колонны не сходил. И день, и ночь он молился, кланялся и при каждом поклоне лбом ноги касался. Мне дали задание подсчитать, сколько раз он кланяется за день: я считал-считал, насчитал 1244 поклона, а потом у меня в глазах зарябило и я счёт потерял... Ваши демоны его искушали, между прочим. Прислали ему огненную колесницу и говорят: ты такой святой и праведный, что мы решили тебя живым взять на небо. Он поверил и уже ногу занёс, чтобы забраться на эту колесницу. Но тут наш учитель пустил ему прямо в глаза световой зайчик. Тогда он опомнился, остановился и перекрестился. И колесница, конечно, сразу растаяла, как туман.
- И что потом? Святой, конечно, на радостях вам руки целовал?
- Да он же нас и не видел. Но он очень долго молился, благодарил нас в молитве, прямо рыдал от благодарности. И мы тоже заплакали вместе с ним... А на свою ногу, которая его чуть не подвела, святой страшно рассердился и наказал её.
- Вот это интересно! Как же он её наказал, выпорол, что ли?
- Нет, не выпорол, но он после этого поклялся год на одной ноге простоять - на этой самой ноге. И простоял!.. А потом мы ещё в древнюю Индию отправились - смотрели на одного индийского святого, который позволил тигру себя скушать.
Он слегка передёрнулся.
- Жуткое зрелище. Но очень поучительное. И главное, пока тигр его ел, святой всё время пел молитвы, и славил, и благословлял этого тигра.
- За что же он его славил?
- Ну-у... не знаю.
- Наверное, несладкая была жизнь у твоего святого, - ехидно хмыкнул я, - если он так этому тигру обрадовался.

* * *

- Ещё мы смотрели бои гладиаторов в Колизее.
- А мне казалось, - заметил я, - что это скорее демонское зрелище.
- Так оно и есть, - кивнул он. - Только эти воины стали драться, как на арену вышел один святой монах и начал их увещевать: "Остановитесь, братья!". Все, конечно, оторопели, бой прекратился. Увели его с арены. Но он через некоторое время снова вылез.
- Вот настырный старик!
- Тут уже публика разъярилась, начала швырять в него тухлые овощи и вопить: "Долой его! Долой!". И начальник гладиаторов, недолго думая, приказал ударить монаха мечом. Его ударили, и он сразу умер. Его звали Телемахом.
- И что же потом было?
- Потом публика остыла, поняла, что натворила: убила святого человека. Игры отменили, и все потихоньку разошлись по домам. И больше игр в Колизее никогда не проводили.
- Никогда? Ну, это уже чересчур. Вот видишь, что твой старик наделал!
Юный Ангел недоумённо пожал плечами.

* * *

Всё это было и вправду любопытно, но я снисходительно, как подобает настоящему демону, проронил:
- Подумаешь, святые. Нам их тоже показывали. Когда мы одного святого в шестнадцатом веке смотрели, он нас, кажется, даже заметил и в меня чернильницу швырнул. Ну, конечно, она насквозь пролетела и об стенку разбилась.
Его глаза расширились.
- И чернильное пятно по стенке растеклось?
- Да.
- Не может быть! Да ты знаешь, кто это был? Это был сам...
- Какая разница! - небрежно перебил я. - Мало ли святых на свете.

* * *

- А мы и вас изучаем на общей демонологии, - продолжал ангел. - В старших классах будем проходить вампирологию, вельзевуловедение и другие специальные науки.
- Слушай, - сказал я, решившись, - а как ты относишься к шпионажу?
- Плохо отношусь, - удивлённо ответил Женя и тут же нахмурился. - Ты что, в шпионы завербовать меня надумал, что ли? Соглядатая из меня хочешь сделать?!..
- Нет, нет, что ты, - поспешно перебил я. - Наоборот, я тоже считаю, что светлые и тёмные силы должны честно сражаться... соревноваться, а не шпионить друг за другом и предательством заниматься. Верно?
- Верно, - согласился он. - Но зачем же ты тогда в нашу Школу шпионить забрался?
- Я и мои друзья узнали, что какой-то из ваших ангелов связался с одним из наших демонов. Оба они обмениваются сообщениями по голубиной почте, что-то затевают. Разве это честно, такой заговор? Неужели Добру нужны тайные шпионы?
- Не нужны, - подтвердил он. Глаза его загорелись. - Надо разоблачить их!

* * *

Я продолжал "ковать железо, пока горячо":
- Значит, мы с тобой заключаем временный союз: мы помогаем разоблачить нашего шпиона, а вы помогаете разоблачить вашего.
Подумав, он кивнул:
- Идёт.
- По рукам!
Мы сжали друг другу руки и в ту же секунду, вскрикнув, отдёрнули их.
- Ты что, раскалённый, что ли? - обиженно спросил Женя, дуя на обожжённые пальцы. - В адовом огне раскалился, да?
- Какой же я раскалённый?! - сердито отвечал я. - Это ты жжёшься, как будто крапивой намазан. Гляди, как у меня рука покраснела.
Он взглянул на мою ладонь, к счастью, достаточно светлую, чтобы рассмотреть ожоги, и задумался.
- Наверное, ангелам и демонам нельзя друг до друга дотрагиваться и руки пожимать. Поэтому мы и обожглись.
- Ну, тогда ничего страшного. Просто будем знать на будущее.
Он повеселел.
- Так даже интереснее, правда?

* * *

Мы вернулись к разговору о шпионах.
- Главный ключ к разгадке, - объяснял я, - это голубь, которого мы видели. Спрашивается: чей голубь? И тогда сразу становится ясно, кто из ваших ангелов работает на нас.
- А какой из себя этот голубь?
- Снежно-белый такой.
- Чисто-чисто белый, без единого пятнышка? - допытывался он. - Ты хорошо его рассмотрел?
- Ну да, чистый. А что такое?
- Чистые голуби у нас в Школе только у одного ангела, - признался он упавшим голосом. - Только у одного.
- У кого же?
- У Старика. У нашего директора.

* * *

- Ну и дела, - сказал я растерянно. - Такое мне и в голову не приходило! Но кто же тогда кого завербовал? Ваш Старик - нашего демона или наш демон - вашего Старика?
- Старика у нас никто и заподозрить не посмеет, - убеждённо возразил Женя. - Он выше любых подозрений! А вы своего шпиона разоблачайте, пожалуйста, если хотите. Это - ваше дело.
- Скажи, а ваш Старик - спросил я, - он что, безбожник? В Бога не верит?
Женя задумался.
- Даже не знаю. А что, может быть, и не верит. Он же и сам вроде Бога... А, вспомнил! У него же в кабинете на стене висит цитата в рамке: "Цивилизация не достигнет своего совершенства до тех пор, пока последний камень последней церкви не упадёт на голову последнего священника". Значит, наверное, и впрямь не верит.
- А кто это сказал, про камень?
- Кажется, француз какой-то.

* * *

Наш разговор прервался противным скрипящим звуком. Он доносился из коридора. Мы осторожно выглянули из-за спины Старика. По коридору, наподобие большого уродливого паука или краба, ползла маска - та самая перчатка с лезвиями, которую мы вытряхнули из сундука. Очевидно, она успела переползти на ангельскую половину зала.
- Что это такое? - испуганным шёпотом спросил Женя.
- Это волшебная новогодняя маска, - так же тихо объяснил я. - Видно, она по ошибке сюда заползла.
- Кого же она изображает, такая маска?
- Не знаю. Но её вид ничего хорошего не обещает.
- Да уж, - проворчал Женя. - Какая гадость!

* * *

Из-за поворота вышла группа ангелов-учеников. Это были те самые ребята, которые поручили Жене делать уборку. Очевидно, после затянувшегося перекура они направлялись в Светлый зал, чтобы проверить его работу. Один из них тут же вскрикнул:
- Ой, гляди... Это что такое ползёт?
- Не ползёт, а лежит. Жуть какая.
- Вроде, перчатка? У неё на каждом пальце по лезвию от бритвы.
- Интересно, кто ж такую клешню здесь посеял?
- Её можно на руку надеть.
- Ну, это тебе слабо.
- Слабо? А вот сейчас надену. Спорим?
- Ну-ну, ты поосторожнее!

* * *

С появлением ангелов мы затаились поглубже, но, судя по взрыву восклицаний, кто-то из них всё же решился напялить злополучную перчатку.
- У-у-у, какой я страшный! - воскликнул он весело. - Боитесь?
Ему ответил хор встревоженных голосов:
- Ты с ума сошёл! Что это с твоей одеждой? Глядите, ребята, он превращается! Какой свитер мерзкий полосатый! И шляпа. А лицо-то, лицо! Снимай скорей эту поганую перчатку, она проклятая!
В ответ на предложение снять перчатку в помещении раздался смех. В нём было что-то нехорошее, зловещее.
Мы осторожно поглядели на смеющегося ангела. Впрочем, меньше всего теперь он походил на ангела. На нём была грязная фуфайка в красно-зелёную полоску и широкополая зелёная шляпа. Лицо было страшно изуродовано, как будто покрыто застарелыми ожогами. Глаза хищно улыбались.
- Снимать перчатку? - переспросил он глумливо, перебирая в воздухе пальцами. - А зачем? Она мне нравится. А ты говорил - слабо!.. Я вот теперь думаю - если её в живот тебе воткнуть, то как ты попляшешь? Как ты думаешь?
- Ой, не на...
В помещении раздался, дикий, леденящий душу вопль, вслед за ним - несколько испуганных вскриков. Снова раскатился довольный каркающий хохот:
- До встречи в аду! Скажи, что тебя Фредди послал!

* * *

Собеседник Фредди свалился к нему под ноги, зажимая руками окровавленный живот, а остальные ангелы кинулись наутёк. Но Фредди плюнул им под ноги, и по полу мгновенно разлилась какая-то вязкая чёрная жижа. Ангелы застряли в ней, точно пойманные мухи, не в силах вырваться и двигаться дальше. Тогда один из них с мужеством отчаяния решился драться: он обернулся к Фредди и вытянул вперёд правую руку. Из неё в сторону противника забил ослепительный голубой свет.
Своим лучом ангел прожёг в туловище Фредди огромную сквозную дыру: через нее, наверное, мог бы пролететь голубь, даже не замарав крыльев. В дыре судорожно билось что-то, похожее на сердце. Фредди стоял с искажённым лицом и покачивался, переводя ошалевший взгляд с дыры в своём теле на ангела. Казалось, он вот-вот упадёт. Потом черты его лица разгладились, на губах снова расцвела глумливая ухмылка, и он злорадно расхохотался:
- Меня так просто не возьмёшь! Я бессмертен! Я вечен! А вы - нет!
Он небрежно провёл в воздухе рукой - и дыра бесследно исчезла. У приклеенных к полу ангелов вырвался общий стон ужаса. Фредди победоносно взмахнул своей рукой с бритвами, как косой, она стала расти и вытягиваться в сторону ангелов.
- О, Господи! - простонал один из них. - Нет!
- Вот ваш Бог! - ответил Фредди, позвякивая своими бритвами. - И никто вам не поможет!
На лице его выразилось злобное наслаждение. Я зажмурился, чтобы не видеть дальнейшего, - всё-таки месяцы обучения в Школе ещё не воспитали во мне достаточного хладнокровия при подобных зрелищах. Но не слышать раздавшегося взрыва безумных воплей, даже заткнув уши, было просто невозможно.

* * *

Потом всё вокруг затряслось и закачалось, и картина, на которой мы прятались, рухнула вниз. От удара мы с Женей вылетели из неё и, слегка оглушённые, растянулись на полу коридора, чуть не влипнув в зловещую кроваво-чёрную лужу. К счастью, Фредди рядом уже не было. Взбесившийся пол ещё раз подкинул нас вверх на полметра и затем замер в неподвижности. По стенам и полу разбежалась чёрная паутина трещин.
- Что это? - испуганно выдохнул Женя.
- Землетрясение, - ответил я, стараясь сохранять спокойный тон. - Разве у вас в Школе не бывает землетрясений?
- До сих пор никогда не бывало.
- Значит, его этот Фредди устроил.
- Похоже на то.

* * *

Мы шли по коридору, двигаясь к Светлому залу. Мне сильно повезло: Фредди уже расчистил нам дорогу, и ни одного живого ангела навстречу не попадалось. Зато мёртвые искалеченные тела валялись там и сям, и повсюду - на полу, стенах и потолке - виднелись следы крови... В одном месте лежало оторванное ухо, в другом - окровавленная рука со сжатыми в кулак пальцами, а к потолку над ней прилипли и свисали вниз какие-то тошнотворные внутренности. Некоторые из оторванных рук и ног ещё вяло шевелились.
У Жени по лицу текли слёзы, и он повторял:
- Вот что ты натворил! Зачем ты только явился сюда!
- Это не я! - слабо отбивался я. - Я не хотел, это просто нелепая случайность. Ты же видел, как ваш дурак сам нацепил эту перчатку. И ведь их смогут ещё вытащить из Призрачных миров? - спросил я, показывая на убитых.
- Смогут... Если останется, кому вытаскивать. Ты слышал, что он сказал? Он бессмертен, а они - нет. Значит, он хочет добраться до ангелов Смерти, чтобы некому было вытаскивать убитых из Призрачных миров.
Произнеся эти слова, ангел встрепенулся и остановился на пороге Светлого зала.
- Вот что мне надо делать! Срочно бежать к ангелам Смерти, предупредить их, иначе всё пропало! А я здесь с тобой зря время теряю!
- Ну, я бы тебе помог, - нерешительно сказал я. - Но, наверное, мне не стоит тут у вас больше оставаться.
- Да уж, не стоит! Ты и так довольно делов наделал! И никогда больше здесь не появляйся! Никогда, слышишь!
Женя повернулся и побежал в обратную сторону.
- Прости меня, пожалуйста! - крикнул я ему вдогонку. - Честное демонское слово, я не хотел!

* * *

Возвращение в Школу прошло благополучно: я перевёл стрелки, Игорь из Тёмного зала кинул мне какой-то толстый шнур с кисточкой на конце, я привязал его к ручке сундука и залез внутрь. А затем Игорь и Юра перетянули сундук на свою сторону.
Но я так и остался бы надолго в неведении, чем закончился этот день в Школе ангелов, если бы спустя неделю совершенно случайно не столкнулся с Женей в городе. Ведь я даже не знал, москвич ли он - не догадался спросить, не до того было. Женю я застал за следующим занятием: он стоял посреди площади, крошил какую-то заплесневелую булку и бросал крошки на асфальт; cо всех сторон к нему, хлопая крыльями, слетались голуби. Неожиданно увидев его живым и здоровым, я искренне обрадовался и замахал ему рукой, выкрикнув:
- Женя!
Он вздрогнул, услышав мой голос, но, по-моему, тоже обрадовался встрече, несмотря ни на что. Хотя тут же стал озираться по сторонам - не шпионят ли за нами? Потом подошёл ко мне и нерешительно протянул руку:
- Привет!
- Выходит, ты живой остался?
- Как видишь!
- Ну что, здесь не жжётся? - спросил я шутливо, осторожно дотрагиваясь одним пальцем до его руки.
- Здесь нет, - улыбнулся он в ответ. - Ведь здесь мы оба люди... По крайней мере, снаружи.
Лёд недоверия был окончательно растоплен, и мы вместе отправились в какое-то уличное кафе - типичную "отползаловку", пользуясь демонским выражением. Там мы взяли мутный чай в жирных липких стаканах и пару чёрствых пирожков с вареньем.

* * *

Я спросил его о том, что меня больше всего волновало:
- Расскажи, чем кончилось это дело с Фредди?
- Оно ещё не кончилось. Между прочим, я всё-таки успел тогда до ангелов Смерти добежать, так что они встретили Фредди уже во всеоружии, с косами. А иначе плохо бы всем нам пришлось... Меня потом за это все очень благодарили... А окончательно с Фредди наш Старик расправился. Он только один раз взглянул на него, и Фредди сразу распался на кучу крохотных паучков. Но эти паучки расползлись по всей школе. Кому они влезали в рот, в нос, в уши... - ангела передёрнуло, - тому начинали сниться жуткие кошмары. Правда, если спишь дома, то просыпаешься после такого сна всё-таки живым, но радости от этого мало, сам понимаешь. А в Школе совсем плохо. Одна девочка у нас задремала на уроке благонравия, и Фредди её во сне поцеловал. Ну, потом её откачали, конечно. Но видел бы ты, во что она от этого поцелуя превратилась!
- Во что же?
Юный ангел опять передёрнулся.
- В полуразложившийся труп. Теперь с ней никто из нашего класса дружить и даже разговаривать не хочет, после того, как увидели её в таком состоянии. Брезгуют. Девчонки дразнят её - когда она рядом, зажимают носы и отворачиваются. А она ревёт, не переставая.
- Ну и нравы у вас, у ангелов! Она-то чем виновата?
- А зачем спит на уроках?!..

* * *

Я стал расспрашивать, чем они вообще сейчас на уроках занимаются. Женя с улыбкой стал рассказывать, как они с учителем побывали на концерте сверхсовременной музыкальной группы "Чёрный шабаш", - отправились для этого в недавнее прошлое. Солист этой группы прославился разными хулиганскими выходками на сцене.
- Чего он только не выделывал! Гонял по сцене в футбол человеческими черепами.
- Настоящими?
- Нет, пластмассовыми. Но по виду-то не отличишь! Мы это терпели. Бросался в зрительный зал свежей требухой - всякими свинячьими и бараньими внутренностями. Мы это терпели...
- А публика тоже терпела?
- Ха, "терпела"! Публика выла от восторга. Но когда он однажды взял живую белую голубку и при всех откусил ей голову, тут наше терпение лопнуло! Мы его и решили проучить слегка, чтобы образумить. Принесли на его концерт дохлую летучую мышь, и когда он совсем распалился, швырнули ему на сцену эту дохлятину. Он и ей голову в запале откусил. А мы к мышиной лапке ещё записку привязали: "Мы - твои бешеные поклонники. Прими же от нас в дар эту бешеную мышь". Он, когда после концерта остыл, протрезвел и надпись прочитал, то сразу взвыл и помчался прививки от бешенства делать. А они знаешь, какие неприятные! Десять болезненных уколов, и все в живот.
Я расхохотался.
- Он после этого случая ещё новую песню написал: "Летучая мышь из преисподней". Так и не понял, дурачьё, что мышь-то не из преисподней, а от ангелов была.
- Да, это вы совсем как демоны поступили. В нашем духе. Здорово!
- Но мы всё-таки со Злом боролись, а не с Добром. Это наш учитель музыки придумал. Он лучше всех в тёмных силах и ихних повадках и кознях разбирается. Ваших, то есть, кознях. Мы его очень любим. Самый прикольный из всех наших учителей. Его зовут Бывшим Демоном.
- Бывшим Демоном? - поразился я. - Какое странное совпадение. А у нас историю преподаёт Бывшая Ангелом. Чудеса, да и только!

* * *

(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)

Следующая 23-я глава "Чёрный квадрат" будет опубликована в течение недели.

Пишите отзывы, понравилось ли вам прочитанное и хотите ли вы узнать продолжение этой истории!

* * *

[Артёмов Ал]

Глава 23. Чёрный квадрат

* * *

Сидя дома у Игоря, мы в очередной раз обсуждали с ним всё ту же тему.
- Теперь нам осталось узнать, - сказал Игорь, - кто же всё-таки в нашей Школе связан со Стариком. Надо найти последнее звено в цепочке.
- И самое трудное, - заметил я. - Как мы его отыщем?
- А помнишь, - задумчиво спросил Игорь, - как голубь сказал, что у этого демона была на руке татуировка "666"?
- Да, но он же сказал, что такая татуировка у всех демонов есть.
- Откуда ему знать? У нас-то её нет. Значит, уже не у всех! А вот у Бродяги я действительно видел на руке такую татуировку.
- Точно! Вот бы у него спросить, у кого она бывает. Может, круг подозреваемых и сузится. Но как мы его вызовем? Ведь мы даже не знаем заклинаний, которыми вызывают демонов!
- Я знаю одно такое заклинание, - усмехнулся Игорь. - Берешь волшебный диск, набираешь семь магических цифр, и готово дело.
- Да? Но где ты возьмёшь магический диск?
- А вот! - засмеялся Игорь, указывая на телефон. - Он же тогда нам, в ресторане, телефон свой оставил!

* * *

Игорь набрал номер. Но мы совсем не ожидали, что к аппарату подойдёт кто-то другой. И когда в трубке ответил незнакомый нам женский голос, Игорь запнулся - он не знал, как в разговоре с посторонними можно называть Бродягу:
- Здравствуйте. А-а, ээ... Демон дома?
- Димон? Дима, это тебя. Какой-то мальчик.
Мне показалось, что из трубки пахнуло какими-то жуткими напитками, и раздался хрипловатый и не совсем трезвый голос:
- Алё?
- Добрый... то есть недобрый день! Это Игорь говорит, школьник, мы с вами в ресторане встречались, помните? В "Пире кондора"?
- Ну как же, юлин дружок? Отлично помню. Как там у вас с ней дела? Что-то стряслось?
- Нет, пока ничего. Но мы тогда видели у вас на руке татуировку. И хотим спросить, если не секрет, откуда она у вас?
- Какой там секрет. Я же рассказывал, в молодости у нас было что-то вроде товарищества... братства... Мы тогда замену рогам и хвостам искали. Вот мы все и сделали себе - по глупости, конечно, такие наколки. В знак вечной дружбы, что ли.
- И Директор тоже?
- Да, он это и предложил. Хотя теперь жалеет, небось. Зачем ему особая примета? А ведь её так просто не вытравишь, эту штуковину, она сквозь любую маску просвечивает. Даже если руку отрубить - она только в другое место перейдёт. Романтики мы были, романтики...
- А кто из ваших бывших друзей сейчас остался в Школе?
- Да никого, поди, не осталось, - вздохнул Бродяга. - Кроме, понятное дело, самого. Всех наших сожрал!
- Сожрал? - переспросил Игорь.
- Ну, в смысле выжил.

* * *

Игорь попрощался с Демоном и повесил трубку. Глаза его горели азартом.
- Что ж, - сказал он, стараясь говорить небрежным тоном, - наше расследование окончено. Круг подозреваемых сузился до единицы.
- Как бы теперь эта единица нас самих в нули не растёрла, - вздохнул я.

* * *

На следующий день, выбравшись после уроков к волшебному Дубу, мы поделились с Юрой, Леной и Юлей своими потрясающими известиями. Шпион Старика - сам Директор! Ни у кого в Школе больше нет такой татуировки!
- Директор охотится за нами, - рассуждал Игорь, - как за своими врагами. В Заповеднике нас могли прикончить и Водяной, и Людоед, и оборотень. Директор, конечно, и пальцем бы не шевельнул, чтобы нас спасти. Но каким-то чудом мы сами извернулись. Вот почему нас не ухлопал под занавес Ангел-Драконоборец - этого я, признаюсь, до сих пор не понимаю. Может быть, почуял ловушку? А вы думаете, этот плотоядный сад за окнами Школы случайно оказался?.. И всё-таки мы до сих пор живы, это хорошо. Но в следующий раз Директор не промахнётся, это плохо. Значит, для нас единственное спасение - открыто назвать Директора предателем.
- Да кто же нам поверит! - схватился за голову Юра.
- Никто не поверит. Зато сам Директор поостережётся после такого скандала отправлять нас в Призрачные миры.
- Но нас же выгонят из Школы в три шеи!
- Нет, в три шеи не выгонят, - улыбнулся Игорь. - У нас ведь целых пять шей! Значит, выгонят в пять шей. Но у нас нет другого выхода.
- Да кто мы против него? - тоскливо спросил Юра. - Пустое место, первоклассники. Нас и слушать-то никто не станет. Не говоря уж о том, что в магии мы пока полный ноль. А он самый могущественный демон на свете.
- Может быть, и не самый могущественный, - поправил Игорь.
- Но других, сильнее него, мы не знаем. Так что лучше пойдём к нему в кабинет и честно во всём признаемся. Пообещаем хранить его тайну.
- Станем молчать про убийство дракона?! - возмутилась Юля. - И это ты называешь "честно"?!
- Дракона мы всё равно не воскресим.
- Ну, хорошо, - неожиданно уступил Игорь. - Допустим, мы пойдём к нему. А если он не поверит, что мы будем хранить молчание?
- И правильно сделает, - пробурчала Юля.
- Тогда попросим его наложить на нас какое-нибудь безвредное заклятье, - предложил Юра, - чтобы мы не могли разболтать его секретов, даже если захотим. А ещё лучше - совсем про них забыли. Я слышал про такое заклятье, - завязывание языка и отсечение памяти - кажется, так оно называется.
- Ну вот ещё! - воскликнула Юля. - Завязывай и отсекай себе сам всё, что тебе заблагорассудится. А с меня и тётушки Лили хватило.
- Если заклятье можно наложить, то его и снять потом можно, - рассудительно заметил Игорь. - Гораздо проще и безопаснее для него будет нас укокошить, и дело с концом.
- А из Призрачных миров разве нельзя вызвать духа и всё у него узнать?
- Призрачные миры - ещё не самое худшее. Боюсь, он просто включит свою картину, и мы улетим в неё, как в чёрную дыру. Будем туда падать целую вечность, а может быть, и дольше. И никто никогда про нас больше не услышит. Были и сплыли. Самое разумное на его месте.
- Какой ужас! Что же делать?
- Нам надо найти себе какого-нибудь сильного союзника. Который поможет с ним справиться.

* * *

Сколь ни безумной выглядела идея бороться против самого Директора, спустя полчаса мы уже, сидя на ветках Дуба и болтая ногами, обсуждали возможных союзников.
- Летучий Голландец не годится, - вслух подумал я, - слишком начальство любит. Он против Директора никогда не пойдёт.
- И сирен-самец тоже, - добавила Юля. - Всем известно, как он дружит с Директором - тот и рога ему прощает, и хвост.
- Тёмная Муза скажет, что такая грубая проза жизни, как расследование убийства дракона, её не интересует...
- Я знаю, кто нам поможет! - бодро воскликнул Игорь. - Бывшая Ангелом! Бэ-А - это то, что нам надо.

* * *

Мы постучались в кабинет Бывшей Ангелом. К счастью, она ещё была на месте. Игорь начал без предисловий:
- Мы хотели попросить у вас ещё немножко волшебной настойки. Той, которой вы нас угощали.
Бэ-А удивилась:
- После той истории я была уверена, что вы и глядеть на неё не захотите... Неужели она вам так понравилась? А, понимаю: вы хотите ею кого-то угостить, чтобы выведать его тайны? Нет, извините, но...
- Я выпью настойку у вас на глазах, - перебил Игорь, - и мне будет достаточно всего одной рюмки. Дело в том, что мы хотим вам кое-что рассказать.
- Мне?
- Да. И нам необходимо, чтобы вы нам поверили.
- Но я и так вам верю, безо всякой настойки.
- Нет, мы хотим, чтобы даже сомнений никаких не могло быть.
- Ну, хорошо, если вы так настаиваете... Даже интересно, что такое страшное вы хотите рассказать...

* * *

Когда Игорь закончил говорить, Бэ-А сидела побледневшая и растерянная, сама на себя непохожая. Прошла минута молчания, она покачала головой и воскликнула с благоговейным ужасом:
- Нет, это немыслимо! Немыслимо!
- Что именно немыслимо? - нетерпеливо спросил Игорь. - Что Директор предатель? Или то, что теперь его надо разоблачить?
- Всё, всё! - Бэ-А схватилась за голову, совсем как Юра. - А почему вы решили рассказать про всё это именно мне?
- Потому что мы считаем, что из всех знакомых нам демонов и ведьм вы самая честная и преданная Тьме.
- Спасибо, - учительница растроганно вытерла глаза. - Но всё равно это немыслимо! Немыслимо! И потом - вы рассказали правду... вернее, то, что сами считаете правдой, в этом сомнений нет. Но ведь у вас нет ни малейших улик! В таком серьёзном деле должны быть какие-то веские, неоспоримые доказательства.

* * *

- Давайте посмотрим кабинет Директора, когда его там не будет, - предложил Игорь. - Я уверен: в кабинете обнаружатся какие-нибудь улики.
- А если нет? Вы представляете, что со мной будет, если меня поймают на таком деле? Меня обвинят в том, что я предательница, шпионка Светлых сил. Про меня и так говорят бог знает что...
- Мы пойдём туда вместе с вами, - успокаивающе сказал Игорь.
Бэ-А слабо улыбнулась и продолжала:
- Потом: вы думаете, что это так просто - зайти в кабинет Директора, когда его там нет? Ведь он накладывает на двери своего кабинета столько сложнейших заклятий, что их никому не под силу преодолеть. Кроме него самого. Так что затея ваша совершенно неисполнима.
- Ничего, - ответил Игорь, - у нас есть знакомый специалист по отпиранию замков. И Директора он ненавидит такой лютой ненавистью, что непременно нам поможет.

* * *

Бродяга явился по нашему звонку мгновенно. Одет он был не по-весеннему - в облезлую шубу, надетую прямо поверх дырявой майки. Из шубы вовсю сыпались живые личинки моли. На одной его ноге был коричневый лёгкий ботинок, на другой - чёрный полусапог с мехом. Демон был собран и деловит, хотя от него и пахло целым винным магазином и ещё чем-то несусветным. Выслушав наши предложения, он не колебался ни минуты.
- Отлично, - отрывисто сказал он. - Кабинет на прежнем месте?

* * *

Демон пружинистым шагом устремился вперёд, мы едва за ним поспевали. Бэ-А брела позади всех, сокрушённо качая головой, как будто ужасаясь, что позволила себя втравить в подобную затею.
Кабинет был закрыт. Однако Демон всего полминуты поколдовал с замком и дверь, щёлкнув, отворилась.
- Как вам это удалось? - с изумлением спросила Бэ-А.
Бродяга показал ей открытую ладонь, на которой, как мы знали, была татуировка:
- Если бы не это... А так замок, как видно, обознался... Принял меня за хозяина...
Мы переступили чёрный порог.

* * *

Бывшая Ангелом нервно обшаривала глазами помещение. Она обратилась к Демону:
- Где тут может быть тайник, как вы полагаете?
Бродяга криво ухмыльнулся и решительно направился к картине Малевича. У меня потемнело в глазах, когда я увидел, как он, засучив рукав, преспокойно по локоть погружает руку в её черноту. Я живо представил, как вслед за рукой Демона целиком втягивает в картину... Последним в черноте тонет стоптанный каблук его ботинка. Видимо, у остальных промелькнули те же мысли - все побледнели, а у Бывшей Ангелом лицо и вовсе приобрело зеленоватый оттенок.
Демон между тем шарил внутри картины. Лена сказала слабым голосом:
- Директор объяснял нам, что эта картина как чёрная дыра... затягивает и вырваться невозможно.
- Сказки для дураков, - безапелляционно отрубил Демон. - Она же не включена.
Вдруг он вскрикнул от боли и с ругательством выдернул оттуда руку. На его указательном пальце болталось маленькое чудовище - не то рак, не то скорпион, весь сложенный из ярких разноцветных кубиков-ромбиков. Вместо жала у него торчал пламенеющий червонный туз. Демон с проклятием стряхнул ракоскорпиона с пальца. Упав на пол, тот, пятясь, отступил в угол комнаты и замер там, угрожающе заслонившись растопыренными клешнями.
- Что это? - изумилась Бэ-А. - Это не...
- Нет, это фантазия художника, - мрачно ответил Демон, посасывая раненый палец. - Супрематизм, мать его за ногу!
- Может быть, это автограф? - предположила она. - Подпись автора?
Бродяга ничего не сказал, только хмыкнул и снова стал шарить в глубине картины - другой, здоровой рукой. Затем вытащил и бросил на стол какой-то маленький предмет.
- А это что?
Это был обыкновенный спичечный коробок.
- И всё? - разочарованно спросила Юля.
Но Бэ-А смотрела на Бродяга с нескрываемым восхищением.
- Как вы сразу догадались? Вы что, знали?
- Можно сказать, знал, - скромно согласился он. - Ведьмы обычно прячут свои сокровища по ту сторону зеркала. Им почему-то кажется, что в такое интимное место никто никогда не сунется. Непостижимая женская душа! - он лукаво усмехнулся. - Ну, а спрятанное мужчиной ищите в каком-нибудь опасном месте, где пострашнее. В ящике с динамитом или кобуре от нагана. Вот, пожалуйста...

* * *

Бэ-А нерешительно открыла коробок, из него посыпались спички. Тогда она собрала их, вложила обратно и впилась в коробок взглядом, как будто хотела пробуравить его насквозь. Под её взглядом он стал расти и пухнуть, как на дрожжах. У него приподнимался один бок, потом другой, он раздувался, меняя все цвета радуги.
Наклейка вначале изображала самолёт с мускулистым красным кукишем вместо пропеллера. "Наш ответ Керзону", - гласила подпись. Затем на этикетке появилась женщина в алой косынке, строго приложившая палец к губам, как будто говоря "Тс-с!". Буквы сложились в новую надпись - "Болтать - врагу помогать". Наконец, на коробке возник сиротливого вида карапуз с призывом: "Не пей, папа!".
Всё это время коробок рос и рос. Когда превращения закончились, на столе стоял уже не коробок, а продолговатый деревянный сундук - весь ступенчатый и какой-то неудобный. На боку его красовались изображения чёрного круга и квадрата.
- Что это такое? - шепотом спросила Бэ-А.
- Это супрематический гроб, - тоном знатока разъяснил Демон. - Если не ошибаюсь, в таком гробу в 1935 году был похоронен автор картины. Он сам его спроектировал.
- Так. И что же внутри? Неужели мёртвое тело?
- Сейчас узнаем, - пообещал Демон.

* * *

Бродяга нетерпеливо, одним пальцем сдёрнул висевший на сундуке тяжёлый замок и поднял крышку. Из гроба, испуганно прижав уши, выскочил белый кролик. Бэ-А устремила на него ледяной пронизывающий взгляд. Кролик жалобно пискнул и превратился в утку, которая с громким кряканьем заметалась по комнате. Она устремилась к светлому квадрату окна, с размаху ударилась о стекло и шлепнулась вниз. Из-под хвоста утки на пол скатилось большое белое яйцо.

* * *

- Спорим, сейчас из яйца выпадет игла, - азартно прошептала мне на ухо Юля.
Но она не угадала. Вначале яйцо завертелось на месте, а потом покатилось по гладкому полу, пока не натолкнулось на ножку стола. Здесь оно раскололось; из распавшихся скорлупок вылетел белоснежный голубь.

* * *

- Вот он! - гневно воскликнула Бэ-А, когда белый голубь запорхал по помещению. В её тоне слышалась мрачная радость: все худшие подозрения оправдались.
В следующий миг дверь кабинета рывком распахнулась: на пороге стоял Директор. Таким я его ещё никогда не видел. Из ноздрей вылетали два облачка дыма, как будто он курил. Он был в неописуемом гневе.
- Как вы посмели... мой кабинет... без разрешения, - прорычал он.
Всё внутри у меня сжалось, а сердце тоскливо замерло: я вдруг понял, что испытывает мышь, когда слышит стук падающей позади неё дверцы мышеловки. Ловушка захлопнулась! Мы оказались в капкане, который нам тщательно подстроил Директор. В этот миг всё, всё осветилось для меня ясным светом, всё приобрело новый смысл. Как тонко, расчётливо провёл он свою партию, ход за ходом - как настоящий гроссмейстер! После той промашки, когда по невероятному стечению обстоятельств мы услышали откровения голубя. А теперь он уничтожит нас, как забравшихся в чужой дом воришек, и никто даже не сможет его за это упрекнуть.

* * *

Из руки Директора вырвалась чёрная молния и угодила Бэ-А прямо в лоб; она слабо вскрикнула и, оглушённая, рухнула на пол. Рикошетом молния разбила окно; в образовавшуюся дыру немедленно вылетели и голубь, и утка.
- Сейчас он в два счёта разделается с Бродягой и примется за нас, - успел подумать я. А Директор повернулся к Бродяге.
- Вы!.. - рыкнул он.
Директор и Бродяга стояли друг напротив друга; своими позами они напоминали дуэлянтов, только в руках у них не было никакого оружия. Директор чуть помедлил, - видимо, его слегка унижало полное бессилие и ничтожество противника.
- Вам следовало остаться человеком, - процедил он сквозь зубы. - Вы слишком слабы для демона. Разве вы демон? Вы попрошайка и мелкий пакостник, а не демон!
Бродяга обескураженно развёл руками и засмеялся. Первые секунды его смех был обычным, почти человеческим, и даже добродушным. Потом в нём прорезалась горечь: во рту у меня возник такой вкус, как будто я проглотил столовую ложку крепчайшей горчицы, из глаз брызнули слёзы. Директор поперхнулся и закашлялся. А смех тем временем стремительно нарастал, как штормовой вал. В нём уже не оставалось ничего человеческого. Он гремел, бушевал, скрежетал, грохотал. Я зажмурился и схватился руками за уши, но от этого смеха не было спасения, он заполнял всё вокруг, всверливался мне в череп и, казалось, взрывал его изнутри.
На Директора смех подействовал ещё сильнее, чем на нас. Он зашатался, его лицо исказилось от боли. Он заткнул уши указательными пальцами, но при каждом смеховом раскате из-под пальцев били фонтанчики крови. Сам Демон больше не смеялся, он, как и все мы, лежал, скорчившись, на полу, и зажимал уши руками. Его смех жил теперь сам, независимо от него, и всё рос и рос, набирая силу с каждым раскатом.
Странные превращения начали происходить с Директором: кожа его лица и рук потемнела, а на лбу - дивные дела! - вдруг пробились рожки, совсем как у Сумасшедшего Профессора. Ботинки свалились с ног, и под ними обнаружились - кто бы мог подумать! - настоящие копыта. На пальцах рук вместо ногтей отросли огромные кривые когти... Наверное, смех просто сорвал с него сегодняшний современный облик, как сильный ветер иногда срывает с человека шляпу или шапку...
Но ещё более фантастическое преображение случилось с лежавшей без сознания Бэ-А. Платье её посветлело и стало излучать заметное сияние, как и лицо. А на спине ткань лопнула и сквозь прорехи выступили два белоснежных ангельских крыла. На полу кабинета распростёрся - не Бывший, нет, а самый действительный Ангел. Краешком сознания я подивился тому, что в таком образе она стала ещё красивее - хотя мне казалось, что это невозможно.
И вот что-то случилось со знаменитой картиной: она сорвалась с гвоздя и, кружась, плавно слетела на пол, как таинственный лепесток неведомого растения. Из чёрного холста взвилась вверх чёрная воронка.
- Она заработала, - как-то отстранённо подумал я. - Её включил этот сатанинский смех. Теперь нам всем конец.
В воронку со свистом втягивались окружающие предметы. Туда чинно прокатились на своих колёсиках кожаные кресла, вполз, изгибаясь гусеницей, супрематический гроб, рухнула люстра, тяжеловесно прогарцевал на четырёх ножках письменный стол. Пол накренился, и в чёрный водоворот соскользнуло бесчувственное тело Бэ-А. Нас потащило вслед за ней по кругу. Стены таяли, как масло на раскалённой сковородке, и тоже стекали в воронку. Я пытался за что-то ухватиться, но перед моим носом мелькал только чёрный лакированный ботинок Директора.

* * *

А затем вдруг наступила полная тишина.
- Я оглох, - сообразил я, и эта мысль принесла мне неожиданное облегчение. Я вспомнил стихи поэта Хлебникова, которые Тёмная Муза приводила нам как пример опошления священной поэзии разрушения. Поэт называл себя "Председателем Земного Шара":
     О, засмейтесь, смехачи!
     Что смеются смехами,
     Что смеянствуют смеяльно,
     О, засмейтесь усмеяльно!
     О, иссмейся рассмеяльно,
     Смех надсмейных смеячей!
Вот, оказывается, как всё это выглядит в натуре. Закрыв глаза, я потерял сознание.

* * *

(ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ)

Следующие главы будут опубликованы в течение недели.

Пишите отзывы, понравилось ли вам прочитанное и хотите ли вы узнать окончание этой истории!

* * *

[dagege]

Давай, давай, выкладывай концовку. Ждум-с.

[Артёмов Ал]

Глава 24. Смена руководства

* * *

Всё дальнейшие события случились с какой-то головокружительной, ошеломляющей быстротой, как бывает только в сказках. Позднее я узнал, что из картины Малевича всех нас выбросило в "белую дыру" - один из знаменитых чистых холстов Раушенберга, висевший в классе изобразительного искусства.
Потом Бесноватый Художник одобрительно говорил нам:
- Сами того не желая, вы установили несомненную связь между "Чёрным квадратом" и незакрашенными холстами. Это важное художественное открытие. До вас никто не отваживался исследовать глубины "Чёрного квадрата". И даже я не решился бы повторить ваш опыт...
- Но у нас это вышло нечаянно, - скромно заметила Лена. - Мы же не собирались...
- А я всегда твердил, что любые открытия совершаются только по ошибке или по глупости. И чем нелепее ошибка и беспросветнее глупость, тем крупнее выходит открытие. Помнится, я ещё Христофору Колумбу это втолковывал, когда он в Индию собирался, только он, чудак, всё мне не верил... Зато теперь вам точно известно, что скрывается внутри "Чёрного квадрата".
- Но там же ничего нет, - пожала плечами Лена. - Чернота, пустота, тишина...
- И всё? - недоверчиво спросил Художник.
Лена задумалась.
- Ещё немножко кислой капустой попахивает, - смущённо призналась она.

* * *

В беспамятстве после нашего фантастического путешествия мы обрушились на пол класса, а Директора закинуло даже на люстру, где он повис, как летучая мышь, вниз головой. Тут нас и обнаружили. Демоны Высшего круга провели расследование происшедшего.
Вина Директора была доказана неопровержимо: хотя голубь и улетел, но на подоконнике кабинета он оставил свою чёрно-белую "визитную карточку" - кучку голубиного помёта. Она и стала решающим доказательством тайного сговора Директора с силами Света. Как философски заметила по этому поводу Юля, "помёт в нашей жизни всегда решает всё".
И вскоре, как раз в последний день занятий, мы получили новое ошеломляющее известие: вина Директора признана непростительной. За своё предательство он не только лишится должности, но и вообще будет разжалован из демонов. Вместо него Школу возглавит новый директор. И этим директором будет не кто иной, как Толстый Демон. Иначе говоря, Бегемот.

* * *

Мы все - ученики и учителя Школы Тьмы - собрались в Тёмном зале. Все напряжённо ждали начала церемонии. Над нашими головами в воздухе порхали какие-то угольно-чёрные буквы, временами складываясь в разные неприличные слова. Наконец, они выстроились в лозунг:
"Прилежной учёбой мы неуклонно приближаем конец Света!"
Восклицательный знак с треском загорелся, как бикфордов шнур, а когда он догорел до точки, она взорвалась с грохотом петарды. Остальные буквы стали одна за другой вспыхивать и горели бенгальскими огнями, рассыпая во все стороны снопы искр.
- Что за идиотский лозунг, - фыркнул Юра. - В старой школе, где я раньше учился, тоже такой висел.
- Такой же? - поразилась Лена. - Ну, это вряд ли. Наверное, там было написано: "Учиться, учиться, учиться, и ещё раз учиться коммунизму".
- А, какая разница! - махнул рукой Юра.

* * *

На сцену, гордо подняв голову, вышел Толстый Демон. Я никогда не видел его раньше: оказалось, что он не только несоразмерно толст, но ещё и стрижётся наголо, что придавало его полноте какое-то неправдоподобие. Голову его украшали округлые, точно разжиревшие, рога, сзади, пониже пояса, болтался хвост, похожий на львиный, с кисточкой.
- Раньше он рогов и хвоста не носил, - с изумлением сказала Юля.
- Маскировался, - съязвил Юра.
Бегемот старался шагать чинно и важно, но ноги у него были слишком для этого коротки. "Катится колобок", - фыркнул кто-то.
- Смерть вам! - радостно поздоровался с залом новый директор.
- Смерть вам! - нестройно отозвались школьники.

* * *

Бегемот объявил, что в предстоящем году Школу ожидают серьёзные перемены, и сейчас он вкратце расскажет о них.
- Знаете ли вы, в чём заключается разница между Добром и Злом?
Этим вопросом Толстый Демон начал свою "тронную речь". Изумлённые слушатели переглянулись. Выдержав эффектную паузу, Толстый Демон обвёл всех лучезарным взглядом.
- Да-да, я спрашиваю вас, в чём разница?
И веско проронил:
- Разница в форме.

* * *

- С чего всё начинается? Всё начинается с мелочей, с пустячков, с отступлений от порядка, от формы. Да-да, формы, - строго повторил он. - Потому что некоторые ученики и даже учителя... не будем называть их имён... но вы сами их видите... говоря начистоту, разболтались. Что такое демон без рогов и хвоста, да ещё в светлом костюме? Это, скажем прямо, уже не демон. Он уже стыдится своего исторического облика. Он уже изменил себе. И наш долг - бороться с такими, как он. Не называю имён. Кстати, об именах. Демоны не могут именоваться всякими там Иван Петровичами, Андреями, Георгиями и прочими. Сравните эти изобретения человеческой фантазии со старинными именами высших демонов: Вельзевул, Люцифер, Велиал, Астарот, Сатана, Бегемот... гм, да.

* * *

- Да ведь это какой-то... форменный идиот, - с изумлением произнёс Юра.
Игорь мрачно согласился:
- Похоже на то.
- Выходит, зря мы разоблачили Директора? - горько спросила Лена. - Он всё-таки был умнее.
- А куда нам было деваться? - возразил Игорь.
- Он совсем не так глуп, как кажется, - слегка надувшись, сказала Юля.

* * *

- Демон начинается с внешности, - вещал Бегемот. - Некоторые наши школьники являются на занятия прямо-таки в ужасающем виде: ни одной оторванной пуговицы, ни единой дырки или хотя бы пятнышка на одежде, чистенький белый воротничок - просто позорище какое-то! Куда это годится? А чем у них пальцы заканчиваются? Это же и когтями-то не назовёшь! А волосы?! Я знаю, многие наши ученики носят вполне приличные причёски в виде тарантула, скорпиона или бранного слова. Мы приветствуем синие, зелёные, огненно-рыжие волосы. Но демон с русыми кудрями, да ещё голубоглазый, - это, извините, химера.
Я услышал, как Лена тихонько ахнула, а потом потрогала рукой свою пышную светлую косу. Юля только гордо встряхнула копной своих пылающих кудряшек. Она была явно уязвлена тем, что цвет её волос неожиданно поставили в пример.

* * *

Толстый Демон продолжал свою речь, и постепенно унылые гримасы на лицах слушателей стали сменяться подмигиванием, улыбками и смешками. Под конец ученики, которых я видел вокруг, уже откровенно смеялись. Да и учителя подозрительно часто кашляли в кулак. Но оратор ничего не замечал, он светился радостью и продолжал говорить, несомненно гордясь собой.
- Или духи. Да-да, не духи, а духи. Демон должен пахнуть, - это бесспорно. Но чем? К нашему стыду, проходя мимо молодых ведьм, часто ощущаешь нестерпимое благоухание, как будто угодил в райский цветник. Зачем нужны эти ангельские выкрутасы, если есть выдержанные, проверенные веками смрады и зловония: горящей серы, болотной тины, тухлой гнили, старого бродяги и, наконец, непревзойдённый скунсовый аромат?..

* * *

- Мы будем во всём следовать традициям. Да. Но есть и такие ложные "традиции", которые мы отвергаем! В том числе этот так называемый первосентябрьский пир сообща с голубятниками. Больше таких предательских пиров в нашей Школе мы не потерпим.

* * *

Закончив речь, Бегемот бодро сообщил:
- А теперь - поздравление и награждение лучших! Среди учителей лучшей признана... - Бегемот выдержал театральную паузу, - Бывшая Ангелом!
Бэ-А скромно уставилась в землю, но при этом вся так и лучилась от счастья. Бегемот надел ей на шею золотую цепь с изображением чёрного пуделя.
- Вы славно послужили силам Тьмы! - торжественно заявил он. - Столь же славно, как и наш новый коллега - Демон-Бродяга!
Бродяга, вместе с нами пришедший в зал, состроил нам кислую гримасу.

* * *

- С 1 сентября он будет вести у нас новый предмет под названием... - Бегемот на секунду замялся, а потом радостно провозгласил: - Под названием "законность и право"!
На лице Бродяги выразилось неподдельное изумление, но он поспешил опустить глаза и с умным видом кивнул.

* * *

- И ещё одна ваша новая преподавательница! Лиловая Ведьма!
- Она! - ахнула Юля.
Из толпы преподавателей вышла и поднялась на возвышение Лиловая Ведьма. Она изобразила на своём лице обворожительную улыбку, сложив сердечком ярко-лиловые губы.
- Вы можете звать меня просто: тётя Лиля, - сообщила она всем грудным голосом.
- Мы пока ещё не решили, - сказал Бегемот, - какой именно предмет она будет преподавать, но даю слово: что-нибудь она вам непременно преподаст!

* * *

- Как вам известно, - продолжал Бегемот, - у нас в Школе не ставят отметок. Но это не помешает мне сегодня отметить самую лучшую, самую достойную ученицу.
Он сделал эффектную паузу, девчонки насторожили уши.
- Юлия Бубенцова! - торжественно возвестил директор.

* * *

Кое-кто из наших ахнул. Юля с оторопелым видом поднялась на сцену, где Толстый Демон сердечно расцеловал её в обе щеки:
- Это не ребёнок, а истинное исчадье ада! Берите все с неё пример!
Юля покраснела до ушей, а Бегемот вручил ей приз лучшей ученицы - большое чёрное блюдо.
- И пусть на этом блюде, - радостно провозгласил он, - она всегда подаёт самые лучшие демонские блюда! Это она умеет и любит!

* * *

Мы поаплодировали, хотя и были немало изумлены таким поворотом дел. Спору нет, в кулинарном кружке Юля всегда считалась первой - но ведь учёба не исчерпывалась внеклассными кружками. А ко всем основным занятиям Юля вечно относилась спустя рукава.
- С каких это пор Юлька у нас лучшая ученица? - с недоумением спросила Лена.
Когда растерянная и смущённая Юля вернулась на место, зажимая под мышкой нелепое блюдо, я сказал ей:
- Поздравляю.
- Лучше вырази соболезнования, - кисло ответила она. - Всю жизнь ненавидела быть хорошим примером!

* * *

- Лучший ученик! - и, выдержав новую паузу, Бегемот громко провозгласил: - Сергей Волков!
Эти слова поразили меня, наподобие удара молнии. В первый момент я просто не поверил своим ушам, но все вокруг стали подталкивать меня на сцену.
- Иди, иди! Он тебя зовёт.
На негнущихся ногах я кое-как добрёл до сцены, где Бегемот ободряюще похлопал меня по спине. Мне захотелось провалиться сквозь землю.
- Вместе со своими друзьями - Юлей Бубенцовой, Игорем Чёрным, Леной Ивановой, Юрой Великановым - Сергей помог разоблачению прокравшегося в нашу Школу опасного предателя. Это главное. Но, кроме того, Сергей устроил в Школе ангелов восхитительную кровавую резню, которая не прекращается по сей день. Для первоклассника это неплохое начало, и теперь мы ждём от тебя, Серёжа, большего! Желаем новых успехов.
Я скромно потупился.
- Как и твои друзья, ты проявил таланты настоящего взломщика. Шутка ли - забраться в саму Школу Ангелов и логово гнусного изменника! Поэтому прими в качестве награды этот мешочек с разрыв-травой. Надеюсь, он не раз сослужит тебе недобрую службу. Мало на свете найдется дверей и замков, которые не откроются этой травкой!
Бегемот весело засмеялся, протягивая мне туго набитый мешочек, и ласково потрепал меня по голове.
- Только цепочек, браслетов, колец теперь не носи, - посоветовал он вполголоса. - Лопнут!

* * *

Лена и Юля, кажется, поменялись ролями. Раздосадованная Лена тихо говорила нам, подражая разухабистой юлиной манере:
- Если этот тип воображает, что ради его удовольствия я стану пахнуть скунсом, то он сильно ошибается. Вот Юлечка, та другое дело. Она у нас примерная ученица, не то что я - двоечница. Юлик, ты ведь станешь, если скажет Толстый Демон, его маленьким ласковым скунсиком?
- Заткнись, Ленка, - мрачно ответила Юля, - а то я тебя этим блюдом по башке тресну. Тебя он тоже хвалил, между прочим.

* * *

- А теперь от приятной части, - продолжал Бегемот, - награждения лучших - перейдём к ещё более приятной - наказанию гнусного изменника.
На сцену медленно вышел бывший Директор. Он был в той же одежде, в которой вёл уроки - чёрных брюках и водолазке.
- Доброго вам здоровьичка! - Бегемот шутовски поклонился Директору.
Тот не ответил.

* * *

- Именем беспросветности!..
Запинаясь на каждом слове и делая неправильные ударения, Бегемот стал оглашать старинную формулу торжественного проклятия, которое навсегда отлучало Директора от мира демонов. Каждая фраза перемежалась ритуальными оскорблениями, половины из которых я не понимал. Я только запомнил, что он желал Директору возгореться огнём добродетели и стать для мира светочем святости. (Видимо, по-человечески это звучало бы примерно как "гори ты синим пламенем"). Бегемот закончил:
- Так будь же ты трижды благословен отныне и во веки веков.
- Аминь, - иронически добавил Директор.
Толстый Демон вздрогнул и уставился на него, выпучив глаза.
- Кажется, вы всё ещё расположены шутить? Но сейчас, боюсь, вам станет не до шуток, - и махнул рукой. - Несите ангельские одеяния!
К Директору приблизились два демона-старшеклассника, державшие в руках ослепительно белый балахон с двумя нелепо болтающимися сзади ангельскими крылышками. Они старались не встречаться взглядами с осуждённым, им было неловко и стыдно, руки у них заметно дрожали. Третий старшеклассник бережно нёс какой-то пузатый кувшин с изображением херувима, а четвёртый - распоротую подушку, набитую белым птичьим пухом. На ней были вышиты два целующихся голубка.
- Ой, что сейчас будет, - прошептала Юля. - Они его обольют райским нектаром, а потом обсыпят пером и пухом из подушки. После этого над ним должен появиться нимб. Ужас, ужас.

* * *

В моей душе творилось что-то странное: да, мы хотели слегка приструнить Директора, призвать его к порядку, но это было уже чересчур! Нам такое и во сне не могло присниться! Я вспомнил, как мы сидели в его кабинете и пили с ним кофе, как он разговаривал с нами, как с равными. Как мы всем этим гордились! Он просил нас о помощи, как друзей. Я втайне мечтал когда-нибудь, - нескоро, через много лет, - действительно стать равным ему. И вдруг! Тот, кто казался мне несокрушимым великаном, от одного нашего совсем несильного толчка закачался на своём пьедестале и рухнул прямо в грязь. Было отчего прийти в замешательство. Конечно, поход в Заповедник и победы над Водяным и оборотнем прибавили нам уверенности в себе. Но такого мы от себя никак не ожидали!
Вероятно, нечто подобное чувствовали и остальные, и некоторые посматривали на нас с откровенной неприязнью.

* * *

Бывший Директор заговорил, и каждое слово его дышало презрением:
- Вы, кажется, воображаете, что я приму участие в вашей потешной церемонии. Вы ошибаетесь.
Редкие брови Бегемота удивлённо приподнялись.
- Вот как? Однако у вас, по-моему, просто не остаётся выбора.
- Выбор есть всегда, - спокойно ответил Директор и скрестил руки на груди.
По его одежде, начиная снизу, сами собой побежали разноцветные язычки пламени. Старшеклассники со своей райской утварью и гардеробом поспешно шарахнулись в разные стороны - а тело Директора уже полыхало вовсю, как ярчайший факел. Неподвижно стоя в огне, он не издавал ни единого звука, и быстро таял, как горящая свечка.

* * *

Последние огоньки угасли. Там, где только что стоял Директор, теперь на полу оставалось только чёрное обугленное пятно.
- Какое непредвиденное осложнение... - растерянно пробормотал Бегемот. Его румяное лицо сильно побледнело, а потом залилось краской.
- Что ж! - воскликнул он патетически, обращаясь к залу. - Предатель испугался возмездия, струсил и позорно сбежал в Призрачные миры! Он сам вынес себе приговор! И исполнил его! Пусть теперь катится в свои райские кущи! Мы тут совершенно ни при чём!
Бегемот сошел со сцены, вытирая пот с лица огромным носовым платком чёрного цвета. Сам он был густо-багрового оттенка, как будто его вот-вот хватит удар.
- Что мы наделали! - шёпотом воскликнула Лена.

* * *

В зале царило зловещее молчание. Чувствовалось, что все потрясены уходом Директора в Призрачные миры. Что бы он ни делал прежде, но этот его последний хлопок дверью произвёл на всех огромное впечатление. Пожалуй, в глазах большинства он выглядел теперь настоящим героем.
- Крылатым - крылатая смерть! - запоздало выкрикнула Чёрная Святая. Потом она вдруг ойкнула и пошатнулась: сзади кто-то отвесил ей пинка.

* * *

Добавлено спустя 1 минуту:

Глава 25. Зуб дракона

* * *

Мы выходили из Тёмного зала со смешанными чувствами. Тут было всё: и потрясение, и досада, и бессильное раздражение.
- Нам бы всем шею намылить, а не награждать за то, что мы в этом году натворили, - удрученно говорила Лена. - Угробили дракона, последнего на свете, Директора погубили... Что бы он там ни сделал, такого конца он никак не заслуживал...

* * *

- А вы обратили внимание, - вдруг спросил Игорь, - что это за блюдо?
Мы посмотрели на блюдо.
- Нет. А что в нём такого особенного?
- Это то самое блюдо, с которого он... угощал нас бутербродами с икрой.
Игорь не назвал имени бывшего Директора - похоже, после всего происшедшего оно застревало у него в горле. Он пояснил:
- Видно, Толстый Демон решил от него избавиться, потому что оно напоминало ему о прежнем владельце.

* * *

- Пойду умоюсь, - брезгливо сказала Юля. - А то Бегемот всю меня обслюнявил, когда своё блюдо вручал. Подождёте?
Мы встали у окна в коридоре, но не прошло и полминуты, как Юля прибежала обратно. Глаза её были вытаращены от потрясения.
- Блюдо! - воскликнула она. - Блюдо!
- Что блюдо? - поинтересовался Юра. - Превратилось в летающую тарелку и улетело в окно?
- Нет! Там Директор! На блюде!
- То есть как на блюде? - не понял я.
- Дай-ка мне твою разрыв-траву, - нетерпеливо обратилась ко мне Юля. - На минутку!
Я с недоумением протянул ей мешочек, она развязала его и бросила маленькую щепотку в замочную скважину ближайшего класса. Дверь резко распахнулась, едва не соскочив с петель, а замок весь густо покрылся ржавчиной. Оглянувшись по сторонам, Юля втолкнула нас в пустую классную комнату и вытащила блюдо. Оно стало прозрачным, как зеркало - и с другой стороны на нас печально и серьёзно смотрел бывший Директор.

* * *

Директор стоял на берегу какого-то унылого водоёма. Вокруг не было видно ни деревьев, ни кустарника, ни травы - ничего живого. Над водой клубился белёсый туман. Другой берег, если он и был, оставался неразличимым - тонул в туманных сумерках.
- Так вы не умерли! - с облегчением воскликнул Игорь.
- Боюсь, что умер, - ответил Директор. Он говорил спокойно, с прежней иронией. - Ведь вы, мне кажется, сами присутствовали при этом... событии.
Мы переглянулись.
- Значит, теперь вы... призрак?
- Я обитатель Призрачных миров, - ответил Директор. - И меня ждёт Лодочник. Мы беседуем с вами в последний раз - с того берега я уже не смогу говорить с живыми. Надеюсь, теперь вы довольны?
- Мы сожалеем... сожалеем, что всё так обернулось, - выдавил из себя Игорь. - Мы совсем не хотели таких крайностей. Но вы же сами виноваты!
- В чём, вы считаете, я виноват? Вы без спроса вломились в мой кабинет, естественно, я...
- Нет, я не об этом, - перебил Игорь и пояснил: - Из-за вас убили дракона!
- Нет, - искренне глядя нам в глаза, возразил Директор. - Клянусь вам, я делал всё, что мог, чтобы спасти старого Змея! Да ведь я... я любил его!
- Но вы переписывались с ангелами по голубиной почте! - настаивал Игорь. - Вы им сообщили про золотой зуб!
- Ничего подобного, - сухо возразил Директор.
- Как же этот голубь оказался у вас в кабинете?
- Разумеется, его подбросили.
- Но кто мог такое сделать?
- Как говорили древние: ищите, кому выгодно.
- Вы хотите сказать... - начал Игорь, потирая лоб.
- Само собой! Кто занял моё место?
- Бегемот?.. - поразилась Юля. - Нет, он не мог... Это же...
- Теперь-то мне ясно, что здесь был целый заговор... Бегемот тайно объединил вокруг себя всех недовольных, уцелевшую допотопную нечисть.
- Вы полагаете, - спросил Игорь, - что он без вас забирался в ваш кабинет?
- Нет, вряд ли. Это не так просто сделать, да и следы бы остались. Думаю, что он поступил хитрее: воспользовался чистым холстом Раушенберга и просунул через него голубя в "Чёрный квадрат". Помните, я говорил вам, что искусство полно загадок? К сожалению, разгадки порой застают нас врасплох.
- Но у Бегемота нет на руке вашей метки - "666"! - воскликнул Игорь. - Которую видел голубь!
- Вы считаете, её трудно подделать? - усмехнулся Директор. - Чтобы обмануть глупую птицу? Зато какая улика!
Мы молчали, потрясённые.

* * *

- Но вы и нас... вы хотели нас убить! - запнувшись, Игорь выложил на стол последний козырь. Его слова прозвучали на редкость неубедительно, с оттенком какой-то нелепой детской обиды.
Бывший Директор печально улыбнулся.
- Вовсе нет. Кто вам такое сказал? И потом... если говорить откровенно, то неужели вы думаете, что лишить жизни пятерых демонов-первоклассников - это такая уж трудная задача?

* * *

- Значит, золотой зуб достался ангелам? - спросил Игорь.
- Да, как военный трофей. Но они сразу же продали его.
- Продали? Не может быть!
- Конечно. А что вас удивляет? Эти ангелы... они не то что чей-то зуб, самого Старика продадут с потрохами - только заплати хорошенько.
- Но ведь этот зуб сулит власть над всем миром!
- А зачем им такая власть? От неё одни хлопоты. Да потом, это всё старые сказки, в которые нынче никто уже не верит.
- И кто же его купил?
- Я.
- Вы?! Но зачем?
- Как зачем? Я хранил верность своему другу, старику-дракону. Я пытался спасти его, а когда это мне не удалось - то хотя бы один его зуб.
- Он и сейчас у вас?
- В Призрачных мирах? Нет, здесь ему не место. Он остался в подлунном мире. Но сейчас я покажу вам то, что из него выросло.
Мы напряглись, ожидая, что Директор покажет нам что-то необыкновенно страшное. Мне вспомнилась картинка из какого-то мультфильма: вспаханное поле засевают зубами дракона, а из них вырастают свирепые воины, размахивающие мечами. Директор сказал:
- Постучите три раза по блюду, которое вы держите в руках, и произнесите: "Пещера дракона".

* * *

Изображение на блюде сменилось: перед нами предстала знакомая драконья пещера. Там резвилось необыкновенное по красоте существо: крохотный дракончик, похожий на язык золотого пламени. Он прыгал за собственным хвостом, кусал его, как котёнок, валился на спину, болтая в воздухе лапами, и взлетал невысоко в воздух, расправляя неокрепшие крылья. Сосчитать, сколько у него всего лап и крыльев, мне не удалось: похоже, их число постоянно менялось. На теле дракончика стремительно появлялись и исчезали какие-то отростки, похожие на протуберанцы. Вдобавок на нём то и дело загорались радужные пятнышки, как будто кто-то сыпал в огонь крупинки соли. Его хотелось рассматривать долго-долго, как горящий костер или текущую воду.

* * *

Изображение погасло: на нас снова смотрел Директор.
- Что это такое? - благоговейно спросил я.
- Это Золотой Дракон, - ответил Директор. - Так я его назвал. Сын Змея Змеевича. Я вырастил его из золотого зуба. В нём живёт и Змей, вся его сила, вся его мудрость!.. Самое удивительное, - продолжал он, выдержав паузу, - что он не создание Света и не создание Тьмы. Если признаться честно, я и сам не понимаю, что он такое. Мне кажется, что он просто не может существовать. И тем не менее - вот он!
- А почему у него только одна голова? - спросил я.
- У всех новорождённых Змеев так. Попозже могут проклюнуться и другие головы... Но не в этом главное. Мне кажется, что он совершенно свободен от действия Основного Противоречия.
- А что это значит? - спросил я.
- То, что он делает, это не Добро и не Зло. Это вообще непонятно что такое...
- Что же из него выйдет, когда он вырастет? - спросил Игорь. - Непобедимое оружие? Или повелитель Вселенной?
- Я думаю, что он вполне мог бы стать повелителем Вселенной, если б захотел, - сказал Директор. - Хотя, наверное, для него это слишком мелко.

* * *

- Что же теперь нам делать? - удручённо спросила Лена. - Может быть, всё ещё можно исправить, чтобы вы могли вернуться назад?
- Вы, кажется, забыли, - сказал Директор насмешливо, - что по воскрешении меня ждут пух, перья и балахон с ангельскими крыльями.
- Но мы хотим, чтобы вы вернулись! - выкрикнула Юля.
Директор развёл руками:
- Самое неприятное в жизни - это последствия наших собственных поступков.

* * *

- Как же это получается? - растерянно заговорила Лена. - Из-за нас вы... вас... а теперь вы раскрываете свою тайну - нам?
- Да, - просто ответил Директор. - Я же знаю: вы действовали из лучших побуждений. Которыми, как я вас уже предупреждал, вымощена дорога в ад. (Он махнул рукой в сторону туманного водоёма).
- Выходит, вы простили нас, товарищ Директор? - всхлипнула Лена.
- Я не держу на вас Добра, - мягко произнёс Директор. - И кроме Зла, ничего вам не желаю!

* * *

- И вот поэтому у меня есть к вам одна просьба... последняя.
- Мы слушаем вас, - хрипло сказал Игорь.
- Позаботьтесь о Золотом Драконе. Сейчас за ним ухаживают гномы и пещера. Но я не хочу, чтобы он общался только с демонами Заповедника - у них слишком узкий кругозор. У вас ведь остался Пропуск?.. Впрочем, Золотой Дракон и сам отыщет вас где угодно, потому что для него не существует Заборов. А теперь прощайте. Мне пора.
- Смерть вам... - привычно начал было я, и осёкся: деликатно ли желать смерти тому, кто и так уже умер?
- Неужели мы вас больше никогда-никогда не увидим? - с отчаянием в голосе спросила Лена.
- Ну отчего же, - успокоил её Директор, - вполне возможно, что и увидите. Когда умрёте.
- Но это будет ещё так нескоро...
- Вы так думаете? - усмехнулся Директор. - Вообще-то я тоже не рассчитывал попасть сюда с такой быстротой. Так что кто знает...

* * *

Добавлено спустя 2 минуты 1 секунду:

Глава последняя. Снова "Пир кондора"

* * *

Блюдо вновь стало чёрным. Мы вышли из класса, где говорили с бывшим Директором.
- Смотрите, что Бегемот мне вместе с блюдом сунул, - тихо и как-то подавленно сказала Юля.
- "Пир кондора"! - ахнула Лена. - Приглашение на пять персон? Как, опять?

* * *

                                * * *
Мы отправились в ресторан в том же составе, что и в первый раз, пригласив вместе с собой Бродягу. Пусть нас не очень привлекали деликатесы демонской кухни, но ресторан был подходящим местом, чтобы спокойно посидеть и обсудить последние события.
А билет в ресторан на этот раз разросся, по размеру сравнявшись с небольшим ковром-самолётом, и мы уселись на него по-турецки, с полным комфортом...

* * *

                                * * *
Завидев нас, официант просиял и через пару минут поставил на столик нечто чудовищное: цветок, лепестки которого напоминали гниющее мясо. Соответствующим был и запах.
- Трупная лилия! - тоном скромного торжества оповестил нас официант. Смердящий цветок вдобавок загромоздил почти весь стол, свешивая нам на руки свои отвратительные лепестки. Мы почувствовали, что задыхаемся. Но Юля, как всегда, оказалась на высоте.
- Лилия? - поморщилась она. - Но они совсем немодны в наступившем сезоне. Сейчас все предпочитают чёрные розы с запахом перепуганного скунса.
- Скунса? - упавшим голосом переспросил официант. - Боюсь, что... Если желаете, конечно, я могу побрызгать цветок скунсовыми духами...
- Что вы, - Юля замахала руками, изображая великосветский ужас, - как можно!.. Опрыскивать живые цветы духами! Ах, какой пассаж! Мне и в голову не приходило, что подобными вещами могут заниматься в вашем почтенном заведении! Ведь в цветах всего важнее естественное, природное благоухание!..

* * *

                                * * *
Безропотно освободив нас от цветочного монстра (мы с облегчением вздохнули), сконфуженный официант поставил на стол графин с какой-то жидкостью.
- Это вам от заведения, как постоянным посетителям.
- А что это такое?
- Демонский лимонад, - ответил официант. - Настоян на захлебнувшихся в нём крысах.
Мы промолчали - Игорь благосклонно кивнул, Лена тяжело сглотнула, а Юля даже открыла графин, понюхала пробку и восторженно зацокала. Ободрённый официант повторил свой обычный вопрос про вампирское меню.
- Вы знаете, - расхрабрившись, обратилась к нему Лена, - нам бы хотелось попробовать чего-нибудь необычного. Скажите, а человеческое меню у вас есть?
- Конечно, есть, - ничуть не удивившись, ответил он, - только мы его никогда никому сами не предлагаем, чтобы ненароком не оскорбить посетителей.
- Тогда дайте его нам.
Лена победоносно взглянула на Юлю, которая отвела глаза.
- Я и не знала... - пробормотала она смущённо.
- Вы не знали? - поразился Демон. - В этом ресторане самый богатый и самый лучший в мире выбор блюд человеческой кухни. Нет такого блюда, которого бы у них не было.
- Даже так? - удивился я. - Откуда же они всё это берут?
Лицо Демона приняло хитрое выражение.
- Я так полагаю, что из лучших ресторанов мира... Скажу вам по секрету, что здесь без моей скромной помощи не обошлось. Ведь, как вам известно, я спец в подобных деликатных делах... Да-да. Если вам когда-нибудь ещё понадобится что-нибудь стянуть, стырить, стибрить, слямзить, слизнуть, свистнуть, слимонить, умыкнуть, увести и так далее, смело обращайтесь ко мне. А вы думали, что такой деловой демон, как Повар, стал бы меня кормить ежедневно просто так, за красивые глаза?..
- Значит, притом, что вы завалили его ресторан самыми дорогими деликатесами, он кормит вас объедками, как бедного родственника? - с негодованием спросила Лена.
Бродяга с грустной улыбкой приложил палец к губам и пояснил:
- Ну, я же говорю, на то он и настоящий деловой демон.

* * *

                                * * *
Вскоре стол заполнился всевозможной аппетитной снедью, источавшей такие вкусные ароматы, что хотелось проглотить её всю разом.
- Как жаль, что здесь не подают волчьей настойки! - посетовала Юля.
- Опять ты за своё! - возмутилась Лена. - Мало тебе этого... крысанада?!..
- А что это такое - волчья настойка? - спросил я.
- Это такой напиток, после рюмки которого чувствуешь себя голодным, как волк. Выпил - и желудок опять пустой. И можешь снова и снова есть... до бесконечности.
- Конечно, все рестораны прогорят, если станут подавать такой напиток к шведскому столу, - заметил Игорь. - Ну да ничего, в следующий раз раздобудем эту волчью настойку и потихоньку прихватим её с собой.
Бродяга хитро подмигнул нам и вытащил из кармана какой-то пузырёк.
- Волчья настойка! - торжествующе объявил он, побулькав бутылочкой. - Захватил её с собой на всякий случай.
- Вот это да! - восхитилась Юля.
На этикетке была нарисована оскаленная волчья пасть с капающей из неё слюной и написано: "Настоящий Волчий Голод - идеальная приправа к любому блюду!". Спрашивать, из чего именно готовится эта настойка, мне как-то не захотелось, хотя было ясно, что без слюны голодных волков тут не обошлось.
- А от этой волчьей настойки, - вкрадчиво спросил Юра, - случайно, хвост волчий не отрастает? Или клыки?
- С одного раза не вырастут, - успокоил его Демон. - Конечно, если хорошенько злоупотребить... то могут проявиться всякие побочные явления.
- Теперь у нас пойдёт действительно пир на весь мир! - потёрла руки Юля.
- Да... - скромно согласился Демон. - Я тоже думаю, что сегодня многие первоклассные рестораны мира недосчитаются своих самых лучших блюд. Можем жевать, пока челюсти не устанут.

* * *

                                * * *
- А запах перепуганного скунса - он на что вообще похож? - понизив голос, допытывалась Лена. - Понятно, что вонь, но какая именно?
- Словами его не описать, - отвечала Юля. - Это надо почувствовать! Нас на кружке с ним знакомили. Представь себе все самые-самые неприятные запахи на свете, от тухлого яйца до горелой резины, и собери их все в один букет. Говорят, что с этим никакая помойная яма или место для вывоза падали не сравнятся. А как он прилипчив, этот запах! Месяц не отмоешься. Но некоторым нравится.
Невидимый рекламный голос нежно откликнулся на слова Юли:
- Духи "Скунс" перебьют все запахи в радиусе километра! Они придадут вашему телу неповторимый, устойчивый аромат. Как тебе нравится, милый?
На женский голос отозвался другой - мужской:
- Ох! - сдавленно вскрикнул он. Донёсся звук падающего тела. Женщина кокетливо проворковала:
- Всего одна капля духов - и вы сразите вашего кавалера наповал!
- Значит, если мы здесь ещё раз появимся, он сунет нам под нос перепуганного скунса, - упавшим голосом сказала Лена. - Твой гиппопотам будет в восторге.
- А, пустяки, - отмахнулась Юля. - Тогда что-нибудь ещё придумаем.

* * *

                                * * *
Заговорили о неприятном - судьбе бывшего Директора.
- Чем больше я об этом думаю, - изрёк Бродяга, - тем больше мне кажется, что он всё это подстроил.
- Что "это"?
- Да всё. И белого голубя, которого вы заметили, и историю с драконом, и, боюсь, даже нашу прошлую встречу в ресторане.
- А ведь верно - без Бегемота мы бы сюда не попали! - заметил Игорь. - Это же он всучил Юле билет в прошлый раз. И насчёт покупки голубя тоже он навёл нас на мысль... Может быть, и Капитан Флинт на рынок попал не случайно?..
- Вот только выдумывать не надо, - вмешалась Юля. - Насчёт голубя это мы сами догадались, а Бегемот только сказал, что нам нужно сделать доброе дело.
- Нет, - возразил Бродяга, - я имел в виду Директора. По-моему, всё подстроил Директор.
- Как, и своё разоблачение тоже?!
- Разумеется.
- Но он же погиб, погиб, вы понимаете! - горячо воскликнула Лена.
- В том-то и дело, - кивнул Демон. - И сразу возникает вопрос: зачем ему это понадобилось? Это тонкий ход... Вы знаете, что есть такая шахматная партия - гамбит? Означает - "подножка". Шахматист жертвует пешкой, чтобы приобрести более выгодную позицию.
- Какая же это пешка - тут целого короля отдали, и за что? Ни за понюшку табаку!
- Вот и поглядим, как он назад всё отыграет. Рано его ещё в расход списали, рано, Директора вашего... Ушёл-то он в ореоле мученика, борца, героя, одно это дорогого стоит... О-о, он себя ещё и с того света покажет...
- Ну, в это я никогда не поверю! - запальчиво воскликнул Игорь. - Этого не может быть! Вы просто, как это... демонизируете его.
- Так он же и есть демон, - веско заметил Бродяга. - И не из рядовых! На две... нет, на пять голов выше остальных!
Мы все хором стали ему возражать, доказывая, что никто на свете не станет добиваться, чтобы его в конце концов убили, да ещё затевая для этого столь хитроумную интригу.
- Никто другой на свете - да, - соглашался наш собеседник. - Но он на всё способен!
Игорь спорил:
- Бегемот давно против него козни строил - теперь-то это ясно как ночь! Он ещё первого сентября жареных голубей на стол подкидывал! А потом живого голубя ему в картину подбросил!.. Один раз мы уже поверили в то, что Директор такой хитрый и всемогущий, и чем дело кончилось? Мы просто раздавили его заодно с этим взбесившимся Бегемотом, а он был ни в чём не виноват!
- Его раздавишь, как же! Знаете, что он мне сказал однажды, когда мы ещё были друзьями? "Чтобы подняться высоко, надо сперва хорошенько шмякнуться!". Кстати, он добавил, что это одно из следствий Основного Противоречия. Теперь он упал так низко, что ниже некуда. Значит, он опасен, как никогда.
- И вы по-прежнему думаете, что он хочет нас убить? - не скрывая насмешки, спросил Игорь.
- Он играет с вами, как кошка с мышкой. А это гораздо, гораздо страшнее, поверьте.
- Ну, хорошо, а Бегемот мог провернуть такую хитрую интригу, как по-вашему? Подделать метку и всё такое прочее?
- Мог-то он мог, - ответил Бродяга, теребя бороду, - все считают его круглым дураком, а он совсем не так прост, как кажется. Только при чём тут Бегемот, если всё устроил Директор?
Мы отстали от Демона, поняв, что излечить его от этой мании (или фобии?) вряд ли удастся.

* * *

                                * * *
Демон опустошил несколько бутылок обычной водки и ещё с десяток - демонского зелья (я заметил, что среди них была пара бутылок драконьей воды). На вид он совершенно не опьянел, только глаза оживлённо заблестели. Затем он неожиданно принялся с чувством провозглашать тост в нашу честь:
- Мне хочется выпить за счастливый случай... Вы могли бы остаться людьми, и всю жизнь провести, тупо пялясь в светящийся ящик. И это была бы вся ваша жизнь. Вы бы даже не подозревали, насколько она бедна, насколько вы несвободны. Но вам выпала редкая удача - вы избежали этой всеобщей участи, стали рыцарями Хаоса, разрушения. Разве это не здорово?
- Здорово, - искренне согласились мы с Игорем.
Юля оживлённо закивала, словно у неё не хватало слов. Лена с сомнением качнула головой, а Юра скептически поджал губы.
- Так выпьем за вас и за вашу удачу! Чтобы она не оставляла вас и впредь! Чтобы в жизни за каждым поворотом вас всегда поджидало что-нибудь новое, жуткое и чудовищное!..
- Ну, не совсем уж чудовищное, - не выдержал Юра.

* * *

                                * * *
Мы просидели в ресторане целый день, чередуя всевозможные кушанья с волшебной волчьей настойкой. Под конец мы чувствовали себя здесь, как дома: Юра перестал с опаской коситься на зубастую скатерть и осторожно отодвигаться от неё, а мне обстановка ресторана и вовсе начала казаться уютной и милой. И ничто, даже связки сушёных голов на стенах, не могли испортить нам действительно волчий аппетит.

* * *

(КОНЕЦ)

Спасибо всем, оставившим здесь свои отзывы!

* * *

[Thedevilfromua]

В самом деле, вордовский файл в студию... Не томите,плз...)))

[Мадзё Сию]

Замечательная история, вот только у нее нет конца. Не хватает продолжения))

[Этерник]

Что ж, зачитаем со временем и заценим. Люблю сказки, особо про всякие разные волшебные и потусторонние учебные заведения. Начало вроде как понравилось. Единственное что сразу напрягло, так это разбиение глав звездочками: где надо и не надо, с такой частотой, что книга становится похожа на сборник анекдотов... Это вот обязательно так было делать? Какая-то определенная смысловая нагрузка в сём действии присутствует?